30 мест моей свободы

Татьяна Олешкевич

30 мест моей свободы

Моему единственному мужчине – тому, кого я ждала всю жизнь…

Благодарности

Анне Панковой, моему прекрасному редактору, за взаимопонимание и чувство юмора

Жанне Ивановне Щуровой, председателю Совета директоров АО «Крымкнига», за доверие и поддержку

Ирине Александровне Свистковой, старшему товароведу сети книжных магазинов АО «КРЫМКНИГА», за доверие

Павлу Старостину, моему другу и замечательному художнику, за доверие и иллюстрации к книге

Дмитрию Гуленко, категорийному менеджеру ТД «ТЭС», за доверие

Тимуру Шарифову, руководителю школы аргентинского танго «Auratango» в городе Симферополе, за поддержку

Сергею Захарчук, за помощь в разработке мужских линий романа

Вэйк-парку «Строгино» в городе Москве за помощь в подборе информации

Марине Кириной, моей подруге, за то, что рядом в горе и радости

Наталии и Константину Гуськовым и талантливой Алисе-Авелине Лизард за тепло ваших сердец. Наталии, как первому чтецу, отдельное спасибо за конструктивную критику

Алине, владелице кафе Coffee Wave на набережной Судака. Здесь хранится моя библиотека, а в меню – самый вкусный в мире лимонный кофе-шот

Евгению Белоусову за вдохновение и знания

Виктории и Павлу из города Ялты за балкон в апартаментах на мансарде по адресу ул. Войкова 25, где просто хорошо

Евгении Печериной за некоторые важные знания

О чем? Зачем? И для кого написана эта книга? Каждому, кто задыхается в условностях социума, чувствует свое призвание, но закрывает на это чувство глаза, продолжая делать бесконечные раздражающие дела, навязанные обстоятельствами. Тому, кто встречает «своего человека», но не считает эту встречу важной и проходит мимо со страхом заговорить первым. Тому, кто пытается впустить в свою жизнь необходимых ему людей, предварительно не освободив пространство от людей раздражающих. В результате, важные люди не приживаются, а неважные так и остаются рядом, вцепившись прочно с целью навязать свое мнение и выкачать энергию. Книга для тех, кто хочет, но боится оглянуться назад, чтобы переосмыслить, полюбить каждый фрагмент своего прошлого и быть счастливым в настоящем. Книга для тех, кто хочет научиться прощать. Основана на реальных событиях.

А вообще, это книга о любви, написанная с большой любовью к тому, кто возьмет ее в руки.

Пролог

О, если ты покоен, не растерян,Когда теряют головы вокруг,И если ты себе остался верен,Когда в тебя не верит лучший друг,И если ждать умеешь без волненья,Не станешь ложью отвечать на ложь,Не будешь злобен, став для всех мишенью,Но и святым себя не назовешь,И если ты своей владеешь страстью,А не тобою властвует она,И будешь тверд в удаче и в несчастье,Которым, в сущности, цена одна,И если ты готов к тому, что словоТвое в ловушку превращает плут,И, потерпев крушенье, сможешь снова —Без прежних сил – возобновить свой труд,И если ты способен все, что сталоТебе привычным, выложить на стол,Все проиграть и вновь начать сначала,Не пожалев того, что приобрел,И если сможешь сердце, нервы, жилыТак завести, чтобы вперед нестись,Когда с годами изменяют силыИ только воля говорит: «Держись!»И если можешь быть в толпе собою,При короле с народом связь хранитьИ, уважая мнение любое,Главы перед молвою не клонить,И если будешь мерить расстояньеСекундами, пускаясь в дальний бег, —Земля – твое мой мальчик, достоянье!И более того, ты – человек!Если…Р. Киплинг(перевод С. Маршака)

Глава 1. Место свободы № 1. Дорога

– Дорога. Разве можно назвать дорогу любимым местом? Место – это константа – постоянная величина. Диван может быть любимым местом. Комната, квартира, дом, скамейка в парке… Но только не дорога.

– А что, собственно, не так с дорогой? Почему нельзя сказать: дорога – мое любимое место?

– Потому что так не говорят.

– Кто не говорит?

– Никто не говорит.

– А сейчас кто говорит?

– Говорит Москва.

Леся улыбнулась. Этот забавный диалог в ее голове, как и многие другие, зафиналился понятным ей одной по смыслу словосочетанием. Любое невежество, вызывающее у женщины чувство несправедливости, запихивающее в рамки ее желание быть свободной, неизбежно сворачивало в тупик с надписью «Говорит Москва».

Итак, Москва, Париж, Лондон, Нью-Йорк могут говорить, что им угодно. А Леся говорит: «Дорога – мое любимое место… и точка».

Пусть теперь попробуют поспорить с этим утверждением, особенно, когда в конце стоит новомодное «… и точка».

Двадцать семь мест назад Леся потеряла состояние, дом, работу, репутацию, семью и почти переселилась жить в машину. Как это произошло, долгое время было неясно. Ее вроде как взяли и выкинули из привычного мира неизвестно куда. Сейчас Леся уверена, причиной стали не неудачно сложившиеся обстоятельства, а ее жгучее, скрытое внутри желание узнать, как это – жить за рамками рамок. Понять, чего стоит лично она без какого бы то ни было социального апгрейда: престижной работы, контрамарок на топовые столичные мероприятия, брендового гардероба, апартаментов в центре Москвы и штампа в паспорте о замужестве с продюсером ведущего телеканала страны.

Леся не раз была свидетелем того, как люди сходят с ума из-за денег, отказываются от любви, предают близких, могут покалечить или убить, не ведая, что деньги сами по себе приносят удовлетворение лишь на первых порах, пока ты скупаешь все, что не мог себе позволить в период безденежья, наводняя социальные сети информацией о своих «подвигах», вызывая зависть у окружения. И упаси вас боги эти деньги потерять! Пресловутое окружение тут же объяснит, чего вы без них стоите.

– Неудачница, – плюнула в телефонную трубку при последнем разговоре ее мама и отключилась.

– Бедняжка, – шептали коллеги и друзья, сокращая с ней общение.

Сейчас у Леси новая жизнь. В ней она обеспечена необходимым для счастья, пожалуй, даже лучше, чем было до всего случившегося. Да, она живет в машине, периодически меняя точки ночлега от элитных апартаментов в центре любого понравившегося города и пятизвездочных отелей до пустынного берега моря или опушки леса, где может разбить палатку или кинуть пенку[1] под открытым небом. И эта странная с позиции социума жизнь, неотъемлемой частью которой стала дорога, в данный момент ее полностью устраивает.

Леся Валенсия ехала в красном кабриолете по трассе М4[2] и слушала альбом In Croce[3] Софии Губайдуллиной[4]. Удивительная музыка Софии согревала Лесю с детства. А еще под нее хорошо думалось.

– Музыка Губайдуллиной – мое любимое место, – весело пронеслось в мозгу у Леси.

Женщина мельком глянула в зеркало заднего вида и лихо себе подмигнула. Ее знакомство с творчеством композитора началось в трехлетнем возрасте с мультфильма «Маугли»[5].

– Спасибо Киплингу[6], Белокурову[7] и Губайдуллиной за наше счастливое детство, – перефразировал кипучий мозг женщины знаменитую поговорку о Сталине.

Крыша была опущена. Скорость движения из-за очередного асфальтоукладывания варьировалась от десяти до тридцати километров в час. Леся взглянула на навигатор.

– Мда… Таким макаром я вовремя к месту не доберусь, – расстроено пробубнила она.

– А что такое «вовремя»? – мозг начал распутывать новую тему.

– Вовремя – это к тому времени, к которому задумано успеть.

И мозг рисует картинку: на часах без пяти минут нужного времени, Леся входит в помещение, где ни один присутствующий не может укорить ее в безалаберности.

– А что такое не вовремя?

– Это когда тебя уже не ждут.

– А разве тебя могут не ждать там, где тебя ждут? – звучит удивленный голос внутри головы.

Что ж… Иногда «не вовремя» лучше расставляет все на свои места, срывая маски с тех, к кому ты опоздал. «Ждут или не ждут? Вот в чем вопрос!» – мозг перефразировал шекспировского Гамлета.

– Молодец, – похвалила его Леся.

– Точность – вежливость королей, – зудит праведный голос.

– Ага, вежливость королей и долг всех добрых людей.

Из занятий по этикету Леся помнит: это сказал французский король Людовик XVIII. С тех пор в европейском обществе стали ценить пунктуальность, точность и умелое обращение со своим и чужим временем. Однако, некоторые сегодняшние «короли» и «королевы» смачно манкируют[8] этим правилом. Буквально вчера в ростовской «Арке»[9], где Леся остановилась на ночь, в ресторане была запланирована встреча с королевой блогинга Катей Лего. Звезда опоздала к поклонникам на полтора часа, оправдав себя так:

– Великая Мадонна[10] задерживала все свои концерты минимум на три часа. А я… – ваша Мадонна.

Когда позже Леся столкнулась с Катей на этаже, где у обеих были расположены номера, Катя подмигнула Лесе:

– Ну, как Вам мои вассалы?

– Вассал – это тот, кто в средние века оказывал рыцарскую поддержку своему покровителю…

– Вот! Я их покровительница, – перебила Лесю Катя.

– …в обмен на плодородную землю. А Вы, стесняюсь спросить, чем платите вассалам за преданность?

– Дура какая-то, – пробурчала блогерша и скрылась в номере.

Леся тоже часто опаздывала. Но не потому, что была непунктуальной. С ней постоянно происходили «дурацкие» события, которые она не могла оставить без внимания.

Вот и сейчас, едва она миновала дорожные работы, ей попалась сбитая собака. Она лежала на крайней левой полосе у самого отбойника. На этом участке трассы машины уже неслись будь здоров. Нажми Леся на тормоз и начни перестраиваться, аварии было бы не миновать. Посему пришлось остановиться на заправке в пятистах метрах от собаки. Пропустив мчавшийся автобус, Леся перебежала три полосы и двинулась к сбитому животному вдоль отбойника навстречу движению. Ветер от пролетавших мимо машин едва не сбивал с ног. Зверь лежал неподвижно. Совсем молодой кобелек в тоненьком коричневом ошейнике. Леся щелкнула перед его глазами пальцами, зрачок легонько вздрогнул. Крови из пса вытекло много, голова была наполовину размята. Женщина понимала, пес уже не жилец. Она села и обняла его.

– Тебя ждут на небе, – сказала Леся. – Поспеши. Ты выполнил свою миссию здесь и поэтому уходишь. Я буду вспоминать тебя с нежностью.

Пес дернулся, шумно вздохнул и замер. Его конечности стали деревянными. Леся погладила мертвого зверя по голове.

– Иди, малыш… Туда, где нет боли, а есть только любовь. И пусть путь твой будет светел.

– Долбанутая, – крикнул из какой-то машины мужик.

Леся показала ему средний палец правой руки.

Идти назад спиной к потоку было небезопасно, учитывая ментальность мчащихся по трассе торопыг. Повернув голову вправо, Леся увидела, как из леса на трассу выползают четыре «нечто» и плывут в ее направлении. Она помахала рукой и «нечто» остановились. Внутри каждого «нечто» сидели гуманоиды. Леся сморгнула и потерла глаза кулачками. Перед ней аккурат затормозили четыре БелАЗа[11] высотой с трехэтажный дом каждый. Водитель первого что-то сказал по рации, видимо, остальным и знаком предложил Лесе подняться в кабину. В эту диковинную хреновину вело тринадцать ступеней, взобравшись по которым, Леся плюхнулась рядом со смуглым курчавым парнем.

– Ох-хренеть, – только и выдохнула она.

Водитель сверкнул белозубой улыбкой и показал рукой на собаку.

– Маладец. Я все видель. Ти меня удивиль, – и добавил что-то на непонятном языке в рацию.

Машина задрожала и двинулась вперед.

Колонна в ширину занимала две с половиной полосы движения, заставляя другие автомобили плестись позади. Редкие смельчаки, рискуя быть раздавленными, с трудом протискивались вперед между БелАЗами и отбойником.

– Йа из Венгрия, – промолвил водитель.

«Симпатичный», – подумала Леся. На этом мысли о нем закончились, остались одни эмоции. Женщина чувствовала себя королевой Африки, восседающей верхом на огромном слоне. Она инстинктивно выпрямила спину и чуть подала вперед подбородок. Водитель рассмеялся:

– Тибе далеко? – спросил мужчина.

– Т-туда, к т-той машине, – Леся указала на ожидающий ее на заправке кабриолет.

Подъехав ближе, водитель булькнул в рацию, и «слон», качнув бедрами, остановился.

– Ох-хренеть, – снова выдохнула Леся, потому как иных слов для описания дикого восторга, в котором она пребывала, не нашлось.

Продемонстрировав водителю свою королевскую попу, не по-королевски сползающую с лестницы, Леся ступила на землю и задрала голову к небу.

– Спасибо, пес, за дивное приключение.

«За каждым поступком следует событие. Какое именно? Зависит от поступка», – пронеслось в голове у Леси. Сквозь облако, как ей показалось, в виде морды собаки пробились солнечные лучи. А из машин-слонов женщине махали загорелые мужчины. Машины-моськи, скопившиеся позади них, оглушительно сигналили.

Колонна двинулась дальше, а Леся решила заправиться, купить вредный разноцветно-радующий глаз мармелад и погуглить.

Итак, БелАЗ 75710, на котором она только что прокатилась, согласно Гуглу, весил столько же, сколько сорок восемь африканских слонов, и шестьдесят шесть таких же слонов мог взять на борт. Леся фыркнула тому, насколько ее ассоциативный ряд совпадал с рядом информационной системы. За десять часов движения БелАЗ расходовал столько же топлива, сколько хватает среднестатистическому автомобилисту для заправки его среднестатистического автомобиля на три года. И стоила эта фантастическая громадина восемь миллионов долларов.

– А еще он входит в книгу пивных рекордов[12]. В нее же входит певица Мадонна. И он, так сказать, и она – наикрутейшие каждый в своей области, – Леся оторвалась от телефона и уткнулась взглядом в самые красивые в мире глаза.

«Многовато совпадений для одного путешествия», – мелькнуло в голове.

– Простите, я несу какую-то чушь, – обладатель глаз подмигнул и продолжил, – Кажется, я ваш фанат. Не хотите прокатиться со мной до соседнего отеля?

– Не в этот раз, – улыбнулась Леся.

– О! Вы все-таки катаетесь по отелям? – бровь над красивым глазом поползла вверх.

– В основном по ним и катаюсь, – бросила Леся и двинулась в сторону кабрика.

– И сколько это стоит? – крикнул ей в след глазастый.

– Зависит от отеля, – ответила Леся и вырулила в гущу пробки, собранной ее спасителями.

Кабрику[13] удалось протолкнуться в полуряд, откуда машины с трудом, но выскакивали из ада. И тут случилось чудо. Один за одним БелАЗы съехали на обочину и остановились. Рядов для спасения оказалось два. Когда Леся поравнялась с колонной, «слоны радостно затрубили». Пропустив кабриолет, они продолжили свой путь, снова заслонив «моськам» путь к бегству.

– Класс, – крякнул глазастый, успев проскочить вслед за Лесей.

Не обращая внимания на лезущие в рот от ветра волосы, Леся неслась так быстро, как могла, продолжая додумывать мысль о пунктуальности под Silenzio[14]: «Безусловно. Необходимо сделать все, чтобы не нарушить договоренность и явиться вовремя. Но! Иногда жизнь подкидывает «те еще» задачки. Верно ты их решил или нет – в моменте понять почти невозможно, разве что почувствовать. А дальше, как говорится, «поживем – увидим».

– Эй… Эй… Прижми к обочине! – ее выхватил из мыслей голос глазастого.

– Ну, вот, опять, – вздохнула Леся, – И как тут прибыть вовремя?

– Прижми! – снова крикнул мужчина.

– Сам прижми, – огрызнулась Леся.

Джип глазастого послушно мигнул поворотником и, обогнав кабриолет, затормозил. Леся выругалась и сделала то же самое. Выпрыгнув из машины первой, стройная, загорелая, в джинсовых шортах и майке цвета хаки, длинноволосая блондинка устремилась к глазастому, еще сидящему за рулем.

– Чего вам, сударь, неймется? – усмехнулась блондинка, подойдя ближе.

– Артур, – жестко сказал «сударь», вышел и схватил Лесю за локоть. – Пошли в лесок покувыркаемся.

Леся медленно и спокойно вынула свой локоть из его пальцев и тихо, но четко произнесла:

– Леся. Еще раз так сделаешь, я тебе нос сломаю.

Артур заметил, как профессионально женщина перенесла вес тела на левую ногу, едва заметно отведя назад правую и полуразвернув за ней корпус. Он знал, что это значит. Хрупкая Леся без этого движения не смогла бы даже поцарапать его своим микро-кулачком. Но начав удар с вращения телом, вложив в него силу, вызванную этим вращением, она могла бы снести ему башку, будь Артур не подготовлен и не столь внимателен.

– Класс, – к мужчине на спину тяжело ухнуло, прорвавшись внутрь через позвоночник, редко посещающее его чувство уважения к кому бы то ни было.

Он едва успел подобрать опускающуюся вниз от удивления челюсть, осознавая, что уважение это испытывает на обочине дороги по отношению к посторонней нимфетке[15], которую еще две минуты назад хотел грубо трахнуть, предложив взамен пару десятков тысяч.

– Твои родители в курсе, что ты на трассе знакомишься? – спросил Артур.

– Мне тридцать восемь. Мама с отчимом живут в Марбелье. Отца я никогда не видела.

– Тебе? Тридцать восемь?

– Да. А как у тебя в голове Мадонна с грузовиком поместились?

– Сам удивляюсь. Про Мадонну по радио сказали, аккурат когда я на заправку заезжал. А про БелАз знал. Зацепил тебя этим, да?

– Зацепил. Учитывая обстоятельства.

– Какие?

– Слушай. Мне ехать надо.

– Чевой-то вдруг? – Артур снова схватил Лесю за локоть и мягко наступил ей на правую ногу, – Или в нос дашь?

– Амур, – тихо сказала Леся.

С заднего сиденья кабриолета поднялась огромная голова. Черный дог в упор посмотрел на глазастого.

– Японский городовой, слона-то я и не приметил, – Артур отдернул руку.

«Почему он сказал «слона»?» – пронеслось внутри Лесиной головы.

– Увидимся? Телефончик дашь? – напирал Артур.

– Увидимся, если хочешь. Здесь. Месяца через два.

Ухмылка скривила губы Артура.

– Сопливых американских комедий насмотрелась?

– И это тоже. Нравится думать, что ради меня ты можешь быть на что-то готов.

– Ну, коли обещаешь потрахаться, приеду.

– А ты так приезжай. Без обещания. А там, кто знает?!

– О как! Значит, седьмого октября встречаемся тут, – мужчина вытащил из машины телефон и запеленговал координаты: – Дай свой номер, пришлю на What’s App.

– Не дам. Для чистоты эксперимента. Я и так место запомню, у меня память телевизионная, – Леся повертела головой, но кроме дороги и деревьев ничего не увидела: – А давай не здесь. Давай у памятника Воину Евгению[16]? Знаешь такого?

– Тому, кто погиб, сражаясь за крестик и Родину? – глазастый медленно прикрыл и медленно открыл глаза: – Интересный выбор. Мне так даже удобнее.

– Значит, седьмого октября.

Артур посмотрел на экран мобильного.

– В тринадцать ноль-ноль.

– По рукам.

Мужчина и женщина пожали друг другу руки и разошлись.

«Куда я снова вляпалась?» – пронеслось в голове у Леси.

– Ты точно приедешь? – крикнул уже из машины Артур: – Не охота зря за город тащиться.

– Посмотрим, – крикнула в ответ Леся, свернула на дорогу, и поймала в зеркале заднего обзора глаза дога.

– Амур, и как тебе Артур?

Дог глубоко вздохнул и удобнее улегся на сиденье. Леся тоже вздохнула. Она чувствовала, грядут перемены. И наступят они раньше ее встречи с Артуром.

– Если эта встреча вообще случится, – прошептала Леся и крутанула рычажок громкости магнитолы.

Вопреки ее ожиданиям услышать классическую музыку, магнитола запела голосом Мадонны:

Like a virginTouched for the very first timeLike a virginWhen your heart beatsNext to mineGonna give you all my love, boyMy fear is fading fastBeen saving it all for you'Cause only love can last[17]

– Охренеть, – только и смогла сказать Леся.

Глава 2. Артур Почепа

– Ну и что это было? – задал он сам себе вопрос.

Единственное, что интересовало Артура, – его адвокатская практика. Женщины тоже, вроде как, интересовали, но не больше, чем на один-два раза. Желательно за деньги, чтобы потом не возиться с их соплями и чувствами. Артур свято верил в то, что у каждой из них есть цена. И когда был посвободнее от дел, выбирал барышню посложнее, чтобы покопать под ее наносными убеждениями с целью поднять на поверхность реальную стоимость секса. Когда был сильно загружен, просто вызывал на съемную квартиру одну или нескольких проституток для снятия напряжения. И никогда никому ничего не обещал. А сейчас что? Он сам поймал себя в ловушку. Будучи обязательным и принципиальным, Почепа всегда держал слово. Только похожего «слова» Артур еще ни одной женщине не давал.

Адвокат набрал номер помощника и буркнул в трубку:

– Пробей номер машины.

Профессиональная привычка – запомнить номер фигуранта и тут же его пробить.

– Леся без отчества Валенсия. Что за?? А еще что на нее есть? Ничего?! Класс!

Артур нажал «отбой». Вот тебе и задачка.

«Сколько же стоит эта Валенсия?» – пронеслось в голове.

– Лан, подумаю об этом ближе к теме.

Артур записал дату, время и место встречи в Гугл календарь и переключил свои мысли на более важные дела.

Глава 3. Побег из мест заключения. Часть 1

Совсем недавно Леся была Олесей Штейн – успешной журналисткой первого по величине телеканала страны. Она работала на продакшен[18] «Черный квадрат», который многие ее коллеги-завистницы, работавшие в других продакшенах, называли «черной дырой». Начальство же гордилось названием, сравнивая выпускаемую продукцию по степени гениальности с «Черным квадратом» Малевича[19].

– Я где-то читала, фишка картины в том, что, если взглянуть на нее через супер-мега-мега микроскоп, можно увидеть, что мельчайшие частицы краски, нанесенной на поверхность холста, абсолютно одинаковые. И это идет вразрез с научными объяснениями о том, что краску нельзя так нанести. Никакую, никуда и ни при каких обстоятельствах, – Олеся сидела с приятельницей в буфете на первом этаже телецентра Останкино, традиционно «чирикая» одновременно обо всем и ни о чем.

– Считаю, квадрат Малевича – наш ответ Чемберлену[20]. Вернее, Чембер Алле́ну[21] и его черному прямоугольнику под названием «Ночная драка негров в пещере».

– Точно. У Малевича квадрат – это просто квадраааат, – изобразила Олеся козлячий голос, который по ее мнению мог бы принадлежать польскому художнику: – И не надо искать в нем того, чего неееет.

Подруга парировала, перейдя на французский прононс:

– А у Алле къяждый объязан увъидет собствъенных нъегрьов внутръи евойной тъемноты.

Женщины рассмеялись. Но Олеся вдруг резко стало жесткой.

– Или не увидеть, если этот каждый такой же тупой, как наш выпускающий редактор.

Не заметив Олесиной жесткости, подруга легко прочирикала в ответ:

– Я не люблю, когда просто. Люблю позаковыристей. Поэтому идея Алле мне ближе.

– Ага. Вот так после бокала игристого: смотришь в пещеру Алле, а оттуда на тебя скалят зубы твои же демоны, – упавшим голосом прожевала Олеся.

– Ты чего, Олесь? – спохватилась коллега, наконец, заметив странный перепад настроения собеседницы.

– Да надоело мне клепать это черное говно. Потому что говно – это говно, как его ни назови. И ничего в нем нет гениального – пахнет плохо, состоит из частиц съеденного ранее.

– Фу… – наморщила носик коллега: – Я, пожалуй, пойду, а то твое говно сейчас и меня зацепит, а мне вечером, между прочим, на презентацию нового кондитерского шоу Авраама Какшарова идти, – гордо добавила она.

– Иди, иди на свое шоу. Как сделать самый большой в мире эклер из говна…

– Все, пока!

Коллега крутанулась на стуле от стола по направлению к выходу и, вскочив, испарилась.

– Да что со мной такое? – тихо выругалась Олеся.

Она знала, что с ней творится. Но не ожидала, что вот так способна вывалить раздражение на ни в чем не повинного человека.

* * *

Четыре года назад Олеся работала спецкором авангардного шоу «на злобу дня, имеющего своей целью, собственно, отвлечь людей от настоящей злобы дня». Женщина улыбнулась пришедшему ей на ум каламбуру.

Шоу называлось «Даешь свободу и справедливость» и заключалось в том, чтобы демонстрировать зрителю «грязное белье» обывателей, давая при этом экспертам возможность проявлять жесты доброй воли и на словах спасать понравившихся им героев.

Вначале все было более или менее легко. Экспертами выступали звездочки скромной величины – слабо задействованные в кино и театре актеры, имеющие достаточно времени, чтобы расходовать его на ежедневные многочасовые съемки в шоу.