Полная версия
Отставник
– С воспитателями поговорить не удалось, встречался с директрисой. Мужественная женщина, как понял из бывших. На интернат не похоже, скорее, как они сами называют это заведение – учреждение постоянного пребывания, вроде как у спортсменов на сборы собрали и живут там. Программа обучения…
– Эту бурду женщинам расскажешь, – перебил полковник, – сам какого мнения, не обманули, можно им малого доверить? Или связи поднимать и…
– Не стоит, Михалыч. Генка сам этого хотел. Не знаю, но у меня сложилось ощущение, что он был готов к этому.
– Это как? – не понял полковник, – как можно быть готовым к… ну, сам понимаешь к чему.
– А вот так. Сам не понимаю. У меня такое чувство, что его мы больше не увидим.
– Это ты брось! Через месяц у меня отпуск, и я собрался с женой к нему туда заехать, самому посмотреть, что и как. Как раз скоро ему в первый класс идти, подарки там к школе какие привезти или…
– Без «или», Михалыч. Дали номер телефона куда звонить если невтерпёж, интересоваться. Но настоятельно рекомендовали не приезжать. И я понял почему. У него другая жизнь начинается, совсем другая, а мы только мешать будем ему адаптироваться. Думаешь, как на него другие смотреть будут, если мы к нему одному по несколько раз в месяц наведываться будем? Не качай головой, вижу, что понимаешь, не дурак.
– Значит…
– Значит надо думать, как успокаивать женщин. Они не поймут.
– Поймут. Попричитают немного, но поймут. Они ж видели, что Генка ни в какую не хотел оставаться. Да и жёны офицеров, как-никак. Ладно, пошли что ли?
– Ты иди, я сейчас.
Сергей остался стоять на балконе. Ночь постепенно вступала в свои права, скрывая солнце за горизонтом. Бордово-алый закат окрашивал здания многоэтажек в кровавый оттенок.
– Николай… – воздев голову вверх, произнёс Сергей. Он не верил во всякие мистические штучки, но почему-то именно сейчас ему захотелось выговориться, – ты прости, если что не так. Мы пытались, но так получилось, но может это и к лучшему. У Генки будет своя жизнь, та что он захочет, а не та, что мы своими хотелками старались бы сотворить. Он у тебя не по годам взрослый. Ты бы видел его сегодня, как он разговаривал с Валентиной Сергеевной и не скажешь, что ему всего шесть лет… Ладно, пора, женщины Михалыча уже затретировали. Надо его спасать. Прощай, Николай.
Глава 3
– Гена, распорядок у нас простой. Ты же ходил в детский сад? – осведомилась Валентина Сергеевна, сопровождая новенького воспитанника в столовую.
– Да. Но мне скоро в школу. В этом году.
– Это хорошо. Но до начала учебного года поживём по распорядку детского сада. Подъём в семь часов. Умывание, утренний туалет. Завтрак… – Валентина Сергеевна рассказывала распорядок дня, но Гена не слушал, он внимательно смотрел по сторонам. Ему всё было интересно. И его удивляло, что за всё время пока они шли по длинным коридорам им никто не встретился.
– Валентина Сергеевна, а почему столько мало людей? – перебил Гена продолжавшую говорить женщину.
– Разве должно быть много?
– Да. Территория большая, здесь много солдат разместится. И её надо убирать, охранять…
– Хм-м, – улыбнулась Валентина Сергеевна, – ты правильно заметил, что территория большая. Но мы занимаем всего лишь два здания. В одном располагаются спальные комнаты и второе, где учебные классы и подсобные помещения. Ты меня понимаешь? Не слишком умно́ говорю? – осведомилась Валентина Сергеевна. Она старалась говорить простым, понятным для дошкольника языком, но иногда не получалось упростить фразы, и она сомневалась, что новенький её понимает.
– Понимаю. Тогда получается, что остальные живут в других зданиях? Я насчитал восемь двухэтажных, три трёхэтажных и два очень больших одноэтажных.
– Ты умеешь считать? – удивилась женщина не тому, что он умеет считать, а что запомнил количество зданий и сооружений, расположенных на видимой части территории.
– До ста. Могу складывать и вычитать, а ещё я читать умею! – гордо произнёс Гена.
– Молодец! Вот мы и пришли. Оставляй здесь портфель, вот сюда клади. Его никто не заберёт, не бойся. Пойдём помоем руки, и я тебя представлю детям и воспитательнице. Её зовут Елена Степановна, но можно звать тётя Лена. Запомнил?..
Вечером после отбоя по заведённому правилу все воспитатели собирались в кабинете директора и говорили о прошедшем дне.
– Так, смотрю все собрались, – оторвала взгляд от изучения бумаг директриса, – сегодня у нас пополнение, двое новеньких: Гена – шести лет, сирота. Родители – военнослужащие, погибли в автокатастрофе и София – четырёх лет. После гибели отца, её мать отказалась от ребёнка. Светлана Сергеевна, обратите на неё внимание, помогите адаптироваться. Не знаю, что у них в семье произошло, но гибель отца она восприняла очень эмоционально, а расставание с матерью было тяжёлым. Наши психологи поработали с ней, не дали замкнуться, но посматривайте за ней, чтобы вновь не ушла в себя.
– Хорошо, Валентина Сергеевна, – ответила средних лет женщина.
Коллектив воспитателей состоял из женщин разного возраста, но всех объединяло одно – все они имели профильное образование и опыт работы с трудными подростками.
– Итак, Елена Степановна, начнём с вас, пожалуйста.
– День начался как обычно. Борис как всегда капризничал с утра, но он по своей природе «сова» и ему трудно вставать рано утром.
– Да, я обсуждала это с психологами, советуют не применять превентивных мер и постепенно он втянется в режим дня. Извини, что перебила.
– Ничего страшного, Валентина Сергеевна. Умылись, позавтракали, погуляли, поиграли. На обеде представили новенького Гену.
– Да, как его приняли? Не капризничал? – у Валентины Сергеевны была привычка перебивать говорившего и все с ней смирились.
– Нет. Я отвела его за свободный столик, усадила. Он немного посидел, а потом стал кушать. Ел с аппетитом. Вот только отказался спать днём, но не капризничал, а просто лежал с открытыми глазами.
– Не плакал?
– Нет. Но перед отбоем он тоже не хотел засыпать. Может чего боится. Я и ночник оставила включённым возле его кроватки, но не заметила, что он боится темноты.
– Посмотрим. Через недельку, когда освоится, проведём полное медицинское обследование и начальные тесты. Как с ребятами, познакомился?
– Познакомился, но держится на дистанции. Времени прошло слишком мало, думаю, освоится.
– Понятно. Так, кто следующий?..
Вечернее обсуждение проблем минувшего дня закончилось. Валентина Сергеевна откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Кто бы мог подумать каких-то шесть лет назад, что бывшую разведчицу отзовут с заслуженной пенсии и не преподавать в закрытом учебном заведении, а возглавить специальное учреждение для детей сирот. Она долго отказывалась, ссылаясь, что не её профиль, не знает, как общаться с детьми и прочее, что не справится. Но по пути на очередную встречу, увида́в сиротливо сидевшего на лавочке мальчонку, сердце её сжалось.
Из-за специфики работы детей у неё не было. Они самое слабое звено, как говорил её преподаватель тактики агентурной работы. У любого человека есть тот рычажок, та кнопка, нажав на которую тот сделает всё что потребуют, и чем меньше таких «кнопок», тем лучше для агента. Эту нравоучительную отповедь она запомнила на всю дальнейшую жизнь. И проработав тридцать лет на нелегальном положении так и не обзавелась детьми. Хотя в юности, будучи молодой, она грезила, что выйдет замуж, у них будет счастливая семья с тремя детьми, не меньше. Семья была, был скоропостижно скончавшийся муж, но вот детей… И теперь она всю себя посветила делу, чтобы оставшиеся без родителей дети не чувствовали себя обделёнными, но и была другая причина, о которой знали немногие.
Валентина Сергеевна поднялась из кресла, прошлась по кабинету, по привычке проверила не осталось ли чего на столе и вышла из административного здания. Все воспитатели учреждения проживали на закрытой территории, а сменный персонал состоял в основном из прибывающих учителей, психологов, медиков и прочих узкопрофильных специалистов. А вот штат подсобных рабочих состоял из солдат и сержантов, но в эту вотчину она не лезла. Налаживанием быта и прочей рутиной занимался комендант учреждения – майор Ольшанский Игорь Леонидович. К нему она сейчас и направлялась.
– Добрый вечер Валентина Сергеевна, с чем пожаловали? Проблемы? – осведомился майор, приглашая позднего посетителя в кабинет.
– Двое новеньких. Заявку принесла. Девочка София ещё маленькая, нужны для неё соответствующие возрасту одежда, игрушки. Я тут примерный список написала.
– Понятно, – быстро пробежав по листу бумаги, произнёс майор, – а для второго, разве ничего не нужно?
– Второй – мальчик шести лет. Гена зовут. На этот возраст у нас почти всё есть. Только ближе к новому учебному году понадобится. Я чуть позже заявку составлю.
– Хорошо. Через пару дней доставим. Что-то ещё?
– Да, на несколько недель необходим психолог для Софии, чтобы пообщался с ней. Боюсь станет замыкаться, потом не «разморозим».
– И это устроим. Кстати, по поводу нового учебного года. Да, где же она… – засуетился майор.
– Вы о расширении программы обучения?
– Да. Именно об этом. Сторонних преподавателей станет слишком много, придётся усилить режим во время их здесь пребывания. Минимизировать контакты со сторонними, с теми, кого им не нужно видеть и знать.
– Я проведу беседу со своими людьми. Но может отобрать тех преподавателей, что не станут покидать территорию учреждения? – вопрос был логичным. Зачем через день забирать человека из города, везти его сюда на полдня, а потом возвращать обратно. Режим секретности на объекте устанавливала не она, но что это такое директриса знала не понаслышке.
– Не все с необходимыми знаниями и умениями согласятся поселиться в глухом, отрезанном от цивилизации месте.
– Вы слишком много требуете. Кстати, есть сведения о выпускниках? Почти год прошёл, как первые птенцы гнезда Васильева3 вышли в свет, а у меня всё та, первичная информация, что получила.
– Странно это слышать от вас, Валентина Сергеевна, – хмыкнул майор. Он знал, кем была в своё время смирно сидевшая напротив женщина и только догадывался, за какие заслуги ей в закрытой обстановке вручили высшую награду страны, но не ожидал от неё такого вопроса.
– Понимаю, мы о них больше не услышим?
– С такой фамилией и прошлым, точно нет.
– Значит, не зря стараемся…
***
Гена лежал, смотря как мерцает тусклый огонёк ночника. Его искусственное пламя, стилизованное под неровный, мерцающий свет свечи, успокаивал, но Гена продолжал лежать, следя как они причудливо танцуют. Первый день на новом месте прошёл так, что он и не заметил. Сначала долгая дорога, потом короткий разговор и вот он стоит вместе с воспитательницей тётей Леной в центре столовой, его представляют.
– Дети, познакомьтесь. Это Гена. С сегодняшнего дня он у нас в группе. Проходи на свободное место, там накрыто.
– Я – Боря, – указал на себя худощавый паренёк, сидевший напротив, – а это Игорь, – он указал жестом на сидевшего справа.
– Гена.
За время поездки Гена проголодался, но не настолько, чтобы набрасываться на еду. Он осмотрелся, перебросился ещё парой фраз с сидевшими за одним с ним столом ребятами и принялся есть. Наступил тихий час.
В детском саду все воспитатели знали, что он не спит после обеда, а сидит отдельно, или рисует, или сидит читает, рассматривая книжные картинки, но наверно не предупредили тётю Лену и она уложила его в кровать. Но он не спал. Смотрел, изучал стену напротив, где были развешены рисунки. А потом они играли, гуляли, смотрели мультики и наступил вечер и после ужина он лежал в кроватке детской спальни.
Гена вспоминал прошедший день и незаметно для себя уснул…
– Курсант Глен! Выйти из строя!!! – просторный плац, где выстроились выпускники военно-космической академии. Отдельно ото всех, выделяясь чётким строем и мужественным видом стояли два десятка курсантов. Один из них, подав сигнал впереди стоявшему, вышел из строя.
– Курсант Глен, поздравляю вас с успешным окончанием академии и с присвоением первого офицерского звания – лейтенант! – продолжал говорить офицер в тёмно-синей форме с погонами полковника Планетарного десанта.
– Служу Империи! – отозвался лейтенант.
– Нас завтра отправляют? – после официальной части вручения знака об окончании учебного заведения и присвоения первого офицерского звания, в кубрике собрались те, кто стояли отдельно ото всего строя.
– Нет. Убываем сегодня, – ответил Глен, – сам знаешь, эти полгода мы тут, считай в отпуске были.
– Ясно. Хоть отдохнули немного. И звание офицерское присвоили официально и курс прошли. Известно, хоть куда отправляют?
– Пока нет. В пути доведут приказ. Так что, не расслабляемся…
Невыносимо мучала жара. Палящее солнце не скрывалось с небосвода третьи сутки, но группа шла, делая короткие остановки.
– Командир, долго ещё?
– Километра четыре, по прямой.
– А если зигзагом?
– Все десять. Стоп, привал!
Ошибка в выборе способа десантирования изменила план и поставила под угрозу выполнение задания. И теперь группе приходится совершать вынужденный марш-бросок до цели…
– Командир, оставь. Вдвоём не дойдём.
– Заткнись! Не говори, – прошипел Глен. Они – двое солдат-хосков сутки скрывались в густых зарослях величавых деревьев. Задание успешно выполнено, но группа практически уничтожена. Их осталось двое. От маршрута в квадрат, где предполагалась эвакуация, они отклонились в противоположное направление и если их и ищут, то в другом месте. Но по-другому не вырваться из кольца. После успешно проведённой ликвидации командира, противник словно озверел. Открыл огонь из всех калибров и пришлось отходить незапланированным маршрутом. Хорошо, что удалось оторваться от преследователей…
– Потерпи Норс, чуть-чуть осталось, – облокотившись о ствол массивного дерева, произнёс Глен. Если кто его бы сейчас увидел, то не узнал. За трое суток блуждания по непроходимым лесам Венарсы4 он осунулся. От постоянно палящего светила кожа лица приобрела бронзовый блеск, а волосы на голове выцвели и приобрели серебристый оттенок.
– Воды…
– Сейчас-сейчас, – Глен снял с пояса флягу. Вода ещё этим утром закончилась, но может удастся раздобыть её из ствола дерева, – подожди немного, я сейчас…
Голова гудела, раскалывалась на части. Чувствовался солоноватый привкус крови, но сглотнуть её не получается. Во рту не осталось ни единой капли слюны. С большим трудом Глен открыл глаза. Он лежал на боку, уткнувшись лицом в массивный корень, а примерно в полусотне шагах от него бушевал огонь…
Гена рывком открыл глаза, но перед его взором до сих пор стоял медленно приближающийся огненный вал. Он тяжело дышал, не понимая где находится. Захотелось встать и бежать куда угодно, главное подальше от этого жара, что только что обжигал его лицо и руки. Он чувствовал, как от высокой температуры трескается кожа, как по одному или сразу десятком, вспыхнув, мгновенно сгорают его волосы. Он замотал головой, обхватывая её руками и сквозь огненный туман до него стали долетать едва знакомые голоса:
– Что с ним? – говорил беспокойный женский голос.
– Не знаю, тётя Лена. Он спал, а потом стал кричать что-то непонятное и я вас позвал.
– Правильно сделал. Гена! Убери руки от лица и посмотри на меня! Гена, ты меня слышишь?!
– А… что??? – мягкое прикосновение словно удар током пронзил всё тело.
– Что с тобой, как себя чувствуешь? – говорила воспитательница.
Гена поднял заплаканные глаза на тётю Лену. Он тяжело дышал, словно пробежал десяток километров и только что остановился.
– В-воды… – с трудом произнёс Гена.
– Сейчас, подожди, – воспитательница ушла.
– Страшный сон приснился? – на голос Гена обернулся. На соседней кровати сидел Борис.
– Д-да. Очень страшный.
– По-оня-я-ятно, – протянул Борис, – мне тоже сны снились, страшные, но я их победил и теперь не снятся. Ты главное, когда будешь засыпать, думай о чём-нибудь хорошем, меня так мама учила.
– Вот, возьми. Выпей, – вернулась воспитательница с кружкой прохладной, но не холодной воды и Гена с жадностью, взахлёб, принялся её пить. – Не торопись. Успокойся. Вот молодец. А теперь ложись в кроватку, и ты Борь тоже ложись и ничего не бойся. Я посижу рядом.
Гена посмотрел на оставленную на прикроватной тумбочке пустую кружку с водой и нехотя улёгся в кровать. Он не до конца успокоился, его до сих пор тряс едва заметный озноб. Но осмотревшись по сторонам и не заметив ничего опасного или страшного, улёгся головой на подушку, натянул на себя одеяло, но закрывать глаза не стал.
«Надо думать о чём-то хорошем», – произнёс про себя Гена, смотря за причудливым узором, что формировали тени от ночника. Подсознанием он чувствовал, что увиденные образы ему навредить не могут, но ощущение реальности своих снов не отпускало. Он чувствовал каждый камешек, каждый прутик, пока шёл с группой каких-то людей. Он чувствовал тяжесть амуниции и самое неприятное – он ощущал испепеляющий жар солнца и нестерпимую жажду. А когда совсем рядом полыхнуло, его обдало таким жаром, что он не сдержался и закричал. «Надо думать о чём-то хорошем», – повторил он и прикрыл глаза.
Елена Степановна осталась сидеть рядом с кроватью. Не в первый раз ей приходилось коротать ночь в детской спальне. Большинство детей в учреждение прибывало с психологическими травмами, узнав или догадавшись, что со своими родителями они больше не увидятся. И присутствие воспитателя в ночное время вошло в практику. Она прошлась, осмотрела мирно спящих детей, шикнула на Бориса, чтобы и тот ложился, а не баловался с одеялом, и вновь уселась рядом с новеньким.
«Ничего, Гена, освоишься и страхи пройдут», – подумала она, смотря как закрыв глаза, спокойно задышал новенький.
Глава 4
– Генка! – подскочил к идущему подростку паренёк, – тебя Виталий Сергеевич к себе требует.
– Зачем? – удивился подросток. Прошло шесть лет, как оставшись без родителей, он появился среди таких же сирот в закрытом учреждении. Годы взяли своё и вместо пухлого ребёнка сейчас стоял, пристально смотря на своего друга Бориса, изрядно вытянувшийся ввысь паренёк.
– А я откуда знаю. Так что по пути в библиотеку забеги к нему в спортзал.
– Зайду, – ответил Гена.
Через несколько месяцев заканчивается очередной учебный год. Гена учился усердно, старался успевать по всем предметам, но не все они давались с лёгкостью и приходилось часами проводить в библиотеке, изучая дополнительный материал. А что его вызывает к себе тренер по самообороне, его озадачило. Два года назад он вместе с другими ребятами стал посещать обязательные занятия по борьбе, но Гена по телевизору видел соревнования и на борьбу в исходном понимании этого слова то, что преподавали им – малолетним пацанам походило очень отдалённо, даже бои по правилам свободных единоборств, называемыми «боями без правил», сильно отличались от того, чему учил их Виталий Сергеевич.
– Добрый день, Виталий Сергеевич, – зайдя в зал поздоровался подросток.
– А, Гена! Заходи, как раз вовремя, – отозвался из середины зала крепкого телосложения средних лет мужчина. За глаза ребята его звали Шпиндель. Он невысокого, примерно одного и того же роста с ребятами, но обладал такой силой и ловкостью, что проследить произведённое им активное действие с первого раза удавалось не всегда. – У меня к тебе несколько вопросов. При ребятах я не стал спрашивать. Но ответь честно, почему ты не занимаешься? Тебе не интересен мой предмет?
– В смысле, не занимаюсь? – не понял Гена.
– Ген, ваша группа у меня занимается второй год, а только ты так и продолжаешь дурака валять, словно ребёнок, – впервые Гена услышал от преподавателя если не оскорбление, то упрёк, а Василий Сергеевич продолжал, – что ты бегаешь от противника, словно курица с подносом? Почему не отвечаешь? А твои удары??? Они самые слабые из всех. И не скажу, что ты неправильно их выполняешь или силы мало. На тренажёрах ты работаешь с нормальными для своего возраста весами, но вот удары?! Тебе не хватает резкости и скорости выполнения. Но ведь бои с тенью проводишь на отлично. Я лично принимал зачёт и знаю, что ты это можешь! Так ответь, почему ты не бьёшься в спаррингах в полную силу?!
– Я… я боюсь.
– Что??? Ты боишься??? Не смеши меня. Если бы это услышал от Виталика или Бориса, то поверил, но от тебя!!! Ты первым, не умея плавать, прыгнул в воду в бассейне, ты первым и пока единственным в таком возрасте прошёл тест на фобии. И замечу, ни одной фобии психолог Марина Викторовна не зафиксировала. И не смотри на меня так. Знаю я. Общаемся с преподавателями. Так что, говори, что случилось, – преподаватель Виталий Сергеевич не по своей воле поднял этот вопрос. Сегодня вечером ему предстоит тяжёлый разговор с директором учреждения. Единственным, кто замер на одном уровне обучения в его дисциплине являлся Гена и это вопрос существенный. Или со следующего года его переводить в другой класс с иной программой обучения, или вообще исключать из программы подготовки. Ведь предмет, что преподавал Виталий Сергеевич являлся основным и красной нитью проходил через все годы обучения, а неспособный совершенствоваться рано или поздно становился тормозом для остальных воспитанников.
– Я боюсь убить напарника, – прошептал Гена. Мучавшие его первые несколько лет пребывания в этом заведении сны ушли на второй план и постепенно стали забываться. Он с ними справился сам, никому не говоря, что ночью его мучают кошмары. У него появились друзья, тот же Борис, что с невозмутимым видом мог рассказывать фантастические истории. И сразу не определишь, врёт он или говорит правду. Или Игорь, что не раз помогал ему разобраться в хитросплетениях грамматики иностранного языка, что Гене давалось с большим трудом. На память он не жаловался, но произношение хромало. Из-за этого он практически каждый свободный час пропадал в библиотеке, в оборудованном там лингвистическом классе, где находились записи диалогов носителей иностранных языков, что помогало освоить трудный для него предмет.
– Хм. Убить? – пробормотал Виталий Сергеевич. Такого ответа он не ожидал, думал, что ученик не может совладать с собой, настроиться на тренировочный бой, который кстати, Гена практически всегда проигрывал. Думал, может какая психологическая травма, что не выявили многочисленные тесты, но ответ его поставил в тупик. – Хорошо, давай зайдём с другой стороны. Я значительно старше, сильнее и выносливее, чем те, с кем проводились спарринги. Я надену на себя защитную амуницию, какая только есть. Тогда ты проведёшь бой в полную силу? Не молчи. Я всё-таки чемпион мира по армейскому рукопашному бою и уверяю тебя, что умею держать удар.
Гена посмотрел на тренера и недолго думая, кивнул.
– Вот и хорошо. Разминайся. А я пока амуницию натяну.
Через пять минут, в середине зала стояли двое: Гена в лёгкой защитной амуниции и тренер, облачённый в полный комплект защитных доспехов. Из-за этого он выглядел неповоротливым, но Гена знал, что впечатление обманчиво. В библиотеке он находил записи боёв тренера, и они вызывали уважение, когда невысокий боец с разбитым в кровь лицом, победно вскидывал руки над поверженным противником обладающим массой в два раза больше и ростом на голову выше. Таких моментов он отыскал множество и поэтому не стал отпираться, согласившись на тренировочный бой, зная, что это именно его соперник.
– В полную силу… – пробормотал Гена, принимая атакующую стойку.
– Ну что, начали!!! – скомандовал Виталий Сергеевич…
Валентина Сергеевна сидела в своём кабинете, разбирала последние результаты тестов. Скоро в учреждении очередной выпуск. Пятеро воспитанников сделают свой первый шаг во взрослую жизнь. О будущем ребят и девчат она перестала беспокоиться. Все они определились куда пойдут дальше учиться, чем будут заниматься, а за годы нахождения в учреждении их научили многому.
– Валентина Сергеевна! – в кабинет вошёл, практически вбежал один из преподавателей.
– Что случилось? Пожар?
– Нет, не пожар, Валентина Сергеевна, – оценив шутку, ответил Михаил Степанович. – Виталий Сергеевич в медпункт попал.
– Что с ним, сердце? – вставая с места, осведомилась директриса.
– Нет. Медик сказал, что множественные переломы грудной клетки. Его срочно необходимо отправить в город, в больницу.
Валентина Сергеевна подняла трубку внутреннего телефона.
– Игорь Леонидович, да, это я. Уже в курсе? Да, срочно нужна машина. Пусть подъедет к медпункту, – положив трубку, она обратилась к Михаилу Степановичу, – рассказывай, что случилось?
– Тренировочный бой, вроде. По крайней мере он сам сказал, да и штатного медика в спортзал вызывали.
– Он в сознании? Что конкретно говорит? Или опять с тренажёрами перемудрил? – в сердцах разозлилась директриса. Её предупреждали, что преподаватель по «самообороне» фанат своего дела и что только не выдумывает, ради улучшения тренировочного процесса. Даже пришлось поддаться его настойчивости и заказать какой-то суперсовременный тренажёр, имитирующий бой против нескольких противников. И как она знала, это устройство только проходило отладку и настройку, и воспитанники пока не занимались на нём. Вот и подумала, что Виктор Сергеевич переусердствовал, выставил настройки по максимуму, переоценив свои силы.