Жить ярче!

– Она станет твоей новой богиней. Это то, что будет, – говорила кукла без глаз.

– Она станет новой богиней фанатиков. Это то, что может быть, – вторила ей кукла без ушей.

– Она никому не отдаст своё желание.

Голос безротой куклы раздался прямо в голове. От неожиданности Анастасия отпрянула назад, поскользнулась на осыпавшихся ягодах и упала в кровавую кашу.

Сумасшедший в маске остановился и скрипуче пробормотал:

– Она меня прокляла, прокляла!

Варвара в дымящемся праздничном хитоне с оборкой, украшенной греческим орнаментом чуть приподнялась с пола и простонала:

– Думай сердцем, логос.

Вторая женщина поправила остатки дымящихся перчаток и сбила пламя с высокой причёски.

– Не вмешивайся. Полагайся на разум. Против судьбы…

– Не будет другой богини, я её уничтожу, – взревел сумасшедший, и пламя взметнулось с новой силой.

– Прометей не для того дал проснувшимся огонь, чтобы они уничтожали друг друга!

Анастасия запрыгнула на огнетушитель, надавила на ручку и упругая струя пены подкинула её вверх, так что она ударилась головой в ветку…

Потирая шишку на лбу, Хвостикова сидела на кровати с недоумением рассматривая сбитую с крепления лампу для чтения. Сны не опасны? Она в это больше не верила. Конечно, можно было на всё наплевать и залезть обратно под одеяло, если бы не бесконечные возвращения в безумный кошмар.

Позавтракав кофе, она выглянула в окно и, покрывшись мурашками, нацепила тёплый плащ. Вот только холодный, мокрый ветер на улице всё равно пробирал её до костей.

В метро тоже было не по себе. Постоянно казалось, что все смотрят именно на неё. Но стоило обернуться, как люди усиленно занимались своими делами. Хотя внимательный, чужой, требовательный взгляд не оставлял. Только отодвигался куда-то за границы видимости.

Добраться до блошиного рынка оказалось не просто. На станции «Марк» электрички останавливались нечасто. А от платформы пришлось идти пешком через пути. При этом взгляд в спину не оставлял ни на мгновенье.

Хвостикова оглянулась, мельком увидев кого-то скрывшегося в жухлой поросли, облепившей железную дорогу. Сильнее закуталась в плащ и побежала к мосту. Сверху проносились машины, а внизу шумела поредевшая барахолка. Часть продавцов уже разошлась, избавившись от товара.

Напряжённо озираясь, Анастасия миновала швейные машинки, утюги, чайники и старые игрушки, когда в зеркале с пожелтевшей рамой за её спиной прошла старуха с бледным лицом. Черты размазались в искажённом отражении и утекли прочь. А чёрные глаза с седыми лохмами висели в воздухе, пока Хвостикова не обернулась. Сзади никого не было, только разрисованный граффити столб с надписью: «Жизнь – это сон»! Она снова посмотрела в зеркало, но и там наваждение пропало. Стало ещё холоднее. Плащ не спасал, сколько она в него не куталась. Кто знает, может она ещё будет с теплотой вспоминать чёрного кота. Призраки, ведьмы, вампиры? Кто ещё обитает в мире проснувшихся?

Что-то хрустнуло за спиной, и Хвостикова побежала вдоль лотков. Ей было наплевать, что продавцы смотрят на неё морщась и кривя губы. Что плащ уже весь в грязных брызгах. Что лицо покраснело… Она остановилась только у приметной фуражки. Старик стоял чуть на отшибе, точно такой как описывала Варвара. Под козырьком лучились хитрые глаза, а на вытянутом морщинистом лице в седой бороде пряталась заговорщицкая улыбка. Старый синий сюртук, меховая жилетка и высокие, натёртые до блеска, армейские сапоги, настолько не сочетались друг с другом, будто наряд сошёл с подиума высокой моды.

– Здравствуйте, дядя Валерьян! – выпалила Анастасия.

– Ты, девочка, меня ещё дедом назови. Так я тебе по-любому подмогу.

– Простите…

– Кто прислал?

– Варвара сказала, что вы оберег…

– А! Новенькая, – усмехнулся старик. – Проснулась недавно. И кто же тебя разбудил, такое чудо чудное?

– Логос чёрного кота подослал, – тяжело дыша ответила Хвостикова.

– Диво дивное, – опешил старик. – Какой же тебе оберег тогда нужен? Кровь господня?

Он провёл рукой над товаром. В деревянном ящике с раскладными ножками вперемешку валялись иконы, тканевые мешочки, пучки перьев и соломы, непонятные знаки вырезанные из дерева. Металлические кресты и звезды, пробирки и фляги.

– Я не знаю, – растерялась Анастасия. – А что сколько стоит?

– Не о том думаешь, ясно ясное. Логос могуч, если начал на тебя охоту, непременно закончит. Так что дело твоё грустное.

– Что же мне делать?

– Смириться.

– Я не хочу! – возмутилась Хвостикова.

Старик засмеялся, подкрутив белый ус.

– Ишь ты, бойко бойкая. Ладно, есть у меня одна штука, на время поможет. От души отрываю, это тебе не просто доска размалёванная, – он зачерпнул горсть побрякушек из коробки. – Вещь особо особенная. Редко редкая.

Он вытащил из-под ящика рюкзак и достал из кармана плоскую круглую флягу с семью горлышками, заткнутыми пробками. Небольшую, меньше ладони. Но из-за миниатюрного размера простая на вид стекляшка, казалась почти ювелирной.

– Только придётся тебе тоже потрудиться, светло светлое, – заметил Валерьян, протягивая оберег. – В каждую сторону надо накапать воды из семи святых источников. Когда она перемешается, то тебя от всякой мрази защитит. Вот ещё, – он достал скомканную бумажку. – Здесь адреса храмов, где воду брать будешь.

Анастасия приняла флягу с запиской и спрятала в сумку.

– Сколько я вам должна?

– Что же ты меркантильная то такая? – удивился старик. – Если добрых дел не делать, совсем без фантомов окажешься, запомни, краса красная. Я долго живу в правде, в ней и умереть хочу. Плата у тебя одна будет. Поцелуй меня в щеку, да вспомни добрым словом, когда воду наливать будешь.

Хвостикова огляделась и, быстро перегнувшись через ящик, чмокнула его в бородатое лицо.

– Спасибо, – смущенно пробормотала она.

– Обращайся, слава славная. Всегда здесь стою, и в мороз, и в зной.

– До свидания.

– Добро доброго!

Анастасия ещё раз кивнула, повернулась и пошла обратно к мосту. Навязчивый взгляд в спину не отпускал. Хотелось быстрее убраться прочь. Узкая тропинка привела к дороге. Вдалеке маячила автобусная остановка, и она даже сделала несколько шагов, когда рядом притормозил автомобиль. Опустилось стекло, и водитель спросил:

– Вы из наших?

– А вы?

– Извините. Вы у Валерьяна оберег брали. Вряд ли не проснувшаяся. Я тут по тому же вопросу, – он махнул массивным перстнем с тёмно-синим камнем. – Не хотел вмешиваться, но вы, видимо, новенькая и могли не заметить, что за вами следует теневик.

Анастасия остановилась.

– Кто вы?

– Сноходец. Меня Семёном зовут.

– Кто такой теневик?

– Дрянь, которая высасывает эфир, то есть, энергию из людей. Вам куда? Хотите, подвезу?

Хвостикова нерешительно замерла, пытаясь придумать причину для отказа, но в голову ничего не шло. Вынув из сумки, она пробежала глазами скомканную бумажку и назвала первый адрес в списке.

– Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево.

– Тут недалеко, – обрадовался Семён.

Анастасия всё ещё топталась на обочине, когда в боковом зеркале мелькнул смазанный белый силуэт. На этот раз она повернулась так быстро, что разглядела нырнувшую за опору моста тень с длинными когтями. Поэтому распахнула дверь машины и заскочила внутрь, продолжая дрожать. Совсем некстати закружилась голова.

– Если вам несложно…

– Потрите виски, поможет, – убеждённо предложил сноходец. – Вы не думайте, у нас так принято. Когда я проснулся, мне тоже помогали. Так что я сейчас, можно сказать, возвращаю долг. А с долгами у нас строго.

Он повернулся к дороге, и Хвостикова, прислонив пальцы ко лбу, смогла его рассмотреть. Под сорок. Густые тёмные волосы, острые скулы, нос с горбинкой. Глаза суровые, но добрые. Он чем-то напоминал молодого человека из сна, только возмужавшего. Возникло странное чувство, что они уже встречались или он и есть тот самый…

– Меня Настя зовут.

– Очень приятно. Едем? Или вы ещё не уверены?

Она кивнула, тогда Семён улыбнулся и завёл двигатель. Его лицо ожило и озарилось внутренним светом.

– Сколько прошло с вашего нового рождения? – спросил он.

– Сегодня второй день.

– Новорожденная! Как вам с другой стороны?

– Странно, – пробормотала Анастасия, растирая виски, и невольно обернулась, – и пугающе.

– Так было раньше! – попытался пошутить сноходец. – Когда обвыкнитесь, вам понравится. Другая сторона скорее удивительная.

Они переехали мост и выскочили на кольцевую.

– Вам повезло. Просыпаются не многие. Некоторые идут к осознанию истинной природы вещей всю жизнь, но так и не доходят. Правда открывается не всем. А вам вот… Чем-то занимались? Йога? Медитация? Аффирмация?

– Надеюсь это не какая-нибудь гадость?

– Что? – он искоса глянул на неё, но сразу вернулся к дороге. – А?Аффирмация? Это самовнушение. Думаешь, что всё будет хорошо и всё становится хорошо. Правда, не у всех.

– У меня, обычно, наоборот, – кутаясь в плащ, пробормотала она. – Думаешь, что всё ещё не плохо и тут же становится хуже. А йога мне не нравится.

– Тем более. Будда для просветления медитировал много лет. Иисус освободил своих фантомов из-за чего собственно и попал в ловушку, а вам знания достались просто так.

– И теперь за мной бегает теневик, – вздохнула Хвостикова.

– Не стоит так переживать, – обнадёжил Семён. – Вреда там немного. Это тень оставшаяся от человека, который не хотел умирать. Он или она, так сильно боялись перехода в другой мир, что навечно застряли в этом. Чтобы хоть как-то существовать, им приходится воровать эфи… энергию у людей. Высосать её они не могут – слишком слабые. Поэтому дожидаются, когда он уснёт, отвлечётся или задумается и отбирают у его фантома. Не бойтесь, они живут и охотятся там, где погибли. Далеко не уходят. Вот, кстати, и ваша церковь.

Он свернул с кольцевой и через две сотни метров остановился на обочине. Храмовый комплекс Воздвижения Креста Господня прислонился к живописному пруду.

– Спасибо.

– Идите, я вас подожду.

Анастасия хотела отказаться, но в зеркале заднего вида снова мелькнула размазанная тень. Тёмная фигура, крадущаяся за ней всё утро, ползла вдоль дороги.

– Вы же говорили, она не уходит с места?!

– Странно, – удивился сноходец. – Обычно они так себя не ведут. Она будто вас выслеживает! Давайте, провожу.

Он вышел из машины, обошёл вокруг и открыл перед Хвостиковой дверь. Она вылезла, опираясь на его крепкую руку. Повторила «спасибо», думая про себя, зачем ему всё это надо? Все эти люди, живущие среди фантомов и прочих чудес, слишком уж бескорыстные. Варвара безвозмездно избавила её от кота. Валерьян подарил ценный оберег. Семён бесплатно возит, забыв о своих делах. Что с ними не так? Или наоборот, с ними всё так, это с обычными людьми что-то не в порядке?

– Простите, – пробормотала она, спускаясь к асфальтовой дорожке. – У вас же свои дела есть. Сегодня выходной. Семья, наверное…

– Моя жена умерла, – серьёзно сказал Семён. – Детей нет. Родственников не осталось. У проснувшихся близких мало… я совсем один. А вы, если честно, мне очень понравились. Поэтому, если ещё не верите в наши порядки, считайте, что я за вами ухаживаю.

У Анастасии порозовели щеки, поэтому она прибавила шаг, но тут же брякнула:

– Я тоже одна, – и пожалела о своих словах, прозвучавших, как предложение к дальнейшему знакомству. – Но это не значит, что…

– Я мог бы и не признаваться, что вы мне понравились. Но зачем начинать с вранья?

Она неопределенно встряхнула головой, не найдя подходящих слов.

Церковь с колокольней выглядывали из-за голых деревьев и бело-красных столбов забора, выделяясь чистым пятном на фоне осенней ржавчины. Не в силах сдержаться, Анастасия обернулась, наткнувшись взглядом на ползущие следом клоки чёрного тумана. Теневик больше не скрывался. Грязное пятно ворочалось в жухлой траве, но неминуемо надвигалось.

– Смотри прямо на него. Пока ты сосредоточена, он не нападёт, – уверенно заявил Семён.

Хвостикова пятилась, не зная куда деть руки. Их хотелось спрятать за спину и одновременно прикрыться. Словно растопыренные трясущиеся пальцы могли отразить волны приторно сладкой вони или защитить от прозрачных, но всё равно дерущих сухую землю когтей. Поэтому она не отрывала глаз от мерзкого пятна, не смотрела под ноги, а нащупывала каждый шаг, упираясь пяткой. Потом приставляла другую и снова шарила позади себя. Теневик постоянно менялся: то расплывался в набравшийся смога туман, то собирался в мерзкую старуху. От напряжения у Анастасии заслезились глаза. Она боялась пропустить какое-то движение и тряслась всё сильнее.

– Успокойся, – бросил сноходец и дёрнул её за руку. – Сюда он не полезет.

Они заскочили под кирпичную арку с образом и их оглушил звон. Зажав уши, Хвостикова чуть не упала на колени. А Семён что-то крикнул и оглянулся.

– Что?

Тень раздвоилась. Белёсая часть удирала без оглядки и набат с каждым колокольным ударом подкидывал её всё выше, собираясь разметать в клочья. Вторая, чёрная, застыла у ворот. С искажённого лица угрожающе таращились бездонные провалы глаз, а огромный рот скалился в беззвучном рычании.

– Святые свидетели, – раздался голос сноходца в тишине после внезапно оборвавшегося колокольного звона.

Он подхватил пошатнувшуюся Анастасию под руку и отвёл глубже в арку. Её лицо побелело и уже отдавало синевой. Перед глазами всё крутилось. Заболело в боку и поднималась тошнота. Пришлось вцепиться в камни арки, чтобы не упасть.

– Успел присосаться к тебе.

Семён едва оторвал её от стены и дотащил до скамейки у забора.

– Сядь. Что тебе здесь нужно?

Она достала оберег из сумки, но выговорить ничего не смогла. Губы тряслись и кроме невнятного мычания ничего не выходило, но Семён понял и так. Выхватил флягу с семью горлышками и бросился к храму.

Анастасия сползла по спинке скамейки и зажмурилась. За что ей всё это? Коты – убивающие фантомы. Тени – пьющие силы. Верните назад тихую спокойную жизнь! Она прижала руки к животу. Внутри всё переворачивалось и горело. Её согнул особенно сильный спазм.

– Выйди ко мне! – долетел скрипучий голос.

Она завороженно вытаращилась на перекошенный чёрный силуэт за воротами. Вокруг его головы вились белые спутанные волосы. От лица остались лишь угольные дырки глаз и огромный зубастый рот. Он манил её когтистыми лапами и подпрыгивал от нетерпения.

Крик застрял в её горле. Силы таяли. От спазмов больше не выворачивало, а наоборот скручивало и давило к земле. Сопротивляться уже почти не получалось. Ещё немного и она свалится на колени и поползёт навстречу неминуемому. Наверное, так и должно быть. Её затягивало во тьму. В бескрайний омут из которого не выплыть. Погружения уже не избежать, сдаются даже самые смелые и упорные.

Сноходец бухнулся перед ней на колени и сунул в лицо оберег. В центре фляги переливалось голубое пламя. От него расползалось лазурное сияние. Успокаивающее и умиротворяющее. Наполненное могучей, но при этом ласковой энергией.

– Бери, быстрее! – приказал Семён. – Он тебя защитит.

Анастасия вцепилась в стекляшку и прижала к груди. Свечение перетекло на плащ, заскочило под него и впиталось в кожу. Её затрясло ещё сильнее, словно окатили ледяной водой, но после первого шока наступило облегчение. Жжение проходило. Тиски в голове разжимались и скоро дыхание стало тихим и ровным.

– Лучше? – заботливо спросил он.

Она кивнула.

– Что со мной?

– Тебе не повезло, под теневика замаскировался шатун. Представь, что из твоего тела вырвали огромную длинную зазубренную занозу. Вот это то же самое, и теперь из раны вытекает ваша общая энергия. Твоя и фантомов.

– Я больше не хочу, – простонала Хвостикова. – Отвезите меня в больницу, даже в психушку, куда угодно, только верните мою жизнь обратно.

– Я не могу.

– За что мне это?

– Не волнуйтесь, я буду рядом. Вам, наверное, нужно посетить семь церквей? – сноходец поднял её, поддерживая под руку. – Давайте я вас отвезу. Когда оберег наполнится, вы почувствуете себя великолепно.

– Откуда вы знаете, – прошептала Хвостикова. – Логос могуч, если начал охоту, обязательно закончит.

– О! – удивился Семён. – Это он подсылает к вам тварей?

Девушка кивнула.

– Что я ему плохого сделала?

– Не важно. Валерьян дал вам очень сильный оберег. Давайте его зарядим. Какая следующая церковь?

Продолжая прижимать к себе сияющую стеклянную флягу, Анастасия трясущейся рукой вытащила бумажку.

– Храм Троицы Живоначальной в Старом Свиблово.

– Это рядом с Ботаникой. Поехали! Вы можете посидеть в машине, я сам наберу.

– Я боюсь.

– Я его задержу, а вы бегите. Сможете?

– Наверно.

Хвостикова всхлипнула. Доведя её до ворот, сноходец выставил перед собой руку с перстнем и сделал шаг вперёд. Повернул кольцо камнем вниз и начал растворяться в воздухе, разделяясь на три одинаковых прозрачных фигуры. Они завертелись. Поднялся маленький смерч, закрутил опавшие листья, заполнил трепещущей жёлтой волной проём арки и выскочил наружу. Порыв ветра смёл шатуна, перевернул и потащил к пруду. Листья осыпались на асфальт, шурша:

– Беги!

Барахтающуюся тень затянуло в воду, подняло и, подбросив, ударило о ребристую гладь пруда.

Анастасия добежала до пригорка, поднялась и опёрлась на капот. Дыхание сбилось. Сердце вылетало из груди. Появившийся из ниоткуда Семён распахнул дверь и втолкнул её на заднее сиденье.

– Попробуйте поспать, – бросил он, усаживаясь за руль.

Хвостикова сжалась, укрывшись плащом. Через «открытую рану» стремительно утекали силы. Вернулся вчерашний озноб. В тяжёлой голове вертелась единственная мысль: «Пусть всё происходящее будет горячечным бредом, а после выздоровления вернётся тихая спокойная жизнь».

Машина тронулась. От мерного качания навалилась дремота, но когда подбирался сон, перед глазами вставала жуткая фигура с огромным ртом.

– Иди ко мне! – требовал скрипучий голос.

Она каждый раз подскакивала и так и не смогла заснуть, пока автомобиль не затормозил. Сноходец перегнулся через сиденье.

– Как вы? – спросил он.

Анастасия молчала.

– Я быстро, потерпите.

Он выхватил оберег и хлопнул дверью.

Наступила долгожданная тишина.

Хвостикова лежала с закрытыми глазами. Холод как будто отступил, но осталась опустошённость. Пульсирующая боль спала, а мир погрузился в сумерки. Ей мерещились тяжелые шаги и бряцанье когтей. Тёмная тварь бежала следом. Принюхивалась, припадая на брюхо, и плотоядно рычала. Чуяла, что уже рядом. Что скоро догонит, вцепится и больше не отпустит. Но Анастасии уже было плевать. Она устала бороться. Хотелось тишины и покоя. Она бы даже впала в дремотное забытье, если бы не телефонный звонок. Не глядя махнув по экрану, она подсунула телефон под ухо.

– Привет! Ты как? – раздалось из динамика.

– Умираю, – прошептала Хвостикова.

– Шикарно! Я заберу твой проект, не волнуйся…

Потянуло сквозняком.

– Кирилл? Какого чёрта тебе надо?

– Клара Архипповна сказала, что ты заболела и, если быстро не оклемаешься, могу тебя заменить. Так что сделай одолжение, умри поскорее.

Раздались гудки и даже сквозь веки прорезалось голубое сияние. К рукам Анастасии прижалась холодная стеклянная фляга, и она жадно сжала пальцы. Как только небесный огонь пробежал по коже, пришла новая волна облегчения. Сквозь губы вырвался вязкий пар. Она села и, сбросив сапоги, поджала под себя ноги.

Семён завел машину.

– Кто звонил?

– Козёл с работы, – еле удерживая трясущийся подбородок, выговорила Хвостикова.

– Куда дальше?

Она облизала пересохшие губы и протянула мятую бумажку.

– Покровский Ставропигиальный женский монастырь. Церковь Святой Матроны на Таганке, – прочитал сноходец. – Слышал. Это почти в центре.

– Он не отстанет? – прошептала Анастасия.

– Вы правы, – согласился Семён. – Не хочу вас пугать, но шатун всегда добивается своего. Он ищет проснувшихся и уничтожает. Единственный шанс выжить, победить его в схватке.

– Как?

Сноходец съехал с обочины и вывел машину в правую полосу.

– У тебя уже есть наставница?

– Хотела сегодня…

– Придётся пока пересидеть за монастырской стеной. Я попробую договориться.

Он настороженно всмотрелся в зеркало заднего вида, и Анастасия, вздрогнув, обернулась. Отталкиваясь четырьмя ногами, как собака, вдоль дороги стремительно неслась чёрная тень. Зубастая рожа вытянулась. Провалы глаз стали ещё глубже.

Семён прибавил скорость. Над головой промелькнул железнодорожный мост. Тварь подпрыгнула, перескочила ограждение и снова побежала вдоль отбойника.

– Не волнуйся, – пробормотал он. – Сейчас выскочим на Проспект Мира, прибавим.

Хвостикова прижала к груди оберег и зажмурилась, но тёмное пятно продолжало скакать рядом даже под стиснутыми веками.

– Откуда он взялся? – чтобы нарушить проклятую тишину, прошептала она.

– Из Аида, – ответил сноходец. – Противопоставление созидательной силе. Ему не нужно питаться, без надобности наша энергия, он просто убивает ради самого убийства. Им движет ненависть.

– Лучше бы не спрашивала, – пробормотала Анастасия. – Ад есть?

– Не ад, а Аид. Там нет котлов, демонов и прочего. Просто бесконечная череда кошмаров, от которых нельзя проснуться.

– Если шатун меня… я попаду туда? – вскрикнула Хвостикова.

– Лучше этого не допускать.

Они вывернули на широкую улицу, сноходец прибавил скорость, и скачущая тень отстала.

– Как его победить?

– Лучшее оружие против ненависти – любовь!

– Очень смешно.

Анастасия скривилась.

– Я не шучу. Мы что-нибудь обязательно придумаем, а пока побудешь в монастыре. Не бойся, монахини не откажут.

– Спасибо, – пробубнила Хвостикова. – Всю жизнь мечтала уйти в монастырь.

– Это временно.

– А кто такой сноходец? Чем вы вообще занимаетесь?

– Спасаю молодых красивых девушек!

– Мне повезло, что я не старая и страшная.

– Перестаньте, я бы вас любую…

– А чем вы занимаетесь в свободное от спасения девушек время? – перебила она.

– Сноходец – это второй уровень. Сначала пройдёте посвящение и почувствуете своих фантомов. Потом научитесь переключаться между ними по собственному желанию и станете сноходцем.

– У вас много?

– А что, не видно? – улыбаясь, проговорил Семён и сам себя оборвал. – Извини, у меня три фантома.

– Тяжело с ними управляться?

– Не очень, – заметил он. – Я привык.

– Мне кажется, можно сойти с ума, если одновременно жить несколькими жизнями. Шизофрения какая-то…

– Раздвоение личности – это когда человек ведёт себя по-разному, а вы во всех телах одинаковая и поступаете одинаково. Сами всё поймете со временем. Тем более, они прекрасно обходятся и без нас.

– Они что, ещё и самостоятельные?

– Конечно. Как, вы думаете, они живут, пока вы не проснётесь? А если вы вообще не проснётесь? Просыпаются единицы. Обычно в молодости, пока сознание пластичное и готово к переменам. Но бывают исключения, я вот припозднился. А некоторым вообще суждено лишь в старости…

– Я запуталась, какая вообще разница, – пожаловалась Анастасия.

– Разберётесь. Сколько в мире похожих людей с одинаковыми судьбами? А двойников?

– Я про суждено лишь в старости.

– А-а-а-а. Так помолодеть или поменять фантом нельзя. Если проснёшься только в старости, так старым и останешься. А жизнь у проснувшихся долгая.

Хвостикова отрешённо кивнула. Они неслись по полупустой дороге. Тень шатуна скрылась и чудеса снова казались нереальными. Только лучившийся голубым светом оберег не давал забыть об опасности. Она боялась закрывать глаза, потому что в темноте под ними клацала зубастая пасть.

– Вам наставница объяснит. У них лучше получается, – добавил Семён и замолчал, тревожно поглядывая в зеркало заднего вида. – Давайте лучше о чём-нибудь другом? Кто вам звонил?

– Коллега по работе, – задумчиво протянула Анастасия. – Точнее конкурент. Заполучит мой проект, а с ним и повышение к которому я пять лет шла.

Они съехали с многополосного шоссе, дома закончились и за тротуаром и лужайкой потянулась крепостная стена с фальшивыми бойницами. Углы венчали островерхие башни из красного кирпича и ещё более высокая колокольня со шпилем.

– Добрались, – обрадовался сноходец. – Припаркуюсь у столба, и бежим внутрь.

Он остановился, загнав машину на тротуар, и выскочил, помогая вылезти Анастасии. Сделав несколько шагов, она споткнулась и чуть не упала. За ними прямо по проезжей части неслась искажённая тень. Проскакивала между автомобилями, задирая вверх оскаленную морду. Водители не видели жуткое пугало, но инстинктивно отворачивали в сторону.

– Быстрее!

Семён подхватил обмякшую Хвостикову, затащив её в поток идущих к воротам монастыря. Она еле передвигала ноги. От нового приступа не помогал даже оберег. Тварь уже перескочила улицу и бросилась к высокой кирпичной стене.