Шелест листьев

От автора

В этой паре абзацев я хочу поделиться впечатлениями от написания своей первой полноценной книги.

Когда просто идешь по улице, и в твоей голове совершенно случайно возникает некий зачаток сюжета, ты ещё не думаешь, что это может вылиться во что-то большее и, тем более, выйти в люди. Но затем начинаешь представлять себе героев, продумывать сюжет, просто так, для себя, ради развлечения в прогулках и бытовых делах. И снежный ком начинает обрастать. Я делал так много раз, но все прошлые идеи так и не получили осмысленного окончания и не вышли в свет.

Что же заставило меня закончить труд в этот раз? Множество мелочей: поддержка со стороны тех, кому я дал прочитать первые главы, их заинтересованность, поддержка друзей (порой весьма противоречивая, бросающая вызов) и даже сущие мелочи, которые не имели к написанию книги никакого отношения, как, например, подаренная перьевая ручка, которая как бы говорила: «Пиши!». Я хочу сказать огромное спасибо всем, кто поддерживал меня, кто был моей музой, кто подбадривал, когда опускались руки, кто разного рода мелочами давал мне намеки продолжать, кто помогал с редактурой и правками, дарил идеи.

Надеюсь, и Вы, уважаемый читатель, однажды окажете такую же поддержку тому, кто будет в этом нуждаться.

Часть 1

“… когда-нибудь ты дорастешь до такого дня, когда вновь начнёшь читать сказки”.

Клайв Льюис

-1-

Тони Орсино спал на столе, смяв бумаги руками. Щетинистый подбородок оставил следы на тыльных сторонах ладоней, но он не чувствовал колкости – он слишком устал от беготни, и ему снилось детство. Он слышал шелест осенних листьев, в которых они с братом и их собакой Сильви часто купались, когда осенью их надувало с соседнего леса и деревьев, растущих на ферме. Уже довольно старый поинтер, как щенок, резвился и нырял в листву, кувыркаясь и радостно лая, когда дети бегали вокруг огромной кучи листвы.

Это были светлые воспоминания, которые Тони давно забыл. И сейчас он снова был счастлив, несмотря на все тяготы дела, с которым ему приходилось возиться.

Под ладонями мужчины лежали папки с личными делами и логотипом полицейского отделения Чикаго десятого округа. Фотографии на лицевой стороне показывали фото мужчин и женщин до 30 лет. На них также стоял штамп “Пропал без вести”. Из-под левого локтя выглядывало открытое дело:

Сэйми Дэвис, 27 лет, афроамериканец.

Пропал без вести 23-го ноября 2016.

Опрошенные лица: Триша Дэвис – Мать, Вашингтон Дэвис – отец, Марша Дэвис – сестра, Кристина Рамирез – девушка.

В рамках обследования квартиры в спальне обнаружено открытое окно, короткоствольный револьвер Смит Энд Вессон 38-го калибра. Спальня засыпана опалой листвой, развеянной ветром по всей обстановке. Пятен крови, следов обуви или отпечатков пальцев не обнаружено. Следов вторжения через окно не обнаружено – окно было открыто изнутри. На револьвере обнаружены относительно свежие отпечатки пальцев пропавшего. Также из револьвера был сделан один выстрел. Отстрелянная гильза осталась в барабане револьвера. Возможно, выстрел был произведен в направлении окна. Однако, установить траекторию полета пули не представляется возможным, что делает поиски пули крайне затруднительными.

Свидетельские показания родных и близких не выявили никаких недоброжелателей Дэвиса, а также суицидальных настроений у последнего. Однако, выявлены странности в поведении. Его девушка утверждает, что несколько последних месяцев пропавший иногда озирался и смотрел в пустоту при прогулках в парке или на природе. Объяснений своему поведению Дэвис не давал. Теорий у свидетелей нет.

Дело закрыто за неимением у следствия зацепок.

Из папки торчало несколько фотографий, на одной из которых виднелась рукоять револьвера с биркой, идентифицирующей его как вещественное доказательство.

Сильви выпрыгнула из кучи листвы и устремилась к семилетнему Тони. Её язык радостно свисал из пасти, глаза искрились в золотом осеннем солнце, как и пятнистая серая шерсть. Виляя коротким хвостом, она прыгнула на Тони передними лапами и повалила на газон.

Детектив проснулся. Его шею снова ломило от неудобной позы, потому, поморщившись, он какое-то время пролежал, закрыв глаза в той же позе, в которой спал. Сфокусировавшись на холодильнике, мужчина медленно приподнялся и откинулся в старом кожаном кресле. Он не был стар, но седина уже надежно поселилась в его густых черных волосах, столь типичных для нашего представления об итальянцах. Он машинально открыл шкафчик стола в поисках пачки сигарет и, не обнаружив её, тяжело вздохнул:

Спасибо, Эльзи, что заботишься о моем здоровье. – Тони не курил уже полгода, но как же это было порой тяжело, после того, как за пятнадцать лет он почти сросся с пачкой сигарет.

Шея Тони гудела кровью, пульсирующей в суженных сосудах, отдающих ноющей болью. Плотно сложенный мужчина, сидящий в кресле, размял плечи довольно крупными руками и сделал несколько поворотов и наклонов головой, наполнивших её приятным облегчающим хрустом.

Его взгляд, ослепленный включенной лампой, с прищуром упал на старые часы, стоящие на столе, – пять утра. Уснул он, возможно, в два. Спать в офисе за последние пару месяцев стало привычкой. Но Эльза это не одобряла и, заставая его спящим, постоянно с неповторимой улыбкой запускала ему холодные руки под воротник.

Для кофе слишком рано… – Пробормотал Тони, озираясь в сторону стола со старой кофеваркой.

Встав, он налил себе стакан воды и взял кусок бекона из холодильника. Держа его кончик в одной руке, и отпивая из стакана в другой, он вернулся к столу.

В его взгляде, опущенном на стопку бумаг, уже почти не было надежды – только усталость. Но он не мог отказаться от дела. Он, конечно, уже не полицейский, как пять лет назад, и его ничего не обязывает. Кроме совести. Все эти пропавшие люди – их родственники и близкие – хотят знать правду, а еще лучше, увидеть их снова живыми и здоровыми. Но нет совершенно никаких зацепок. Только восемь дел, которых не роднит ровным счетом ничего, кроме, разве что, возрастной категории.

Мужчина закинул руку с беконом вверх и опустил ленточку мяса в рот. Жуя, он думал о том, что делать дальше. Детектив уже не раз общался с семьями, со свидетелями вслед за полицией, но ничего нового они не сказали.

– Нужно поспать… – Выдохнул он, допив стакан воды, и направился к небольшому диванчику в углу. Погрузив голову на старую подушечку, мужчина укрылся частью покрывала, которая накрывала спинку дивана, а ноги закинул на один из подлокотников.

– Может, во сне придет откровение. – Буркнул он.

-2-

Утро нового дня не принесло озарений. Тони, накинув куртку, спустился из офиса и, сев в свой десятилетний форд, помчался в направлении выезда из границ Чикаго. Порой ему казалось, что скоро граница города будет расширяться со скоростью, обгоняющей его авто, и ещё чуть-чуть и огромные бульдозеры сомнут ферму, на которой он вырос, ферму на которой искал покой в суете своей жизни.

– Здравствуй, брат. Ты не против, если я заеду к вам погостить? В городе стало тяжело дышать. – Сказал Тони в трубку телефона, прижатую к плечу. Выезд на загородную трассу требовал внимательности и работы обеих рук.

– Тони! Конечно, заезжай. Даже если нас не будет дома, ты знаешь, где запасной ключ. – Приветствовал радостный мужской голос.

– Буду через час. – Мужчина положил трубку, и, с улыбкой, немного прибавил газ, чтобы сравняться с потоком машин, едущих по трассе.

Первые полчаса дорога вела по городской застройке, плавно переходящей в старенькие кирпичные дома начала двадцатого века. Потом пошла малоэтажная и местами складская застройка, и, в конце концов, форд устремился по девяносто четвертому шоссе со сплошными зелеными насаждениями в районе Скоки Лагунс и Ботанического Сада.

Такими шоссе была испещрена вся территория США, но после съезда с шоссе, картина постепенно начала меняться, и низкорослые лиственные деревья и кусты кое-где начали сменяться хвойным лесом – ферма семьи была на севере на полпути к Милуоки.

Отец рассказывал, что во времена сухого закона дед с друзьями промышлял бутлегерством и гнал в лесу отменный бурбон, сбывая его на ферме и что ему даже посчастливилось попробовать бутылочку дедовских запасов по молодости.

Ферма стала семейным достоянием, и хоть Энтони, будучи дерзким амбициозным юношей, предпочел переехать в город и строить карьеру, отец и брат продолжили дело деда и прадеда. Они растили на ферме небольшое поголовье свиней, кур и даже кроликов, возделывали землю под совершенно разные культуры, которые только могли расти в этих широтах – всё, что необходимо, чтобы не закупать еду в магазинах. Озёра неподалеку хоть и были причиной частых дождей, насыщали почву достаточным количеством влаги для богатых урожаев, чем отец безмерно гордился, а теперь гордится и младший брат Гвидо, перенявший от отца ферму.

Дорога через лес была тихой. По пути встречалось мало машин – все, как правило, предпочитали более освещенные маршруты, но для Тони она была практически родной, и он знал каждый поворот и трещину на асфальте. Порой бывший полицейский даже позволял себе проводить взглядом оленя или иного зверя, выбежавшего из леса и пересёкшего трассу. Но в этот раз дорога не преподносила сюрпризов, и он въехал на территорию фермы почти вовремя, с задержкой в пару минут.

Гвидо направлялся из амбара со свиньями в дом и, увидев машину, помахал брату рукой. Тони припарковался и к тому моменту, как он подходил к дому, из дверей выбежала маленькая девочка лет десяти с темно-русыми волосами, отливающими рыжим огнем.

– Дядя Тони! Привет! Ты мне привез краски?

– Риккарда, солнце моё! Я совсем забыл! – Тони показушно размазал руку по лицу, показывая весь драматизм своей оплошности.

– Я буду ждать в следующий раз! – Также показушно надула губки его племянница, а потом, радостно улыбнувшись карими глазами, потащила его за руку в дом.

– Здравствуй, Тони! – Раздался мягкий звонкий женский голос с кухни.

– Доброе утро, Карла!

– Уже полдень. Ты не голоден?

– Спасибо, я перехватил сэндвич с беконом по пути к вам. – Сказал Тони, и девочка с силой потащила его на второй этаж.

– Пойдем же! Я должна тебе кое-что показать!

– Что такое? Что там? Новые рисунки?

– Да! Я нарисовала страшилу, которого видела пару дней назад в окне!

– Страшилу? И ты не испугалась? А вдруг он бы увидел тебя и съел!

– Тони, не поощряй ее фантазии. – Сказал младший брат, выходя из одной из ванн на втором этаже с полотенцем на влажной голове. Темные глаза и щетина разительно выделялись на бледной, почти болезненной, коже. Черные, как и у Тони, волосы были стянуты в тугой хвост на затылке, свернутый в кольцо старой красной резинкой. Высокий и широкоплечий, он не отличался массивностью как брат, но был хорошо сложен. Большой мозолистой ладонью он потрепал волосы Риккарды, когда они с её дядей проходили мимо.

– Так и что там со страшилой? – Игриво шепнул Тони. – Как вышло, что ты не испугалась?

– У него были добрые грустные глаза. Почему я должна была его бояться? Я покажу его тебе! Я ведь нарисовала!

– Да-да. Идем.

И они вошли в комнату девочки, на стенах которой висели лучшие из её рисунков, довольно натуралистично, для младшеклассницы, изображавшие свиней, кроликов, Бернарду – собаку семейства, внучку Сильви, похожую на неё как две капли воды, а также Марко – кота Риккарды, атлетичного и гордого красавца бенгальской породы. Он и встретил их в комнате, звучно поприветствовав Энтони протяжным “мау”.

– Привет, молодежь. – Ответил он, подойдя и похлопав кота по бедру, от чего тот зевнул и перевернулся на спину на кровати, подставляя серый мягкий живот. – Ну, где твоё страшилище?

Девочка вприпрыжку подбежала к столу и, порывшись в кучке листов, достала из неё один.

Рисунок был сделан обычным грифельным карандашом и изображал вид из окна Риккарды. Старое дерево, под которым любил читать отец, сидя в импровизированном кресле из поленьев и соломы, и под ним непонятное мохнатое создание. Голова сплошь покрыта шерстью, из-под которой торчали два грустных глаза. Тонкие сухие сучковатые руки и ноги, словно бы росли из головы, точнее из этого шерстяного комка, который был настолько пушистым, если можно было так сказать, что возможно закрывал собой и тело. Существо опиралось на импровизированную деревянную трость. И, кажется, и правда не представляло опасности. Тони был поражен деталями.

– Вы в школе учились срисовывать таких из книжек со сказками?

– Да нет же! Я видела его позавчера ночью. На улице шел дождь, и ветер сильно стучал в окно, и я подошла посмотреть, что творится на улице, и увидела его. – Раздосадованная девочка быстро тараторила, порой спотыкаясь и переводя дыхание. – А когда… А когда пришла к маме с папой, они мне не верили. А когда я их позвала посмотреть, его уже не было под окном, и они мне теперь не верят. Ты тоже, дядя Тони?

– Я не знаю, что ты видела, Рикки. – С любовью ответил мужчина.

– Но ты ведь детектив! Разве ты не веришь людям, которые говорят тебе о преступлении?!

– Иногда и им нельзя верить. Некоторые из них специально обманывают, детка. Они плохие люди.

– Но я не обманываю!

– Я знаю! Я совершенно в этом уверен! Ты хорошая девчонка! Вся в маму!

– И папу!

– И папу! И Марко!

– Да!

Марко, поняв, что речь идет о нем, вопросительно мяукнул, пробудив приступ звучного смеха у дяди с племянницей.

Пару часов Тони провел, помогая брату по хозяйству с теми делами, где один тот справиться не смог.

– Мальчики, стол накрыт! – Голос Карлы наполнил территорию фермы как раз, когда они заканчивали с починкой ставней на чердаке амбара, которые сильно расшатало ветром.

– Тони, ты не хочешь вина? Я купила пару бутылок столового у Шевалье. – Спросила она, когда они сели за стол, расставляя тарелки с мясным рагу.

– Родная, мы итальянцы! Почему ты предлагаешь Тони вино из французской лавки? – Возмутился Гвидо.

– Глупости! Ты прекрасно знаешь, что там продают и итальянские вина. Ты был там со мной в… – Женщина задумалась. – Кажется в апреле. Господи, ты вообще со мной не выезжаешь в город!

– Тише, ребята. – Засмеялся старший брат. – Спасибо, Карла, но я откажусь. Я за рулём, и не планировал оставаться с ночевкой.

– К тому же, если ты не забыла, он не пьет уже больше года. – Гвидо поднял руки к небу, будто бы взывая к нему. – Grazie a Dio1, что послал Эльзу этому остолопу!

– Эй! Вообще-то я старше! И вообще не веди себя, как наша бабушка! – Вскипел Тони, добавив под нос. – Боже, храни её душу…

– И давно наш городской щёголь стал религиозным? – Поддел его младший брат с дружеской улыбкой.

– Всё по-прежнему, и я всё так же не пью. Забудем об этом.

– Давайте уже кушать! – Риккарда надула щёки, устав от препирательств взрослых. И все принялись греметь приборами, обсуждая всякую всячину.

– С тем делом всё так же глухо, брат? – Гвидо присел рядом с Тони к стене амбара. За парой слоев древесины, с другой стороны, раздавалось мерное хрюканье хряков и поросят, в общем своем гуле напоминающее громкое урчание кота. – Я понимаю, что ты приехал не просто так.

– Да. Никаких зацепок, как и у ребят Сэмми. Я, как гиена, подъедал за ними остатки в течение месяца, но всё безуспешно. Они славно поработали и почти не оставили неучтенных вещей и зацепок.

– Ясно. Но ты, конечно же, не бросишь?

– Дело не в деньгах, ты знаешь…

– Да, я понимаю. Замашки сериального копа действительность работы в полиции из тебя не выбила. – Гвидо распустил волосы и принялся заново их собирать, теперь уже в шишку на затылке. – Я шучу, брат. Ты поступаешь верно.

– Когда ты уже их сострижешь? Тебе тридцать два! И ты далеко не дитя цветов из шестидесятых.

– А когда ты сделаешь Эльзе предложение? Тебе уже тридцать пять, а ты до сих пор один после ухода Джанет. Давай пари. Я не буду стричься, пока ты не сделаешь ей предложение! – Младший брат посмеялся, фиксируя волосы на месте. Он заправил свисающие по бокам пряди за уши и хитро усмехнулся в ответ на удрученный взгляд Энтони.

– Малой, не начинай. Ты знаешь, какие у нас отношения…

– Хм-м-м… И правда, странные, учитывая, что она фактически вытащила тебя из петли и алкогольного дурмана после… – Гвидо осёкся. – Ты знаешь.

– Да. Знаю. И пытаюсь забыть.

– Нет. Не пытаешься. – Младший брат с грустным взглядом положил руку на плечо брата. – Ты ведь до сих пор коп. Просто не на службе. Частный детектив – это тоже детектив.

Перед глазами Тони снова встала ситуация которая разломала его жизнь на “до” и “после”. У него была жена, неплохо оплачиваемая и, в целом, безопасная работа младшим детективом, дом и планы на будущее. Но на одном из задержаний всё пошло не так. Слишком не так. Обвиняемый достал пистолет и велел им с напарником выйти из дома. Что они и сделали, не желая играть в ковбоев. Вот только, оказалось, что в доме у обвиняемого семья, и он взял их в заложники. Они поступили по процедуре и запросили подкрепление. Но Тони, будучи молодым идеалистом, решил рискнуть и справиться сам. Старший и более опытный напарник отговаривал его, но слишком мала была вероятность того, что обвиняемый причинит вред жене и дочери. В итоге они с Карлом договорились, что Тони обойдет дом и попробует пройти с черного входа, а старший попробует начать переговоры самостоятельно, не дожидаясь подмоги.

Когда Энтони, наконец, смог максимально тихо открыть дверь черного входа, он услышал, как подозреваемый кричит на Карла. А затем выстрелы. Он устремился на звук в холл и увидел истекающего кровью напарника, тело жены преступника и плачущую рядом с ней дочь. Мужчина стоял посреди холла с пистолетом, приставленным к виску. Тони еще долго снились его глаза. Полные страха, отчаяния и ненависти одновременно. Младший детектив действовал по протоколу и велел бросить оружие и лечь на пол, наведя пистолет в пол. Но всё, что произошло дальше, можно описать двумя словами: улыбка и выстрел. Улыбка, полная издевки и вызова самому мирозданию. Истеричный, испуганный крик девочки, струя дыма из ствола пистолета покончившего с собой убийцы. А Тони так и застыл посреди коридора. Он не слышал плача девочки. Он не воспринимал мир до тех пор, пока его не повалил на землю патрульный, выбивший пистолет из его рук.

Дальше расследование, сотня допросов и бесед с Сэмми, который пытался максимально смягчить эмоциональную пытку Тони. Временное отстранение от дел и отпуск. Пока оплачиваемый. Визиты к штатному психиатру. Спасение в алкоголе. Развод с женой, которая не выдержала постоянных срывов мужа и кошмаров, мучивших его по ночам. Всё, что он чувствовал всё это время, было схоже с тем, что он чувствовал стоя посреди холла на ковре, края которого были залиты кровью убийцы, которого они выслеживали полгода – ничего, вакуум и сплошная пустота. Ему было всё равно. Развод, жена, семья, Сэмми, работа, друзья. Всё превратилось в сплошной белый шум, который он мог заглушить, лишь дойдя до дна бутылки недорогого бурбона.

Но потом появилась она. Когда он уже был на грани. Эльзи просто подошла к нему на улице, когда его почти выворачивало после очередной бутылки на голодный желудок.

Он стоял, оперевшись о стену магазина, и она, выйдя из дверей, спросила, всё ли у него хорошо. Увидев его пустой взгляд, она завела его в соседний с магазином вход. Они поднялись на второй этаж, где находился офис ее юриста.

Она уложила бывшего копа на диван в комнате ожидания и налила кофе. Когда Тони всё-таки вывернуло на белоснежный ковер, девушка заботливо придерживала его и успокаивала. Когда он проспался, Эльза настойчиво предложила подвезти его домой. Все ещё в дурмане, Энтони по привычке сказал ей ехать к дому, который уже ему не принадлежал. И только подъехав к нему, он это осознал и разрыдался. Крупный, широкоплечий мужчина свернулся в кресле красного форда калачиком, и выл как дикий зверь. Эльзи отвезла его на квартиру, которую Сэмми помог ему снять, и оставила немного денег. Он снова уснул. А проснувшись, не увидел её. Всё это виделось как сон, и не было смысла придавать значения произошедшему. Пока он не увидел деньги на обеденном столе. Это стало последней каплей. Некогда успешный полицейский не готов был жить за чужой счет и побираться. Это было слишком. Достав из ящика нож и сев за стол, он с полчаса смотрел в отражение своих глаз в мутном металле клинка, острие которого лежало на его левой руке. Но тут вошла она. Как весна, она ворвалась в квартиру, резко распахнув дверь и наполнив комнату ароматом ванили и кофе. Бумажный пакет с булками и два стакана упали на пол, и она устремилась к нему, увидев, что он собирался сделать дальше.

Дальше…

Дальше был ад исцеления, через который она вела его за руку. Он до сих пор не понимает ради чего. Чем он это заслужил. Но её любовь спасла его и наполнила ответной любовью.

Да, он любил её, был благодарен, и обязан по гроб жизни. Но столь же сильно боялся, что всё повторится снова. Что кошмары вернутся, и он снова сорвется. Тони не хотел привязывать её к себе, чтобы не мучить, если это повторится.

Потому их отношения выглядели весьма странно. Тихий, спокойный, он раскрывался рядом с ней, расцветал, и они могли общаться часами обо всём подряд. А она при нем успокаивалась. Эльза часами молча лежать рядом с ним, он гладил её волосы и смотрел кино по кабельному, а она просто отдыхала и слушала тишину в своей голове.

– Я не могу брат. Я хочу помогать людям и защищать. Я коп, черт возьми… – Выдохнул, наконец, Тони после долгой паузы. – Но я боюсь, что не смогу защитить Эльзи от самого себя.

– Мисс Стоун может сама за себя постоять. Она и так многое прошла с тобой. Думаешь, она не справится, если это повторится?

– Я не знаю. Я не хочу, чтобы это повторилось…

– Тони! У тебя телефон звонит! – Карла выглянула из двери, чтобы позвать его. – Похоже, это Сэм.

– Закончим на этом. – Детектив хмуро похлопал брата по плечу и зашагал в сторону дома.

– Сэмми, ты звонил? – Тони вышел на крыльцо, чтобы не мешать семье смотреть телевизор в доме.

– Привет, великан. – Сухой, прокуренный за почти сорок лет стажа, голос мужчины сделал паузу на сигаретную затяжку и, выдохнув дым, продолжил. – У нас тут новый случай, похожий на те, с которыми ты сейчас имеешь дело. Но у нас тут свидетельница, которая говорит странные вещи. Это какой-то наркоманский бред, но она чиста как стеклышко.

– Я приеду в участок. Расскажешь. – Тони положил трубку. Войдя в дом с виноватой улыбкой, он вздохнул – Карла, я не смогу остаться на ужин. Прости, солнце, я знаю, ты старалась с ужином. И ты Рикки. Дяде пора на работу.

-3-

– Тони, здравствуй! Ты к главному? – Добродушный старик-дежурный поприветствовал детектива на входе.

– Да, Чарли. Добрый вечер. – Итальянец приложил два пальца к голове, отдавая честь. – Он у себя?

– Да. Видимо, ждет тебя. На часах уже девять. Саманта, наверное, уже заготовила для него достаточно ругани дома.

Энтони улыбнулся в ответ и прошел к лестнице, ведущей к кабинету начальника департамента. “Капитан Сэмюэл Вольт” гласила табличка на старой деревянной двери. Отделение полиции располагалось в одной из старых кирпичных трехэтажек, стильно украшающих Чикаго нотками гламура двадцатых-тридцатых годов.

– Привет, Сэм.

– Здравствуй, Тони. Я как раз тебя жду. – Мужчина пятидесяти лет, с сединой на висках и кустистых бровях, курил сигарету, стряхивая её в пепельницу, доверху набитую окурками. – Закуришь?

– Спасибо. Ты знаешь – я завязал. – Добродушно улыбнулся детектив, усаживаясь в кресло напротив стола капитана. – А ты всё никак не завяжешь? Ты бы хоть выбрасывал накуренное за неделю.

– Это за день, Тони. Денек выдался не из легких. Три ограбления, убийство и еще этот новый случай… Как раз для тебя. Я поручил его Солано и Коркс, они уже составили протокол допроса. Вот, почитай…

– Посмотрим. – Тони взял скопу из десяти-пятнадцати листов, на которых стандартным полицейским печатным шрифтом и манером был изложен протокол допроса некой Хэйзел Линден, которая сообщила о самоубийстве ее друга.

– Самоубийство? И причем тут мои дела о пропажах? – Энтони удивленно прищурился.

– Читай дальше. Я сам присутствовал при допросе. – Сэмми снял очки в тонкой оправе, и принялся устало растирать переносицу. – Голова раскалывается от этого бреда. Солано вел допрос, а мы наблюдали за стеклом. Это был его первый.

Детектив как раз дошел до страницы, на которой приводится стенограмма разговора:

С: Хэйзел, хотите воды?