Магический договор – 2

– Спал! – последовал неожиданный ответ. – Благодаря моей бесподобной женушке, посчитавшей, что сон мне к лицу, да и жизнь продляет. И проснулся лишь благодаря этим несравненным красавицам, – он поклонился в сторону стоявших чуть поодаль Изабель, Беатрис и Генриетты. – Спасибо им.

Сообразив, чем ему грозит внезапное появление старшего в роду, пусть он и выглядит намного моложе своих лет, Шахтир выпрямился и заявил:

– Я в эти побасенки не верю! Вы такой же самозванец, как и они!

– А от вашей веры или неверия ничего не зависит, господин нехороший, – не выдержала плохо завуалированных оскорблений Изабель. – И что мы за самозванки, подскажите-ка!

Маркиз пристальнее вгляделся в лица девушек и побледнел. Он хорошо помнил, как на герцогском балу умные люди предупреждали его ни в кое случае не переходить сестрам дорогу. Правда, предупреждение запоздало – он успел повздорить с этой самой девицей. Хотя, возможно, и с другой, кто их разберет, если они похожи друг на друга до безобразия!

– Простите, леди Салливерн, – тут же пошел он на попятную. – Я не хочу с вами ссориться.

– А я с вами – хочу! – Изабель сделала угрожающий шаг вперед, заставив его испуганно попятиться.

Слуги, наблюдавшие за ними, никак не могли понять, с чего это здоровенный мужик трусливо отступает перед какой-то нахальной пигалицей.

– А что б не было никаких недоразумений, кто из нас теперь глава рода, предлагаю предстать перед глазами герцога, пусть он нас рассудит, – лукаво предложил Элисон.

Вообразив, что без амулетов переноса, которых у возникшего из небытия маркиза быть не может априори, в столицу герцогства тот попадет очень нескоро, нынешний глава рода охотно согласился. Ведь за долгую трудную дорогу чего только не случается! То лошади понесут, то колесо от кареты отвалится. Можно до цели и не доехать.

– Тогда вперед! – Изабель открыла портал прямо в зал для аудиенций и без лишних церемоний впихнула в него онемевшего от изумления Шахтира. Улыбающийся Элисон вошел следом, успев поблагодарить ее за помощь и пообещав, что они непременно встретятся.

– Ты снова прорвала защиту дворца! – обвинительно заявила Беатрис. – Зачем? Неужто нельзя было перенести их за ограду парка?

– Так и задумано, чтоб этот мерзкий старикашка не вздумал устроить несчастный случай нашему маркизу. Зря, что ли, мы его разбудили?

– Но их же сразу схватят! – не понимала такого легкомыслия Беатрис.

Изабель снисходительно взглянула на нее, так, как на глупенькую малышку смотрит умудренная жизненным опытом нянюшка.

– Это-то мне и нужно. В схваченном состоянии этот Шахтир ничего плохого никому сделать не сможет, что и требуется. Их отпустят, как только они скажут, что портал для них открыла я!

– А вам никто и слова поперек не скажет, – суховато хмыкнула герцогиня, – всем своя жизнь дорога.

Заслышав в голосе Генриетты укоризненные нотки, Беатрис быстро перевела разговор на более насущные вопросы:

– Мне кажется, ваши слуги к вам попросту нелояльны?

– Среди них есть откровенные предатели, вы правы, – герцогиня остро взглянула на толпу перед собой. – Вот сейчас и выясним, кто из них вздумал объявить меня самозванкой.

– Это она! – садовник вытолкнул вперед Фийну. – Стерва вредная! Она всегда наушничает на нас управляющему! Причем выдумывает несуществующие грехи!

Но горничная вовсе не смутилась. Наоборот, она подбоченилась и заявила:

– Да как же не самозванка, когда настоящую герцогиню убили! И даже тела от нее не осталось!

– Чудно, чудно! – Изабель с предвкушением потерла руки. – Вот и пара нашему милому кролику!

– Окстись, какая из нее крольчиха! – запротестовала Беатрис. – Это уж змея скорее. По степени подлости – вылитая гадюка!

– Кому в поместье нужны гадюки? – решительно запротестовала Генриетта. – Мне так уж точно нет!

Недоумевающая прислуга переводила взгляды с одной дамы на другую, не понимая, о чем идет речь.

– Давай сделаем из нее крольчиху, – настаивала на своем Изабель. – А в лапы ей дадим серебряные тарелки. Пусть играют с управляющим на пару.

Беатрис попыталась указать сестре на явное несоответствие:

– Изабель, из господина Летина получился приличный кролик только потому, что в душе он труслив, как заяц. То есть внутреннее содержание соответствовало внешнему виду. А из этой змеи крольчихи не выйдет, как ни старайся.

– Давай попробуем, чего зря спорить! – и Изабель уставилась на Фийну гипнотическим взглядом удава.

Но та не испугалась.

– Да не пугайте меня всякими глупостями! – заявила она, вульгарно подбоченясь. – Не боюсь я вас, вот еще! Все равно вас здесь скоро не будет.

Народ возмущенно зашумел.

– Это тебя здесь скоро не будет, стерва! Давно от тебя избавиться пора! – больше всех кричал раздосадованный садовник, то и дело замахиваясь на горничную лопатой, но ударить так и не решился.

Но были и такие, кто поддерживал Фийну, вопя, что никаких господ им тут не нужно. Жили они без них и дальше проживут.

Изабель сердито прицыкнула на вопящих людей и наступила тишина.

– Вы не хотите стать крольчихой? – нарочито запечалилась Беатрис. – Вы против?

Недалекая служанка опрометчиво пошутила:

– Крольчихой не хочу, а вот на кошку согласна. Пушистую такую, беленькую, хорошенькую.

Сестры переглянулись, и стоявшая перед ними женщина исчезла. Зато появилась белая пушистая кошка, стоявшая на задних лапах и державшая в передних небольшие серебряные тарелки.

Обомлевшие слуги смотрели на это, выпучив глаза. Кошка рефлекторно ударила в тарелки и дико мяукнула.

– А где же наш замечательный барабанщик? – оглянулась Изабель. – Он же вроде уже должен был дойти сюда?

Где-то рядом раздалась негромкая барабанная дробь, будто кто-то маленький и слабый играл на игрушечном барабане.

– А вот и наш управляющий! – герцогиню веселили эти необычные наказания. – Кто еще хочет пополнить наш маленький оркестрик?

На площадь выпрыгнул кролик с барабаном на шее. Поднявшись на задние лапы, он забарабанил передними по барабану. Кошка с безумными воплями вторила ему серебристым звоном, время от времени ударяя в тарелки.

– Какие славные зверьки! – с умилением сказала Беатрис. Кошка выгнула спину и выпустила когти, и Беатрис быстро поправилась: – Ну, почти. – И велела кошке: – Мышей с крысами лови да хомяков, вот злости в тебе и поубавится.

Большинство слуг, те, что смотрели на герцогиню свысока, почитая ее за самозванку, шлепнулись на колени, умоляя их пощадить и обещая выполнять все ее пожелания.

– Все, порядок мы навели, пора и закусить. Дальше вы и сами справитесь, – попрощавшись, сестры друг за дружкой исчезли в голубоватом тумане, и Генриетта осталась одна.

Посмотрев на стоявших перед ней обескураженных людей, громко приказала:

– Все, кто не желает служить мне честно, пусть сегодня же отсюда уедут. Мне здесь предатели не нужны. – И обратилась к верному садовнику: – Вы назначаетесь временным управляющим. Проследите, чтобы все, кто был недоволен моим здесь появлением, к вечеру покинули мое имение. Если вам будет нужна помощь, моя камеристка вам поможет. Она грамотная, умеет и читать, и писать, и считать. Ну и я помогу, если возникнет нужда.

Она ушла, а садовник предвкушающе потер мозолистые ладони и с угрозой посмотрел на тех, кто вопил громче всех. Поняв, что их ждет, народ заволновался и принялся уверять его в полнейшей верности своей госпоже.

Глава третья

Герцог-старший проснулся с предвкушением чего-то на удивление хорошего, такого, что способно изменить всю его жизнь. Энергично поднялся, решив сегодня непременно проехаться верхом, разогнать застоявшуюся кровь. Позвав камердинера, принялся одеваться, что-то негромко напевая. Янг смотрел на него с явным недоумением и даже осуждением, но герцог этого не замечал. Яркое солнце, столь редкое в эти зимние дни, заливало гардеробную веселым светом, и настроение у герцога было соответствующим.

Закончив все положенные утренние процедуры, Эрнольд проверяюще посмотрелся в зеркало. Удостоверившись, что все в порядке, велел камердинеру:

– Янг, сходи узнай у камеристки, готова ли герцогиня меня принять. В прошлый раз она выразила мне свое неудовольствие, когда я застал ее в неглиже.

У камердинера выпала из рук щетка, которой он чистил висевший на вешалке парадный костюм герцога.

– Нно, ваша ссветлость, – от неожиданности он запинался, не зная, что сказать. – Ведь ее светлость вчера погибла…

Герцог замер, пытаясь осознать сказанное. Внезапно из глубины памяти всплыл последний с ней разговор, бал, летящий в него огненный шар, от которого его заслонила собой Генриетта, и он схватился за голову.

Солнечный день сразу поблек, превратившись в мутную тень. Эрнольд упал в кресло, ощущая невероятную тяжесть на сердце. Как ему теперь жить без заботливой супруги? Он привык чувствовать ее поддержку, ее тепло, ее любовь. Давал ли он ей что-то взамен? Наверное, давал, ведь до того несчастного дня, когда она узнала о его любовнице, жена была всем довольна и даже счастлива.

Зачем она метнулась под магический удар? Он же был надежно защищен, так же, как была бы и она, надень нужное платье. Для чего она это сделала? От удручающей догадки стало тяжело дышать, и он рванул пышный воротник, пытаясь вздохнуть полной грудью.

Генриетта решила умереть! Пожертвовала собой, чтоб ему жилось привольно и спокойно! Просто-напросто ушла с его дороги, не спросив, а нужно ли ему это!

Он мучительно застонал, уткнув лицо в ладони. Конечно, он виноват, вздумав обвинять ее, когда нужно было повиниться самому и пообещать, что измен никогда больше не будет, но откуда ж ему было знать, что она решит покинуть его столь страшным способом, а он без нее будет так отчаянно тосковать!

Раздался громкий хлопок, будто кто-то вздумал ударить в ладоши у него над ухом. Герцог вздрогнул и поднял голову.

– Прорыв магической защиты, ваша светлость! – обеспокоенно сообщил камердинер.

Где-то вдалеке раздались крики, захлопали двери, тихое безмятежное утро превратилось в сущий кошмар.

– А, это наверняка леди Салливерн проверяют нашу защиту, – меланхолично сказал герцог, ничуть не взволновавшись.

В распахнувшуюся дверь стремительно вошел Анрион. Герцог, не дав ему и рта раскрыть, спросил:

– Что, сестры резвятся?

Герцог-младший сердито насупил брови и кивнул, добавив:

– Они прислали двух маркизов Парванских, оба претендуют на главенство рода.

– Как так? – Эрнольд тяжело поднялся, позволяя предупредительному камердинеру оправить свой наряд.

– Помнишь исчезнувшего маркиза, дядю матери? – в ответ на кивок отца продолжил: – Так вот он там. Заявляет, что теперь является старшим в роду и требует передать ему его состояние.

– Где ж он шлялся столько лет? – герцог-старший пошел к выходу, поманив за собой сына.

– Говорит, что проспал много лет под заклятьем, насланным ревнивой женой. И разбудили его только сейчас.

– Кто разбудил, даже не спрашиваю, и так все понятно, – хмыкнул Эрнольд. – Как считаешь, кого из них стоит оставить главой рода?

Анрион ответил не задумываясь:

– Шахтир мне никогда не нравился, отвратительный тип. А вот про второго ничего сказать не могу, но, если его прислали сестры, – тут его голос невольно смягчился, – то он однозначно лучше. Беатрис очень сильный эмпат, ее рекомендация, пусть и невысказанная, многого стоит.

– Учту, – кратко заверил герцог-старший и угрюмо замолк.

Сын сочувственно посмотрел на отца. За сутки, миновавшие со смерти герцогини, тот поседел и постарел. Никто не ожидал, что трагическая гибель жены так его подкосит, казалось, он всегда относился к ней со снисходительным равнодушием. Или ошибались все, и сам герцог в том числе? Или это страдание ненадолго, ведь вокруг столько миленьких молоденьких дурочек?

В малом зале для аудиенций их ожидало двое – нынешний глава рода маркизов Парванских Шахтир, отвесивший церемонный придворный поклон, и молодой красавец с орлиным взором, скептически на них посмотревший и небрежно поклонившийся.

– Что привело вас ко мне столь необычным способом? – спросил Эрнольд Второй, усаживаясь в кресло и кивком головы пригласив присутствующих последовать своему примеру.

Все сели, подозрительно поглядывая друг на друга. Ответ первым держал Шахтир, надменно задрав нос:

– Этот господин заявляет, что он Элисон Парванский, и претендует на звание главы рода с вытекающими отсюда последствиями.

Последствия всем были хорошо знакомы: – родовой замок, огромное поместье и пышный дом в столице герцогства. Ну и соответствующие доходы.

– Не забывайте про титул при обращении ко мне, мой дорогой младший родственничек, – укорил его красавец. – А что касается моих притязаний, то это мое право. Я старше малыша Шахтира почти в два раза. Не думаю, что мою личность нужно подтверждать. Наверняка в родовой галерее сохранилось множество моих портретов. Я младший брат покойного маркиза.

– Вы похожи, отпираться не стану, но это ничего не значит, похожих людей много, – Шахтир надеялся, что герцог оставит его главой рода хотя бы за прошлые заслуги.

Дверь распахнулась, и в зал впорхнули сестры, внеся с собой запах весны, шум и веселье. Герцоги с неудовольствием посмотрели на них. Как можно так легкомысленно себя вести, когда в герцогстве объявлен всеобщий траур по безвременно почившей герцогине?

– Мы пришли засвидетельствовать, что перед нами действительно один из маркизов Парванских, бывший муж Лауренсии! – выпалила Изабель, даже не сделав положенного реверанса.

Эрнольд Второй не стал укорять ее за нарушение этикета, он никогда не занимался бесполезными вещами.

– Как это произошло? – утомленно спросил, надеясь, что выяснение не займет много времени, он чувствовал даже не усталость, а отвратительное измождение.

– Мы давно знали, что маркиз исчез бесследно, и решили проверить, так ли это. Прошлись по имению Лауренсии и нашли его спящим под заклятьем в подвале дома. Ну и разбудили. Вот и все, – изложила краткую версию событий Беатрис.

– Но… – Шахтир хотел было сказать о присутствии в поместье либо самой герцогини, либо ее двойника, но не смог даже рта открыть.

Гораздо более сообразительный Элисон насмешливо наблюдал за его попытками вымолвить хоть слово. Что ж, сестры – сильные магини, и вынужденное молчание – явно их работа. Если герцогиня не желает, чтоб о ее воскрешении кто-либо знал, то он даже не будет и пытаться говорить об этом, не дурак же он, в отличие от своего недалекого младшего родственничка. Зачем ему получать еще одно заклятье?

Но намекнуть все-таки решился:

– Насколько я понимаю, имение моей покойной жены теперь принадлежит вам, ваша светлость? – он повернулся в сторону Анриона.

Тот кратко кивнул, не желая говорить на столь болезненную тему. Маркиз быстро заверил:

– Я на него не претендую, мне оно вовсе не нужно. К тому же по брачному договору с Лауренсией оно принадлежало ей, и она вправе была распорядиться им по своему усмотрению. Вы не желаете посетить его, проверить, как идут дела? – провокационно предложил, искоса поглядывая на угрожающе принахмурившихся девушек.

Герцог-младший с легким недоумением отказался:

– Пока нет. Насколько я знаю, там есть управляющий. Стояло поместье без проверки столько лет, простоит еще столько же.

– Как желает ваша светлость, – Элисон тонко усмехнулся и перешел к делу: – Когда мне принимать дела рода у моего младшего родственника?

Шахтир вскинулся было, желая возразить, но не успел, герцог провозгласил:

– Да хоть сейчас, раз у вас есть такое желание. Назначаю вас по праву старшинства главой рода маркизов Парванских.

Не теряя времени даром, Анрион вынул амулет переноса и подал его вновь назначенному главе рода Парванских. Тот взял его, кратко поблагодарил и обратился к сестрам со слишком уж любезной улыбочкой:

– Дорогие леди, от всей души надеюсь на скорую встречу. Я ведь так и не поблагодарил вас за свое спасение из оков зачарованного сна.

– Не надо никого благодарить! – Анриону ужасно не понравилось столь фривольное обращение к Беатрис. – Занимайтесь своими делами!

– Но девушек ведь две! – Элисон непонятливо вскинул брови. – Я вовсе не претендую на обеих, мне вполне достаточно и одной!

– Быстро убирайтесь отсюда! – возле Анриона угрожающе закипели сизые вихри, раскидывая по сторонам тонкие, тянущиеся к охальнику щупальца.

Элисон рассмеялся, насмешливо поздравил своего сюзерена с попаданием в женские сети и исчез, открыв наконец портал. Недовольный Шахтир отправился следом, ворча себе под нос о несправедливости власть имущих.

– Однако! – восторженно выдохнула Изабель, ткнув пальцем в сизый столб воздуха, отчего тот покачнулся и исчез. – И как это вам удалось?

Анрион смущенно взглянул на Беатрис.

– Да сам не понимаю, оно как-то само. – И, чтобы не отвечать на дальнейшие неприятные вопросы, позвал дежурившего у входа мажордома: – Лорд Хьюз, завтрак подан?

Тот с поклоном ответил:

– Да, ваша светлость. Ждем только вас.

– Пойдем перекусим? – Анрион обратился к сестрам.

– Король Мумирии там? – предусмотрительно осведомилась Изабель.

– Да. Он задержался, – с непроницаемой миной доложил мажордом.

– Ой, тогда мы лучше поедим в своей комнате, – Изабель совершенно не хотелось встречаться с излишне настойчивым поклонником.

– Впервые вижу, что вы чего-то опасаетесь, – иронично заметив это, герцог-старший, тяжело поднявшись, пошел к выходу.

– Он так пялится на меня, что я боюсь подавиться! – пояснила Изабель свое нежелание идти в трапезную. – Меня просто одолевает желание сделать ему какую-нибудь пакость!

– Так делайте, кто ж запрещает? – Анрион предложил локоть Беатрис и повел ее к выходу.

– Амулетов на нем немеряно, – призналась Изабель, принимая руку герцога-старшего. – Нет, пробить их можно без проблем, но тогда сразу будет ясно, чья это работа. А пакости надо делать исподтишка, самый смак в том, чтоб тебя не поймали.

– Любопытное у вас воспитание, леди, – сделал заключение Эрнольд.

Почуяв в этих словах изрядную насмешку, Изабель возразила:

– Воспитание у нас изумительно правильное, образцово-показательное. А вот наша реакция на это правильное воспитание крышесносная. Как там – действие равно противодействию? Вот и мы с Беатрис как могли противились вышиванию шелковой гладью подушечек под спину.

Герцог-старший не смог уловить связь между вышиванием и пакостями, но уточнять не стал – им навстречу торопился сам король Мэксимиэно. Анрион тихо пробурчал, загораживая собой Беатрис:

– Вот помяни черта…

– О, какое счастье лицезреть вас, прекраснейшие! – обратился король к девушкам, и лишь потом поприветствовал герцогов.

Попытался перехватить Изабель, потому что при приближении к Беатрис Анрион так свирепо сверкнул очами, что любой бы понял – пытаться уводить его спутницу опасно для собственного здоровья. Но Эрнольд тоже не позволил королю забрать свою спутницу, и раздосадованному гостю пришлось в одиночестве следовать за ними.

Весь завтрак он поедал глазами сидевшую напротив него Изабель, провожая глазами каждый проглоченный ею кусочек, отчего под конец трапезы она впала в холодную ярость и желала лишь одного – поскорее прибить назойливого ухажера. Поэтому, когда после окончания завтрака король недальновидно пригласил ее прогуляться в парк для приватной беседы, она отправилась с ним с такой зловещей предвкушающей улыбочкой, что герцог-старший опасливо спросил у Беатрис, не стоит ли ему готовиться к войне с Мумирией.

– Поскольку мы не смогли обеспечить безопасность нашего слишком предприимчивого гостя, ведь сейчас ему явно достанется от раздраженной леди, – пояснил он свои слова. – Хотя прибыл он без приглашения, его никто не заставлял появляться на этом злосчастном балу.

Его глаза помрачнели, и всем стало ясно, что он подумал о своей супруге. Не желая скорбеть о живом человеке, Беатрис сделала вид, что не поняла, отчего горестно замолкли оба герцога, и возразила, сама не слишком веря в собственные слова:

– Сестра вспыльчива, это неоспоримо, но вполне может держать себя в руках.

– Что ж, остается только на это и надеяться, – пробурчал Эрнольд и ушел в свой кабинет, приказав его не тревожить.

– Он страдает, – грустно пояснил отстраненное поведение отца Анрион. – Его можно понять.

– А я не понимаю, – холодновато призналась Беатрис. – Он же сам желал заменить надоевшую жену молодой и красивой виконтессой Забарской, что наглой девице открыто и пообещал. Так что гибель Генриетты – следствие его желания. Уверена, к ней он за столько лет совместной жизни просто привык. Пройдет время, и он ее забудет. Причем не слишком большое время.

– Я тоже так думал, – Анрион подвел ее к широкому окну с видом на все еще по-праздничному украшенный парк, и усадил на мягкий диван. Сам сел рядом, гораздо ближе, чем дозволяли приличия. Взяв девушку за руку, скованно проговорил хрипловатым низким голосом: – Дорогая, должен признаться, вы мне нравитесь так, как никто не нравился до вас. Если я попрошу вас стать моей женой, есть ли у меня надежда на ваше согласие?

Беатрис смущенно улыбнулась, опустив взгляд, но ответить ей не удалось – сверкнула яркая молния, и их разметало в разные стороны.

Поднимаясь на ноги, Анрион свирепо прошипел, оглядываясь по сторонам:

– Чьи это шутки? – готовясь по заслугам воздать шутнику, нарушившему жизненно важную для него беседу.

Приземлившаяся на каменный пол по другую сторону дивана Беатрис вскочила, отряхнула платье, поправила растрепавшуюся прическу и с досадливым вздохом напомнила:

– Мы забыли про магический договор, ваша светлость. Вот если б на вашем месте был граф Ванский, то все было бы нормально. Может быть.

– Почему может быть? – спросил Анрион лишь для того, чтобы прийти в себя.

– Потому что мы не знаем, кто из нас с сестрой старше. Это не шутка, нас перепутали сразу же после рождения. А в договоре четко сказано – старшая дочь рода Салливерн.

– Получается, пока действует договор, к вам никто прикоснуться не может?

Беатрис кивнула и задумчиво сказала:

– Но если договор так явственно среагировал на ваше предложение, получается, что старшая – я? И это я должна выйти замуж за безмозглого прожигателя жизни? – приложив руки к порозовевшим щекам, возмущенно выдохнула: – Какой кошмар! Я даже расхотела быть старшей, хотя всегда спорила с сестрой, кто из нас родился первой.

Анрион тоже помрачнел, оценив нерадужные перспективы.

– Значит, наша первоочередная задача – избавиться от этого отвратительного договорчика! Вот еще бы знать, как это сделать!

– Да, – Беатрис чувствовала глубокое разочарование. Она так мечтала об этом признании, и вот что получилось! Повторив слова Анриона: – Как это сделать? – и чуть не заплакала, заметив на своей руке там, где ее касалась ладонь герцога, кроваво-водянистый ожог.

Показала ее спутнику. Тот взглянул на свою руку и сердито присвистнул – там тоже вздулось багровое пятно.

– Вот ведь свинство! – он потряс обожженной рукой, только сейчас почувствовав острую боль. – Но это не страшно, – он произнес лечащее заклинание, и ожоги исчезли и у нее, и у него. – Хотя и неприятно. Но неужто вам никто еще не признавался в любви и не просил стать женой?

– С момента появления магического договора – никто, – Беатрис представила, что будет, если ее благосклонности примутся добиваться другие кавалеры, и приуныла. Получать подобного рода весьма болезненные напоминания о своей обязанности стать женой графа Ванского ей вовсе не хотелось. – Боюсь, ожог – лишь начало. Дальше этот противный договорчик организует мне что-нибудь гораздо более неприятное.

Анрион порывисто протянул к ней ладонь, желая утешить, но Беатрис сделала поспешный шаг назад, и он был вынужден опустить руку.

– Не стоит, – произнесла, отрицательно качнув головой. – Что-то мне не хочется испытывать терпение магического договора. Вот как бы его расторгнуть без последствий да поскорее?

– Я уже у кого только не спрашивал, – Анрион обескуражено развел руками, – никто не знает. Даже о том, что привело к его составлению, сведений не сохранилось ни у графов Ванских, ни, как я понимаю, в вашей семье?

Девушка призадумалась.

– Вот этого я не знаю. Мы с сестрой уехали сразу, как он появился, потому что с такими вещами не шутят. Все это поняли, когда молния, вылетевшая из него, снесла огромный кедр, стоящий возле нашего дома. Кедр был в шесть обхватов и вырос в незапамятные времена. Дом был построен гораздо позже.

Представив себе масштаб разрушения, Анрион поежился.

– Жаль было дерево?

– Еще как! – Беатрис жалостливо вздохнула. – Он был так красив, на нем зрели невероятно вкусные орешки и так много, что хватало на все поместье до следующего урожая. Кедр был символом тепла и уюта нашей семьи. Мы посадили его обратно, но не знаю, сможет ли он восстановиться.