Магический договор – 1

– Вон сидит наш женишок, – небрежно указала на Криспиана одна из них.

Вторая, похожая на первую как капля воды или как зеркальное отражение, согласно кивнула.

– Вижу. Хорош. Чрезвычайно.

К чему относились эти слова, никто из посторонних бы не догадался. Оценивала ли она импозантный внешний вид мужчины, или осуждала его за недостойное поведение, из-за полной безэмоциональности ее голоса понять было невозможно. Но для ее насмешливой сестренки никаких тайн не существовало.

– И что, ты все еще против моего мудрого плана? – первая откинулась на спинке кресла и призывно кивнула официантке.

Та прибежала тотчас, взяла поданный золотой и тут же забыла о необычных посетительницах.

Как раз в это время граф поднялся, откровенно похлопывая по заду одну из легкодоступных девиц и взасос целуя другую. Троица поднялась наверх, провожаемая презрительными взглядами необычных посетительниц.

– Я была не права, каюсь, – признала вторая. – Придется сделать так, как ты задумала, хотя мне этого и очень не хочется. Но давай пойдем отсюда, противно.

Они ушли в главную часть здания, туда, где были устроены номера для приезжих, и где царила благодатная тишина. Войдя к себе, закрыли двери и позвали свою горничную. Шустрая Мариула, приехавшая с ними из родительского имения, помогла девушкам раздеться и убежала в свою комнатку, расположенную рядом с их двумя спальнями.

Сестры в длинных ночных рубашках, искусно расшитых по подолу и горловине шелковыми синими колокольчиками, устроились на широком диване и одинаково усмехнулись. Беатрис принялась пальцем рисовать в воздухе знак бесконечности, выражая свое уныние.

– Какая же Помаррия отвратительно скучная страна! Здесь никогда ничего не происходит, если не считать вульгарных и пошлых мужских развлечений. Противно на них смотреть. И что в них находят считающие себя благородными аристократы? Они должны быть примером простому народу, а ведут себя как последние забулдыги из бедняцкого посада.

– Да потому что в них участвует сам наследник герцогской короны, странно, что сегодня его здесь не видно, – Изабель, как обычно, была настроена скептически. – Но, в самом деле, почему в Помаррии никто не пытается подвинуть герцогский род, чтоб самому править этими пусть и не слишком жирными, но и не нищими землями? Странно это. В других странах интриги, козни, недовольство, крамола, наконец, а здесь сплошная скука.

– Да, мы к такому не привыкли. Везде, где мы бывали, вовсю кипела жизнь. А тут тихо, как в болоте, только аристократические лягушки квакают, – Беатрис сладко зевнула, прикрыв рот ладонью. – Как же изматывает унылое путешествие в карете! И как люди такое переносят?

Не отвечая на риторический вопрос, сестра деловито перешла к более насущным вещам:

– Ты хотела выяснить на месте, что нам следует предпринять в связи с этим дурацким магическим договором. Полюбовавшись на поведение навязанного нам женишка, вывод один – никому из нас граф Ванский не по нраву. Что делаем?

– То, что решили, что же еще? – Беатрис негодующе, будто по носу мерзкого жениха, стукнула кулаком по пуховой подушке, выбив из нее легкую пушинку.

– Итак, ты будешь сладкой мямлей, а я энергичной нахалкой, – постановила Изабель.

– Это слишком скучно, быть мямлей, – воспротивилась сестра. – Почему ты постоянно забираешь себе все самое интересное?

Изабель строго посмотрела на нее и с искусственной жалостью предупредила:

– Милая Беатрис, ты не справишься с жесткой ролью нахалки. Прежде чем толкнуть кого-то, ты примешься нудно за это извиняться. Так что уж давай оставим все как есть.

Та рассмеялась, представив, как она извиняется перед бандитом, прежде чем отправить его куда подальше.

– Ты преувеличиваешь, – все-таки воспротивилась она, не желая играть неинтересную роль.

– Разве не ты намедни просила прощения у парня, который вздумал тебя обнять? – ехидно напомнила Изабель. – Это было весьма забавно. Сначала извинение, потом магический удар. Уверена, такое он запомнил надолго.

– Это была ирония, – Беатрис не понравилась столь вольная трактовка ее поведения. – И ему сильно досталось, я его даже слегка пожалела.

– Вот! – довольно вздернула вверх указательный палец Изабель. – Ключевое слово в твоем поведении – жалко! Мне такая чушь и в голову не приходит. К тому же я старшая, тебе со мной спорить не след.

Беатрис мгновенно вспыхнула.

– Не выдумывай, старшая она! Нас перепутали сразу после рождения, даже до пеленального столика не донесли. Так что скорее всего старшая – я!

– Ладно, не будем спорить, – мудро пошла на уступки Изабель. – И давай спать. Завтра сложный день.

Беатрис медленно поднялась, взмахнув широким подолом ночной сорочки.

– Сложный, но забавный. Ты заметила, что наш общий женишок ни слова не говорил про нас своим собутыльникам? Похоже, нас стесняются, как каких-то провинциальных прохиндеек.

– Ты утрируешь, но мысль твоя верна, – величественно одобрила ее сестра. – Но все – утром, утром. Надеюсь, никто не вздумает будить меня слишком рано. Я раздражена и устала. И тому, кто будет столь недальновиден, ужасно не поздоровится.

Они разошлись по своим спальням и спокойно проспали до позднего утра.

В полдень возле королевских конюшен царила сонная тишина. Солнце стояло в зените, тени ушли в землю, утопившись в серой брусчатке. Зима наступала, заволакивая лужицы крепким ледком и сыпля на голую землю белый пушистый снег. Обслуга во главе с помощником главного конюшенного пряталась в тепле каменных пристроек, попивая свежесваренное пиво, вяло обсуждая приближающийся королевский бал и гадая, сколько человек на него приедет, ибо от числа гостей зависел и объем работы.

Обычно на это время герцогиня нанимала дополнительных работников, своих не хватало. К тому же знатные семейства прибывали со своими слугами, и тех тоже нужно было обслуживать – кормить, предоставлять комнаты, а после их отъезда еще и убирать за всеми. Это никому не нравилось, но куда деваться? Они люди подневольные, что велят господа, то и делают.

Прерывая неспешную болтовню конюшенных работничков, по брусчатке мостовой звонко зацокали подковы, и на площадь въехала пропыленная до темно-мышиного цвета карета, давно пережившая свою даже и не зрелость, а почтенную старость. Каким чудом она еще не рассыпалась на ходу, кучерам, грумам, конюхам и прочим герцогским работникам, наблюдавшим в окно за ее прибытием, было совершенно непонятно.

Позади на запятках толстыми веревками были привязаны два сундука топорной работы. Запряжена в карету, правда, была пара довольно резвых приземистых лошадок, но далеко не лучших статей.

Прекратив разговор, слуги потянулись к выходу, недоумевая, кто это приехал в герцогский дворец в столь убогом экипаже, и как это его пропустила дворовая охрана, ведь, по всей видимости, их посетили купчишки самого низшего разбора.

Остановившись напротив главной конюшни, карета чуток накренилась, дверца с правой стороны со скрипом распахнулась, звонко ударившись об затрещавший бок. Из экипажа, не обращая внимания на поднятую подножку, ловко выпрыгнула девица среднего роста, весьма привлекательная, но в странном платье стального цвета с прямой юбкой, поверх которого была небрежно накинута коротковатая, не достающая до земли добрых пять дюймов, серая шубка. Повернувшись к карете, девушка сердито скомандовала:

– Беатрис, шевелись поскорее, сколько можно тянуть? Я тоже не менее твоего устала, но все же не валяюсь кулем с соломой.

В ответ послышался нежно упрекающий ее голосок, и в проеме дверцы показалась точно такая же девица, только из-под такой же невзрачной серой шубки выставлялось голубое платьице. Выглянув из кареты, она слезливо прошептала:

– И как я сойду? Я не собираюсь прыгать с такой высоты. Я непременно сломаю ногу! Ты что, этого хочешь?

С козел неспешно спустился немолодой усатый кучер в обычном черном кафтане и опустил подножку. Подал руку девушке в карете, с укором поглядывая на толпящуюся вокруг прислугу, не понимая, отчего никто из них не спешит на помощь приехавшим.

Последней из кареты осторожно спустилась служанка в тулупчике из серебристого котика с небольшой, но явно тяжелой сумкой в руках.

Очутившись на земле, все дамы повернулись в сторону недоуменно глазеющих на них мужиков.

– Немедленно распрягайте лошадей! – недовольно приказала девушка в сером платье. – Своих обязанностей не знаете, что ли? Чего рты раззявили?

– Эээ, – лорд главный конюшенный, как на грех в этот недобрый для него час пришедший из дворца проверить своих подчиненных, со снисходительной усмешкой смотрел на странных гостий. – Это вы что тут делаете? Если купчихи, то ошиблись адресом. Это герцогский дворец и таким, как вы, здесь делать нечего.

Девушка в сером зловеще усмехнулась и стала медленно поднимать руку. Та, которую называли Беатрис, испуганно завопила:

– Изабель, опомнись! Это же не наши владения, где все знают, что тебя нельзя сердить! – И, повернувшись к главному конюшенному, прорыдала: – Немедленно извинитесь, не то она превратит вас в отвратительную крысу!

– Да-да, конечно, – не поверил ей и на йоту лорд конюшенный, – жду не дождусь! Давно мечтал попрыгать на четырех лапах и повилять хвостом.

Все рассмеялись. Воодушевленная этим смехом Изабель с коварной усмешкой скрутила невидимый шар и запустила его в конюшенного. Тот изумленно крякнул и исчез. На его месте оказалась толстая черная крыса с такой же золотой цепью на шее, что была на лорде главном конюшенном, правда, гораздо меньшего размера. Крыса ошарашенно вертела головой и то и дело крутилась вокруг себя, будто не веря, что позади у нее имеется такой мерзкий длинный голый хвост.

Мужчины замолчали и в едином порыве отшатнулись. Те, что стояли сзади, быстренько скрылись под крышей конюшни.

– Живо делайте то, что я приказала! – рявкнула магиня. – Не то дождетесь у меня! Надо же, как в этой дикой Помаррии встречают приглашенных гостей!

Трепещущие от ужаса конюхи моментально распрягли коней и закатили карету в каретный сарай.

Изабель хмуро огляделась.

– И где долженствующий встречать нас женишок? Какого лешего он скрывается? Или отсыпается после очередной попойки?

– Жених? – осторожно переспросил помощник главного конюшенного господин Ланс. Ему очень хотелось скрыться в дальнем деннике и прикинуться копной сена, но суровый долг повелевал оставаться на месте. – А кто вы, не подскажете, милостивая госпожа, и зачем вы тут?

Последовал высокомерный ответ:

– Мы приглашены на герцогский бал. Я леди Изабель из рода Салливернов, а это моя младшая сестра Беатрис.

Вспыхнув, та немедленно возразила:

– Это неизвестно, кто из нас старше! Не смей называть меня младшей!

Хохотнув, Изабель кивнула:

– Ладно, буду называть тебя средней, раз настаиваешь.

Беатрис подпрыгнула и с криком «опять издеваешься!», запустила в сестру огненным пульсаром. Все ахнули и рухнули на землю во избежание случайного попадания. Изабель ловко отбила ревущий огонь, тот срикошетил в толстенную каменную стену конюшни, пробив в ней огромную дыру.

– Девочки, немедленно прекратите! – строго потребовала служанка. – Не забывайте, вы не дома! Портить чужое имущество недостойно истинных леди!

– Ах, Мариула, не приставай со своими давно надоевшими поучениями! – раздраженно выговорила ей Беатрис, но руки опустила.

– Да, ты становишься точной копией нашей занудной гувернантки, – поддержала ее сестра.

– Если вы будете продолжать в том же духе, я попрошу вашу матушку отправить сюда леди Клариссу, – угрожающе произнесла горничная. – Думаю, от нее здесь проку будет куда больше, чем от меня.

К изумлению конюшенной обслуги, девицы враз присмирели.

– Нет, Мариула, это уже слишком! – пропели они примиряющим дуэтом. – Мы ведем себя примерно. А это просто мелкое недоразумение, – и они указали на еще дымящийся пробой в стене с осыпающимися черным пеплом краями.

– Вижу я, как вы себя примерно ведете! – сказала служанка уже куда спокойнее, глядя на беспокойно бегавшую туда-сюда крысу.

– Ладно, хватит тут торчать, пошли во дворец, – скомандовала та, что считала себя старшей. – Сундуки, за мной!

С оглушительным треском разорвав веревки, с запяток кареты сорвались оба неподъемных сундука и послушно полетели следом за вспыльчивыми гостьями, решительно направлявшимся к главному портику дворца. Что-то укоризненно выговаривающая им служанка ушла следом, а конюхи, утерев выступившую от страха испарину на лбах, опасливо посмотрели на оставшегося с ними кучера.

Он же разглядывал возмущенно прыгавшую перед ним толстую крысу с тоненько звеневшей золотой цепочкой на шее и удрученно покачивал седой головой.

– Это у вас всегда так? – осторожно спросил приблизившийся к нему господин Ланс.

– Да это что, мелкие мелочи, – безмятежно откликнулся тот. – Обычно сестры куда задиристее. А тут все-таки не у себя, вот и сторожатся.

Мужики с недоумением посмотрели на огромную, воняющую гарью дыру, пробитую в стене конюшни, потом на беснующуюся под ногами крысу, и дружно запустили грязноватые пятерни в затылки. Сторожатся? Да что ж тогда эти неуемные особы дома-то вытворяют?

Конюх ткнул корявым пальцем в до сих пор не осознавшего свое ужасное превращение лорда главного конюшенного, и озабочено добавил:

– Но парня-то бы расколдовать надо, и поскорее. Маги же у вас имеются? Тут ведь тонкость какая пренепреятнейшая: чем дольше он в зверином обличье находится, тем больше к нему привыкает. Потом, обратно став человеком, тосковать начнет, в норы разные лезть, от света прятаться.

– Маги-то есть, – господин Ланс, как и его подчиненные, по-простецки почесал затылок, задумчиво поглядывая на гневно бившую длинным хвостом крысу.

В принципе, он был бы вовсе не против, останься его слишком уж требовательный и придирчивый начальник таким навсегда. В таком виде обязанности свои лорд выполнять явно не сможет, и кто тогда станет главным конюшенным? Вот то-то и оно!

– Но я никогда не слыхал, чтоб они людей в жалких зверушек превращали. А уж наоборот – тем паче.

– Это плохо, – плечи кучера поникли, и сам он весь как-то жалостливо скукожился. – Мои хозяйки вспыльчивые очень и обид не прощают. Уговорить их вернуть лорду человеческий облик будет трудно. Но и он тоже хорош – обозвать их купчихами, это ж надо было до такого додуматься!

– Так ведь карета-то у вас больно стара, – осмелился обратить внимание на это прискорбное обстоятельство один из стоявших поодаль младших служек. – У нас в таких никто не ездит. Вот лорд главный конюший и ошибся.

– У нас в каретах вообще никто не ездит, – кучер окинул пренебрежительным взглядом стоящие в каретном сарае дорогие элегантные экипажи. – Зачем они нам сдались? Мы и енту-то у соседей одолжили, свои-то давно от старости рассыпались. Уж что нашли, чтоб вас тут не пугать, на том и приехали.

Конюхи запереглядывались. В их головах рождались самые нелепые подозрения.

– Вы что, летаете?

Гость насмешливо затряс головой.

– Вот еще. Нет, господа левитировать умеют, – без запинки выдал он мудреное словечко, – с этим не поспоришь, они же все сплошь маги, но не мы же. Мы народ простой, нам на своих двоих как-то привычнее.

– А как тогда? – обслуга застыла в ожидании ответа.

– Да просто господа порталы нам по потребности открывают, только и всего, – кучер сказал это так, будто это самое обычное на свете дело. – А ваши не умеют, что ли?

– У наших амулеты перемещения есть, – неуверенно проговорил помощник конюшенного, – но они жутко дорогие и используют их только в крайних случаях.

– Вот и в соседних королевствах и герцогствах та же история. Маги там слабые, а хотят невесть чего. Их правители тоже на наших девочек зарятся, к рукам прибрать хотят, чтоб за их счет им самим жилось куда лучше, – кучер сердито сплюнул на землю. – Никакого покою от них нет. Только и шлют приглашения то на бал, то на праздник какой, чтоб тамошние наследники на них жениться смогли. А наши девочки таскаться по чужим дворцам не любят, да и развлечения им надоедают. Они работящие, им на балах скучно.

– Работящие? – тут уже все работники конюшен подошли поближе и развесили уши. – А что же они делают-то?

– Да как же что делают? – кучер аж поразился и возмущенно хлопнул себя по бокам. – Да работают, что же еще! Мы же на севере живем, земель пахотных у нас нет, леса кругом непроходимые да скалы у моря, вот и живем только за счет того, что девочки добудут. Они жемчужные раковины выращивают, жемчуг из них добывают. Северный жемчуг самый дорогой. Крупный, голубоватый, красивый очень. Рыбу ловят, и нам на еду, и на продажу. Ну и еще в леса порталами мужиков отправляют, лес валить, потом из добротной древесины краснодеревщики наши мебель дорогую делают на продажу. И это все они, все порталами. А не было б у нас магинь, что б мы делали?

– И дрова заготовляете, небось, – господин Ланс проявил практическую сметку.

Но кучер с ним не согласился.

– Дрова нам не нужны, у нас-то самих отопление магическое. Но отходы древесные продаем, это верно.

То, что приехавшие вспыльчивые гостьи ловят рыбу, выращивают жемчуг и вообще трудятся как пчелки, повергло всех слуг в шок.

– И как же так? – раздались вопросы со всех сторон. – Это же не господское дело, да и тяжело это.

Но гость лишь небрежно дернул плечом.

– Для тех, кто без магии – да. А нашим господам это все в игрушку. Раньше этим сам лорд наш занимался, а потом, как дети подросли, им передал. Тем же надо где-то излишки магии сбрасывать, не войны же с соседями ради этого затевать. А жемчуга выращивать – это потомственное занятие. Из поколения в поколение этим наши господа занимаются. Жемчуг настоящий медленно растет.

– А сколько детей у лорда? – господин Ланс вдруг подумал, что не лишне бы разузнать о роде Салливерн поподробнее.

– Так пятеро. Старших дочерей вы видели, они уже взрослые. А остальные мальчишки еще, от двенадцати до пяти лет. К нашим барышням уж очень много от наследников соседних стран предложений завидных поступало о династических браках еще во младенчестве, но родители сказали, что дочери, как вырастут, сами будут себе женихов выбирать по сердцу. А оно вот как оказалось.

– А что оказалось? – все слушали его, как волшебную сказку.

– Не думал никто, не гадал, что старый договор себя вдруг проявит. Никогда такого не было, а вдруг он – бац! – и на столе у нашего лорда оказался. Типа старшую дочь в роду Салливерн отдать за старшего в роду каких-то графьёв. Да мы их и знать-то не знаем! И договор этот магический забыт был давно.

– Магический? – уточнил господин Ланс. Дождавшись утверждающего кивка кучера, важно постановил: – Тогда его не обойдешь, как ни старайся.

Тот сокрушенно согласился, выставив вперед ногу в высоком начищенном сапоге:

– Вот именно! Да еще и приглашение от вашей герцогини пришло на бал зимний в честь ее именин. Ох, и не хотели наши господа дочерей сюда отпускать, но пришлось. Герцогиня-то им не указ, наши земли вольные, хотя вот уж три страны их под себя подмять хотят, но нашим господам от того ни холодно, ни жарко. А вот против магического договора не попрешь. Вот и приехали мы сюда.

– А чего же-таки на карете, а не порталом, раз уж так легко его открыть? – с некоторой язвительностью спросил один из грумов.

– А вам было бы приятно, когда невесть откуда прямо сюда без спроса заявились бы гости? С челядью и сундуками? – вопросом на вопрос ответил важный гость.

– Ну… – замялся вопрошающий. – Нам-то все равно, а вот охранникам-то это точно бы не понравилось. Обойти защиту дворца – это государственное преступление.

– Вот то-то и оно! – нравоучительно вздернул вверх кучер указательный палец, точь-в-точь как перед этим считающая себя старшей девица. – Но мы в этой карете только по столице и проехались, на ваши парки да дворцы полюбовались.

– А с чего тогда карета такая пыльная? – все тот же дотошный грум пытался докопаться до истины. – Будто ехала по меньшей мере неделю.

– Да какую нашли, на той и поехали. Зачем ее чистить? Какую взяли, такую и вернем. Может, хозяевам эта вековая пыль нужна, а мы ее уберем. Непорядок будет, – то ли шутил, то ли издевался кучер.

Раздался недоуменный шепот:

– Магам что, и древняя пыль нужна бывает? И для чего?

Кучер хлопнул рука об руку, заканчивая разговор.

– Хватит, заболтался я с вами. Где тут передохнуть-то можно? Да и перекусить бы не помешает. Меня, кстати, Гердом кличут.

– А я господин Ланс, если что-то нужно, сразу обращайтесь ко мне – поспешил представиться помощник конюшенного, на всякий случай говоря «вы» слуге магинь, вдруг он тоже, как и его хозяйки, слишком уж обидчивый. – Позвольте, я вас провожу, – и он торопливо пошел вперед, показывая дорогу.

Герд двинулся было за ним, но был остановлен все тем же пронырливым грумом:

– А что делать с нашим лордом главным конюшенным, который крысой-то стал?

Гость откликнулся на ходу:

– Так отдайте его своим господам, может, найдут для него мага. Или наших магинь упросят его расколдовать. Хоть я в этом и сомневаюсь, – и ушел.

Грум надел плотную перчатку для чистки лошадей, осторожненько поднял гордо задравшую голову крысу и понес во дворец на вытянутой руке. На его несчастье, навстречу ему попалась одна из камеристок герцогини, бежавшая к ювелиру по поручению своей госпожи. Увидев прямо перед собой страшную толстую крысу, испуганная женщина оглушительно завизжала и бросила в животное шкатулку с драгоценностями, которые несла в чистку. Броши и ожерелья разлетелись далеко вокруг по мостовой, и она кинулась их собирать, вопя:

– Как ты посмел тащить во дворец всякую гадость?! Кто тебе это позволил?

На оправдания обескураженного столь гневным приемом грума, что это-де вовсе не крыса, а лорд главный конюшенный, и несет он его к герцогу-младшему, чтоб расколдовать, она разозлилась еще больше, обвинила в беспробудном пьянстве и пообещала немедленно рассказать о его безобразных шутках ее светлости.

После этой гневной угрозы устрашенный грум скрылся за потерявшими листву кустами и нервно сообщил лорду главному конюшенному:

– Ваша милость, надо вас спрятать, а то так вас и зашибить могут.

Крыса в ответ постучала себя лапкой по лбу, намекая на недостаток ума у собеседника, и горделиво выпятила впалую грудь с золотой цепочкой на ней, намекая на свой высокий статус.

– А залезайте-ка вы ко мне в карман, ваша милость, а? – взмолился не на шутку перепуганный грум, заметивший, что камеристка уже вовсю жалуется стражникам, указывая на кусты, за которыми он спрятался. – Не то пришибут вас, вот как пить дать пришибут, не посмотрят на ваши регалии, а меня просто выкинут со службы. В то, что вас заколдовали, никто не поверит, хоть заклянись я. Я же не дворянин, со мной никто чиниться не станет.

К его облегчению, главный конюшенный в образе крысы внял-таки голосу разума и энергично закивал маленькой остренькой головкой. Грум оттянул карман и ссадил туда превращенного начальника. Потом наклонился и быстрыми перебежками вдоль кустов добрался до черного входа во дворец со стороны кухни.

Вытерев с лица бегущий крупными каплями трусливый пот, вошел внутрь и с деловым видом направился в покои герцога-младшего, верно рассудив, что нести крысу куда-то еще бесполезно. Анрион маг, вот пусть и разбирается и с крысой, и со своими вспыльчивыми гостьями.

Герцог-младший слушал веселый пересказ ночных подвигов своих дружков во главе с графом Ванским, когда раздался нервный стук и в дверях показался начальник его личного караула.

– Что такое, Брамс? – герцог приготовился идти к отцу или матери, ожидая вызова от них, но услышал невероятное:

– Тут вам крысу принесли, ваша светлость. Говорят, это наш лорд главный конюшенный. Заколдованный.

– Что? – вопль бы единогласный. – Что за шутки? – придворные не могли поверить в столь явную ересь.

– Вы сами посмотрите, – стражник отшатнулся, глядя на яростно трясущую сжатой в кулачок лапкой крысу. – Я уже ничего не понимаю.

– Давай сюда свою крысу! – раздалась дружная команда.

В комнату вошел грум, держа на весу большую черную крысу с золотой цепочкой на шее. Анрион внимательно посмотрел на нее и ахнул – у крысы была человеческая аура.

– Это что же? – пораженно прошептал он. – Кто так смог?

Мужчины, столпившиеся вокруг грума и рассматривающие странную крысу, ничего не поняли.

– Ну, дрессированный зверек, и что? – маркиз Кресский помахал платочком перед мордой крысы. – Подумаешь, эка невидаль!

– Это человек, превращенный в животное, – герцог был хмур и озадачен. – Кто это сделал? – он вопросительно посмотрел на грума.

Тот слегка поежился, но храбро доложил:

– Лорда конюшенного превратила в крысу леди Изабель из рода Салливерн.

– Моя невеста? – граф Ванский побледнел, схватившись за грудь.