Души, разделенные телами

– Завтра королева распорядится выделить вам другие покои, принц. С вашего позволения, – низко поклонившись, служанка поспешила удалиться.

«А здесь неплохо», – подумал Аджанара, оставшись один. Он сразу ощутил труднообъяснимую симпатию к этому месту. Возникло ощущение, что он живет здесь уже давно, хотя это дежавю скорее было связано с его особым восприятием мира. Какая-то часть разума мгновенно реагировала на предполагаемое будущее и самопроизвольно выстраивала цепочку предстоящих событий. Нет, это был не дар предвидения, а лишь особенность чувственного восприятия времени, свойственного высшим душам.

Аджанара устроился на небольшой дубовой кровати и принялся размышлять о предстоящем испытании.

– Так вот каков нынче низший мир. А я уже успел забыть, насколько примитивны и инертны эти человеческие тела. И все вокруг такое грубое, контрастное, наполненное ядовитыми красками и бурными эмоциями. Незамысловатые побуждения, предсказуемые действия. Скучища, – обреченно подытожил Аджанара, погрузился в глубокую медитацию, призванную восстановить его духовные силы, и провел так всю ночь.

Ранним утром раздался стук в дверь, набатом отозвавшийся в каждой клетке его тела и вырвавшийся наружу кашлем. Он снова вернулся в грубую реальность.

– Кто там?

– Это я, Ксия. Господин, могу я войти?

– Входи, – ответил Аджанара, окончательно просыпаясь.

На вытянутых руках девушка внесла аккуратно сложенную мужскую одежду. Короткая нижняя блуза из белого льна и длинный верхний кафтан – шелковый, черный, с вплетенными серебряными нитями. Черные сапоги из отлично выделанной кожи. Пояс из золотых пластин и ножны, а в них – нож с длинным и узким изогнутым клинком.

Лишь кафтан, украшенный серебряными застежками, порадовал взор, но привередничать Аджанара не стал.

Проходя снова по витой лестнице, Аджанара разочарованно отметил, что наступившее утро ничуть не тронуло своим светом гнетущий полумрак, царивший в стенах замка. Сквозь крохотные оконца почти под самыми сводами башни едва пробивался солнечный свет, скупо освещая ступеньки.

В зале его ждал Амарак. За спиной отца замер страж с надвинутым на глаза черным капюшоном.

– Сын, – начал Амарак, – сегодня я представлю тебя совету. Я хочу, чтобы ты поскорее освоился здесь. Но ты должен ответить на мои вопросы.

– Разумеется, отец.

Они вышли в дворцовый парк и медленно зашагали по длинной аллее, образованной огромными гинкго.

– Я, также как и ты, призван в этот мир твоей матерью, и твое появление меня ничуть не удивило. Скажи мне, сын, а что сталось с телом ребенка, умершего вчера и преданного волнам?

– Этот ребенок – я.

– Но я же своими глазами видел безжизненное тело! И вдруг появляешься ты, совсем взрослый.

– Отец, я ваша плоть и кровь. Более того, никакую другую форму в этом мире я не могу принять. Я таков и на земле, и на небесах. Это мой первозданный облик.

Амарак сдержанно улыбнулся и положил тяжелую руку на плечо сына.

– Я чувствую в тебе невероятную силу, способную свернуть горы, осушить океаны. Вот такого отпрыска я ждал. Воистину, достойного преемника.

– Почту за честь исполнить ваши желания, отец.

– Этот мир станет нашим. Всего за несколько лет я возродил давно разрушенную фрибийскую державу. С тобой же мы и вовсе завоюем весь мир. Эта земля хранит в себе невероятную силу. Силу, которую может получить лишь истинный фрибиец. Силу, завещанную нам великими предками. Пойдем, представлю тебя совету.

Аджанара слушал единокровного отца и думал, как примитивны его речи. Завоевание всего мира уж точно не входило в планы Аджанары на ближайшие десять-двадцать лет. Он лишь хотел, чтобы наказание поскорее закончилось, а что будет с этим низшим миром, его волновало в последнюю очередь.

Между тем в тронной зале собрался весь двор.

– Генерал Чойн, вы уже видели принца? – поинтересовался глава тайной стражи.

– Нет. Я только сегодня вернулся в столицу и тотчас же явился на совет.

– Вы без победы не возвращаетесь. Много рабов привезли на этот раз?

– Рабов хватает, вот только артефакта у них не было.

– Все равно – будем праздновать. Сегодня великий день. У нашего государя появился наследник, а у вас племянник.

– Его величество король Амарак, – возвестил глашатай.

– Приветствуем, ваше величество, – отозвался зал.

Аджанара шел рядом с королем и оглядывал присутствующих, низко склонивших головы.

Все – смертные, разочарованно заключил он. Слабое тело, короткая жизнь, примитивные чувства; каждый – словно открытая книга. Еще и женщин нет. Скучно. Что ж, в изгнании не может быть хорошо.

– Мои подданные, – начал король, – все вы уже знаете о том, что вчера на закате великие предки явили мне свою благосклонность и одарили меня сыном, наследником престола нашего великого королевства. Приветствуйте моего сына, Аджанару!

– Долгой жизни наследному принцу! – прокричали собравшиеся.

Аджанара, просидев на совете около часа, понял основные принципы управления этим государством. Амарака поданные боялись и чтили, видя в нем настоящего властителя мира. Их преданность объяснялась легко. Правитель был честолюбив, умен, полон сил и решителен.

– Повелитель, – обратился к королю один из советников, – жители провинции Герхань сетуют на нехватку продовольствия. В их местности ведется добыча ценных руд, но почва там неплодородная, дождей мало.

– Пора подумать о переселении, – ответил король, – мы ведь продвинулись в завоеваниях на запад, так негоже моему народу в земле копаться. На то рабы есть. Сегодня же начать подготовку к переселению. Да, генерал, успешен ли был твой поход?

– Земли у левого притока Кассии теперь принадлежат Фрибии, государь. Но артефакта там не оказалось.

– Местных допросили?

– Говорят, что за диадемой приходили фильверийцы, но им ее не удалось отыскать. А после них нагрянула целая орава арназийцев. Эти собаки и забрали диадему.

– Арназийцы, – процедил Амарак, – что ж, это несколько усложняет дело.

– Еще я узнал, – добавил Чойн, – что фильверийцы готовы идти войной на Арназию из-за этой вещицы. Поговаривают, что они уже собирают армию.

– Неудивительно. Диадема-то важна для арназийцев! Они мнят, что эта вещь с начала времен принадлежит их правящему роду, являясь символом власти. Что может быть унизительнее для империи, чем потерять его? Пускай павлины дерутся. Глядишь, золотое перышко нам достанется.

Генерал ухмыльнулся, выказывая полное одобрение.

Когда собрание было окончено, король вышел в парк вместе с сыном.

– Ты сегодня впервые присутствовал на Совете. Что скажешь?

– Скажу, что ваши люди вам очень преданы, – Аджанара выглядел отрешенно.

– Тебя что-то тревожит?

Принц все думал о той скверной ситуации, в которую он попал на Лангии, и чувствовал себя вывернутым наизнанку, а тут еще приходилось свыкаться со своим смертным телом, находиться в котором было весьма непривычно.

– Я стараюсь освоиться в этом мире, но пока получается с трудом.

– Понимаю, ведь ты как-никак только вчера появился на свет. Я помогу тебе приспособиться к жизни на Земле. Мы вместе можем отправиться в путешествие по нашему королевству. Кстати, оно ненамного старше тебя. Еще два года назад фильверийцы пренебрежительно называли нас бесовским закутком Фильверии. Но теперь им приходится с нами считаться и называть великим Фрибийским королевством.

– Фильверия – это тоже королевство?

– Это империя, как и Арназия. У нас не самые теплые отношения с обеими, но и та, и другая, что уж скрывать, сейчас довольно могущественны. – Король слегка прикусил губу. – Но я намерен изменить это положение вещей. Ты мне поможешь?

– Почему бы нет? – ответствовал Аджанара. Его охватило полное безразличие. «Не стоит мне этот мир подминать под себя лично. Он все равно погибнет. Буду делать то, что судьбой уготовано. Раз я родился именно здесь и сейчас, стану прилежно играть роль сына и принца, а там видно будет».

– Возможно, тебе это будет интересно. Дворец в столице Арназии окружен неприступным барьером. Говорят, будто бы он пропускает людей только по велению императора. Не получивший дозволения не сможет пройти сквозь это препятствие. Наши теневые стражи – я думаю, ты их уже видел – и те не в силах его преодолеть, а ведь они – не отягощенные плотью демоны, в отличие от нас.

«Что-что? – подумал Аджанара. – Верно ли я расслышал, демоны?! Лангийцы сошли с ума, я родился сыном демона?».

– Да, вот еще что, – внезапно сменил тему Амарак, не догадываясь, что сам ответил на интересующий принца вопрос, – сегодня мы с твоей матерью решили устроить для тебя праздник. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

– Право, не знаю, – растерялся Аджанара.

– Я знаю, – засмеялся король, – музыка, вино и прекрасные женщины. Все, что нужно для хорошего пира.

– Если отец велит, – усмехнулся Аджанара, – не смею ослушаться.

Амарак лишь улыбнулся в ответ: «Мой сын».

С наступлением вечера замок заполнили звуки музыки. В одном из больших залов накрыли стоящие в ряд невысокие столики, рассчитанные каждый на одного едока, а по периметру разместили с десяток расписных напольных ваз с благоухающими букетами. На торжество были приглашены все приближенные царской семьи, министры, военачальники. Рядом со столиками стояли на коленях миловидные прислужницы в длинных платьях с низким декольте.

Для женщин правящей династии на такие торжества вход был закрыт.

Последним в залу вошел Амарак и расположился в своем кресле, довольно похожем на трон, только пониже. Короля сразу окружили премиленькие девушки. Одна из них очень умело наполнила чашу вином, как любил господин – до краев – не пролив ни капли. Повелитель, не утруждая себя излишней ловкостью, и схватив чашу обеими руками, расплескал добрую треть ее содержимого. «За Фрибию – великое и могущественное королевство!». Оставшиеся две трети вина полились в королевскую глотку.

В ответ – хором: «За ратные подвиги и славу!». Все присутствующие осушили свои чаши. Аджанара последовал их примеру, отметив, что вино, приготовленное смертными, вовсе недурно на вкус.

– Сегодня я вас собрал, – проревел король, осушив подряд пять чаш, – чтобы вы разделили со мною огромную радость – рождение моего славного сына, посланного нам Властелином Всех Первоначал, недремлющим богом во плоти.

– Благополучия и долгой жизни принцу! – подхватил генерал, и все вокруг горячо его поддержали.

Начало пира было относительно благопристойным. На середину залы вышли роскошно раздетые девушки и принялись исполнять танец Восточного Ветра. Гости изо всех сил старались сохранить постное выражение на лицах. Танец был сугубо ритуальным и исполнялся девственницами из благородных семей, дочерьми присутствующих сановников.

Девушки же, танцуя, то бросали томные взгляды на принца, то скромно опускали глаза, выказывая готовность служить ему всем… своим существом.

Аджанара, поймав взгляд отца, повернулся к нему.

– Это самые прекрасные девушки нашего королевства, – хлопнул принца по спине Амарак. – Все… благородны и чисты. Если тебе кто-то приглянулся, только скажи. Сегодня же отдам тебе ее в жены.

– В жены? – удивился принц. – На мой взгляд, это… несколько преждевременно.

– Не переживай! У тебя жен может быть столько, сколько пожелаешь.

– Отец, я назову женой только ту девушку, которую искренне полюблю. И что-то мне подсказывает, что этого не случится никогда.

– Как пожелаешь, но все эти красотки – из родовитых семей. На всякий случай, помни, что по нашим законам они не могут войти в гарем без титула.

– Не страшно, – Аджанара покосился на свою симпатичную прислужницу, – полагаю, в этом мире много красивых женщин, хоть не все они родовиты.

ГЛАВА 4. УБИТЬ ПРИНЦЕССУ

Земля.

Арназия.

4046 г. по Вервратскому земному календарю.

– Государыня, – обратилась фрейлина к Милантри, подавая той перо и лист бумаги, – вы уверены, что хотите это сделать?

У императрицы дрожали руки, а в глазах стояла смертельная усталость, но она была полна решимости поставить точку в деле, затянувшемся на годы.

– Этот день станет последним днем моего траура, – произнесла императрица, – и снова настанет весна. Распустятся цветы, и все будет как раньше. Он вернется, и мы будем жить очень счастливо. Уверена ли я? – Милантри смеялась и плакала. – Этого дня я жду долгих семь лет. Когда все закончится, я наконец стану спать спокойно.

– Что прикажете делать? – поклонилась фрейлина.

– Ты знаешь, что долина Алой Заводи считается священным местом? Бытует поверье, что души, упокоенные в этой долине, будут очищены от всех грехов. Но наши предки, насколько я знаю, не особо задумывались о подобных вещах и про́клятых детей оставляли на растерзание диким зверям в лесу. Жестокая смерть, правда же?

Фрейлина кивнула.

– У меня нет смелости, чтобы поступать столь немилосердно, поэтому я решила отдать приказ о простой казни. Мне нужны двое верных людей. Они не должны задавать вопросов, только исполнять мою волю.

– Есть такие люди, ваше величество. Прикажите, и они все выполнят.

Маленькая Ли́ла достала из сундука теплую рубашку. На дворе уже середина осени, и к вечеру подмораживает. Вот теперь уютно. Принцесса плотно закуталась в одеяло, задела один из орешков, и тот выкатился из-под подушки. Лила бережно завернула его в платок вместе с остальными.

Едва сомкнув веки, она услышала, как скрипнула дверь и упала защелка. На пороге появились двое высоких сильных мужчин в форме стражников. Они переглянулись и устремились к постели принцессы.

Девочка, прижимая к себе одеяло, попятилась к камину. Упершись спиной в каминную решетку, остановилась и уставилась на стражников большими испуганными глазами.

– Идите к нам, принцесса, мы не желаем вам зла. Нам приказано сопроводить вас.

– К-куда?

– В сад. Там вас ждут брат и сестры.

– Прямо сейчас?

– Да, дело очень важное, и вас заждались.

Девочка, недоверчиво покосившись на стражников, наклонилась за мешочком и стала торопливо складывать в него свои драгоценные орешки. Стражники стояли на месте, недоумевая. Но эта обычная, на первый взгляд, горсть грецких орехов для Лилы была бесценна. Ведь их ей подарила мама еще в прошлом году. С тех пор Лила носила их повсюду с собой – они ей были и оберегами, и игрушками.

В комнате было тихо, темно. Слегка дрожало пламя факелов от сквозняка.

Стражники, лишившись терпения, уверенным шагом приблизились к девочке. Не успела она издать и звука, как ей заткнули рот клубком из бечевки, набросили на голову мешок, связали по рукам и ногам, вынесли на улицу. Девочка продолжала сопротивляться, пока не ощутила под ногами мерзлую землю. Она продрогла. Ветер заиграл подолом рубашки.

– Нужно поскорей увезти ее отсюда, вдруг кто заметит. Промедлим – голова с плеч.

Послышалось конское ржание. Толчок в спину, рывок, и вот девочка уже перекинута через седло. Еще не менее получаса тряски в стремительном галопе, и наконец, всадники остановились и спешились.

– Ох, и гиблое это дело, – привязывая лошадь к стволу дерева, сказал один из них.

– А что делать-то было? Приказ.

– Но умыть руки кровью императорской династии – это же голова с плеч. Сделаем это – и мы больше не верные слуги государя, а изменники и детоубийцы.

– Ну, кому-то же надо было в это дерьмо вляпаться? – второй стражник скривился, собрал застывшую слюну и звучно выплюнул бурый сгусток. Потом вытащил кинжал из ножен и направился к девочке, замахнувшись для удара.

– Стой! Так нельзя, нужно ее развязать сначала.

– Зачем?

– У девочки есть право на последнее желание.

– Очнись. Убийство – не казнь.

– Это неважно. Мы не можем потерять последние крохи чести. У меня тоже есть дочь. Я не знаю, как посмотрю ей сегодня в глаза.

Совестливый стражник сдернул мешок с головы девочки и развязал веревки. Малышка громко зарыдала.

– Принцесса, – подходя ближе, начал стражник, – нам очень жаль, но мы должны исполнить приказ. Что бы вы хотели? Что мы можем для вас сделать?

– Отпустите меня, – захлебываясь слезами, еле слышно сказала она. – Отпустите, я ни в чем не провинилась. Я совсем ни в чем не виновата.

Стражники переглянулись. Девочка выскользнула из рук похитителей и что было сил бросилась бежать.

– Держи ее, – вскрикнул один из мужчин.

От неожиданности он промедлил всего мгновение, попытался удержать пленницу, но лишь вырвал прядь волос девочки.

– Лук! – снова голос позади.

Звон тетивы и свист стрелы – мимо… вновь звякнула тетива… Боль в плече, как будто ворон клюнул. Жар в груди. Исколотые крапивой ступни. Бешено стучащее сердце. Страх заставляет бежать что есть мочи. Мешочек порван, но драгоценности еще целы.

– За ней! Ее нельзя упустить!

Впереди показались небольшие валуны. «Дальше – степь? Ой, нет… обрыв!» Принцесса замерла на месте, но лишний шаг уже был сделан. Поскользнувшись на осыпающемся щебне, потеряла равновесие и стала сползать по крутому откосу. Отчаянно ухватилась за большой острый камень, выступающий, словно клык, из пасти каньона и подняла глаза, полные слез на похитителей, уже стоящих прямо перед ней.

Ее мешочек совсем прохудился, и орешки один за другим посыпались в пропасть.

– Какая упертая, не сдается до конца. Жаль малышку. Но… – не закончив, стражник наступил ей на руку, и девочка, разжав пальцы, полетела вниз.

Второй стражник встал на колени у обрыва.

– О, боги, примите душу этой бедной девочки, и пусть в следующей жизни ей никогда не придется испытать такую боль.

– Вон она, – ткнув пальцем на плывущее по реке тельце принцессы, заявил первый. – Упади она чуть дальше – пришлось бы лезть да несть в овраг. А так река и погребет, и упокоит.

– Мы совершили ужасное преступление.

– Слово императрицы – закон. Если и грешен кто, так это она. Успокойся, брат. Это наша работа.

Солнце еще долго скрывалось за горизонтом. Но наконец его лучи стали расползаться по земле ломаными зигзагами. Показавшись только в этот ранний час, солнце сразу же решило взять отдых. Темные грозовые тучи заволокли все небо и рыдали до самого вечера.

«Настала-таки непогода, – думала Мира, укладывая игрушки. – Потому ли так грустно? Или я выросла, и мир уже не кажется столь прекрасным и сказочным, как раньше…» Старшая дочь императрицы приблизилась к тому возрасту, когда девице начинают присматривать достойных женихов. Она была рассудительна, прилежна в учебе, с добрым нравом и недурна собой. Принцессу никогда не обделяли вниманием ни мать, ни отец, но она всем сердцем была привязана к своей младшей сестре – Лиле. Однако все ее попытки проводить с сестрой больше времени пресекались императрицей.

«Тоска… – вздохнула девочка и бросила взгляд на мутное стекло, дрожащее в оконной раме от порывов ветра. – А что моя сестрица делает?»

Мира вышла из комнаты – не могла больше вытерпеть гнетущего одиночества.

Во дворце кутерьма: служанки снуют, стражники, позвякивая кольчугами, проносятся мимо.

– Когда же это случилось? – донесся голос придворного писаря. – Она вчера вечером сидела допоздна в архиве. Потом пришли две горничных и увели принцессу в опочивальню.

Мира завернула за угол и увидела гвардейца, допрашивающего служанку.

– Что тут происходит? – спросила принцесса, подходя ближе.

– Принцесса… – всхлипнула служанка, – вам не сказали? Ваша сестра бесследно исчезла.

– Лила?

– Да. Наверное, с самого утра ее нет.

– Наверное? – возмутилась принцесса. – Почему только сейчас ты говоришь мне об этом?

– Простите, принцесса, – согнулась в поклоне служанка, – сами только-только узнали.

Мира поспешила к императрице.

– Мама, мама! Наша Лила пропала. Ее надо срочно найти!

– Дитя, – совершенно безразлично молвила императрица, – я знаю, ее уже ищут повсюду.

– А вдруг она там – под дождем? Холодно-то как.

– Ничего, если не найдут здесь – за стенами дворца поищут.

– Мама! Она же может погибнуть. Я сама ее найду!

– Не смей! Я уже отправила нескольких стражников на ее поиски. Да вот и они. Какие вести?

В комнату вошли двое, те самые. Оба были мокры до нитки.

– Императрица, по вашему приказу мы обыскали все уголки, только что землю не рыли. Нет ее – ни следа.

– Опрашивали прохожих?

– Никто ничего не видел, да и пусто в округе. Народ по улицам нынче не шатается.

– Можете идти.

Мира не могла устоять на месте, металась из стороны в сторону, и когда стражники ушли, заявила:

– Нужно немедленно сообщить отцу. Он непременно найдет мою сестру.

– Стоит ли его сейчас беспокоить, дочка? Он ведь на войне. Найдется твоя Лила.

Мира привыкла слышать в голосе матери холод и безразличие, когда та говорила о Лиле, но всякий раз удивлялась этому все больше. «Почему? Как может мать так не любить свою дочь?»

Девочка не стала больше ни о чем просить – боялась, что ей помешают осуществить задуманное. Медлить было нельзя. Даже самый быстрый жеребец не сравнится по скорости с голубем. Но погода-то ненастная.

Мира распорядилась разыскать Тихора, который всегда являлся по первому ее зову. Да, он простоват и росточком – только в печь влезть, но зато безотказный, честный и просто хороший паренек.

– Гони что есть мочи до границы. Передай моему отцу, что Лила пропала. Ты меня понял? – спросила принцесса, бросив повелительный взор на мальчишку.

– Да, моя госпожа, – расплываясь в улыбке от возможности лицезреть свою богиню, ответил тот. Другой бы на его месте стал жаловаться на непогоду, плохие дороги, даже на короткие ноги, только бы не в путь. Да что там непогода – страх лишиться головы за тайный отъезд. Но Тихору такое и в голову не приходило.

Когда он добрался до южной границы, прошло не менее трех суток.

– Ваше величество, – начал генерал Райг, входя в шатер императора, – калтонцы покинули приграничные селенья. Мы прочесали и склоны гор, и пещеры, и устье Майрли. Думаю, они уже не вернутся.

– Что ж, начинайте сборы. Не позднее полудня второго дня выдвигаемся. На северной границе неспокойно.

Генерал замешкался.

– Что-то еще? – поднял глаза император.

– Государь, могу я поинтересоваться?

– Конечно.

– Мы уже давно не были в столице. Солдаты только и говорят, что о семьях, близких. Не могли бы мы на какое-то время вернуться домой? А оттуда с новыми силами, ну, понимаете…

Кришатра встал со скамьи и подошел к оконной прорези. Солдаты снаружи громко болтали, размахивали руками, рассматривали трофеи.

– Хорошо, можешь сообщить солдатам, что мы возвращаемся домой.

Генерал поклонился и вышел из шатра.

– А это еще кто? Ты чей, малец? – послышался бас Райга уже снаружи.

– У меня срочная весть для императора. Из дворца, срочная, – кричал гонец.

– Тихор? Ты как тут, какими ветрами? – узнал его подошедший офицер.

– Принцесса Мира послала. Потом, Волдар, потом, – уже с важным выражением лица отмахнулся Тихор, уловив одобрительный кивок генерала, – дела прежде.

– Ишь, какой молодец-удалец… нынче и сын пекаря – важный гусь, – фыркнул офицер.

Зайдя в шатер императора, Тихор упал на колени и склонил голову.

– Разрешите молвить, о мой повелитель. Я принес вести от вашей дочери, принцессы Миры.

– Можешь подняться, – император недоверчиво глянул на паренька. – Почему не Ориса послали, а тебя?

– Так приказала принцесса, ваше величество. Я не посмел спросить.

– И какие вести ты принес?

– Ваше величество, – склоняясь до самой земли, вымолвил гонец, – беда. Принцесса Лэ́йхли пропала.

– Что?! Как это пропала?!

Огненная шевелюра на голове гонца встала дыбом, как от удара молнии.

– Я-а-а, – запинаясь, протянул Тихор, – не знаю больше ничего.

Император пронесся мимо него, задев плечо краем длинного коричневого плаща.

– Райг, оставляю тут все на тебя. Солдаты пусть собираются, прибудете в столицу позже.

– Да, ваше величество, – ответил генерал. – Но что случилось?

– Лила пропала. Я забираю у тебя нескольких лучших солдат и немедля возвращаюсь в столицу.

Тепло. Потрескивают угли в печи, доносится запах лекарственных трав, что-то жужжит. «Пчелиный рой? Ай, щиплет, – девочка пошевелила пальцами на ногах и приоткрыла глаза. – Да нет здесь пчел… а откуда такое жужжание?»

– Очнулась-таки, – послышался скрипучий голос старика, сидевшего за ветхим деревянным столом.

– Где я? – прохрипела девочка, ощущая вяжущий привкус на языке.

– Тихо, дитя, не говори громко. На-ка, выпей еще, – старик подошел к больной и протянул деревянную кружку с отваром.

Девочка попыталась опереться на локти и приподняться, но у нее ничего не вышло. Тогда старик поддержал спину, и она жадно принялась пить.

– Как тебя зовут?