Плывущие облака. Тени старого леса

– Ее выдали замуж и муж не позволяет видеться с ней? – Кагеро подумала, что если бы девушка погибла, Ооками сказал бы иначе.

– И да, и нет. История стара, как наш мир… – он вздохнул и снова замолчал на какое-то мгновение, но затем продолжил: – Сестра сбежала от отца, как только прознала про его намерения в отношении ее свадьбы. Меня не было дома в тот год, отец специально держал меня на расстоянии, чтобы я не помог сестре, но это не оправдывает моих поступков.

– Так почему же вы не найдете ее по магии рода? Или она сбежала… на Хида́ри28?

– Именно так. Она вышла там замуж, как она утверждает, по любви, за человека, который повинен в смерти отца. – Кагеро слышала, что отец Ооками погиб в сражении с какими-то налетчиками, но никаких подробностей этого происшествия не знала. – Хотя я уже не так в этом уверен. Я много думал по пути обратно. Тора – ее так зовут – в нашу последнюю встречу много что сказала, и ее подруга прояснила некоторые подробности. Но… – он дернул головой, отгоняя от себя воспоминания, – теперь это только лишь моя боль. Сомневаюсь, что я захочу без повода еще раз плыть на Хидари. И даже если захочу, вряд ли второй раз вернусь оттуда живым.

Кагеро, которой такое путешествие казалось немыслимым, безумным… поежилась, как при ознобе. На Хидари любой маг с Сейто терял способность управлять стихиями. Представить себе, как прожить хоть мгновение без магии, без связи со Стихией, она не хотела и не могла.

– Вы поехали за ней?

– Да, я был уверен, что ее взяли в плен против воли. А потом оказалось, что она убежала сама. Она очень интересовалась магией, магия для нее была всем, в последние наши встречи дома она мне уже рассказывала то, что не знаю я, а не наоборот. А потом она отдала все это мужу. На самом деле, – он сделал паузу, размышляя, – если абстрагироваться от того, что он забрал у меня сестру, он неплохой человек, я был знаком с ним и до этого. Но все равно смириться не могу. Меня не было почти год. Вернувшись, я узнал, что погиб Кайри. И чувство вины за то, что я и сестру не вызволил, и не помог другу в тяжелую минуту – кто знает, как бы все сложилось, если бы я был рядом, – преследуют меня все эти годы.

Ооками замолчал, погрузившись в болезненные воспоминания.

– Вы бы ничем не помогли, – сказала через какое-то время Кагеро. – Никто, даже он сам, не мог предположить, что удар придет с той стороны. Не вините себя в этом.

– Даже если, как вы говорите, смерть Кайри будет отомщена, сестру мне уже ничто не вернет.

Кагеро не знала, как еще может ободрить мужа. Она позволила себе сделать шаг в его сторону, чтобы своим молчаливым, более близким присутствием как-то поддержать. Он не отстранился, принял эту поддержку, но дальше разговор не клеился, и они молча дошли до дома.

***

Дни тянулись один за другим. Ооками не знал, как долго Кагеро планировала оставаться на острове, и уже приспособился к новому распорядку дня. Каждое утро он несколько часов тренировался вместе с Кицуне и Кагеро. Иногда к ним присоединялся Татегами, утверждающий, что ему просто надо размять старые кости. Но как только пожилой воин брал в руку меч, он преображался почти до неузнаваемости, и мало кто признал бы в нем тихого лекаря. Пару раз скрестив с ним меч, Ооками понял, в чем его сила, – ни один даже самый замысловатый удар не мог пробить защиту Татегами. Нападал он неуверенно, неловко, но оборону держал так, что ни Ооками, ни Кагеро не могли ее пробить. Ооками даже не удивился своему поражению – он был настолько вымотан постоянной необходимостью нападать, что пропустил простой удар.

– Знаете, почему он так странно дерется? – тихо спросила Кицуне, когда Ооками уступил свое место Кагеро.

Тот покачал головой.

– Дедушка не Мастер меча. Просто, когда мама училась, она все удары отрабатывала с ним. За эти годы дедушка изучил ее стиль, и маме одолеть его уже очень сложно. Вот и дерутся, кто первый устанет.

После завтрака каждый занимался своими делами. Ооками использовал портал, который открывался с помощью амулета, и его отсутствие никак не отразилось на делах княжеств. Кагеро, казалось, утопала в ворохе присылаемых бумаг, но уже после обеда все приказы были изучены, подписаны и разосланы обратно. Ооками обычно завершал свои дела до обеда и вторую половину дня проводил либо с Кицуне, которая заваливала его вопросами о магии Земли, либо прогуливаясь по берегу моря, раздумывая над ситуацией, в которую попал. Ему казалось, что Кагеро сознательно не дает сократить ту дистанцию, которую они наметили в первые дни знакомства. Зачастую, когда она присоединялась к нему во время прогулок и забывала об этой дистанции, ему казалось, что в ее отношении было нечто большее, чем простая вежливость. Но она довольно быстро брала себя в руки, не давая никакой возможности разрушить этот невидимый барьер.

***

Вечерами дом обычно погружался в тишину. Было в этом что-то неуловимо уютное – сидеть всем вместе и читать. Несмотря на то что каждый был погружен в свою книгу, Ооками чувствовал, как они постепенно становились ближе друг другу. Обычно первая уходила спать Кицуне, часто забирая с собой томик стихов, чтобы дочитать его в постели при свете ночника. Затем уходила и Кагеро. Татегами часто засиживался допоздна, отправляясь спать далеко за полночь.

Вот и в этот раз, пожелав мужчинам спокойной ночи, Кагеро отложила книгу и в очередной раз удалилась в свою комнату. Немного подождав, Ооками задал волнующий еще с утра вопрос:

– Она ведь не ложится спать, не так ли? Ждет, пока мы уйдем?

Татегами кивнул.

– Но зачем?

– Она делает вид, что ушла спать, я делаю вид, что не знаю, где она проводит каждую ночь. Это избавляет меня от необходимости читать ей морали о неправильном образе жизни, а ее – от необходимости их выслушивать. Как вы догадались?

– Я проснулся ночью и видел, как она с мечом возвращается из леса. Это было почти перед рассветом. Но на утренней тренировке она была на поляне раньше меня. Она что, каждую ночь спит так мало?

– Ооками, скажите, вам когда-либо снились кошмары? – ответил Татегами вопросом на вопрос, отложив в сторону свои записи.

– Да, несколько раз.

– Ощущения не из приятных, не так ли? – Ооками кивнул. – Ей они снятся постоянно, если только она не вымотает себя морально или физически. Она ложится только тогда, когда ее мозг настолько устал, чтобы не видеть снов.

– Но неужели нет другого способа избавиться от этих кошмаров?

– Есть. Во сне к ней приходят призраки тех людей, за чью смерть она поклялась отомстить. Они уйдут, как только будут уплачены все долги.

– Но есть же медитации, травы… – тихо сказал Ооками, подозревая, что заранее знает ответ.

Татегами только покачал головой.

– Хорошая физическая нагрузка – самое лучшее лекарство для нее. Оно работает безотказно на протяжении многих лет. К тому же ей понадобится много сил, когда она скрестит меч с теми, кто виноват. Я не одобряю это, но ничего другого предложить взамен не могу. Да, пару раз в год у нее случаются срывы. Но в целом, на общем фоне, такое существование ее устраивает.

Ооками немного помедлил, словно раздумывая, стоит ли задавать вертевшийся на языке вопрос или нет, но потом все же спросил:

– Я могу ей чем-то помочь?

– Ты уже помогаешь, – мягко ответил пожилой лекарь. – Твое присутствие вынуждает ее хотя бы несколько часов дышать полной грудью. До твоего появления она часто пропускала обед или уходила в лес сразу после ужина. Теперь же… – Татегами на мгновение задумался. – Она стала больше себе позволять. Ваши прогулки по вечерам – если бы мне кто сказал, что она будет так проводить свободное время, я бы не поверил, пока не увидел своими глазами. Я наблюдал за ней только что. Она не читала книгу, а думала о чем-то своем. Но в первый раз за долгое время я увидел у нее на лице покой и умиротворение, а не тревожно сведенные брови.

– Спасибо… – Ооками поднялся и взял с собой книгу. – Теперь некоторые вещи стали на свои места. Я лучше дочитаю у себя. Спокойной ночи.

Татегами кивнул и, когда маг вышел из комнаты, не удержался от довольной улыбки. Раскрыв свои записи, он вернулся к прерванному занятию. И только когда луна осветила террасу, он отправился в свою комнату, очередной раз делая вид, что не видел выскользнувшую из дома дочь.

Глава 7. Землетрясение

Сиявшее в зените солнце прогревало песок настолько сильно, что по нему было больно ходить босиком. Лесные звери попрятались в свои норы, которые были для них единственным спасением от жары. Однако Кагеро летний зной не беспокоил вовсе – ее стихия позволяла легко создать прохладу в любом помещении, где бы она ни находилась. Она воспользовалась своими способностями и после обеда ушла с головой в работу. Остальные обитатели острова отказались от возможности спрятаться от жары в доме и расположились на берегу небольшого залива, в меру наслаждаясь палящими лучами солнца.

Татегами и Ооками разложили доску для игры в го и склонились над черными и белыми камнями. Кицуне, скрестив ноги, сидела на земле и читала книгу о магии Земли. Время от времени она принималась сделать пассы руками, но ни одна попытка что-либо сотворить сегодня не увенчалась успехом. Еще несколько пассов – и она раздраженно захлопнула книгу, скрестила руки на груди и сердито засопела.

– Что у тебя не получается? – спросил Ооками, не отрывая взгляда от доски.

– Я не могу вызвать землетрясение. Ни малейшего толчка! – воскликнула девушка, обижаясь еще сильнее.

– Можно полюбопытствовать, зачем тебе это надо? – Ооками уже было положил на доску выбранный камень, но внезапно передумал.

Кицуне всплеснула руками, не понимая, почему ее учитель не видит таких простых вещей:

– Ну как?! Это же так здорово! Когда мама гневается, вокруг нее бушует ураган. А представьте себе, как будет эффектно выглядеть, если меня кто-то обидит, а я сделаю так, что под его ногами земля будет трескаться!

– Неужели нет другого способа устрашить обидчика? – спросил Татегами, ожидая пока противник примет решение.

– Может, и есть, но я хочу научиться делать землетрясение! – упрямо проговорила Кицуне.

Ооками наконец решился сделать ход, и камень занял свое место на сетке доски.

– Ты уверена, что соединяешь пальцы для пассов в правильном порядке? – чуть рассеянно спросил он.

Он знал за своей ученицей такую ошибку – стараясь побыстрее достичь результатов, она невнимательно исполняла инструкции.

– Ой! Нет… не знаю… сейчас проверю, – Кицуне раскрыла книгу и стала соединять пальцы.

Когда вокруг ладоней появилось зеленое свечение, она радостно закричала: «Получилось!» и бросила разряд в землю, прежде чем кто-либо смог ее остановить. В тот же самый миг камни, один за другим, начали падать с игральной доски. Легкое дрожание перешло в мощный гул и так тряхнуло остров, что вскочившие было на ноги Ооками и Татегами упали на землю. Еще один толчок – и на склоне показалась трещина. В воздухе запахло серой, а из земли стали вырываться струи газа, выбрасывая горящие куски породы. Огонь быстро перекинулся на высушенную жарким солнцем траву и побежал по склону вверх.

– Вы что, с ума посходили?! – ошеломленная Кагеро материализовалась рядом с трескающей землей и пыталась перекричать гул, исходящий из недр.

Оценив ситуацию, она вызвала ветер, который отнес шокированную Кицуне и мужчин подальше от намечающегося кратера вулкана. Следующий порыв перенес ее по воздуху над трещиной, и Кагеро попыталась загнать огонь обратно в землю, используя все ей известные способы. Ооками бросился ей на помощь, а Татегами и прижавшаяся к нему со всхлипами Кицуне остались наблюдать за пытающимися совладать со стихиями магами.

В то время как песок, поднятый порывами ветра, успокаивал огонь, Ооками методично залечивал трещину за трещиной, пытаясь добраться до самого кратера, но подступиться к нему никак не мог: из-под ног постоянно вырывались куски породы, и ему приходилось успокаивать камни и возвращать их на место. Кагеро, увидев, что Ооками тоже включился в работу, смогла сосредоточиться только на усмирении Огня, что было нелегко: разбушевавшаяся стихия требовала себе жертву, и Кагеро ничего не оставалось, как отдать всю свою магию для ее успокоения.

Получив свое, Огонь отступил, а у Кагеро не оставалось ни одного шанса, чтобы безопасно опуститься вниз. Полностью обессилевшая, она даже не смогла превратиться в стрекозу – ее тело закружило в неконтролируемом более порыве ветра и ударило о землю. Падение было недолгим, она не успела взлететь слишком высоко, но все же когда Ооками подбежал к жене, силы покинули ее, только слабо бьющаяся на шее жилка говорила о том, что она еще жива.

***

Вместе с сумерками дом окутал тяжелый аромат лечебных благовоний: сандал, кедр и полынь вытеснили легкий запах эвкалипта, который приносил утренний ветер. Кицуне, прижав к груди колени, забилась в угол террасы и изредка всхлипывала: с момента происшествия с ней еще никто из взрослых не заговорил. Ооками неподвижно сидел на циновке у стола, на котором стоял уже давно остывший чай. Только появление Татегами вывело его из подобия транса. Пожилой лекарь устало опустился рядом и прикрыл глаза. Ооками с помощью заклинания нагрел воду в чайнике, молча наполнил пиалу теплым чаем и протянул лекарю.

– Ожоги и порезы я залечил, переломов, что странно, нет. Ушибов много, но они не смертельны. Магической энергии тоже нет. У нее несколько дней уйдет на восстановление сил, а то и больше, – Татегами поставил пустую пиалу на стол и с усилием поднялся. – Мне надо хоть немного передохнуть. Если она придет в себя раньше, чем я проснусь, будите меня.

После того как лекарь скрылся за дверью своей комнаты, Ооками кинул взгляд на Кицуне, а затем встал и направился к комнате Кагеро.

Спальня была почти так же аскетична, как и его собственная: кровать, низкий стол и книги. Отличие было только в большом количестве ярких цветов, оплетающих натянутые вдоль стен нити. Ооками подошел к кровати и опустился на циновку около изголовья. Бледная Кагеро лежала неподвижно и, казалось, не дышала. Маг протянул руку и осторожно дотронулся до шеи жены. Когда его пальцы уловили легкие, как крылья стрекозы, удары сердца, он успокоился и удобнее устроился рядом с кроватью. Прикрыв глаза, Ооками погрузился в медитацию, позволяющую ему не заснуть, но в то же время снимающую дневную усталость и напряжение. Из транса его вывела Кицуне, пришедшая на рассвете его сменить.

***

Ооками стоял, прислонившись к столбу на террасе, и наблюдал за веселым порханием пестрых птичек в кронах деревьев. Услышав за спиной движение, он обернулся. На террасу вышел Татегами и опустился рядом со столом. Пожилой лекарь сам выглядел не очень здоровым, но был бодрее, чем накануне вечером. Они обменялись приветствиями, и Татегами приступил к завтраку.

– Я думаю, что тебе следует знать, – проговорил он после того, как отставил пиалу и потянулся к чашке с жасминовым чаем. – Помнишь, мы с тобой как-то говорили о ее кошмарах? – Ооками кивнул. – Когда она находится в таком состоянии, как сейчас, то они у нее проявляются и наяву. У нее нет сил, чтобы сдерживать их, и та Кагеро, которая предстанет перед тобой сегодня, будет сильно отличаться от той, к которой ты привык за это время. Слабая, беззащитная… Впрочем, увидишь сам. И не удивляйся – ее поступки и слова тоже могут быть странными. Она сама знает, что в такие моменты с ней тяжело общаться. Одна фраза или жест способны довести ее до слез. Поэтому она обычно куда-нибудь уходит, чтобы просто пережить этот день.

Ооками не мог себе представить такую женщину, как Кагеро, плачущей и беззащитной. Но он также понимал: если ей приходилось все время существовать на грани физического и морального истощения, то срывы были неизбежны.

– Неужели нельзя никак это изменить?

– У меня не получалось, – пожал плечами лекарь. – От меня Кагеро сбегала в слезах практически после первых слов. Про Кицуне я даже не говорю, она тоже старается не попадаться матери на глаза. Дочь мне никогда не говорила, но я подозреваю, что в такие дни она видит всех умерших из-за нее. И закрывать глаза для этого нет необходимости. Глядя на Кицуне, она видит и Саме, и…

Татегами оборвал фразу на полуслове, но Ооками продолжил за него:

– И Кайри?..

– Не советую тебе задавать этот вопрос ей сегодня, – Татегами снова замолчал, и казалось, что разговор окончен, но затем он добавил: – И я тебе на него тоже не отвечу.

В этот момент на террасу выбежала Кицуне.

– Она пришла в себя?

Девушка кивнула.

Татегами быстро поднялся и скрылся за дверью спальни Кагеро, а Кицуне опустилась на его место и тихо прошептала:

– Она мне ничего не сказала… Просто улыбнулась и попросила позвать дедушку… Как будто это не я все устроила…

– Тебе было бы легче, если бы она тебя отругала? – спросил Ооками.

Девушка притянула к себе колени и обняла руками.

– Да… было бы… Ни вы, ни дедушка, ни мама… как будто ничего не случилось.

– Я думаю, что, во-первых, ругать тебя бесполезно, так как ты сама, похоже, осознала, что сначала следует думать о последствиях. А во-вторых, в происшедшем я виноват не менее твоего. Я должен был предугадать, что ты попробуешь заклинание, и остановить тебя.

– Мама учила меня саму отвечать за свои поступки, – Кицуне нахмурилась. – Вы тут ни при чем. Это…

Услышав шаги за спиной, она быстро обернулась и увидела бледную мать, выходящую на террасу, опираясь на трость при каждом шаге. Было видно, что движения давались ей с трудом, но она, прикусив губу, упрямо продолжала идти. В дверном проеме показался Татегами, наблюдающий за дочерью и недовольно качающий головой. Кицуне подбежала к матери и виновато опустила голову:

– Мам… я…

Кагеро положила свободную руку ей на плечо и тихо произнесла:

– Давай поговорим обо всем завтра, хорошо?

Девочка кивнула.

Затем Кагеро перевела взгляд на Ооками, и тот отвел глаза: столько усталости и отчаяния в этих обычно спокойных глазах он никогда не видел.

– Спасибо, – проговорила она и, тяжело опираясь на трость, вышла из дома.

Мужчины обменялись взглядами, подтверждавшими недавний разговор. Ооками немного помедлил, но потом вышел из дома вслед за Кагеро.

– Зря он это делает, – прокомментировала его уход Кицуне.

Татегами же, напротив, так не считал, недовольное выражение лице сменилось усталым, и он опустился на циновки.

– Все равно мы с тобой сделать ничего уже не можем. Кто знает, вдруг у него и получится вывести ее из этого состояния.

Кицуне, забывшая уже о своем проступке и переживаниях, живо села напротив и, склонив голову на плечо, воскликнула:

– Спорим, что нет? Она убежит от него так же, как и от тебя или меня.

Видя, как быстро сменилось настроение у внучки, Татегами недовольно покачал головой, но все же вскользь заметил:

– Это если у нее будут силы убежать или он ее пустит…

– Ты что-то недоговариваешь, дедушка… О чем вы с Ооками говорили сегодня утром?

Своей живостью Кицуне вывела Татегами из состояния заторможенной усталости: спокойно смотреть на то, как рядом почти подскакивает от нетерпения готовая к новым шалостям лисичка в человеческом обличии, он не мог.

– О том, что кое-кто получит хорошую взбучку за неразумное использование магии! – воскликнул он, не в силах больше сдерживать свое негодование.

– Вот и неправда! – Кицуне на мгновение замерла. – Вы говорили о маме!

– Что же тогда ты спрашиваешь, если знаешь лучше меня? – усмехнулся Татегами и вернулся к столу, чтобы допить уже успевший остыть чай.

Глава 8. Без сил

Как и накануне, солнце палило нещадно, но Кагеро этого не замечала. Она неподвижно сидела почти на краю скалы, обхватив колени руками, и смотрела вдаль. Ветер легко гладил ее волосы, свободно лежащие на плечах. С каждым вдохом силы по капле возвращались к ней, но все равно Кагеро была еще слишком слаба. Энергии, накопленной за ночь, хватило только на то, чтобы дойти до скалы и упасть почти у самого обрыва.

Открыв глаза, она поняла, что уже не одна: над водой реяли призраки из ее прошлого. Они, казалось, хотели ей что-то сказать, протягивали к ней руки, но ни одного звука не срывалось с прозрачных губ, и Кагеро оставалось только с замиранием сердца наблюдать за теми, кто был так дорог.

– Уже скоро, совсем скоро вы станете свободными, – прошептала она, пряча лицо в ладонях не в силах больше смотреть на них. – И я тоже…

Вдруг она почувствовала, что за ней наблюдают не только призраки. Медленно и осторожно Кагеро опустила правую руку вниз, пытаясь нащупать свою трость. Но почти негнущиеся пальцы неуклюже столкнули ее, и палка покатилась к ногам стоящего у нее за спиной Ооками.

– Если бы мои враги нашли меня сейчас, они бы расправились со мной за несколько ударов, – горько усмехнулась она. – Мои руки настолько слабы, что я не могу удержать и трости, не говоря уже о мече.

Ооками ничего не ответил, опустился рядом с Кагеро и с удивлением заметил, что ее бьет мелкий озноб – солнце так жарило, и было странно, оно не могло согреть ее.

– Твои пальцы холодны, как лед, – он осторожно сжал левой рукой ее ладонь, а пальцами другой руки коснулся щеки, заставляя поднять голову и посмотреть на него.

В ее глазах стояли слезы, но Кагеро нашла в себе силы собраться и не расплакаться в ответ на такое проявление нежности. Она инстинктивно потянулась к теплой ладони Ооками, чуть прикрыла веки и прошептала:

– Ты никогда не отдавал всю силу до последней капли?

Ооками покачал головой.

– Каждый раз со мной это происходит по-разному… – постепенно ее голос становился более уверенным, но все равно был еще слабым. – Вчера я все отдала Огню, и мне кажется, что вместо магии в моих венах течет ледяная вода.

Больше Ооками не мешкал: несмотря на ту дистанцию, которая была между ними все эти дни, он решительно сел рядом, притянул ее к себе и обнял. В другом состоянии Кагеро бы не позволила ему так сделать, но она жизненно нуждалась в тепле и заботе, поэтому прислонилась спиной к его груди и положила голову на плечо. Они оба знали, что существует единственный верный способ быстрого возвращения сил – Магия любви, – но из-за неуверенности в чувствах другого, да и не до конца разобравшись каждый в своих, воспользоваться им не решались. К тому же даже простой заботы и нежности было достаточно, чтобы сила к Кагеро возвращалась быстрее. Ооками в своем желании помочь служил проводником силы стихии, и чем сильнее были его эмоции, тем быстрее восстанавливалась Кагеро. Он никогда раньше не чувствовал себя подобным образом: магия Воздуха проходила через него и, как ветер раздувает огонь, распаляла его чувства к жене.

Через какое-то время Ооками осознал, что Кагеро больше не дрожит, а расслабилась в его объятиях. Слыша тихое и размеренное дыхание, он подумал, что Кагеро задремала, в приступе нежности коснулся губами ее виска и почти сразу услышал тихий вопрос:

– Почему это случилось?

Ооками выпрямился, но все же не смог до конца совладать со своими эмоциями и мягко провел рукой по ее волосам.

– Боюсь, что из меня вышел учитель не лучший, чем из Итачи… – невесело констатировал он. – Я недосмотрел за твоей дочерью, так что теперь ты вправе задать мне такую же трепку, как и ему.

Кагеро выдавила из себя легкий смешок, перехватила рукой его ладонь и сжала настолько, насколько ей позволяли ослабевшие пальцы. Ооками с облегчением заметил, что благодаря его действиям отступил не только озноб, но и ледяной холод, сковывавший до этого ее пальцы.

– На острове есть какие-то разрушения? – спросила она вместо упрека.

– Больше нет. После того как отнес тебя в дом, я немного поработал.

Какое-то время они сидели молча, и Ооками раздумывал, следует ли ему задать еще один вопрос… Затем он решился:

– С кем ты разговаривала, когда я подошел к тебе?

Кагеро дернулась, как от удара, но Ооками удержал ее в объятиях.

– Это неважно, уже неважно… – прошептала она, поняв, что у нее нет сил сопротивляться.

Но Ооками не отступался:

– Пойдем обратно в дом, тебе надо поесть и выспаться. Сидение на прямом солнце приведет тебя к тепловому удару, а не к восстановлению сил. – Кагеро покачала головой. – Ветер ты можешь вызвать и у террасы. В таком состоянии тебе нельзя находиться без присмотра.

– Я не могу… я не могу закрывать глаза… я не выдержу еще одну такую ночь…

Ооками не подумал, что вместо болезненного забытья ей снились кошмары.

– Те призраки, которых ты видишь, они сейчас здесь, с нами?

– Нет, – Кагеро обернулась к морю и окинула взглядом уже пустую водную гладь. – Они ушли, когда ты появился…

– Ты хочешь побыть с ними наедине? – Ему не надо было слышать слов – дрожь, которая прошла по ее телу, была почти так же сильна, как и бивший до этого озноб, и была лучшим ответом на его вопрос. – Я не буду тревожить тебя разговорами. Просто позволь мне тебе помочь. Позволь быть рядом.