Легенда о мече Арогана: Наследники

V

Устроившись в своей постели и укрывшись тонким пледом, юноша не переставал думать об удивительном вечере. Так или иначе он встретился с ворами, пережив небольшое приключение. Ему хотелось большего, но позволить этого он не мог. Засыпая, он вспомнил о рассказе одного из рыбаков, недавно вернувшегося с Юга. Тот говорил, что около месяца провёл на северном берегу Зелёного залива и однажды встретился с одним из королевских воинов, участвовавших в сражении около берега. Король Юга, Юлиа, ведя за собой две тысячи бойцов, сумел оттеснить в три раза превосходящего по численности противника к заливу и сбросил его в воду. Варвары, не обученные плавать, тонули один за другим, а южане радовались очередной победе. Но война не желала заканчиваться, и варвары наступали всё яростнее. Западная часть Южного Королевства всё больше походила на мёртвые пустоши. Смерть двигалась на восток, к двум форпостам, которые были обязаны выстоять, иначе рухнет и весь цивилизованный Юг.

Юлиа отсутствовал уже около месяца.

Глава 4. Тренога венценосца

I

Он скользил рукой по её каштановым волосам снова и снова. Грудь девушки мирно поднималась и опускалась под шёлковой ночнушкой. Её розовая кожа нежна и пахнет розами. Губы полные, почти красные, щёки с румянцем, с ямочками. Глаза закрыты, но он знает, что они, как и волосы, каштановые. Она заснула у него на коленях в его же спальне, как делала уже почти месяц, с того дня как он вернулся без отца. Хорошо это или плохо, но другим мужчинам она не доверяла. Только Каригу и Юлиа, только им двоим с самого детства. Брату и отцу…

Огонь в камине догорал. Но темнее не становилось, так как сквозь окна пробивался другой свет, дающий знать, что король всё ещё жив. Это была башня на трёх ногах, расположенная во внутреннем дворе крепости. Её опоясывали заржавевшие от старости стальные кольца, а на самой вершине располагался большой сосуд, напоминающий котёл с суженным верхом. Его постоянно пополняли буро-коричневым маслом, которое хорошо и долго горело. Даже в покоях можно было ощущать исходящий от треноги жар, однако он не мешал, а напоминал принцу, что отец всё ещё жив и скоро вернётся домой. Это сооружение гасили лишь в том случае, если король умирает, и не разжигали до тех пор, пока законный наследник не достигнет совершеннолетия и не займёт престол. Кариг понимал, что когда-нибудь будет гореть и его собственное пламя, но предпочитал об этом не думать. Однако боялся, что однажды проснётся во тьме и тогда у него не останется никого, кроме сестры.

Они были близнецами, потому чувствовали переживания друг друга. Он часто называл ее Малина, искажая настоящее имя: Марьям. Кариг помнил, почему девушка ассоциировалась именно с диковинной для юга ягодой. Он пробовал эту ягоду лишь однажды, когда купец с севера привёз целую корзину. Тогда Марьям съела больше половины; сок стёк по её детским щекам и залил новое платье. Отец ругаться не стал, только подхватил дочурку на руки и стал кружиться, пока она не рассмеялась. В детстве было много радости и не было забот. Но нынче горе стояло на пороге каждого дома. То и дело по утрам приходили известия о гибели очередных храбрых воинов Юга. Принц с замиранием сердца слушал отчёты гонцов, боясь встретить в них имя отца, забывая, что его упомянули бы в первую очередь. Тяжёлое ожидание затянулось, и всё сложнее становилось понять, закончится оно ли вообще. На трубке, которую дал генерал Салира, уже было двадцать семь зарубок, и её звук решительно поменялся. Кариг вынул из кармана заветный отцовский подарок, поднёс к губам и наиграл мелодию, которую разучивал с отцом ещё в детстве. «Фи-фур-фа-фу-фи», – звук был глухим и едва различимым, совсем непохожим на мелодию свирели. Он разбудил сестру. Девушка подняла голову, посмотрела на брата и грустно улыбнулась. Кариг помог ей устроиться в постели и поднялся, решив наконец выдвинуться в путь.

– Мне пора встречать отца… – прошептал он, склонившись над сестрой. Улыбка стёрлась с её губ, а руки моментально вцепились в его кожаный ремень.

– Не отпущу! Не потеряю и тебя! Не хочу…

Он отцепил её пальцы и аккуратно сжал между ладонями, поцеловал сначала в кисть, потом в лоб, отодвинув волосы, провёл рукой по лбу и грустно улыбнулся.

– Малина, я вернусь вместе с отцом, и всё будет как прежде.

Но Кариг понимал, что как прежде не будет ничего. Даже если Юлиа в целости вернётся с запада, вслед за ним по отодвинутым границам Юга ударят силы варваров. Север в лице Радемоса уже отказался помогать в войне. Гонец, прибывший около месяца назад, принёс с собой приглашения для Юлиа, Карига и сестры. Север предлагал убежище королевской семье, советовал бежать: бросить свои земли на произвол судьбы и потерять всё, что у них ещё оставалось. Юлиа на такое письмо ответил бы презрительным смешком и сжёг оскорбительное предложение в камине. Принц же был благоразумен и понимал: однажды может статься, что не останется ничего, кроме бегства, и бежать лучше всего не в лиственные города или в Баклар, которые в случае падения Юга сами окажутся под ударом, а под защиту северян. Вслух он этого не говорил, но страх разъедал его изнутри, а именно страх за близких, за дом и свой народ. Каждый день он выходил на балюстраду и смотрел на запад, на далёкие Срететские холмы, ожидая увидеть, как горит форпост Терго. Но вместо этого наблюдал реющие вдалеке флаги своего отца. Стоило взглянуть на север, как в глаза бросалась вереница деревушек, приютившихся вдоль торгового тракта. Там кипела жизнь: стада овец и коз паслись на лугах, а повозки с провиантом друг за другом катились к Даррогу. К нему домой, к треноге его отца, к сестре и к последней надежде.

Кариг всё-таки оставил Малину.

II

Эта крепость была построена много столетий назад для закрепления позиций на юге. Тогда в этих краях жили разрозненные кочевые племена, в битвах яростные, словно звери. Но они были неспособны долго сопротивляться северянам и отступили ещё дальше на юг, в места, которые в настоящий момент называют тёмной пустыней.

Даррог должен был стать лишь временным прибежищем для лордов, но так и остался вечным их оплотом, впоследствии обрастя домами и дополнительной стеной. С гор к крепости подвели акведуки, по которым поступала ледяная вода, и вскоре окружные степи позеленели, а все пригодные для выращивания урожая угодья были вспаханы. Уже значительно позже эти края были признаны Южным Королевством, а в Дарроге поселился род Гельсидов, некогда правивших на севере, однако обречённых на гонения после гибели от рук Радемоса последнего северного короля их крови – Зелька. Крепость много раз перестраивали: расширяли, укрепляли фундамент, добавили несколько этажей и пару новых дворов. Внутри Даррог уже не походил на мрачную пограничную крепость в привычном понимании. Стены были отштукатурены, окрашены в белый цвет, всюду висели картины, во многих коридорах присутствовали манекены в красивых доспехах. Яшмового цвета ковёр покрывал пол и лестницу. Мраморные урны с цветами встречались на площадках, а между ними располагались лакированные дубовые скамьи. Однако роскошью это назвать было нельзя. Многие лорды украшали свои дворцы золотом, серебром, замшей и шёлком. А в Дарроге не было даже зеркал. Следуя какому-то суеверию, Юлиа убрал все зеркала и спрятал в подвалах. Когда его спрашивали: «Зачем?», король отвечал, что отражение лживо и по другую сторону зеркал прячутся злые сущности. Перечить владыке Юга никто не пытался. Женщины носили с собой отполированные серебряные пудреницы, которые с лёгкостью заменяли любые зеркала, а мужчины предпочитали причёсываться и бриться над тазиком с водой.

В восточном дворе было привычно душно. Пламя на вершине треноги освещало каменную дорожку прерывистым светом. Свет мешал увидеть звёзды, во множестве рассыпанные по небу над Даррогом. Толстые балки треноги уходили в землю и крепились большими металлическими гвоздями. Однажды во время сотрясения земли часть горящего масла пролилась на землю. Теперь в том месте, где камень потрескался, виднелась чернота, также там стоял маленький алтарь в честь погибшего мастера. Рядом с тремя жёлтыми свечами лежал бутон пустынной грации бледно-розового цвета.

– Странно видеть Вас в столь ранний час!

По длинной деревянной лестнице с вершины треноги спустился мужчина в наряде, призванном защищать от жара. Это были куртка из шкуры горного козла и штаны из блестящей ткани со вставками тонких листов огненного дерева. Лицо человека закрывала маска с длинной, но узкой прорезью для глаз.

– Ничего удивительного, мастер. Я назначил здесь встречу с капитаном Милсом и не позднее чем через час, покинув Даррог, отправлюсь в форпост Терго.

– Неужто Ваш отец возвращается? Передайте Юлиа при встрече, что я всё так же тщательно слежу за символом его власти. Пламя не угаснет ещё долгие годы.

– Полагаю, отец в вас и не сомневается.

Кариг по-дружески похлопал мастера по плечу и удивился, насколько сильно нагрета его одежда. Он не представлял, каково находиться ещё ближе к пламени венценосца, если даже внизу со лба потихоньку начинали стекать ручейки пота.

Послышались шаги, с противоположной стороны двора показался капитан в длинном коричневом плаще, из-под которого выглядывала натёртая до блеска рыцарская броня. Его длинные волосы были собраны в хвост, а лицо начисто выбрито, что делало моложе лет на десять, вопреки настоящему возрасту. Этот капитан, как и многие в Дарроге, уроженец лиственных городов, около тридцати лет назад поступивший на службу Южному Королевству. За долгий срок служения он уже стал родным для южан и завоевал уважение своей доблестью и честностью.

– Сир, – поклонившись, сказал он Каригу, – отряд ждёт около главных ворот. Я посчитал нужным выделить Вам достаточную охрану.

– Благодарю, Милс, я сейчас… – всполохи королевского пламени взмыли до небес и успокоились, словно обладали разумом. – Продолжайте следить за пламенем, если в этом есть нужда, – принц взглянул на мастера, и тот поклонился.

III

Ему было холодно даже под толстым дорожным плащом. Ночь в степях не щадила путников, неважно, благородной они крови или нет. Но одного у ночи было не отнять – чудес небосвода, куполом нависшего над пустынными землями. Мириады звёзд, рассыпанных по воле древних богов, сверкали в вышине. И трудно было оставаться безразличным к их удивительной красоте и пугающему коварству. Стоило всмотреться в холодные огоньки, как мир начинал вращаться перед глазами и уже не они находились наверху, а ты. Создавалось впечатление, что вот-вот ты сорвёшься и будешь падать долго-долго, пока не окажешься среди звёзд.

По правую руку на лошадях скакали четверо воинов: все в кожаной броне, с гербом королевского дома. На их поясах висели ножны с короткими мечами. Бока коней под ними вздымались, мышцы напрягались и расслаблялись. Копыта ритмично отбивали по земле, оставляя позади конного отряда завесу из пыли. Во главе колонны скакали двое: капитан Милс и его сын, которому доверили честь нести королевское знамя. Звук трепещущейся ткани был слышен Каригу вместе с воем ветра в ушах и сопением лошадей. По левую руку были уже пятеро бойцов. Эти – в воронёной стали, с огромными заклёпками на стыках броневых пластин, с длинными мечами на поясе и арбалетами у сёдел. В свободной руке они держали факелы, чтобы выдвинуться вперёд, как отряд покинет округу Даррога.

Вскоре огни южной столицы растворились во тьме. Всадники с факелами ускакали вперёд, освещая дальнейший путь. Эта ночь выдалась безлунной, и степь напоминала огромную чёрную пустыню вроде той, откуда явились завоеватели. Куда не брось взгляд, мир упирался в небо, и только на юго-востоке различалась далёкая горная гряда, вгрызающаяся в небо неровными зубцами.

Но что-то переменилось. Медленно, едва заметно с севера потянулись два огонька. Опережающие отряд всадники остановились и выстроились в линию. Во тьме невозможно было понять, что именно двигалось навстречу. Огни монотонно раскачивались из стороны в сторону, но было ясно, что они следуют по западному тракту.

– Бродячие торговцы! – крик капитана пересилил шум ветра, и Кариг напрягся. Нельзя сказать, что его пугала встреча с торговцами, которые изо дня в день пересекали Южное Королевство. Его пугала неопределённость. По дороге могла катиться телега, окружённая десятками бойцов. Во время войны торговцы часто платили наёмникам за охрану. Смельчаки пересекали Срететские холмы и отправлялись далеко на запад, огибали горную гряду и устремлялись в земли вурвов. Их путь длился годами от Акры, Ортирига, Башни до Бах-Хаш и поселений дальнего юга. Говорили, что у подобных торговцев есть защищающие их от зла талисманы. Однако король Юлиа всегда утверждал, что нет лучшего талисмана, чем горсть монет для городской стражи и вяленое мясо для остальных. Даже разбойники редко трогали обозы, зная, что стоит напасть несколько раз, как люди меняли маршрут и впоследствии передвигались другими дорогами, а тракты обзывали «бандитским гнездом».

Конь Карига запнулся и громко заржал, едва не сбросив принца на землю. Капитан тут же подал сигнал к привалу и спешился. Всадники с факелами находились неподалеку, уже можно было рассмотреть утоптанную, пронизывающую степь дорогу. Небольшие сухие кусты тянулись вдоль обочины, а одинокий деревянный указатель время от времени мелькал в неровном свете факела. Было ясно, что отряд находится на перекрёстке.

– Подкова расколола коню копыто и повредила ногу, – помогая спешиться принцу, сообщил Милс. – Боюсь, животному конец.

В подтверждение этих слов конь бешено метался на месте, пытаясь поставить переднюю ногу; он фырчал от боли.

– Стоять!

Торговец, сидящий за поводьями двух грузовых мулов, услышав приказ, замахал руками. Телега въехала в круг света и с громким скрежетом остановилась. Вопреки ожиданиям, он был совершенно один. Повозка оказалась старой, с кучей щелей и дыр, а поверх неё трепыхался матерчатый тент, под которым виднелось три десятка глиняных сосудов с узким горлом.

– Что везёшь, господин? – крикнул сын капитана.

Торговец спустил капюшон, и стало понятно, что это пожилой старик, лысый и сморщенный, как сухая курага. Лицо его испещряли глубокие морщины, а руки были тонки, словно ветки пожухшей берёзы.

– Везу я великое сокровище: жизнь и смерть, счастье и богатство. Но если вы, господа, не желаете слушать загадок, то везу я обычную воду, которая на юге ценится превыше золота.

– Отчего же, загадку я послушаю с радостью, – Кариг подошёл к телеге и постучал по одному из сосудов. – Давай, старик, загадывай!

Торговец обрадовался, спрыгнул на землю и подошёл к принцу, коснулся его груди указательным пальцем и посмотрел на кольцо с бирюзовым камнем, которым Кариг сильно дорожил. Принц сразу убрал руку за спину.

– Есть два человека: рыбак и плотник. Есть два ремесла и два товара, – торговец вытянул из-за пазухи верёвку, на которой висел чёрный треугольный камень, – есть две судьбы. Рыбак и плотник – простолюдины; к кому они идут, чтобы продать свой товар?

– К торговцу, – растерянно прошептал принц.

– Есть торговец, такой же простолюдин, как рыбак и плотник. Есть принц, который хочет услышать загадку, и есть торговец, который её задаёт. Так вот Вам, принц, загадка: кто незаметен и незаменим во время войны? Кого пустят вперёд и не остановят? Плотника, рыбака или торговца?

– Всех в одном лице, – подал голос капитан. – В основе загадки старая сказка, которую в лиственных городах читают детям на ночь.

– О, сударь, поведайте её нам! – казалось, торговец рад поговорить с соплеменником.

– Принц, нам пора ехать!

– Нет. Всё равно я потерял скакуна, и кто-то из вас окажется пешим либо кому-то придётся ехать вдвоём на одном коне. Старик, ты направляешься к форпосту Терго? – тот кивнул. – Тогда я сяду рядом и составлю тебе компанию.

– Для меня это честь.

Старик забрался на телегу и взялся за вожжи, мулы медленно пошли вперёд. Раздался уже знакомый скрип.

– Раз ваш человек не хочет рассказывать сказку, то поведаю я.

Милс презрительно фыркнул, пристроился рядом с телегой и принялся слушать.

– Надеюсь, имя Листвена Вам знакомо, принц? Так вот, Листвен очень любил путешествовать. Побывал он во всех известных и не особенно краях. Однажды попал он в непроходимые леса, которые населяли чудные дикари. Люди эти были необычные во всём. Они поклонялись не настоящим богам, а земле, деревьям, траве, и был у них только один страх – они боялись огня. Как водится, другие люди хотели получить земли лесных жителей. Пришли завоеватели с севера и стали выжигать леса.

Листвен понял, что это не его враги, а его же собственный народ. Он не желал становиться для них изгоем, как не хотел предавать и новых друзей. Но выбирать всё же пришлось, и Листвен сделал выбор в пользу дикарей. Придумал он план: выдвинуться на восток, найти другие народы Ануа и попросить у них помощи. Однако леса уже были окружены, и казалось абсолютно невозможным их покинуть. Тогда Лиственом завладела навязчивая идея… В своих странствиях он всегда замечал торговцев водой, мясом и рыбой, которые свободно перемещались меж враждующих земель и не привлекали к себе никакого внимания. Взял Листвен топор, стал рубить деревья и построил телегу. Взял Листвен ветку и сделал удочку, наловил рыбы столько, что она сыпалась из телеги. Надел длинный плащ, замарал лицо в грязи и отправился в путь. Никто не попытался его остановить, как бы удивительно это ни звучало. Через несколько дней Листвен привёл народ эльфидов, которые прогнали завоевателей с границы леса. А на месте лесов он основал поселения, позже получившие название «лиственные города». Так что плотник, рыбак и торговец – все они сыграли свою роль.

– Но это же глупо! Так или иначе торговцев грабят, задерживают и проверяют документы, – раздражённо проворчал капитан.

– Сказки часто бывают глупыми, – усмехнулся старик. – Зачастую именно глупые поступки оказываются самыми неочевидными, от того внезапно приносят успех. Я неглупый человек и в охране у меня был чародей. Несчастный умер десять дней назад от странной лихорадки. Я похоронил его к юго-западу от Баклара и пометил могилу булыжником с символом Арогана. А вот этот камень я оставил на память, – он ткнул пальцем в треугольный медальон у себя на шее. – Я думаю, он приносит мне удачу. Ведь он уже привёл вас ко мне, и защиту я получил куда лучшую, чем мог даже мечтать.

Тем временем зачинался рассвет. Тонкая ниточка зарева окрасила горизонт на востоке. Медленно, но верно степь освобождалась от оков ночи, и впереди стали проявляться очертания форпоста. Огромная крепость с восемью башнями перекрывала единственный проход через сыпучие холмы, состоящие из колотого камня и зернистого песка. Большие стальные ворота вонзали свои зубья в тракт; два стражника дремали на посту, опёршись об алебарды.

– Принц, а как в ваших краях обозначают гибель венценосца?

Кариг взглянул сначала на старика, потом на башни форпоста. Перед его глазами возник вид огромной королевской треноги с бушующим пламенем наверху. Теперь это пламя не обжигало, как прежде – оно стремительно угасало в мыслях принца. Королевские флаги на башнях были приспущены, что могло означать только одно: король умер.

IV

Швабра окунулась в деревянное ведро и с плеском обрушилась на окровавленный пол. Кровь не желала сдаваться, вцепилась в доски, просочилась сквозь щели. Несколько усилий, и ещё одно пятно исчезло, а вода с каждым разом становилась всё грязнее. Такова цена невежества – кровь и смерть. Другого исхода быть просто не могло. Поражала лишь удивительная стойкость, с которой паренёк по имени Виня снова и снова отжимал швабру. Он уже смыл большую часть крови и порядком устал, но всё ещё продолжал. А угрюмый воин сидел на месте и наблюдал, как дела его рук постепенно исчезают с пола таверны. Было темно, две масляные лампы едва освещали треть зала. С каждой минутой становилось всё жарче – это хозяин вновь затопил печь, чтобы нагреть воды.

Глава 5. Дикая кошка

I

Сжав пальцы в кулак, Рогнар поморщился. Перчатка впилась в кожу, а кисть потяжелела и онемела. В тёмном зале таверны было неустанное движение: упираясь ногами в пол, паренёк оттаскивал мёртвого амбала в ближний угол. Из трупа уже не текла кровь, его руки и ноги одеревенели, а кожа стала мраморной. Удивительно, как быстро этот человек превратился в безликую груду мяса.

Воина ничуть не смущало наличие мертвецов. Рядом со столом сквозь мучительный сон постанывал Сова. Его лицо и шею залило кровью, медленно сочащейся через уголки губ. На нём была особая маска: жестокости, отчаяния и боли. Гримаса поражения, – другой фразы воин подобрать не мог.

Рука, недавно державшая карающий меч, казалось ловчему чужой, с каждым разом пальцы всё хуже реагировали, и не оставалось сомнений, что перчатку всё-таки придётся снять.

Бесформенной грудой тело амбала уже лежало около входной двери. Паренёк взял щётку со щёлоком и принялся натирать пол. Как оказалось, к подобной ситуации хозяин таверны был подготовлен. Однако это не помешало ему пролежать без сознания несколько минут, а потом с мертвецки-бледным лицом уйти на кухню следовать приказам разъярённого палача. Рогнар даже представить не мог, что путь через предместья Карилоса может обернуться подобной сечей. Хотя одного он не отрицал: всё сложилось донельзя удачно. Спасённая девушка оказалась воровкой и в дальнейшем могла пригодиться.

Когда воин попытался привести её в чувство, она сделала вид, что спит. Но стоило взять её на руки, как проворно извернулась и рухнула на доски, громко застонав от сильного удара спиной. Девушка дралась, царапалась и кусалась каждый раз, как Рогнар прикасался к ней. Чтобы хоть как-то её успокоить и поднять на второй этаж, пришлось лишить девушку чувств, осторожно ударив рукоятью меча по затылку. Осмотреть воровку предстояло Хильде, которая удивительно чётко исполняла все просьбы и, казалось, совсем не боялась вида крови. Хозяйская дочка взяла наверх один из своих нарядов для работы в поле – это были узкие мужские штаны и кожаная куртка. Таз с горячей водой вскоре отнёс сам трактирщик. После всего вышеописанного молчаливый Виня принялся отдраивать пятна крови, чем занимался до сих пор.

Рогнар ещё раз взглянул на руку и рывком сдёрнул перчатку, оголив покрасневшую и израненную кисть. На многих пальцах недоставало кусков кожи и не хватало мяса, а между безымянным пальцем и мизинцем на ладони находилась глубокая рана, в которую были набиты овальные семена, разбухшие от гноя и сукровицы.

Достав кинжал, воин подковырнул центральные семена и вытащил наружу, потом, громко ругаясь, вытряхнул оставшиеся. Открылась глубокая дыра размером с небольшую монету. Стоило пошевелить пальцами, как внутри определялись оголённые сухожилия и мышцы. Рана не была сквозной: на тыльной стороне ладони её закрывал тонкий слой уцелевшей кожи и жира.

– Виня, отвлекись ненадолго. Скажи мне, у вас на кухне есть семена белого солнечника?

Парень кивнул, оставил щётку и убежал в соседнее помещение. Он принёс мутную банку и поставил на стол. Взглянув на руку воина, Виня вздрогнул и молча вернулся к прежнему занятию. Раздалось мягкое скрежетание щётки о деревянный пол. Крови уже практически нигде не было видно.

«Одно, два, три, четыре…» – мысленно считал Рогнар, погружая овальные семена себе в ладонь. Когда дошёл до десяти, пошевелил пальцами и потянулся к перчатке.

– Вам бы к лекарю.

Хозяин был всё таким же бледным. Его руки дрожали, а лоб блестел от пота. Воин надел перчатку, запустил пальцы в один из нагрудных карманов и вынул золотую монету, блеснувшую в тусклом свете масляной лампы. Закрутив сербник, кинул его хозяину, тот в растерянности махнул рукой. Монета со стуком ударилась о пол, повертелась и завалилась потёртой стороной кверху.

– У лекаря я уже был, – вставая со скамьи, проговорил Рогнар. – Тебе плата за неудобство, хозяин, – указал он на монету. – Этого куда? – носком сапога он коснулся окровавленного разбойника, опустился на корточки и взвалил его на спину. Сова застонал громче обычного и стал бормотать что-то про золотого путника.

– Наверху есть комната, в которую я обычно никого не заселяю. Там крыша течёт, да и щели в стенах слишком широки, – поднимая с пола монету и пробуя её на зуб, сообщил хозяин. – Этому мерзавцу там самое место.

II

Деревянный пол трещал под ногами, словно вознамерился сообщить всему зданию о приходе воина. Поддерживая Сову правой рукой, Рогнар быстрым шагом пересёк коридор и достиг соседствующей с кладовкой комнаты. Входная дверь мерзко заскрипела от того, что петли давно не смазывали. Внутри пол был присыпан песком, толстый слой пыли покрывал старую кровать, а широкая трещина пересекала окно, делая его немного шире и более кособоким, чем можно было ожидать. Это место и взаправду удручало. Под потолком разместилась огромная паутина с россыпью высушенных мух и мотыльков. Несколько крупных крестовиков ждали добычу, усевшись в самом центре.