Путешествие с изумрудом

– Поддержку ты на себя возьмёшь?

– За всё остальное не беспокойся: и экспертиза бизнес-плана и блокада от журналюг, правда, только на первых порах, и гарантии инвестору, всё это – не твоя забота. Однако, начиная с завтрашнего дня, наши отношения исключительно официальные. Ну, не мне тебя учить. И помни: будь предельно осторожен. За любую оплошность можешь ответить головой. А теперь, если у нас всё, зови дам. Продолжим посиделки.

Иннокентий Владиславович, крайне довольный результатом беседы с важным гостем, поставил на столик почти пустой стакан, встал с кресла и направился к дверям, ведущим в бассейн. Конечно, до сегодняшнего разговора он рассчитывал на совсем иные деньги, нежели те, которые ему оставлял Соковнин.

Но и того, что оставалось на его долю, вполне хватало для безбедного существования до конца жизни на каком-нибудь острове в Карибском море. И даже возможные осложнения не могли теперь повлиять на приподнятое настроение Председателя. Да и как его настроение могло быть плохим? Такой крышей разжился – раз. А два – показал себя, как истинный боец. Настоящий половой гигант!

Приоткрыв дверь в бассейн, он не услышал там привычного уху плеска воды и голосов резвящихся девушек. Заглянув внутрь, он заметил, что вода в чаше бассейна чуть колышется. Дверь в предбанник была чуть приоткрыта и оттуда до него донеслись какие-то звуки. Заинтригованный происходящим, Иннокентий Владиславович прошёл к двери и заглянул в достаточно широкую щель.

Картина, открывшаяся его взору, завораживала: на мягком, накрытом простынёй диване, чуть постанывая раскрытым от наслаждения ртом, лежала Марина. Одну ногу она закинула на высокую диванную спинку, другая свешивалась почти к самому полу. Правой рукой Марина гладила свою роскошную грудь, пощипывая сосок, который уже набух от возбуждения, став похожим на большую коричневую фасолину. В то время, как её левая рука покоилась в районе паха, на голове Тамары.

Та, с видимым наслаждением, вылизывала вульву подруги, прогнувшись в спине и отставив вверх свою тугую попку. Одной рукой Тамара гладила Марину по груди, терзая свободный сосок, второй же рукой, просунув её под животом, она гладила и теребила пальчиками свою маленькую, ненасытную киску.

Завороженный происходящим, Иннокентий Владиславович, казалось, забыл всё на свете. Боясь даже пошевелиться, чтобы не разрушить всё очарование момента, он тихо стоял у двери, чувствуя, как непреодолимое желание нового соития охватывает всё его естество. Полностью поглощённый созерцанием лесбийских ласк, он даже не заметил, как подошёл Соковнин. Устав ждать возвращения партнёров у камина, он решил поторопить их сам и теперь, такой же завороженный, как и Порохов, стоял рядом с ним, наблюдая происходящее через его плечо.

– Что это? – тихо спросил он Иннокентия Владиславовича севшим вдруг от охватившего его волнения голосом.

– Борьба нанайских мальчиков с нанайскими же девочками, – так же тихо, чтобы не услышали девушки, усмехнулся Порохов. – Ты что, Петрович, телевизор никогда не смотришь? Лесбийская любовь, вот что это.

Сказал, и тут же осёкся. Стоило только Соковнину оценить сказанное, как издевку Председателя над собой, как самая надёжнейшая из крыш, только что обретённая последним, тут же рухнула бы на его собственную голову.

Но Иван Петрович, казалось, уже ничего не слышал. Всё его внимание было обращено туда, где вовсю разворачивалось прежде никогда не виданное им действо. Зрелище было настолько возбуждающим, что оба зрителя уже просто не могли сдерживаться. Порохов скосил глаза на Соковнина и, не без удивления увидел, как тот, засунув руку между складок халата, теребит ею у себя в паху.

– Каковы сучки, а? – всё так же тихо, почти шёпотом, спросил Иннокентий Владиславович. – Может, повторим заход? Хочешь мою?

Иван Петрович в ответ на предложение только судорожно сглотнул слюну и отрицательно помотал головой. Увиденное распалило его до предела. Уже не таясь, он приоткрыл дверь пошире и шагнул в предбанник. Следом просочился Председатель. Но ни скрип открываемой двери, ни звуки шагов вошедших не могли отвлечь подруг, поглощённых страстью, от процесса самоудовлетворения. Не обращая внимания на мужчин, они продолжали яростно ласкать друг дружку, чувствуя приближение оргазма.

Сколько продолжалась последующая оргия, Иннокентий Владиславович вспомнить потом так и не мог. Помнил только, что закончился весь этот праздник похоти только под утро, когда Иван Петрович, сославшись на неотложные дела, покинул компанию.

На подставное лицо была зарегистрирована фирма. Был подготовлен бизнес-план на строительство и дальнейшую эксплуатацию фешенебельного гостиничного комплекса на окраине Москвы. Земля, которая была отведена под застройку, представляла собой обычную московскую свалку и для возведения гостиничного комплекса совершенно не годилась. Но это было только на руку новоявленным аферистам. Когда по этой причине строительство будет остановлено на самом начальном этапе, гораздо легче будет размыть средства и увести кредит из-под контроля инвесторов.

А отвечать за невозвращение кредита будет, как всегда, российское государство. И вот теперь, когда, казалось, все вопросы были улажены, кредитный договор запарафирован, грянул дефолт. Тайские инвесторы, понятное дело, тут же отказались от продолжения переговоров. И это в то время, когда каждый из дольщиков аферы уже предвкушал получение очередных миллионов! Действительно, в такой ответственный момент подумать было о чём.

Разумеется, отставных генералов от КГБ (ФСК, ФСБ) не существует. Тот же самый генерал КГБ Олег Калугин, о котором в прессе не упоминал разве что только ленивый, тому пример. Уехавший в США и, якобы, сдавший тамошним спецслужбам не одного тайного агента, он, тем не менее, продолжал регулярно получать генеральскую пенсию (но, понятное дело, не от американских спецслужб), за ним были сохранены и звание и награды.

Так и Иннокентий Владиславович Порохов, в своё время вышедший в отставку и посаженный кем-то из своих покровителей в председательское кресло банка "Северный". О том, что он получает зарплату в двух местах, знали только самые близкие ему люди. Однако, и родное ведомство не всегда было в курсе дел генерала. Во всяком случае, о предполагаемой афере с кредитом там не подозревали.

Используя наработанные ранее контакты и свою личную агентуру, Иннокентий Владиславович старался во что бы то ни стало найти выход из создавшегося положения. Конечно, форсмажорные обстоятельства снимали с него всю ответственность перед Соковниным и его людьми в правительстве. Однако сам он считал получение кредита делом чести, и верил, что в состоянии довести это дело до победного конца.

Вот уже больше недели доверенный человек Председателя Карамышев искал в Таиланде пути подхода к приближённому тамошнего премьера некоему мистеру Гошу. По оперативной информации тот был не просто коррумпирован, этим в Таиланде никого не удивишь, но патологически жаден.

Имея, по слухам, довольно тесные связи с местными наркодельцами, (а, может, и сам был таким) мистер Гош все, полученные этим путём средства вкладывал в недвижимость и раритетные драгоценности. Видимо, считая этот путь наиболее приемлемым для отмыва "грязных" денег. Поэтому, если он клюнет на изумрудную наживку, вопрос с кредитом можно считать решённым.

Конечно, человек Порохова не мог знать истинных намерений своего шефа. Решающие переговоры Иннокентий Владиславович решил доверить Баринову. Но Костю он сможет послать туда только после того, как из Таиланда будет получено согласие на встречу с московским эмиссаром. И, судя по донесениям Карамышева, такое согласие могло быть получено не сегодня – завтра.

– Андрюш, ну что ты такой противный? Почему не хочешь ехать со мной? – притворно обиженный голос Насти донёсся до Русакова сквозь шум льющейся из душа воды.

– Кисунь, ну, не могу я, ведь сколько раз уже объяснял. – произнёс он, входя в ванную комнату. – Ты же знаешь: мне с долгом рассчитаться нужно до конца сентября, пока на счётчик не поставили. Потом, посуди сама: у тебя работа там будет с утра и до вечера. А ночью дрыхнуть без задних ног от усталости будешь. Там я или здесь, – какая тебе разница? Всё равно побыть вместе времени не будет.

– Во-первых, симпозиум продлится шесть дней, из которых два – выходные. В горах побродим, по женевскому озеру покатаемся. Знаешь, какие Альпы в начале осени красивые? А долг что? У тебя же ещё почти три недели для его погашения. Что-нибудь придумаешь. – всё не унималась Настя из за занавески.

Для своего возраста она была не такой уж легкомысленной, как могло показаться на первый взгляд. Просто Настя, как и всякая любящая женщина, была твёрдо уверена, что её любимый сможет преодолеть все трудности и вовремя рассчитаться с нависшим над ним долгом. Только эта уверенность позволяла ей снова и снова возвращаться к уговорам.

Однако, сам Андрей не был так категорически уверен, что сможет вовремя рассчитаться с банком. Срок платежа по возврату кредита истёк ещё в конце августа. В счёт оплаты была переведена только половина суммы кредита, остальное банк взял натурой.

Это был грабёж среди бела дня, но пришлось подчиниться обстоятельствам. Проплаченный контракт на поставку в Россию пятидесяти тысяч тонн тайского риса отошёл банку. Туда же уплыли фирма Андрея "Юго-Прод" со всем имуществом и наработанными связями, квартира и недавно купленный двухдверный "мерседес".

Оставшийся долг, приблизительно в пятьдесят тысяч долларов, он должен был успеть погасить до конца сентября. Иначе включался счётчик. Найти денег у друзей было решительно невозможно: они тоже в той или иной мере пострадали во время дефолта. Оставалось крутиться или надеяться на чудо.

Андрей хватался обеими руками за любую работу, но до заветной суммы было ещё ой как далеко. Оставалась надежда выручить достаточную сумму за продажу квартиры в Паттайе, которую он приобрёл пару лет назад во время одного из своих финансовых взлётов.

Как раз на ближайшие выходные у него была назначена встреча с потенциальным покупателем. Удачливый торговец бензином, он каким-то образом сумел избежать неприятностей, обрушившихся на головы россиян, и денег в дефолт не потерял. Теперь, пользуясь моментом, прикупил себе по сходной цене особняк на Рублёвке и в настоящее время раздумывал, где же ему устроить дачу.

Андрей рассчитывал получить за квартиру тысяч двести, в крайнем случае, – сто пятьдесят. Тогда оставались бы хоть какие-то деньги на возвращение в бизнес.

А Женева подождёт. Успеет он с Настей по озеру тамошнему прокатиться. И вдоль и поперёк. Сейчас деньги нужны для решения более насущной проблемы. Поэтому, как ни хотелось поехать, пришлось в очередной раз отказать любимой.

Конец понедельника принёс-таки Председателю, измотавшемуся ожиданием известий из Тайланда, хорошие новости. Уже под вечер из ноутбука, стоявшего в гордом одиночестве на огромном столе, донеслось курлыканье почтовой программы, означавшей получение нового сообщения.

Иннокентий Владиславович выудил письмо и ввёл его в программу-дешифратор. Когда текст письма стал читабельным, он пробежал письмо от начала до конца, перечёл ещё раз и нажал на кнопку интеркома:

– Сонечка, посмотри, Баринов у себя? – подобревшим голосом спросил он.

– Бегу, Иннокентий Владиславович.

– Разрешаю во время поисков заскочить в буфет, но ненадолго, – милостиво дозволил Председатель, что было признаком хорошего настроения.

Костя Баринов появился сразу, так, будто ждал вызова за дверью. Обведя взглядом пространство кабинета и завидев повеселевшее лицо босса, спросил:

– Хорошие новости, Иннокентий Владиславович?

– Лучше не бывает! Мой человек в Таиланде вышел-таки на нужного нам человека, он сведёт нас с мистером Гошем. Вылететь тебе придётся сегодня. Как раз на ночной рейс попадёшь.

– Что, Аэрофлотом? – лицо Баринова скривилось в кислой мине.

– Давно ты буржуином заделался? – голос Иннокентия Владиславовича приобрёл стальные нотки. – Ты, понимаешь, сначала дело сделай, деньги заработай, потом хоть и вовсе свой самолёт покупай! Или уж сразу ракету.

– Понял, Иннокентий Владиславович, – сразу посерьёзнел Баринов, – Какие указания по Таиланду?

– В бангкокском аэропорту тебя встретит мой доверенный. Карамышев Сергей Сергеич. Он знает только то, что знает. Большего ему знать пока не обязательно. Выведет тебя прямо на нужного нам человечка. Тогда и посвятишь его в остальные подробности.

Как того мафиози убалтывать, решай сам. Главное – заручиться его согласием и впоследствии передать ему изумруд, как аванс. Далее, пообещай ему десять процентов с каждого транша, получаемого заёмщиком, то есть нами. Это твоя часть работы и твоя головная боль. Он должен дать согласие. Как ты это провернёшь, меня не касается, но уболтать его ты должен! Понятно?

– Как я узнаю встречающего?

– Он сам тебя узнает. Скажет, что от Порохова. Вот что ещё: – он протянул Баринову листок бумаги – на сайте по этому адресу будет висеть информация о камне и его фото. Сайт запаролен. Пароль – эмеральд. Покажешь мистеру Гошу, если слов нужных не найдёшь. От такой красоты он вряд ли откажется. Всё. Если что – звони.

Иннокентий Владиславович не любил подолгу разговаривать с подчинёнными. Он сам набирал людей к себе на службу и привык к тому, что все его приказания исполнялись с лёту. В этом он не делал исключений даже для особо приближённых к нему доверенных людей.

Среда

Вновь Баринов появился в главном офисе банка "Северный" в среду утром. Немного уставший и осунувшийся от длительного перелёта, он, тем не менее, не мог, да и не хотел скрывать своей радости от удачно выполненного задания.

Водрузив на столик секретарши букет роскошных орхидей, и для формальности спросив её: – У себя? – он, не дожидаясь её ответа, открыл дверь Председателя.

– Можно к вам, Иннокентий Владиславович?

– Заходи, путешественник, заходи. Чем порадуешь? – хозяин кабинета привычно щёлкнул тумблером в ящике стола.

– Ваше задание выполнено, – шутливо начал Костя, но, увидев серьёзный взгляд Иннокентия Владиславовича, понял, что сейчас не до шуток. – Обо всём договорился, как вы и велели. И о камне и о процентах с каждого транша. Теперь таец этот ждёт, не дождётся подарочка. Предлагал даже встретить меня в следующий раз в аэропорту, чтобы не было проблем с таможней, да я отказался.

– Что отказался – хорошо, молодец. Ни к чему теперь тебе с камнем туда ехать. Не ровён час мистер Гош какую каверзу удумает. Продумать нужно будет, как подарок свезти. Ну, об этом потом, сейчас – докладывай по порядку.

Костин доклад длился минут двадцать, в течение которых шеф несколько раз прерывал подчинённого своими вопросами. Выслушав Баринова, заметно повеселел и нажал кнопку интеркома:

– Сонечка, давай-ка, по-быстрому, чего-нибудь сооруди, ну, и закусить не забудь.

А уж выпивка с подчинённым, да ещё с утра, означала высшую степень благорасположения шефа.

– Ну, давай за успех нашего небезнадёжного дела! – произнёс Иннокентий Владиславович, выпил, не чокаясь с Костей, и взял в руку дольку традиционного лимона.

– Теперь какие будут указания? – спросил Баринов, закусывая принесёнными бутербродами.

Председатель, посасывая лимон, поднялся с кресла и начал вышагивать по кабинету. Ситуация близилась к тому самому моменту, после которого уже невозможно будет ничего переиграть. Поэтому от правильности принятых сейчас решений зависел весь успех предстоящей аферы.

– То, что ты мне рассказал, с одной стороны радует: действительно, жаден, оказался человечек. Однако, с другой стороны – настораживает. Как же так? Столь серьёзный вопрос, а он его даже не обдумал, как следует?

– Может, он попросту решил взять то, что само в руки плывёт, а потом отказаться? Заявлять-то мы никуда о взятке не можем. – высказал свою мысль Костя.

– Не-ет, это только наши, доморощенные чиновники так поступают: деньги получат и – привет. Таец, не сможет так поступить: он потеряет лицо. А это хуже смерти для них. Зато он может попытаться завладеть камнем ДО того, как ты подаришь ему изумруд. Вот это вполне реально. Но, так или иначе, камень придётся туда переправлять.

– А нельзя с помощью коллег ваших? Бывших, – поправился Баринов.

– Забудь об этом! – рявкнул, по-генеральски, Председатель. Во-первых, камень этот светить перед людьми из моего бывшего ведомства нельзя. Недолго вообще без него остаться, такие акулы кругом. А во-вторых, всей твоей доли не хватит, чтобы их накормить, если помогать начнут.

Ещё и от моей укусить попытаются. Нет, этих нельзя. Но и тебе его переправлять – не дело. Нужен человек незасвеченный. Но предельно надёжный. Есть у тебя такой на примете?

– Пожалуй, есть.

– А не польстится он на шальные деньги, не умотает, куда, с нашим камешком?

– У меня есть достаточно мощные рычаги воздействия на него. Потом, в одночасье такой раритет без документов продать невозможно, разве за гроши. Да и за близких он побоится, – добавил Костя.

– Я его знаю?

– Да, Иннокентий Владиславович, это Андрей Русаков, бывший хозяин "Юго-Прод". Он нам ещё около пятидесяти тысяч должен. Пообещаем его долг банку погасить, согласится, как миленький.

Председатель вспомнил лицо молодого коммерсанта, который не так давно подписывал необходимые бумаги по передаче его фирмы в собственность банка. Парень явно был не простой, если в таком возрасте уже прокручивал миллионные сделки. Такой, пожалуй, может выполнить это деликатное поручение. Однако, какой-то червячок сомнения всё же тревожил душу.

– Не очень годится человека со стороны привлекать: не дай Бог звон пойдёт, потом хлопот не оберёмся.

– Он не из болтунов. Потом, не в его интересах это будет: он же и сам замарается с контрабандой.

– А с таможней у него как, порядок? Имей в виду: подстраховывать своими связями я не могу.

– Да хоть в задницу себе этот камень засунет, но провезёт: парень он ловкий.

– Ну, смотри: за эту часть операции отвечаешь головой. Сколько времени нужно на всё про всё?

– Думаю, недели хватит, Иннокентий Владиславович.

– Значит так: впредь до особых распоряжений освобождаешься ото всех дел и готовишь переброску изумруда. Когда твой “верблюд” будет готов, получишь камень. Свободен.

Развалившись на мягких подушках салона банковского лимузина, Иннокентий Владиславович не переставал размышлять над докладом Баринова и их разговором.

Подводных камней в этом деле было видимо-невидимо. Аж голова кругом шла. Во-первых, таец. Ну, этот, если подарок возьмёт – всё обещанное сделает. Иначе и быть не может. Иначе он теряет лицо. Правда, он может попытаться завладеть камнем до встречи с Бариновым. Но от этого ещё можно застраховаться, перебросив камень с "верблюдом".

А вот "верблюд"… Он представлялся Председателю одним из самых слабых звеньев в предстоящей операции. Использовать такого для транспортировки изумруда? Только в одном случае: если после выполнения поставленной задачи он будет пущен в расход. Иначе, не избежать утечки. И связанной с этим потом неминуемой головной боли. Уж в этом Иннокентий Владиславович был уверен.

Вот только, сам "верблюд" не должен об этом даже подозревать до самого конца, иначе предсказать его поступки наперёд будет просто невозможно.

– Хорошо, всё же Костя придумал: простить долг и тем самым понудить его к сотрудничеству, – подумал Председатель. – Однако, не нужно и ему до срока говорить о моих дальнейших планах насчёт этого, как его… Ах, да, Русакова.

Костя, парень хоть и верный, однако, в экстремальных ситуациях не проверенный. А ну как выдаст себя поведением, или чем ещё? Да и не осилит он такую зачистку. Пожалуй, оставлю это пока на Карамышева. А там посмотрим.

Решив про себя эту часть проблемы, Председатель с головой окунулся в текущие дела.

Настя вышла из душа в его рубашке, которая доходила ей до колен и с полотенцем на голове.

– Всё-таки, ты меня не любишь, – она уже который день никак не могла уговорить его на поездку. – Я же тебя не на край света зову, а в Швейцарию. Если и туда не хочешь со мной ехать, значит, точно не любишь.

– Котёнок, – начал Андрей, – ну пойми ты, не время сейчас. Вот, разберусь с долгом, тогда – обещаю: самое малое на месяц с тобой отправлюсь хоть в горы, хоть на море, хоть в Тьмутаракань.

– Вот так всегда: всё потом, потом, – обиженно надула губы Настя, хотя глаза её смеялись. Было видно, что она вняла доводам Андрея, но останавливаться так просто не хотела и продолжила: – Нет бы, продемонстрировать любимой девушке всю силу своей любви…

– Заинька, – Андрей всё не догадывался, что она его просто подначивает, – я ведь утром тебе демонстрировал!

– Помню, помню, – засмеялась Настя, подбежав к Андрею и увлекая его на ещё не убранную постель, – всё помню, до сих пор не отошла от той демонстрации, – и накрыла его губы поцелуем.

До Андрея, наконец, дошло, что она над ним подтрунивает, приняв её игру, он подмял девушку под себя, и страшным голосом зарычал: – Я сейчас буду показывать тебе всю силу своей любви до тех пор, пока ты не запросишь пощады!

– Нет, я вовсе не это имела в виду, – запротестовала Настя, – ты мог бы пригласить меня в театр, ну, или, в крайнем случае, пообедать в ресторане.

– Приказывай, моя госпожа, какой пищи ты хотела бы вкусить сегодня: духовной или телесной? – молитвенно сложив руки у груди, дурачился Андрей.

– Пожалуй, я отведала бы утку по-пекински.

– Слушаю и повинуюсь, госпожа, – Андрей потянулся к телефону, но тот вдруг затренькал сам.

– Говорите, – произнёс он, поднеся трубку к уху.

Оттуда раздался до противного бодрый голос Кости Баринова:

– Есть разговор, старик, – коротко сказал он в трубку, – сможешь подъехать?

– Да мне, как бы и нечего сказать пока. Вот, добуду ещё пятьдесят тысяч и сразу у вас в банке объявлюсь.

– У меня для тебя новости. Нужно встретиться: есть одно выгодное предложение, тебе должно понравится. Подъезжай к двум к нам на Ленинградку. Пропуск я закажу.

Закончив разговор, Андрей повернулся к Насте:

– Котёнок, мне нужно будет к двум часам в банк заехать, какие-то новости у них есть. Говорят, хорошие. Так что я съезжу, а часиков в пять или пораньше вернусь. Правда, пообедать не получится, зато поужинать – пожалуйста. Столик я закажу.

– Ну ладно, ужин, так ужин. Это даже интереснее. А куда пойдём?

– "Золотой Дракон" на Каланчёвке подойдёт?

– Ну, хорошо, уговорил не без труда, – засмеялась Настя и чмокнула его в щёку.

От хрущёбы, в которой обитал Андрей после продажи своей квартиры, до банковского офиса на Ленинградском проспекте было не очень далеко: примерно на полчаса пути. Однако, добираться пришлось почти полтора часа: нескончаемые пробки запрудили все улицы. Машины перегревались на солнце, водители высовывали в окна головы, пытаясь рассмотреть, что там, впереди, и матерились вполголоса.

Старенькая "копейка", оставшаяся Андрею после смерти родителей, с трудом продвигалась вперёд. Все четыре окна её были опущены до упора, но это не спасало от полуденной жары.

– Как всё-таки быстро привыкает человек к хорошему, – думал он, закуривая (уже которую по счёту?) сигарету. – Когда ездил в мерседесе с кондиционером, любая пробка была нипочём: врубишь тихонько музычку и балдеешь в прохладе. Ну, ничего, поправлю дела – лучше прежнего куплю.

Пропуск для входа в банк не понадобился. Когда Андрей подъехал к банковскому офису на Ленинградском проспекте, Баринов уже ожидал его возле входа. Поздоровавшись, он взял Андрея за локоть и предложил: – пройдёмся по бульвару? И, не ожидая ответа, потащил его к пешеходному переходу.

На бульваре Костя остановился, закурил сигарету, постоянно вертя при этом головой, будто осматриваясь. Прохожих рядом не было, только на газоне резвился молодой лабрадор, пытаясь отнять у старичка-хозяина брезентовый поводок. Костя отошёл от них ещё метров на десять и лишь потом заговорил:

– Есть новости, старик. По мне – так очень хорошие. Появилась возможность твой долг погасить. Ты говорил, тебе пятидесяти тысяч не хватает? Так вот, есть работа как раз на полтинник. Интересно?

– Если по моему профилю, то да, интересно.

– Вот-вот, как раз по твоему профилю: импорт-экспорт.

– А что за товар и откуда-куда?

Баринов выбросил окурок на газон, полез за пачкой и достал ещё одну сигарету. Отвернувшись от ветра, нагнулся к зажигалке, прикуривая, а на самом деле ещё раз, проверяя, не слушает ли их разговор кто-либо поблизости. Убедившись, что никого подозрительного поблизости нет, снова повернулся к Андрею:

– А товар, старик, такой: – Костя сложил большой и указательный пальцы правой руки в баранку и показал Андрею.