Шампанское по воскресеньям

– Это газовики мёрзлую землю долбят, утечку ищут, – перестав улыбаться, недобрым голосом пояснил бугай.

Я встал из-за стола.

– Спасибо за информацию. Прогуляюсь по посёлку, потом ненадолго к вам, если вопросы появятся.

Из душного прокуренного помещения я поспешил выйти на свежий воздух и, обойдя шлагбаум, оказался на территории посёлка.

Внутренних заборов, служащих для сокрытия частной жизни, можно сказать, что не было: участки были огорожены одинаковыми коваными, насквозь просматриваемыми изгородями с причудливыми завитками и листьями, напоминающими лозы и листья винограда. Я шёл, разглядывая дома и выбирая самый красивый. В технической зоне рабочие углубляли траншею, идущую от подстанции за забор и дальше. В месте прохождения траншеи пролёт забора был разобран.

Дойдя до конца посёлка, я обогнул крайний участок и оказался на дороге между второй и третьей линией. За внешним забором третьей линии леса не было, на подъём, сколько хватало глаз, уходило снежное поле.

Я остановился перед участком госпожи Ревун.

Коттедж из тёмного кирпича имел два этажа и причудливо изломанную крышу. К его чёрной двери с массивной золотой ручкой вело высокое крыльцо с каменными ступенями, поднимающимися полукругами. Слева от крыльца огромное витражное окно начиналось чуть выше цоколя и заканчивалось аркой под сводом крыши. Разноцветные листья витражей невольно притягивали взгляд и мешали восприятию дома как единого целого. По углам дома и крыльца висели конусообразные стеклянные фонари, запорошенные снегом. Несмотря на красивое витражное окно и блестящий на солнце снег на крыше, дом Ревун показался мне мрачным.

Слева от калитки в углу участка находился гараж. От калитки к дому вела очищенная от снега дорожка. За домом виднелось непонятного назначения сооружение, из-за большого количества окон показавшееся мне оранжереей. Ближе к внешнему забору располагался, по-видимому, гостевой дом или, возможно, баня. Всю правую свободную сторону участка занимал сад с круглой беседкой посередине.

Нажав на кнопку у калитки и не услышав звонка, я вернулся к главному входу и по дорожке обошёл весь посёлок с внешней стороны; дорожка была узкой, кроме специальной уборочной никакая другая машина здесь проехать не могла. Со стороны первой линии коттеджей, недалеко от того места, где рабочие углубляли траншею, к дороге на Вешняки через лесопосадки была проложена пешая тропа. Я не поленился и вышел по ней прямо к автобусной остановке. За дорогой сплошной стеной стоял густой ельник.

Когда я вернулся к сторожам, за столом бездельничал уже знакомый мне бугай. Он хихикал, глядя в подвешенный на стене телевизор. Команду на начало смеха ему подавали профессиональным хохотом за кадром.

Я посмотрел на экран. На скамейке парка сидела девица и просила проходящих мимо мужчин помочь ей: она зацепилась тесёмкой на спине за скамейку. Очередной мужчина пытался отцепить тесёмку, платье удивительным образом соскальзывало с девицы, и девица оставалась в одних трусах. Она вскакивала, начинала возмущаться и руками-плетьми пыталась прикрыть необхватную грудь нарочито стыдливо и откровенно бестолково. Телевизор начинал хохотать, охранник вторил ему.

Мне захотелось дать бугаю подзатыльник, но я сдержался.

– Не очень отвлекаю? пару вопросов задам? – спросил я и без приглашения сел на стул.

– Секунду! – ответил охранник.

Вовремя вспомнив, что моего парашюта он ещё не видел, я отработанным приёмом выбросил левую руку перед собой, продолжительно посмотрел на часы, будто размышлял над своими планами с учётом их показаний, и озабоченно произнёс:

– Время летит… Ну что, спрашиваю?

Охранник похихикал, поделился со мною сокровенным: «Во! сиськи, а?», оторвался от экрана, взглянул на парашют и выдал мне разрешение:

– Валяй!

– Вы, наверное, знаете всех, кто приезжал к Светлане Леонидовне Ревун в гости. Кроме обслуживающего персонала, конечно, – уточнил я. – Не могли бы перечислить её посетителей?

– С чего вдруг? – спросил бугай и с неохотой выключил телевизор. – Нас же три смены, как мы можем всех видеть?

– Разумеется, тех, кого видели в свою смену, я про другие смены не спрашиваю.

Охранник начал вспоминать. Как выяснилось из его рассказа, Светлану Леонидовну мало кто посещал. Так что я зря достал блокнот, приготовившись делать пометки и узнать о покойной что-нибудь новое: от охранника я услышал лишь известные мне имена.

– А кто чаще всех навещал старушку? – спросил я.

– Может, она и старушка, но на мордашку и вообще очень даже ничего была, – ухмыльнулся бугай и осёкся, заметив мой осуждающий взгляд. – Юлька чаще всех приезжала… Елена Викторовна – та последний год только ездить стала, после смерти Вадима Борисовича… Баба Катя – на все праздники и так просто.

– Баба Катя? – удивился я, услышав условное имя заказчицы наших услуг.

– Ну да, сестра её.

– А Вадим Борисович – это муж Светланы Леонидовны?

Бугай кивнул.

– Когда он умер?

– Да также зимой… в прошлом году.

– Каким транспортом гости Ревун сюда добирались?

– Юльку её парень привозил, толстый музыкант. Дочь на своей машине приезжала, а баба Катя от станции на автобусе добирается.

– А Полина разве ни разу не приезжала? – задал я приготовленный заранее вопрос.

– Какая Полина? – удивился охранник. – Я не знаю никакой Полины.

– Скажите, а Светлана Леонидовна часто уезжала из посёлка? И с кем?

– Чаще всего с внучкой на их машине. Или с сестрой куда-то отправлялись на такси, может за покупками. А так, чтобы одна – не припомню.

Видя, что бугаю надоели мои вопросы, я заторопился.

– Скажите, зачем Василий Фёдорович ходит к своей любовнице через главный вход, если на дорогу в деревню можно выйти коротким путём через проход в первой линии?

– Для этого надо ключи от общей двери иметь, голова два уха, – легко нагрубил мне бугай, явно сомневаясь в моих умственных способностях.

Он начал меня раздражать. Мне захотелось дать ему по физиономии, но я терпел; это были оплачиваемые Юрием Львовичем издержки профессии.

– У Васиных хозяев их разве нет?

– Конечно есть, только кто их Васе даст?

Тут до меня дошёл смысл всей этой чехарды с ключами и дверьми. Мне бы промолчать, но я успел высказаться.

– Благодаря этому все перемещения обслуживающего персонала за территорию посёлка по желанию хозяев может фиксировать охрана. Верно?

Бугай внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, вернул мне им же только что отнятые умственные способности.

– Что ещё хотел спросить, детектив? У тебя последний вопрос.

По его игнорированию моего предположения я понял, во-первых, что угадал и, во-вторых, что вторгся в сферу служебных функций охраны, обсуждать которые со мной никто здесь не будет.

– В какой день рабочие разобрали забор? – спросил я.

После моего вопроса лицо бугая сделалось настолько неприветливым, будто я со всего маху наступил ему на больную ногу. Я даже засомневался по поводу мирного окончания нашей беседы.

Из соседней комнаты появился второй охранник со злым лицом и скрещенными на груди руками. Атмосфера резко накалилась. У них не было никаких шансов против меня, но завершать нашу встречу банальной потасовкой совсем не хотелось. Я реально заволновался, потому что не мог понять, что происходит.

– Парни, я что-то не то спросил?

– Слушай, детектив, тебя интересует покойница с тридцать седьмого или дыра в заборе? – угрожающим тоном спросил охранник из проёма двери.

– Мужики, я ничего не понимаю. Меня интересует только госпожа Ревун и никто больше.

Я старался вернуть разговор в нормальное русло и при этом прикидывал, кого первым пошлю в нокаут. Выбор пал на бугая. Я уже решил, что не позволю ему встать из-за стола.

– Дыра в заборе меня интересует лишь постольку, поскольку в неё на территорию посёлка мог проникнуть посторонний человек.

Охранники переглянулись, переваривая мои слова. Я воспользовался паузой и перешёл в решительное наступление.

– И зачем мне нужна ваша дыра сама по себе?! – повысил я голос. – Можете объяснить?.. Я что, похож на инспектора по дырам?

Я пытался шутить, но они дружно молчали, думая о чём-то мне совершенно недоступном. Я вынужденно продолжил давить на здравый смысл.

– Если забор разобрали после смерти Ревун – это одно. Если до её смерти – это совсем другой коленкор. Чего вы нашли странного в моём вопросе?

По их лицам я понял, что до них дошла, наконец, логика моих рассуждений. Они немного успокоились. Напряжение спало. Охранник в проёме двери опустил руки и принял миролюбивую позу. Бугай кашлянул и сказал:

– Траншею начали капать сразу после праздников, десятого числа, тогда же разобрали секцию забора.

– Спасибо, мужики, – с облегчением сказал я, хотя, если честно, массивная челюсть бугая начала меня к себе притягивать. – Значит, в день смерти Ревун дыра уже была. Больше мне ничего и не надо знать, – успокоил я хмурых парней и встал, собираясь откланяться. – Телефон охраны на всякий случай дадите?

Бугай достал из стола визитную карточку, напечатанный на ней номер телефона зачеркнул, вписал новый, протянул мне визитку и сказал: «Мы с Лёхой первая смена». Я убрал карточку в карман и перед уходом не удержался от вопроса.

– Парни, без протокола, ничего кроме чистого любопытства. А что вы так на меня ополчились?

Бугай развернулся на стуле ко мне лицом.

– Задолбали нас этой дырой и расследованиями, понял?

И дальше охранники, не стесняясь в выражениях, поведали мне нехитрую историю про зайцев. Эти голодные русаки, обнаружив дыру в заборе, оповестили об этом всю заячью округу и в одну ночь обглодали кору несчитанного количества плодовых деревьев. Пострадали сады в основном на первой линии, но и второй досталось прилично. У председателя товарищества зайцы объели стволы и корни элитных груш каких-то там пород неслыханной ценности, отчего председатель пришёл в бешенство. Начались разбирательства. Скандал получился такого масштаба, что в итоге смену охраны, которая дежурила в ту ночь, уволили в один день. Управляющий посёлка пока ещё держится, но и его, вероятно, уволят. Председатель от имени товарищества затеял финансовую тяжбу с газовиками. С тех пор рабочие каждый день после работы закрывали траншею и пролёт в заборе металлической сеткой, а один из охранников обязательно контролировал, как тщательно они это делают.

Выслушав их рассказ, я вспомнил вдруг об удивительной тишине (отбойный молоток был не в счёт), которая сопровождала меня во время прогулки по посёлку. Надо было проверить это предположение.

– Мужики, а как же собаки? Ни одна собака не почуяла зайцев? Разве такое может быть?

– А во дворах собак ни у кого нет. По уставу товарищества собак во дворах держать запрещено, – объяснил охранник у двери. – Даже мы себе не можем завести.

Я посочувствовал парням, простил им их неприветливость и попрощался. По дороге в офис думал о том, что круг общения госпожи Ревун настолько мал, что просто не из кого выбирать убийцу. Тем более что убийца был мужчиной.

Глава 4

Юрий Львович встретил меня на кухне и предложил перекусить. Должен заметить, что порой он ведёт себя вполне по-джентльменски и заботится о единственном сотруднике.

Я вплотную занялся едой, не поднимая глаз от веток цветущей сакуры на скатерти кухонного стола. Если я сильно голоден, – а это случается довольно часто, – я ем быстро и, как правило, невзирая на окружающих. Эта армейская привычка неотвязно преследует меня и не позволяет шефу считать меня культурным человеком. Вначале он, как мог, боролся со мной, но понял, что усилия его тщетны и бросил это занятие. Сейчас лишь напоминает мне иногда – тет-а-тет, когда мы оказываемся с ним в общих компаниях, – что люди собираются за одним столом в первую очередь для общения, а не для поглощения.

Закинув ногу на ногу и разбросав по диванным подушкам руки, шеф время от времени задавал мне вопросы. Иногда я по своей инициативе что-нибудь ему рассказывал. К концу моей трапезы мы начали неторопливо рассуждать вслух, дополняя друг друга.

– Значит, на машине можно подъехать незаметно только со стороны дороги, ведущей в деревню. Машину можно спрятать в лесопосадке, – сказал шеф, планируя убийство.

– Дорога не освещена. Ночью съехал на обочину и достаточно.

– Место можно заранее наметить, чтобы не застрять в темноте.

– Чтобы не застрять, лучше на внедорожнике с полным приводом, – сказал я.

– Собак нет, дыра есть… – в задумчивости произнёс шеф.

– Дыра – неожиданно подвернувшееся удобство, – добавил я и тут же засомневался: – Хотя…

– Вот именно, – прочитал мои мысли Юрий Львович, – на дыру никто не закладывался. Открыть дверь в заборе – плёвое дело. – И поправил себя: – Если только дверь не закрыта на засов.

– Между прочим, в дом убийца зашёл как знакомый Ревун человек, – уточнил я.

– Ни одного нового фигуранта твоя поездка не прибавила, – сказал шеф.

– Если не считать бойфренда внучки Юлии.

– И если не считать таковыми всех находящихся в ту ночь в посёлке мужчин, от хозяев до охранников, – дополнил он меня. – И этой публике не требовались ни дыра, ни отмычки, ни внедорожник.

– И всех их госпожа Ревун, так или иначе, знала и могла впустить в дом без опаски.

– А мотив? Мотивчик где? – задал Юрий Львович вопрос, и так незримо висевший в воздухе.

– Завтра узнаем, кому и сколько перепало от этой смерти, и у некоторых появится не мотивчик, а полновесный мотив.

– Кому и сколько – это действительно серьёзно. Но мотив засчитывается в качестве такового, если его появление предшествует поступку, – резонно заметил Юрий Львович.

Он желал услышать возражение с моей стороны; я всегда чувствую, когда шеф провоцирует меня.

– Как правило, это так. Но кто-то из фигурантов мог знать содержание завещания. Или догадываться. Или просто надеяться на то, что ему может перепасть солидная часть наследства. Даже этого бывает достаточно, чтобы решиться на преступление.

– Ну что, размяли мозги? – спросил шеф, вставая с дивана.

Мы прошли в кабинет, шеф посмотрел на часы.

– Старушка предупредила, что будет вовремя. Встреть её, пожалуйста, во дворе и помоги подняться.

– Как я её узнаю?

– Нас с тобой каждый день навещают старушки? – спросил шеф. – Я так думаю, что она направится к нашему крыльцу.

Я подошёл к окну и поднял жалюзи.

– Во двор выйди, не ленись, – пробурчал Юрий Львович.

Выходить на мороз совсем не хотелось.

– Я увижу её, когда она покажется из арки.

Через минуту во двор въехало жёлтое VIP-такси, обогнуло детскую площадку и остановилось у крыльца. Водитель открыл заднюю дверь машины, и в глубине салона я увидел старушку с ридикюлем на коленях. Некоторое время я гадал «она – не она» и затем сорвался с места, но опоздал. Когда я выскочил на крыльцо, старушка как раз преодолела последнюю ступеньку и теперь стояла у входной двери. Она опиралась на трость, водитель поддерживал её под руку.

– Здравствуйте, Екатерина Леонидовна, – поздоровался я, поглядывая на такси и радуясь, что наша клиентка не похожа на нищую пенсионерку. – Вы, наверное, к нам?

– Здравствуйте, молодой человек, – ответила старушка ровным грудным голосом. – Должно быть к вам.

– Это надолго? – ни к кому не обращаясь, спросил водитель.

– Как получится, – ответила старушка и опёрлась о мою руку. – Ведите меня, где у вас тут.

Я помог бабе Кате раздеться, провёл в кабинет и усадил в кресло у стены, так что она оказалась напротив двери и прохода между нашими с шефом столами. На ней было вишнёвое закрытое платье с длинными рукавами. Дряблую старушечью шею плотно облегали крупные белые бусы. Две узкие полоски тёмно-вишнёвых губ на бледном морщинистом лице выглядели приклеенной тиснёной бумажкой. Завитые крупным барашком соломенные волосы казались лёгкими как пух. На руке бабы Кати красовался массивный перстень с плоским белым камнем. Было видно, что она готовилась к встрече с нами.

Вытянув руки вперёд, баба Катя упёрла трость в пол прямо перед собой и театрально положила кисти рук на ручку трости так, что белый камень перстня озаглавил эту конструкцию. «Вот это штучка!» – подумал я, будучи уверенным, что сейчас она закинет ногу на ногу и продемонстрирует нам с шефом свои меховые ботики и ножку в ажурном чулке, но этого, к счастью, не случилось. Она просто опиралась на трость, ей было так удобно сидеть.

– Вы, я полагаю, и есть господин Яных? – спросила она, сделав правильное ударение в фамилии шефа и внимательно его разглядывая.

Шеф растянул до ушей довольную улыбку.

– Здравствуйте, уважаемая баба…

Имя нашей клиентки застряло у него в горле.

Как это выводило меня из себя… Когда же, наконец, шеф перестанет наступать на эти грабли?.. Помню, как однажды я не выдержал и предложил ему прекратить практику по присвоению условных имён фигурантам расследований. Это случилось после того, как шеф совершенно упустил из вида, что выступает свидетелем в зале суда, а не делится со мной своими мыслями в нашем кабинете. В результате этой милой забывчивости он при полном зале заседаний назвал одного из свидетелей – согласно нашей первоначальной классификации – кидалой. И это притом, что в ходе расследования нами же была установлена его добропорядочность. Скандал вышел грандиозный.

Я замер в ожидании развития событий.

В следующее мгновение Юрий Львович продемонстрировал отменную сообразительность. Судорожными движениями паралитика он выхватил из кармана брюк платок, прижал его к носу и начал громко заикаться: «Баба… ба… ба-тюшки, что же это такое…», после пробормотал извинения, выскочил из кабинета и принялся чихать в прихожей.

– Здоров ли товарищ ваш? – певуче поинтересовалась старушка, глядя на меня хитрыми серыми глазками.

Мне показалось, что она что-то заподозрила. Очень захотелось рассказать ей всю правду, поощрив тем самым её наблюдательность и сообразительность.

– Не волнуйтесь, – успокоил я её, – здоров сверх меры, сейчас вернётся – сами увидите.

Поломав за дверью комедию, шеф вернулся в кабинет и ещё раз извинился. Потом бросил взгляд в окно, затем, понятно для чего, заглянул в папку на столе и после поднял глаза на нашу клиентку.

– Екатерина Леонидовна, вы бы отпустили такси, разговор может получиться долгим.

– Ничего страшного, подождёт, – почти с вызовом произнесла она, тряхнув головой в подтверждение своих слов.

Мы с шефом переглянулись; шеф не мог не отметить радостного блеска в моих глазах.

– Екатерина Леонидовна, некоторые формальности. Мы должны заключить с вами договор об оказании услуг. Вот он, – и шеф протянул нашей клиентке три листа бумаги. – Вы его прочитайте, пожалуйста, и подпишите.

– Вы обязуетесь найти убийцу моей сестры? – спросила старушка, чуть вскинув голову, отчего соломенные барашки синхронно качнулись назад.

– Не совсем так… – Взяв себя за бороду, шеф задержался с ответом. – Мы обязуемся либо найти убийцу, либо представить аргументы, доказывающие, что ваша сестра умерла своей смертью.

– Её убили, – твёрдо сказала баба Катя и легонько стукнула тростью об пол.

– Мы всё выясним. Давайте закончим с договором, – предложил шеф.

Я заметил, что он начал нервничать.

Возражений со стороны клиентки не последовало. Она надела очки, отыскала в сумочке паспорт и ручку, затем пробежала глазами по первой странице договора, открыла последнюю страницу и обвела нас подозрительным взглядом.

– Откуда вам известны мои паспортные данные? – недовольно спросила она.

– Ваши паспортные данные нам передала полиция, – пояснил шеф.

– Конечно… разумеется… бездельники! – сказала баба Катя, видимо всё-таки не про нас с шефом, и подписала договор.

Старушка демонстрировала характер. Это было очевидно и это надо было иметь в виду. Вежливая улыбка исчезла с лица Юрия Львовича, он посерьёзнел.

– Вы обратили внимание на стоимость наших услуг?

– Разумеется, – с легкостью ответила баба Катя.

– Но это просто соблюдение формальностей, не более того. Мы не можем указать в договоре нулевую стоимость. Мы займёмся вашим делом бескорыстно, принимая во внимание…

«Что он несёт?» – только успел подумать я о шефе, как старушка тут же со мной согласилась, перебив его:

– С какой это стати, Юрий Львович? Я правильно вас назвала?

– Правильно, Екатерина э… Леонидовна. Понимаете…

– Знаете что, Юрий Львович, – остановила его клиентка жестом руки и поправила перстень. – Давайте оставим в покое эту вашу Екатерину Леонидовну. Меня все давно уже зовут бабой Катей. А что касается суммы договора, то она меня устраивает. Бескорыстно мне уже полиция помогла, – добавила она.

Я ликовал, старушка определённо начинала мне нравиться. Что касается шефа, то он, похоже, немного растерялся, что было большой редкостью.

– Хорошо, формальности позади, – подвёл он черту. – Чтобы разговор наш получился конструктивным, мы построим его следующим образом: я буду задавать вам вопросы, а вы будете по существу отвечать на них.

– Чтобы вы смогли задать мне правильные вопросы, я лучше сначала расскажу вам о своей сестре, – возразила она.

Я с интересом посмотрел на Юрия Львовича, гадая, как он поступит. Ещё никому в этом кабинете не удавалось навязать шефу свою волю, несмотря на то, что в нашем гостевом кресле сиживали порой весьма солидные господа, готовые платить за наш труд очень приличные деньги. Я размышлял: удастся ли это семидесятишестилетней старушке, награждённой медалью за освоение целинных земель?

– Вот что, уважаемая э… Екатерина Леонидовна. – Шеф выпятил нижнюю губу, что было признаком его крайнего недовольства, и убрал её на место. – Вы тут только что нелестно отозвались о полиции. Но сейчас вы находитесь не в полиции, а у меня в офисе. Полиция, будучи на содержании у государства, вам должна, но не обязана. Должна, например, найти убийцу вашей сестры. А я, пока не подписал договор, не должен вам ничего. Но если я его подпишу, то буду вести расследование так, как считаю нужным, именно потому, что подписал договор и обязан. Прошу, пожалуйста, не обижаться.

– Как у вас строго, – с иронией сказала баба Катя и приподняла выцветшие брови. – Делайте, как считаете нужным.

Она вернула шефу листы.

«Уникальная старушенция», – подумал я.

Шеф подписал два экземпляра договора, поставил печати и один экземпляр вручил бабе Кате. По его напряжённому лицу я догадался, что внутри у шефа шла какая-то скрытая борьба.

– У меня был намечен другой план, но я пойду вам навстречу, – сказал он. – Расскажите нам, как вы и хотели, о вашей сестре, только очень коротко. Коснитесь лишь основных вех, так сказать, её жизненного пути. Не надо начинать с девичества, – выдавил из себя улыбку Юрий Львович. – Начните, пожалуй, с её развода с мужем. Я имею в виду отца Елены Викторовны. Почему случился развод и когда. Постарайтесь давать краткие характеристики персонажам вашего рассказа.

– Вы не так упрямы, как полицейские, – похвалила шефа старушка.

Шеф никак не отреагировал на её слова; я видел, что он сдерживает себя – возраст клиентки обязывал; в конце концов, нам нужен был результат.

Старушка в очередной раз поправила перстень, подвигала полосками губ и начала рассказ.

– Светлана встретила Вадима Борисовича на курорте, когда ей было пятьдесят. Она выглядела на сорок – не больше и отличалась удивительной красотой. Вадим уже тогда был богатым человеком и к тому же вдовцом. А муж Светланы Виктор работал в НИИ и приносил в дом крохи.

– Сколько тогда было Вадиму Борисовичу?

– Он на два года старше сестры, значит пятьдесят два. Светлана, не задумываясь, переехала к нему. Она с детства мечтала о беззаботной жизни.

– Что же в таком случае толкнуло вашу сестру в объятия Виктора? Что он мог ей предложить?

– Он учился в аспирантуре её института, подавал большие надежды, но, как потом выяснилось, оказался слабовольным. Недостаточно пробивным, как говорила сестра. И не забывайте, они оба были молоды, и Виктор был красивым молодым человеком.

– За эти большие надежды она и вышла замуж, – заключил шеф.

– Можно сказать и так… Переехав к Вадиму, она развелась с Виктором, рассчитывая, что Вадим на ней женится. Но этого не случилось, и Света оказалась на положении содержанки. Мне кажется, что длительный роман первоначально не входил в его планы, но Свете каким-то образом удалось удержать его при себе.

– Или удержаться при нём, – заметил шеф.

– Через несколько лет от передозировки наркотиков погиб его единственный сын. Вадим страшно переживал, впал в депрессию. Света помогла ему выкарабкаться из этого состояния. И после этого их отношения изменились, они стали ближе друг другу. Вадим, чтобы заглушить боль, целиком отдался работе, Светку носил на руках, она ни в чём не знала отказа.