Сопряжение. ЗИЛ. Книга 2

Наконец, мы стояли у первого чекпоинта. Если верить кресту на карте, то целью наших мытарств была лавка каменщика, по крайней мере, об этом гласила вывеска над каменной дверью. В полуподвальное помещение вела базальтовая лестница, над которой на каменных цепях была вывеска «Каменщик Фаттарх. Инструмент. Наем. Обучение».

– Ну вот, кажется, это здесь, – произнесла Пуговка. Впервые за эти утомительные четверть часа ее голос не рвал перепонки своими децибелами. – Наверное… – неуверенно добавила она.

– Пойдем глянем? – предложил я, толкая каменную дверь, испещренную ровными столбцами символов.

– Знаешь, – она подозрительно посмотрела на щель, образовавшуюся в дверном проеме. – Я тебя здесь подожду.

Если честно, это немного напрягало. Вот она радостно прыгает, словно пудель и… бах! – «Чет не хочу я туда, Давай ты сам!»

– Ну как хочешь, тогда я тоже не пойду, – пожимаю плечами и закрываю едва приоткрывшуюся дверь. – Знаешь, если ты не хочешь, я тоже воздержусь. Да и потом, что нам делать в лавке у каменщика?

Мне показалось, или пигалица, услышав мои слова, выдохнула с облегчением? Сейчас проверим. Едва девочка развернулась, прикидывая обратный маршрут, как я хватаю ее за руки и бесцеремонно закидываю на плечо.

Сначала мелкая взвизгивает от неожиданности, потом протестует, потом начинает царапаться, но перекачка в силу делает мою кожу не мягче столешницы, поэтому, обломав ноготки, Эмма начинает лупить меня кулаками. Впрочем, с тем же результатом.

Уже уверенно толкаю дверь и, придерживая одной рукой верткую ученицу, шагаю в сумрак. За дверью не было коридора, наоборот, лестница продолжала уходить вниз, отчего я едва не навернулся. Благо в конце виднелся неяркий свет, который был для меня маяком.

Удивительно, но едва мы начали спускаться, Эмма перестала визжать и лягаться. Она замолкла и, по-моему, даже начала дрожать.

– Ну что, признаешься, что нам ждать в конце этого тоннеля, или я сам посмотрю? – спросил я, перекидывая мелкую на другое плечо. Ее кулаки, ногти и зубы не могли мне навредить, а вот железный замочек рюкзака каким-то образом рассек кожу. Чёт подозрительно.

– А я откуда знаю, что ждать? – шепотом истерила Пуговка. – Я здесь что, была?

– А с чего такая реакция?

Она немного помолчала, будто решаясь сказать последнюю тайну. Но едва я продолжил идти, затараторила.

– Мне страшно, – зашипела она на ухо. – Ну что, ты доволен?

– Чем доволен? – не понял я. – Тем, что тебе страшно, или тем, что ты призналась, что тебе страшно? Хотя, какая разница, мой ответ «нет». Но это любопытно.

– Что любопытно?

– Массаракш! – Я так расслабился, что посторонний голос заставил меня подпрыгнуть и, несмотря на костлявую ношу у себя на плече, все-таки саданул макушкой по каменному потолку. Вытирая с глаз предательские слезы, я все-таки попытался разглядеть виновника моей сиюминутной слабости.

Ящер. Вернее получеловек полуящер с серой чешуей и желтыми глазами. Даже по меркам ящериц он выглядел старым. Чешуйчатая кожа свисала с немощного тела, как чехол от машины, накинутый на велосипед. Водянистые глаза казались почти прозрачным, а когти на лапах расслаивались.

Не знаю. Что-то подсказывало, что все в этом старике лишь наносное. Переключаюсь в интеллект и…

Проверка на внимательность (шанс 34 %) пройдена.

Камо «Каменочес» Фаттарх

94 уровень. 146 лет.

Раса: Ксенон.

Аспект: Земля, Жизнь.

Скрытый аспект: Хаос, Скверна, Молния, Звук.

Класс: Големостроитель.

Скрытый класс: Варлок.

– Чего желают молодые люди? – спросил рептиль. – Статую, каменную вазу или вы ищите каменщика? Когда-то, очень давно, я был архитектором сатрапа Агастаса, батюшки нынешнего лорда.

– Старик, – честно признался я. – Мы и сами понятия не имеем, зачем сюда пришли, но точно не за вазами. Лучше подскажи, мастер, почему ты скрываешь свой истинный класс?

– Молодой человек. – Он сделал упор на слове «человек», будто желая оскорбить меня этим словом. – Не стоит так разговаривать со старым ксеноном.

– Не жалуешь теплокровных?

– Ну почему же не жалую, – возразил рептиль. – Смотря как приготовить…

– У вас на РЕН ТВ все такие или ты особенный? – не остался в долгу я.

– Где? – не понял псевдокаменщик.

– На Нибиру, или откуда ты там? – добавил я, хотя уже понимал, что данный индивид вообще не в курсе баек, что ходят среди очень умных людей. – Ладно, контрацептив кожаный, мы, наверное, ошиблись адресом.

Произношу это и уже разворачиваюсь, Пуговка так вообще стоит у двери, перебирая ногами, будто хочет по-маленькому.

– Стоять, – властно произнес рептиль. – Ты! Откуда это у тебя? – Его когтистый палец указывал на спину девочки. Вернее на то, что на ней висело.

– Какие-то проблемы? – Я поднял бровь, перекачиваясь обратно в силу.

Варлок по любому интовик, а его, как известно, бьет сырая сила. Пусть даст только повод, и войд-сфера, телепортация, а там уже в ближнем бою я скручу его в икебану. Без кастетов это будет трудно, но я попробую.

– Не проблема, нет, – варлок продолжал зачарованно смотреть на потасканный медведь-рюкзак. – Мне просто интересно, откуда у низкоуровневого кукольника сосуд с демоном.

От его слов добавилось еще много вопросов. Вот реально, за такие вещи бить нужно. Но если речь старого рептиля была мне непонятна, то Пуговка, кажется, все поняла.

– Тедди не демон! Он мой друг! – произнесла девочка.

Сейчас в ней боролись страх и злость. Вот только на кого? И что, она собралась призывать своего Медведа Хаоса из-за слов старика?

– Так, погодите, – вмешался я в разговор. – Пуговка, ты ведь мастер марионеток! А твой Копатыч, оказывается, медведемон?!

– Да, низший имп, – голова ксенона закачалась на длинной шее. – Это простейшие демонические сущности, которые призваны вредить, но не быть друзьями. Каким-то образом маленькая вампирша сумела подчинить сущность Хаоса и заточить ее в своей марионетке. Это интересно.

Стоило этим словам слететь с его губ, как рюкзачок в форме медведя начал источать клубы черного дыма, в которых потрескивали искры. Старый пердун, надо отдать ему должное, выудил из складок своего тела толстый фолиант и что-то зашептал, складывая знаки правой лапой.

Моя реакция была молниеносной. Телепортация ему за спину, одна рука на кадык, другая на затылок.

– Спокойнее, пенсия, – предупредил я его, готовый при надобности отвинтить голову ксенона. – Продолжишь кастовать, и валидол тебе уже не поможет.

Варлок уразумел серьезность момента, захлопнул книжонку и опустил руку. А вот дым с искрами окончательно покинул тело игрушки и сейчас сформировался в виде сущности без ног. Ну на вид вроде джинна. Черного такого, адского джинна.

Демон смотрел на варлока с ненавистью, тот отвечал ему безразличием. А вот я даже не знал, что делать, если медведемон нападет на этот кожаный чемодан почти сотого уровня.

– Уходи, – тихо сказал старик. Несмотря на то, что я еще мог свернуть его курячью шею, он совершенно меня не боялся. Демона, кстати, тоже и, кажется, дело тут не в разнице уровней. Тут что-то другое.

– Не понял, – напряженно произнес я.

– ЗИЛ, – обратилась ко мне Пуговка. – Тебе и правда лучше уйти.

Причем она смотрела не на старика или своего ручного медведа, а на пухлую книжицу в руках ксенона. Книга, кстати, была прикована к его поясу массивной цепью.

– Если вы продолжите разговаривать загадками, – честно предупредил их обоих, – клянусь фиксиками, я сверну ему шею, а потом выпорю тебя так, что…

Договорить мне не дали. Медведемон, ну или джинн, я еще не определился, превратился в дым, чтобы в следующую секунду материализоваться между мной и старым ксеноном. Его неосязаемая, дымчатая рука обвила мою шею, через рот и нос проникла в легкие. По зубам будто прошлись наждаком, грудь рвало от беззвучного кашля, а глаза застилали слезы.

Одновременно с этим в моей голове зазвучал голос демона.

– Никто никогда не обидит Пуговку!

Эти слова звучали в моей голове, будто эхо тысячи голосов. Подсознание обуял ужас. Бежать, прятаться, забиться под самый тяжелый камень и не показываться! Никогда не показываться на глаза этого демона!

Это кричало его сознание, а вот демоны внутри головы… Они вцепились во вторженца, как свора диких псов. Мелкие, но злые и их было много. Из ушей потекла кровь. Голова, ставшая для исчадий хаоса полем битвы, трещала, грозя развалиться на куски.

Не в силах вынести такие пытки, я взмолился о смерти. Плевать на потерянный уровень, плевать на опыт! Ведь если это продолжится, я рискую превратиться в пускающий слюни овощ!

И вот, наконец, нега забытья. Она отключила боль, эхо схватки демонов стихло и я провалился в ласковое бессознание.

Интерлюдия 1

– Я уже дома, – раздался из коридора голос мамы. Эмма не ответила. Она пыталась доделать треклятую математику, но слезы, не желая останавливаться, капали на тетрадь.

Дверь в комнату хлопнула так, что Эмма подпрыгнула.

– Ты что оглохла? – зло прорычал Андрей. Отчим был уже пьян, и это не предвещало ничего хорошего. – Мать пришла с работы!

– Уже иду, – ответила девочка, спешно вытирая со щек предательские слезы.

– Опять пельмени, – отчим недовольно водил вилкой по тарелке. – Что, сложно приготовить что-нибудь нормальное?

Вопрос адресовался Эмме, не отвечать себе дороже.

– Я пришла всего час назад. Семь уроков, потом факультатив и тренировка! – Да, она дерзила. Да, она знала, что это выйдет боком, но молчать не было сил. Ни физических, ни моральных. – Ты пришел раньше меня, мог бы и сам приготовить!

Он недовольно налил себе еще бокал и тут же опорожнил его. Да, за эту дерзость ей придется ответить, но это будет потом, а не сейчас. При маме он не посмеет поднять на нее руку.

– Эмма, не дерзи отцу, – осадила ее мать. – Как твоя подготовка к соревнованиям? Ты же понимаешь, что обязана выиграть?!

Пуговка понимала. Более того, она больше их всех желала выиграть этот глупый чемпионат по художественной гимнастике и пройти отборочные в школу олимпийского резерва. Больше пуант, купальников, лент и брусьев она ненавидела нового мужа своей мамы, а потому выиграть чемпионат было единственной возможностью покинуть ненавистный дом.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – опять повысил голос Андрей.

Это было последней каплей! Мать обожала Андрея, Андрей обожал ее «учить», а Пуговка любила одиночество.

– Я знаю! Я обязана выиграть! – вспылила девчонка. Без стеснения она задрала майку, обнажая лиловые синяки. – Выиграть и свалить на фиг из этого дома! Вот! Вот, что я от вас вижу! И не надо мама, это не на тренировке! Это Андрей учит меня жизни, пока ты на работе!

– Опять будешь врать?! – Мама, как обычно, приняла сторону отчима. – То, что ты делаешь, называется детская ревность. Психолог предупреждала, что ты можешь выкинуть что-то подобное. Поэтому хватит спектаклей и марш в свою комнату!

Сжимая кулаки в бессильной злобе, Эмма, топая, ушла к себе. Девочка аккуратно закрыла дверь, затем повернула замок и на всякий случай подперла стулом ручку двери. Ночью этот мудак не сможет к ней вломиться, не разбудив мать, а что делать дальше, она завтра придумает.

Завтра соревнования, дальше суббота и можно будет пару дней переночевать у бабушки. А дальше, как она надеялась, ее ждет школа олимпийского резерва, олимпийские сборы и тренер. Но главное, она будет подальше от ремня этого морального урода.

Этот мудак все-таки вломился посреди ночи. Ножом смог открыть замок, но стул, которым Пуговка подперла дверь, не дал Андрею проявить «отцовскую заботливость». Ночью, в подпитии, он позволял своим рукам слишком многое. Главное заткнуть ей рот, а утром мама все равно поверит ему, а не дочери.

Сейчас, лежа в кровати, она думала, как изменилась за эти полгода. Кажется, еще вчера она была обычным ребенком. Рисовала сердечки в дневнике, видела во сне, как Артур из ее класса признается ей в любви и представляла, как выступает на олимпиаде! Подумать только, тогда она считала себя взрослой, хотя даже яичницу не умела готовить!

Раньше самым большим ее страхом были плохие оценки и боязнь темноты. Да, Эмма панически боялась темноты. Стоило выключить свет, как сумрак из шкафа начинал клубиться, пугая ее, поэтому девочка часто спала с включенным светом. Мама, конечно, ругалась, говорила, что в десять лет глупо бояться темноты, даже купила ночник, который вообще не помогал против монстра из шкафа. Иногда, когда Эмма засыпала, мама выключала свет в ее комнате, и тогда монстр проникал в ее сны и некоторые из них становились кошмарами.

Но стоило Андрею появиться в их доме, как монстр пропал. Сначала Эмма радовалась: вон какой сильный ее новый папа – смог прогнать то чудище, что поселилось в шкафу. Но потом она осознала: слабый монстр из ее кошмаров ушел, уступив место сильному монстру из реальности.

Рюкзак в виде мишки был собран еще с вечера. Зубная щетка, одежда, пуанты и купальник для выступления, селфи дрон с зарядкой и дневник – ее единственный друг. Накинув на плечи лямки, Эмма выдохнула и отперла дверь. Мать уже ушла на работу, Андрей еще не проснулся. Главное, не попадаться ему на глаза.

Немного дрожавшая от нервов рука легла на щеколду замка. Усилие, чуть больше и… ничего!

В дверях появился ненавистный силуэт.

– Куда собралась?

– В школу! – с вызовом ответила Эмма.

Руки тряслись от напряжения, но сейчас она его не боялась. Страх вышел. Кончился. Сегодня будут соревнования, и она обязательно победит. Завтра и послезавтра переночует у бабушки, а в понедельник ее здесь уже не будет!

– Ты что себе позволяешь? – Он потянулся к штанам, вытягивая из пояса ремень. – Твой папаша не научил тебя хорошим манерам? Ничего. Сейчас мы это исправим!

Андрей схватил девочку за рюкзак, та вывернулась, выскальзывая, но отчим схватил ее за волосы.

– Нет, сначала ты научишься уважению к старшим, а уже потом…

Последние слова потонули в сдавленном, сиплом возгласе боли. Девочка до конца не понимала, что произошло, действовала на автомате и, кажется, попала отчиму между ног. Тот дернул ее на себя, вырывая клок волос. Было больно, но главное, его рука держала самые кончики и девочка без зазрения совести укусила руку Андрея. Он выматерился.

Опомнившись, Эмма схватила валявшийся на полу рюкзак, не помня себя, вставила ключ в замочную скважину, и выбежала на лестничную клетку, оставив свой комплект ключей в двери.

– Следующая выходишь. Порядок элементов помнишь? – участливо поинтересовалась ее нынешний тренер Алина Семеновна. – Давай, я в тебя верю! – произнесла она и участливо похлопала девочку по плечу.

Пуговка сморщилась, на плече под купальником был здоровый синяк. Но сейчас это мелочи! Главное не подавать вида и быть уверенной. Эмма так долго к этому готовилась. Она молодец. Она сможет!

Булавы дались легко, даже слишком. Баллы и завистливые взгляды конкуренток подтверждали этот факт. С обручем было сложнее, не обошлось без помарок, но не критично. Отрыв по очкам компенсировал это досадное упущение. А вот на произвольной программе начались проблемы.

– Эмма, что-то не так? У тебя глаза какие-то шальные.

Осоловелым взглядом девочка посмотрела на наставницу.

Алина «Шпага» Виргант

5 уровень. 38 лет.

– У вас над головой… – девочка ткнула пальцем над макушкой своей наставницы, – надписи.

Наставница по атлетике не отшатнулась от нее, наоборот прильнула губами ко лбу Пуговки.

– У тебя температура? Слушай, давай перенесем смотр на осень. Кажется, тебе к врачу надо.

– Нет!!! – воскликнула Эмма чересчур громко, отчего на них начали оборачиваться родители других конкурсанток. – Мне надо! Очень-очень-очень надо! – уже спокойнее добавила девочка. – Или я просто умру!

Теперь цифры были везде, над головой каждого человека. Даже над головой Маришки Ереминой, ее главной соперницы, задаваки, которая часто дразнила ее за плоскую грудь, Маришке мешали сиськи, которые обычно вызывали зависть у Пуговки, но не сегодня.

– Эмма, воля к победе – это конечно хорошо, – продолжал отговаривать наставница. – Но…

– Я справлюсь! – твердо, но без повышения голоса заверила ее Эмма.

– Хорошо, – наконец согласилась Алина Семеновна, которая имела непонятный пятый уровень. «Ей 38 лет? Серьезно? Какая старуха!» – в голове девочки пронеслась отвлеченная мысль. – Ну и что стоишь? Тебя уже объявили! Вперед!

Выступление не задалось с самого начала. «Бочка», «Мексиканка» и «Скорпион» прошли гладко только благодаря тому, что она закрыла глаза и не видела отвлекающие надписи над головами людей. Все, начинается средняя часть, там нужно позиционировать себя на площадке, и если она закроет глаза, то рискует выкатиться с манежа.

«Главное, абстрагироваться, сконцентрироваться на элементах, не обращать внимания на странные надписи. Их нет. Их нет! Их нет!!!» – повторяла она про себя, выполняя элементы программы, заученные до автоматизма. Но оступилась.

Внимание! Ваши параметры увеличены. Ловкость до 19. Гибкость +1, Увороты +0.6, Скорость +2 %.

Она оступилась. Оступилась! Оступилась! Оступилась!.. Выполняя прыжок с лентой, подвернула ногу, и боль на мгновение захлестнула ее сознание. Но дальше было хуже. Пришли слезы, обида, отчаяние и понимание – это конец.

Потом, на скамейке, ее утешали многие. Подошла даже Маришка, которая, несмотря на то, что заняла первое место, так и не получила приглашение в сборную, предложила тюбик мази от растяжения. Нога распухла. Вот только… разве эта боль могла соперничать с болью от осознания того, что ей минимум до осени придется жить дома? «Это конец!» – повторяла она, меняя блестящий купальник на привычную серую школьную форму.

То, что Пуговка не вернется домой, она решила твердо. Сейчас она стояла на железнодорожном мосту, но не решалась сделать шаг. Мама? В последние полгода мама была ослеплена любовью. Андрей будто приворожил ее, и она прощала ему все. Загулы, непостоянную работу в такси, ставки – все это сходило ему с рук. Но главное, она больше не верила дочери.

Бабушка – единственный человек, по которому она будет скучать там, куда попадет, шагнув с моста. Но даже если бы мама отпустила ее жить к ней, бабушка из-за болезни вряд ли сможет ей помочь.

«Ты уже все решила. Хватит!» – сказала Эмма самой себе. Сняла мишку-рюкзак, обняла своего плюшевого друга, не стесняясь пускать слезы в его синтетическую шерсть, и шагнула вниз с моста.

Только теперь, сделав шаг в пропасть, Эмма поняла, что даже если захочет, ничего не сможет изменить. Она сделала свой выбор и упала в объятия страха. Ничего. Это быстро и скоро закончится. Все закончится.

Но падение почему-то не прекращалось. Почему-то ее тело продолжало полет, хотя он давно должен был закончиться. Все еще ощущая себя в невесомости, девочка открыла глаза и ошалела, – ее тело покрыло марево, а за спиной развивались крылья!

– Ты что, козявка, собралась подохнуть? – прорычал голос в ее голове.

– Кто ты? – спросила девочка, пытаясь откашляться. Она летела над самыми рельсами, и муха залетела в открытый рот.

– Друг, – ответил голос. – Твой друг.

– Монстр, это ты? – спросила Эмма.

– Да, – немного подумав, ответил голос. – Ты больше не будешь делать глупостей.

– Но… – хотела возразить девочка, но голос перебил ее.

– Это не вопрос, понятно? Не бойся. У тебя есть друг и больше никто не посмеет тебя обидеть!

Эмма кивнула. И стоило ей это сделать, как крылья из дыма исчезли, а она рухнула вниз, больно ударившись коленками и сломав ноготь.

Сначала эти цифры, потом крылья из черного дыма… Она сходит с ума? Увы, ответа не было. Зато были изорванные джинсы, за которые ей обязательно вылетит. Хотя после того, что произошло утром, какая разница?

Грязная, в рваной одежде Эмма набрала на домофоне код квартиры. Свои ключи она оставила в замочной скважине, когда убегала утром.

– Заходи, – раздался сердитый голос мамы. Наверняка ей уже доложили о том, что она провалила смотр, и бури не миновать.

Андрей сидел за кухонным столом. Мама, как обычно, ругалась, упрекая ее в том, что она не оправдала надежды. Отчим молчал, смотря на нее волком. Ну еще бы, с утра она растоптала его достоинство, а вечером сообщила что гранта, который он уже мысленно потратил, можно не ждать.

Эмме «прилетело» за все, но мать она слушала «вполуха», она вчитываясь в надписи над головой матери и Андрея. Мама была третьего, а Андрей первого уровня. Причем у обоих не было класса, а у нее был. Мастер марионеток? Почему? Она лет с восьми не играла в куклы!

Когда спустя минут сорок запал мамы иссяк, Эмма просто покинула кухню, сходила в ванную и, даже не думая приступать к урокам, завалилась в кровать. Ей нужна была тишина, чтобы обдумать все, что произошло за этот длинный день.

Закрыв глаза и растворившись в своих мыслях, непонятных иконках и цифрах, которые не пропадали, даже если зажмуриться, она не заметила, как кто-то вошел в ее комнату.

– Ну что, сука, довольна? – негромко, но отчетливо произнес Андрей. – Из-за тебя мать так и будет ездить на работу на автобусе.

Эмма не ответила, прикинувшись спящей.

– Не смей меня игнорировать! – зло произнес он и схватил девочку за руку.

– Что, опять будешь меня воспитывать или лапать? – От бессильной ярости у Пуговки покатились слезы. – Я ведь сейчас закричу!

– А кто тебе даст? Кроме того, мать напилась снотворного и легла спать. Ты ведь не хочешь разбудить маму?

Мужик буквально упивался своей властью. Кроме этого, теперь стало понятно, почему мама не просыпалась в прошлые ночи, когда ей удавалось закричать сквозь мужскую ладонь. Тварь!!!

Вырваться не получится, Андрей держит крепко, да и дверь заперта. Продуманный сукин сын! Но для себя-то Пуговка решила: она будет отбиваться до последнего, и неважно, сколько синяков ей будет это стоить!

Дверь шкафа хлопнула так, что разбилось зеркало. Андрей вздрогнул и обернулся, зачарованно смотря на клубящийся по полу черный дым.

– Нравится обижать маленьких? – произнес страшный, но знакомый Пуговке голос.

Улучив момент, девочка свернулась и лягнула отчима в живот. Тот сдавленно захрипел и свалился с ее кровати, и тьма, ползущая по полу, окутала его, наполнившись золотыми искрами.

Вот тут Андрей заорал. Паника, непонимание и страх захлестнули его «залитые» глаза.

– Монстр, это ты? – спросила девочка. Теперь она не боялась искр и клубов сумрака. Теперь она видела – тьма ее друг.

– Нетрог… Господи Иисус… – попытался закричать отчим, но волны тьмы накрывали его раз за разом, не давая закричать полную фразу.

– Я не монстр, – произнес голос, игнорируя возгласы жертвы. – Я друг.

И тут дым начал вихриться, отпуская своего пленника. Андрей бросился к двери, но Эмма толкнула стул, а потому он споткнулся. Тем временем Монстр начал втягиваться в рюкзак в форме мишки. Плюшевая игрушка приобрела черный ореол, ее пластиковые глаза загорелись, а по шерсти заплясали искры.

Медведь вырос на глазах, теперь высоты потолка ему уже не хватало. Рука плюшевого гиганта схватила отчима и приподняла над полом, как игрушку.

– Сначала я оторву тебе ноги. Потом сломаю руки и повешу на собственных кишках!

Голос ожившей демонической игрушки был спокоен, и оттого пробирал до костей.

– Не-не-не… – заикаясь, залепетал Андрей.

– Не надо! Монстр не надо! Пожалуйста! – неожиданно для самой себя взмолилась Эмма.

– Почему? – озадаченно произнес плюшевый друг.

– Потому что мама будет плакать, – не веря собственным устам, сказала девочка.

– Она не твоя мать. Больше нет, – прорычал медведь. – Я видел ее мысли, сны и страхи. Она любит это ничтожество больше, чем тебя. Она не достойна чести называться матерью! Она просто самка человека.

– Но я ее люблю, – почти плача произнесла девочка.

– Любовь – удел слабых, – ответил Монстр, сжимая голову Андрея. Тот кричал. Громко кричал, но плюшевая лапа гасила его крик, как подушка.

– Я люблю маму, – произнесла Эмма не в силах сдержать слез. – Если ты мой друг, то не будешь…

– Хорошо, – произнес Медведь-монстр, а затем направил лапу на лицо отчима. – Ты больше никогда не войдешь в эту комнату. Ты больше никогда не поднимешь руку на МОЕГО друга. Бросишь пить и будешь примерным отцом. Иначе ты станешь опытом и куском кожи для некрономикона Пуговки. Ясно?

– Я-я-ясно!!! – затараторил мужчина в руках плюшевой игрушки. Но демону было мало и он начал медленно царапать лицо Андрея. Пластиковые коготки вспарывали кожу, и отчим не выдержал.

– Хватит! Хватит! Пожалуйста, хватит! – По его небритым щекам текли слезы смешанные с кровью из ран.