Изгнанники Менантра. Забытый путь. Книга 3

– Как пожелаешь, – процедил сквозь зубы воин.

Глядя в спину брату, Лимом грустно произнес.

– Гордый, и гневливый, что волк. А тебе Светлана придется взяться за вещи моих воинов, нет у меня швеи. Ты и впрямь неплоха в этом деле?

– Правда, – смутилась Света. – Я способная, сердцем чувствую, как надо.

– Так тому и быть. Завтра приступишь. А сейчас отправляйся к Аделии, пусть она выдаст тебе все, что потребуется.

– А ваша жена не заругается? – испуганно залепетала девушка.

– Может. Постой, сейчас решим. Эй, Довруж! – воевода подозвал хитрого старика.

Легко ступая, совсем не по-стариковски подошел Довруж.

– Что желаете, господин, – склонился он в поклоне.

– Иди-ка к моей супруге и попроси выдать все потребное для швейного дела.

– А для кого? – поинтересовался старик.

– Для твоей подопечной. Только у Аделии проси сам, иначе ей достанется, – воевода указал на Светку.

– Понятно, – разочарованно протянул Довруж.

Ему вовсе не хотелось получить нагоняй от гневливой барыни. С виду пышная, и мягкая, что сдобная булочка, Адель отличалась крайне буйным нравом. Слуги боялись хозяйку как огня, но Светка нашла особый подход к супруге воеводы, и вскоре стала заправлять на плоту не хуже десятника. Теперь уже Ридая побаивалась молодую портниху, а остальные слуги искали благосклонности любимицы хозяйки.

****

Вечерние сумерки поглотили редкую полоску леса. Кряжистые дубы раскинули мощные лапы над водой, по которой стремительное течение несло вывернутые стволы. В темноте казалось, что это древние чудовища высунули шершавые тела из черной воды. Особенно устрашающе выглядели омытые водой корни окаймлявшие огромные бревна. Волк склонился над водой чтобы проверить удочку, краем глаза воин заметил едва приметное движение. Холодный пот прошиб его до самого копчика, он отпустил палку, удилище скользнуло и тихо всхлипнув ушло в бурую воду.

– Вот черт! – выругался он, глядя вслед уплывающему удилу.

К Волку подошли соратники, секунду спустя мужчины как один потянулись к привешенным у пояса булавам и топорам.

– Что за черт! – повторяли воины в страхе отступая от края платформы.

– Водяной!!! – заверещали бабы и кинулись к шалашу.

Оттуда удивленно выглянула Аделия и Светка, от очага к бойцам, быстро шагал Лимом. В правой руке воеводы, матово блестел короткий меч, а левая прикрывала тело треугольным щитом.

– Что оробели! – громко проговорил воевода.

– Там водяной или леший, – отозвался Стенар, огромный воин в широком синем кафтане, подпоясанном бархатным поясом того же цвета.

Толстый палец указывал на огромную корягу, что медленно приближалась к плотам.

– Что за бред, – зло выругался Лимом, вглядываясь в то, что плыло к ним держась за мощный корень.

Над водой показалось широкое лицо, черная борода и густые лохмы распластались на текучей поверхности, время от времени из воды показывались широкие плечи, с напряженными буграми мышц. Послышалось пыхтение, существо оторвалось от бревна и сильно оттолкнувшись подплыло к краю плота. Воины ринулись на чудовище.

– Стойте!!! Это человек!!! – вскричал Довруж повисая на руках Рувара Стрелка, боец отшвырнул старика и вновь прицелился.

– Стоять!!! – скомандовал Лимом.

Воины расступились, пропуская воеводу.

– Кто ты? – спросил Лимом с изумлением разглядывая уцепившуюся за доски тварь.

Одним движением «водяной» вытянул мощное тело на плот. Существо и впрямь оказалось человеком, среднего роста, но с удивительно широкой и объемной грудной клеткой, короткая шея точно пень удерживала крепкую голову. Из-под кустистых бровей с интересом смотрели умные глаза. Витые мышцы рук заходили, широкая ладонь прошлась по покрытой густыми волосами груди, стряхивая влагу на плот.

– Я Сантар! Я с Севера! Не гневайся господин, уже пятый день в воде, думал не спасусь. Ваш плот первый островок суши, встреченный мной за последние дни.

– Книжно изъясняешься! Ты поп?! – строго спросил воевода.

– Нет я не религиозен, просто обучен грамоте…

– Как? Ты не веруешь? Еретик что ли? – нахмурился Лимом, меч спрятался в ножнах.

Воины обступили удивительного человека. Довруж тоже подошел, из-за его плеча выглянула курносая Светка. Она уже не боялась старика, а наоборот прикипела к неглупому селянину, который взял на себя заботу о сироте. Прежде ей не приходилось видеть таких косматых людей. У этого, с Севера, волосы толстые и темные, почти шерсть. Голову давно не стригли, как и бороду, в купе с крупными чертами лица, точно вытесанными из камня, они придавали гостю особенно дикий вид.

– Нет, не верую. Там, где я жил последние годы, людей почти нет, потому ваша Церковь к нам не дошла. Но то не повод для вражды, я уважаю твоих богов как своих…

– Что ж мой бог обойдется без твоего уважения, а я не поп, чтобы преследовать заблудшую душу. Что умеешь делать? Ты я вижу силен как тур, – оборвал Сантара воевода.

– Я ученый, исследователь, много чего могу и знаю, – загадочно улыбаясь ответил косматый.

– Ничего не понял. Ты что, из этих, как их…

– Алхимики, – подсказала Аделия.

Барыня выглядывала из-за другого плеча Довружа.

– Ну да, алхимик, – недовольно глянув на жену, закончил Лимом.

– Можно и так сказать, но я намного более могущественный, – еще шире улыбнулся чужак.

– Колдун!!! – пронеслось среди воинов.

– Да нет же, позволь покажу, – осторожно оглядываясь на бойцов воеводы попросил Сантар.

– Ну, покажи, – с сомнением в голосе разрешил Лимом. – Только не вздумай тут баловать, а то мои ребята тебя быстро вернут в воду.

Бойцы напряженно вглядывались в точные движения чужака. Из мокрых тряпок, что облепили мощные бедра косматого, Сантар вытащил пузатую склянку, темно-зеленного цвета. Затем, длинный фиал синего стекла. Откупорив плотно притертые крышки, он вылил немного маслянистой жидкости на конец мокрой ветки, которую перед тем выудил из воды. Осторожно, точно с ядовитой змеей, чужак поднес длинную склянку к ветке и капнул на маслянистое пятно. Яркое пламя заиграло, разрывая сгустившиеся сумерки, люди отпрянули в сторону. Несмотря на то, что дерево пропитала вода, ветка продолжала гореть.

– Меня этим не удивишь? – равнодушно глядя на факел сказал Лимом. – Это не могущество, ты шарлатан. Я же видел, что ты соединил два элемента, что и вызвало пламя.

– Ты прав, я соединил два вещества, и между ними началась реакция. Одно заставляет гореть другое. Тут нет никакого колдовства. Нужно лишь знать, какие ингредиенты и в какой пропорции использовать.

– Ну, а кроме огня, что еще можешь? – недоверчиво глядя на Сантара, снова поинтересовался воевода.

– Могу сделать самоходный плот, если найдется немного металла, и рукастый кузнец.

– Ладно, болтун. Проверим, так ли ты хорош. В помощь тебе Довруж, все равно болтается без дела, и мой кузнец Микула. Он рукастый можешь не сомневаться, – недобро улыбнулся воевода.

Воины одобрительно загудели. Всем было интересно на что способен косматый чудак.

****

В два дня Микула и косматый соорудили необычную конструкцию. Воины с любопытством наблюдали, как кузнец гнет лепестки металла, задавая им мягкие переходы и нужную глубину вогнутости. Позже лепестки укрепили на железный вал, а еще немного погодя Сантар соорудил механизм, очень напоминающий изделия востока. Похожий, воевода видел внутри золотого дерева, подаренного заморским послом их князю. Удивительная игрушка представляла собой смокву из золота, на которой резвились три обезьянки, они прыгали с ветки на ветку, совершая при этом уморительные кульбиты. Вся игрушка заводилась у основания серебряным ключом.

К вечеру, механизм укрепили позади плота, а в небо уперся длинный железный стержень. Его основание уходило в медную шкатулку, которую соединили с механизмом. С неба протянулась молния, она охватила стержень и ушла в медную шкатулку. Шестерни и передачи стронулись с места, а лопасти набирая скорость всколыхнули воду. Рулевой, здоровенный воин Хома, налег на слегу, выравнивая ход неповоротливого плота. Довруж протянул руку, чтобы потрогать молнию, но Сантар решительно пресек попытки старика.

– Не надо, а то того, – косматый страшно выкатил глаза.

Отчего сразу стало ясно, что того, это страшно.

– И правда, удивил, – подошел воевода, он смотрел на воду захлестнувшую передний край плота. – С такой силой мы быстро доберемся до Ронада. И как же это ты сумел молнию обуздать? – заинтересовался Лимом.

– Это одна из стихий, она среди нас. Нужно лишь протянуть руку и взять, – широко улыбнулся косматый.

– Хм, – недоверчиво глядя на чужака, крякнул Волк.

– А почему мы не можем ее подчинить? – спросил воевода.

– Ваше знание еще не достигло нужных высот, но это поправимо, – неожиданно серьезно проговорил Сантар.

****

Над головой запел жаворонок, он взмыл в небо и оттуда заливался, повиснув прямо над человеком. На лицо старика наползла мечтательная улыбка. Задрав голову к небу, Довруж пытался рассмотреть степного певуна. В памяти всплыло, как он тогда едва не поджарился на электричестве. Сантар в те годы казался ему непостижимым кудесником, почти богом.

****

Вода заметно спала, впереди показался берег, который круто переходил в возвышенность. Прямо от реки вилась мощенная деревом дорога, опушенная по сторонам редкими куртинами черемухи и сирени. В этом году они не цвели, и казалось замерли в ожидании тепла. Почки на ветках только открылись, а на дворе уже стояла середина лета. Прибрежная полоса пестрела вздувшимися телами оленей, кабанов, волков и домашнего скота. Иногда попадался труп несчастного селянина, не успевшего выбраться из затопленного дома. Все это лежало вперемешку с бревнами и деревьями, вывернутыми из земли прямо с корнем. Нестерпимая вонь разложения вызвала приступы рвоты, спасаясь от смрада женщины ушли на дальний плот. Путники неспешно приближались к берегу, туда, где из воды выныривала дорога.

– Погода нынче принесла немало жертв, – грустно глядя на трупы у берега проговорил Сантар.

Чужака обиходили, косматость исчезла, а лицо облагородила аккуратно стриженная борода. Тетки поначалу боялись ученого, но уже через пару дней ходили за ним хвостом. Аделии пришлось наводить порядок среди служанок, а Сантара отправили жить на дальний плот, чтобы не смущал местных баб.

– Погода? Я думаю, это божий промысел. Грешим дюже много, – задумчиво ответил воевода.

Лимом любил побеседовать с необычным гостем, потому иногда приходил к ученому, и сидя на высоком пне, вел неспешные разговоры о мире. В какой-то момент к ним прибился Довруж, лукавый старик часто сюда приходил поудить. Он садился в трех шагах от воеводы, и старательно делал вид, что занят исключительно поплавком.

– Не думаю, что это бог, – неожиданно вмешался в разговор Довруж.

Воевода удивленно повернулся к старику.

– А кто тогда?

– Природа, – смущенно промямлил старик.

Сантар улыбнулся, впервые он услышал здравые речи из уст спутника. Уже больше недели они с Довружем работали над электрическим арбалетом. Довруж оказался неплохим плотником, топор в руках старика выделывал удивительные штуки. Вот и сейчас проведя по ладно выточенному ложу арбалета Сантар восхитился точности пропорций и гармоничности обводов. Старик оказался любознательным, он с нескрываемой страстью выспрашивал секреты чужака. Пока наконец накопленные знания не сложились в новую систему мировоззрения. Довруж точно обрел зрение, спала пелена заблуждений. Теперь многие необъяснимые вещи потеряли сакральность и перестали пугать.

– То есть потоп принесли стихии, и какая же из них? – сердито глядя на Довружа уточнил Лимом.

– Пожалуй здесь отвечу я, – вмешался Сантар. – Видишь ли уважаемый Лимом, под природой мы понимаем систему законов, что определяют окружающие нас явления.

– Не понимаю, о чем ты, – раздраженно ответил воевода.

– Все в нашем мире имеет причину, за которой идут те или иные события, следствия. Потому если выпадает снег, то у этого явления, имеется причина, и она не в божественном наказании. Так, снег, то замороженная вода, он падает с неба, а как мне удалось установить, чем дальше от поверхности земли, тем холоднее.

– И как же ты это узнал? Летал, что ли? – с ухмылкой проговорил воевода.

– Летал, но не я, а шелковый мешок, пропитанный составом, который я использовал, чтобы поджечь палку. Он же мне помог много дней продержаться в воде, я им обмазался прежде чем спускаться в поток. Это вещество создает тонкую пленку, которая удерживает тепло. Но вернемся к нашему мешку. Я его наполнил теплым воздухом и шелк поднялся в небеса, к его краю я привесил корзинку, а в нее поместил несколько фарфоровых чашек, с различными веществами. Среди коих была и вода. Так вот, наверху вода превратилась в лед, а поверх шелка образовалась наледь со снегом. Я неоднократно проводил этот эксперимент, и все повторилось в точности, как в первый раз. Из этих опытов я сделал вывод, что от земли в небеса поднимается пар, от перегретой солнцем воды, там под воздействие холода, пар кристаллизуется, превращаясь в мелкие льдинки, которые наш глаз воспринимает как снег. А уже оттуда, с неба, падает к нам на землю, – Сантар сделал движение рукой показывая невидимую траекторию от неба к плоту.

– Ладно, пусть так. Но бог от этого не перестает быть причиной. Ему же нужно как-то делать снег, вот он и создал небо, холод, воду, лед. И вообще алхимик ты прекращай смущать простой люд. А не то священство прознает про твои штудии, и тогда дыбой дело не обойдется.

Довруж поежился, и потер занемевшее от долгого сидения плечо. В воде плеснула рыба, поплавок качнулся, и на секунду исчез. Старик напрягся, вглядываясь в муть бурого потока, но пробка вынырнула на поверхность, и повинуясь движению воды ушла далеко за край плота. Довруж с досады хлопнул о колено, и снова плюхнулся на корявый пень.

– Что же воевода я соглашусь с твоими доводами. Мне и впрямь не известно, что послужило всему началом. Потому отрицать Бога не возьмусь, но согласись, знать, как устроен мир интересно, хотя бы потому что это несет пользу.

– Соглашусь, – улыбнулся обычно суровый Лимом.

– Ну вот и хорошо. Так я это к чему, если принимать напасть стихии не только, как кару, или непреодолимое бедствие, то возможно мы увидим и несомненную пользу.

– И что же за пользу ты увидел в затопленных селах и полях. В кучах утопленников, в голоде и болезнях, что несомненно последуют за наводнением, – Лимом ткнул в сторону берега, указывая на раздувшийся труп вола.

– Это верно, но только если не видеть изменения погоды как оружие. А вот если предположить, что ветром или морозом можно управлять, представляешь какой силой будет обладать человек? – с плохо скрываемым нетерпением проговорил ученый.

Глаза Сантара блестели, отражая свет очага, догоравшего на соседнем плоту.

– Ересью отдают твои слова алхимик. Как есть ересью. Да и если отбросить божеское, все равно ничего хорошего не может получиться из придуманной тобой затеи, – недовольно отозвался воевода.

Старик-рыболов упустил удочку, он завороженно внимал словам чужака, не замечая, что удило уплывает по черным водам реки.

Сильный толчок опрокинул пень, на котором сидел воевода. Чертыхаясь воин покатился по плоту. Довруж свалился в топкую грязь прибрежной полосы, сразу погрузившись по пояс в ил. Старик истошно закричал, и потянулся к веткам ивы печально склонившей крону к самой воде. Сантар удержался на ногах, но упустил арбалетное ложе. Глухо стукнув о бревна, оно откатилось к Лимому, но воевода не заметил искусно вырезанный приклад, его внимание приковали молниеносные движения с виду неповоротливого чужака. Сантар в доли секунды оказался подле Лимома, легко рванув воина на себя он поднял его на ноги, и тут же шагнув к краю плота с силой оттолкнулся. Мощное тело перелетело полоску воды, и толстые ноги увязли в прибрежной жиже, а руки ученого ухватились за ветви ивы. К тому моменту старика засосало по глаза, сухие руки, высоко поднятые над головой, судорожно искали помощь.

Одним движением Сантар отломил толстую ветвь от ивового ствола, всхлипнув дерево расплескало черную топь. Точно акробат ученый пробежал по ветви, которая медленно погружалась в прожорливо чмокающую грязь. Довруж рванулся, из последних сил стараясь освободиться от оков смрадного плена, но дно разошлось и тело непреодолимо потянуло вниз. Неожиданно погружение остановилось, и деда с отвратительным чавканьем вырвало из объятий трясины. Разлепив забитые илом глаза, Довруж увидел улыбающееся лицо Сантара. Чужак держал его за руку, кисть нестерпимо ломило от мощной хватки спасителя. Не теряя драгоценных мгновений, ученый поволок старика к берегу. Едва они шагнули на твердую почву, ветка окончательно погрузилась в зловонную пучину. Довруж застыл, глядя на черный ил, Сантар подтолкнул его к мощенной дороге, от чего тело старика сильно вздрогнуло.

– Пошли, нас ждут, – негромко проговорил ученый.

Довруж оторвал глаза от реки и шатаясь побрел к воинам Лимома, туда, где сгустившуюся тьму разгоняли факелы. Дружина деловито седлала скакунов, совсем не обращая внимания на смердов. Рядом суетились женщины вытаскивая все ценное, с плотов на берег. Время от времени слышался грудной голос Аделии, которая руководила выгрузкой. К Лимому подбежал конюх Митька.

– Все последняя!!! – задорно крикнул парень, кивая в сторону лошадей.

От реки пошел туман, факелы затрещали, роняя искры на мокрую землю, вышла луна. Серебристые лучи затерялись в плотных клубах, причудливо освещая белый полог, наступавший от реки на людей.

– Быстрее!!! Пошевеливайтесь, надо выдвигаться!!! – кричал Лимом.

– Давай-ка ребятки, подналяжем! Да оставь оглоблю Митька, лучше помоги Нуману! – слышались из тумана команды Волка.

– Куда мы сейчас? – спросил, появившийся из клубящегося омута Сантар.

– А вот и ты, – раздраженно проговорил воевода.

– Я думал, ты все, того, – Лимом, с презрением взглянул на Довружа. – Ты зачем полез его спасать? Он же смерд, к тому же старик, что толку в его жизни? – отчитывал чужака воевода. – Все равно не сегодня, завтра концы отдаст.

– Не спеши оценивать стоимость чужой жизни. Ни ты, ни я не можем сказать, что принесет в мир этот человек. Возможно перед нами будущий ученый, которому суждено спасти миллионы жизней.

– Он старик, – усмехнулся воевода.

– Его век подошел к концу, – с насмешкой в голосе вторил брату Волк.

Воин вышел к ним из тумана, держа под узду лошадь. Довруж поежился не то от сырости, не то от насмешливого тона воинов.

– Старость – это опыт и мудрость, а не вина, – продолжал защищать Довружа ученый.

– Как хочешь алхимик, – с улыбкой ответил Лимом.

Воевода махнул рукой, и скрылся в белесой пелене.

– В путь!!! – прозвучало из темноты.

Отряд двинулся вперед, факелы четко определяли всадников, что окружили две тяжело нагруженные телеги. Волк лихо вскочил в седло, и приняв горящую головню из рук слуги, направил скакуна в хвост каравана. Ученый и старик пошли следом, стараясь держаться подле телеги.

****

К утру отряд вышел под стены Ронады. Столица Дангрисиды полнилась беглецами со всего королевства. Уже у моста, что перекинулся через реку Чернуху, толпились голодные толпы. В надежде на хлебные раздачи жители королевства пытались пробиться в город, но многочисленная стража жестоко расправлялась со всеми, кто искал обходные пути, и нарушал установленный порядок. Несмотря на общую сутолоку, воины умело отделяли попрошаек и нищих, от селян, потерявших все из-за стихии. Получившие отказ, ожидали в раскинувшемся по берегам Чернухи лагере, в надежде на удачный случай, что позволит проникнуть в столицу. Народ сновал между крытыми телегами, которые превратили пригород столицы в лабиринт. Вдоль дороги, по обеим ее сторонам, трещали костры, давшие приют под открытым небом всем тем, кому не хватило денег на укрытие под сенью передвижных домов.

Отряд Лимома проехал без досмотра и придирок со стороны караула. Сержант с мохнатыми бровями и рассеченной губой радостно поприветствовал воеводу.

– Вижу и твой дом тоже разрушен? – сочувственно произнес глава стражей.

– Свелев ушел под воду, я привел всех, кого успел спасти – невесело отозвался Лимом. – Что слышно в столице?

– Сам видишь, народ валит, что дурной. Царь собирает дружину, тульгане перешли засеку вдоль Сугны. Четыре дня назад сняли нашу заставу у Скользкого брода, сегодня уже, наверное, под Кошелевым.

– Это как же они по воде-то, – удивился воевода.

– У них уже две недели как сухо! Это нас боженька за что-то невзлюбил, а окаянные только и рады. Царь в гневе, такое бедствие, армия созвана, а воеводы не торопятся. Ты четвертый, за последние три дня.

– То и не удивительно Канир, сам видишь, что твориться. Кто уцелел, и хотел бы приехать не может поспеть, дожди столько дней Дангрисиду поливали. Думаю, в ближайшие дни воеводы начнут собираться.

– Ну дай бог, чтоб так и было. Ладно, заболтались мы, а тебя заждались в царских палатах, – Канир криво усмехнулся, и приказал стражам пропустить обоз Лимома.

Неделя пролетела незаметно, Аделия приводила в порядок новый дом воеводы. Лимому пришлось купить старый дом на Привратной улице. С виду ничем не примечательное двухэтажное строение, приютило беглецов Свелева. Довруж остался при супруге Лимома. Грозная хозяйка использовала шустрого старика для поручений, требовавших приложения ума. Лучшей доли Довруж и пожелать не мог, к тому же хвастушка Светка, так полюбившаяся старику, приняла на себя обязанности швеи Аделии. Особое расположение воеводиной жены сделало девчонку, старшей над прислугой.

Об одном Довруж жалел, прекратились его беседы с удивительным чужаком. Сантар теперь весь день находился при хозяине. Мрачнея день ото дня чужак, перестал общаться с прислугой, да и с воеводой у них все чаще случались перепалки. Слуги с удивлением взирали на горячие споры простолюдина и правителя, пусть и заштатного городка, но все же правителя. Особенно сильная ругань начиналась после посещения царских палат. Довруж так и не понял, чем так не угодил чужаку Бенкарт. Царь как царь, получше многих, что правили до него. Людей жалеет, а что нищета, так, то от бога, и злых бояр. Уж очень жадны советники царя, особенно Мурлозовы. Окрутили Бенкарта, и лютуют, пока царь спасает земли Дангрисиды от тульган, шувенгов и разных иных ворогов. Конечно при Старом Ористе жилось привольней, соседи попритихли, зима уходила вовремя, лето вступало в свое время, вот только земля родить перестала под конец правления царя, прозванного в народе Разумным. Уже тогда пошли слухи, что гневаются небеса на род людской за грехи его. Хотя если верить Сантару, то недород произошел из-за того, что закончились леса.

– Ваши леса, будучи срубленными и сожженными, давали превосходную золу, что питала злаки. Два, три года урожай, а затем надо вырубать новую деляну, поскольку поле истощалось, так оно и шло до сего времени. Теперь же запас свободных земель, где ни разу не пахали, или на которых вырос зрелый лес не осталось. Отсюда и неурожай. Стоит дать земле отдохнуть два, три человеческих века, как она вновь подарит и лес, и плодородную деляну – объяснял чужак, терпеливо пробираясь через суеверия простолюдина.

Сегодня Сантар не на шутку сцепился с хозяином, уже четверть часа в комнате воеводы стоял крик.

– Лимом, царь должен заставить священство умерить аппетиты! Иначе по осени в королевстве будет голод! И толпы, что сейчас осаждают раздатчиков на рынках, придут к дворцу, и к поповским амбарам! Они уже просить не будут, люди просто возьмут, то, в чем им отказали!

– Ты требуешь того, что Бенкарт дать не может, нет у него власти над священством. Поверь, помощь жрецов, будет куда важнее гнева простолюдинов, в надвигающейся войне. Голытьбу мы разгоним, а вот с тульганами, так просто не получиться. Нам нужна поддержка церкви, чтобы остановить их гадкую ересь, которой они отравляют души честных дангрисидов.

– Да при чем здесь души?! Людям скоро жрать будет нечего, а твоему Бенкарту некем будет править…!!!

– Ты это, не забывайся, чужак!!! – повысил голос воевода. – Думай, что говоришь! – уже спокойней добавил он. – Полагаешь мне нравятся скаредные жрецы? Нет, но на них держится наше царство. Если священство отвернется, то и Бенкарт долго не усидит на троне, а если царя не будет, то церкви Дангрисиды придется склониться перед еретиками Тульгана. Как думаешь, что объединяет наши земли? Власть монарха, или сила моей сабли? Нет, истинный Бог соединяет воедино разные семьи и племена, вера скрепляет многоликую Дангрисиду. Потому нельзя ругаться с жрецами. Умрут сотни от голода, значит так положил он, – палец воеводы указал на потолок, – и эта жертва неизбежна.

– Однако жесток твой бог, – выдохнул едва, сдерживая гнев Сантар.

– Какой есть.

Дверь распахнулась, прислуга рассыпалась по полу. Редая охая терла шишку, которая быстро набухала на лбу, а Довруж, смущенно крякнув откатился в сторону, освобождая дорогу Сантару. Чужак протопал мимо, даже не взглянув на старика.