Дыхание жизни

– И сколько нам ещё ждать, пока можно будет начать разводить панику?

Не дождавшись ответа своего хозяина на очередной вопрос Лизы, Макс неожиданно вскочил на ноги, повернулся мордой к выходу из гостиной и, навострив уши, тихо зарычал.

– Что там, дружок? – спросил бельгийскую овчарку Даня. – Что ты услышал?

Ответом на вопросы мальчика стал раздавшийся из коридора стук по запертой двери квартиры, который заставил Лизу незамедлительно броситься в прихожую.

– Мама вернулась! – радостно воскликнула девочка, обратившись к брату.

– Постой! – окрикнул сестру Даня. – Мама заперла нас на ключ и не стала бы стучаться в дверь. Это кто-то чужой.

Однако взволнованная Лиза уже выбежала из гостиной, оставив младшего брата и пса в холодной комнате, после чего подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Не сумев ничего разглядеть на окутанной кромешной тьмой лестничной клетке, девочка вздрогнула от неожиданности, когда услышала, как человек за дверью снова в неё постучал.

– Кто там? – спросила Лиза в надежде услышать мамин голос.

– Здравствуй, девочка! – раздался за дверью незнакомый женский голос, заставив Лизу испуганно отступить назад. – Я твоя соседка с верхнего этажа. У меня дома маленький ребёнок, которого я не могу оставить одного, чтобы сходить за продуктами в магазин. Ты не могла бы дать немного еды для меня и моего малыша?

– Извините, но у меня нет еды, – выйдя из замешательства, ответила женщине Лиза. – Вы можете зайти позже. Моя мама должна скоро вернуться из магазина с едой.

– Спасибо, девочка, я так и сделаю, – благодарно ответил голос за дверью, после чего Лиза собиралась направиться обратно в гостиную, как внезапно замерла на месте, услышав знакомый стук уже в соседскую дверь.

Девочка помнила, как недавно столкнулась в вестибюле дома с Тимуром, который отправился к друзьям, сообщив, что его родителей нет дома, поэтому знала, что на стук незнакомой женщины в соседскую дверь ей никто не ответит. Когда так и произошло, лестничная площадка вновь ненадолго погрузилась в тишину, после чего Лиза снова услышала настойчивый стук, но на этот раз в запертую дверь Алевтины Игоревны.

– Кто там? – услышала девочка спустя некоторое время голос пожилой соседки.

– Добрый вечер! – ответила женщина. – Я ваша соседка с верхнего этажа. У вас случайно не будет немного еды для меня и моего малыша, которого я не могу оставить одного, чтобы сходить за продуктами в магазин?

– Конечно, найдётся, – тут же ответила незнакомке Алевтина Игоревна. – Я как раз напекла вкусных пирожков. Ваш малыш любит пирожки с картошкой и грибами?

– Просто обожает, – услышала вдруг Лиза на тёмной лестничной клетке незнакомый мужской голос, как только бабушка открыла женщине дверь своей квартиры.

– Что происходит? – удивлённо спросила Алевтина Игоревна, когда мужчина внезапно ослепил её ярким светом фонарика и по-хозяйски вошёл в чужую квартиру вместе со своей спутницей. – Кто вы такие?

– Добрые соседи, – ухмыльнулся мужчина и проследовал на кухню пожилой женщины с большой сумкой в руке, оставив бабушку растерянно стоять на пороге квартиры.

– Не мешайте нам, пожалуйста. Мы просто заберём у вас еду и сразу уйдём, – сказала незнакомка Алевтине Игоревне, перегородив бабушке путь на кухню.

– У вас вообще есть ребёнок или вы его нарочно выдумали, чтобы проникнуть в мой дом? – спросила бабушка, пытаясь рассмотреть в темноте лицо обманувшей её женщины.

– Вы, верно, радио не слушали, бабуля, и не знаете, что в мире творится, – крикнул Алевтине Игоревне из кухни орудующий на ней мужчина, перекладывая из холодильника в сумку продукты. – У нас тут конец света наступил, и правительство распорядилось закупиться месячным запасом еды, которой ожидаемо не хватило на всех в магазинах, а умирать с голоду совсем не хочется, поэтому мы решили с женой заглянуть в обесточенные дома богатеев. Вдруг у них найдутся лишние продукты.

– Не понимаю, о чём вы, – в недоумении ответила незнакомцу пожилая женщина.

– Судя по почти пустому холодильнику на кухне, вижу, что не понимаешь, бабуля, – произнёс мужчина. – Но сути дела это не меняет. С едой в городе теперь большой напряг, поэтому мы реквизируем у богатеев их продукты.

– Но я не богатей, – возразила Алевтина Игоревна. – И мне тоже нужно что-то есть.

– Конечно, бабуля, – кивнул мужчина, завершая складывать в сумку еду. – И квартиру ты в этом доме с консьержем на зарплату дворника купила.

– Квартиру подарил мне сын, когда переехал с женой в частный дом.

– О том я и говорю, бабуля. Простым людям свои дома и квартиры в новостройках не по карману в отличие от вас, богатеев. Но теперь, когда отключение электричества устроило всеобщий день открытых дверей, мы с женой можем взять своё и немного уровнять классовое неравенство.

С этими словами мужчина вышел из кухни и переступил порог квартиры пожилой женщины с заполненной едой сумкой, осветив светом фонарика поникшее лицо Алевтины Игоревны.

– А пирожки у вас и правда вкусные, – заметил мужчина и откусил сразу половину пирожка с картошкой и грибами. – Такие мне мама в детстве делала.

– Мне очень жаль, – обратилась напоследок к бабушке спутница мужчины, после чего поспешила вслед за мужем, который уже спускался по лестнице в вестибюль дома.

Алевтина Игоревна какое-то время потерянно постояла на пороге своей квартиры, после чего тихонько закрыла дверь, и пронизанная обволакивающей тьмой лестничная площадка вновь погрузилась в тишину.

– Кто это был? – неожиданно спросил выросший за спиной старшей сестры Даня, заставив девочку вздрогнуть от испуга.

– Не подкрадывайся ко мне так больше! – ответила Лиза и отправилась на кухню вместе с последовавшим за ней братом и собакой, чтобы налить себе воды. – Грабители обокрали Алевтину Игоревну, сказав, что в магазинах не хватило на всех еды, а я сказала им, что мама скоро вернётся домой с продуктами. Что, если они снова придут?

– Налей-ка и мне воды, – вздохнул в ответ на Лизины слова Даня и присел за освещаемый северным сиянием за окном кухонный стол.

Девочка налила себе и брату прохладной воды из пятилитровой бутыли и залпом осушила свой стакан, мысленно задаваясь с Даней одним и тем же тревожным вопросом: «Где же мама?»

****************************************************************

Оказавшись на подземной парковке своего дома, я заглушила мотор «Мини Купера», вышла из машины и поднялась на посыпанное дворником песком крыльцо дома. Неожиданно я заметила неподалёку от дома мужчину и женщину, которые что-то обсуждали и перекладывали из большой сумки в багажник своего автомобиля. Женщина, видимо, ощутила на себе мой взгляд и обернулась, оценивающе посмотрев на меня, от чего мне стало не по себе, поэтому я спешно вошла в окутанный тьмой вестибюль дома и включила на телефоне фонарик.

Увиденное в вестибюле тут же заставило меня оцепенеть от ужаса, и какое-то время я неподвижно стояла на месте, высветив в темноте лучом фонарика лежащее у стойки консьержа тело Матвея Алексеевича. Вокруг головы пожилого мужчины виднелась растёкшаяся на кафельном полу лужица крови, и я знала, что должна была проверить пульс консьержа и позвать кого-нибудь на помощь, однако вместо этого бросилась к лестнице и побежала вверх, моля Бога о том, чтобы Даня с Лизой были в порядке.

Перепрыгивая через две ступеньки, я вспомнила агрессивно настроенную толпу людей на парковке торгового центра, которая пыталась проникнуть в мою машину и взломать багажник с полными пакетами еды. Вплоть до сего момента я была уверена, что у нас с детьми имелся некоторый запас времени, пока разгорающееся на улицах города пламя хаоса, питаемое оставшимися без продуктового запаса людьми, перекинется от опустевших магазинов на близлежащие жилые дома и неизбежно доберётся до нашей высотки. Однако я не предполагала, что этот всепоглощающий на своём пути пожар из гремучей смеси массовой паники и отчаянной борьбы за выживание достигнет нашего жилища настолько скоро.

Будучи не в силах выбросить из головы произошедшее у торгового центра, я была почти уверена в том, что лежащий на полу вестибюля с проломленной головой консьерж отдал свою жизнь в попытке не впустить явившихся в наш дом с недобрыми намерениями чужаков. Возможно, тех самых, что стояли возле дома у машины и перекладывали в её багажник из сумки украденные у кого-то из моих соседей продукты. Вспоминая пристальный взгляд незнакомой женщины, теперь я понимала, что она высматривала у меня в руках пакеты с едой, которые я оставила в багажнике «Мини Купера» на подземной парковке.

Уверена, вслед за этой парой мародёров к нашему дому потекут бурные реки из голодных людей, которые не остановятся ни перед чем, пока не получат своё, и гибель Матвея Алексеевича станет лишь первой смертью в череде жестоких и бессмысленных убийств. С этими внушающими страх мыслями я вышла на площадку третьего этажа и, освещая её телефонным фонариком, открыла ключом входную дверь своей квартиры. Едва я успела войти внутрь, как меня тут же обступили в прихожей испуганные лица детей, между которых гордо восседал бесстрашный Макс.

– Наконец-то ты пришла! – с облегчением воскликнула Лиза, словно уже не надеялась увидеть меня живой. – Мы так за тебя волновались. Почему ты так долго?

– Очередь в магазин оказалась слишком длинной, – ответила я дочери, решив не пугать её и сына подробностями своей напряжённой поездки в гипермаркет.

– К нам приходили грабители, – обратился ко мне Даня. – Просили еды, обманув, что у них ребёнок, а когда Лиза не открыла им, обокрали Алевтину Игоревну.

– Я сказала этим людям, что у нас нет еды, но они могут вернуться позже, когда ты приедешь из магазина с продуктами, – виновато добавила Лиза. – Прости меня, я не знала, что это плохие люди.

Радуясь, что детям хватило ума не впустить в квартиру незнакомых людей и, беспокоясь о своей пожилой соседке, я решила сказать Дане и Лизе правду: – Еды в гипермаркете и правда не хватило всем, поэтому некоторые расстроенные этим люди уже начали ходить по чужим домам в поисках пропитания.

– А где продукты, что ты купила в магазине? – удивился мой сын, лишь сейчас заметив, что я вернулась домой с пустыми руками. – Тебя тоже ограбили?!

– Нет, хотя и пытались, – ответила я. – Я оставила пакеты с едой в багажнике машины, но купила в основном сырые и замороженные продукты, потому что готовую еду разобрали к тому моменту, как я выстояла очередь и зашла в магазин.

– И как же мы будем готовить сырую еду без электричества? – пытливо посмотрел на меня Даня.

– Мы поедем на нашу дачу в Юрмалу, где будем жить в гостиной, у растопленной дровами печи, с неограниченным запасом воды из колонки и сможем готовить еду в казане и на мангале, – озвучила я детям придуманный мною план.

– А у нас разве есть дрова и уголь? – недоверчиво поинтересовался у меня сын.

– Мы возьмём дрова, угли и жидкость для розжига на бензоколонке у нашего дома, а бумагу и зажигалки я уже купила в магазине, – успокоила я Даню.

– Может, нам лучше остаться здесь? – спросила Лиза, не желая провести ближайший месяц в летнем домике с печным отоплением и спать вчетвером вместе со мной, младшим братом и собакой на деревянном полу гостиной.

– Мы не выживем здесь без тепла, воды и готовой еды и умрём от холода, голода или рук мародёров, – ответила я дочери, развеяв последние надежды той, что нам по силам переждать энергетический кризис в нашей столичной квартире. – Я думала отправиться на дачу завтра утром, как только рассветёт, но мародёры уже добрались до нашего дома, и если мы станем медлить, то можем и вовсе не суметь выбраться отсюда.

– Значит, мы поедем на дачу сейчас? – скептически спросил Даня.

– Выезжаем, как только соберём рюкзаки с тёплыми вещами и всем, что нам может понадобиться ближайший месяц на даче, – сказала я детям. – Вы пока начинайте сборы, а я проведаю Алевтину Игоревну.

Не дожидаясь ответа изумлённых детей, я вышла из квартиры и подошла к двери пожилой соседки, которая оказалась не заперта на ключ. Я зашла в тёмную прихожую, обратилась к Алевтине Игоревне по имени, но никто мне не ответил. Тогда, подсвечивая телефонным фонариком, я осмотрела кухню с распахнутым настежь пустым холодильником, а также ванную и гостиную женщины, но, никого там не найдя, зашла в единственную в квартире спальню.

Алевтина Игоревна неподвижно лежала на кровати, укрывшись одеялом, а в холодной комнате бабушки чувствовался запах «Корвалола». Увидев на прикроватной тумбочке пузырёк с лекарством и пустой стакан, я подошла к изголовью кровати и вновь обратилась к соседке по имени. Алевтина Игоревна снова мне не ответила, поэтому, набравшись смелости, я поднесла ладонь к лицу бабушки и нашла подтверждение своим опасениям. Моя пожилая соседка не дышала, вероятно, скончавшись от сердечного приступа после разорительного визита к ней уличных мародёров, которые забрали у доверчивой женщины всю еду.

Она хотя бы умерла быстро, и ей не пришлось на протяжении месяца мучиться от голода и холода в своей тёмной и пустой квартире, почему-то подумалось мне, словно это могло смягчить ужас увиденного мной в соседской квартире. Сперва агрессивная толпа людей у торгового центра, а теперь бездыханные тела консьержа и пожилой соседки, ставших невинными жертвами набирающего обороты безумия.

И это только первый вечер после отключения электричества. Через пару дней мародёрских налётов на беззащитные дома таких смертей в Иманте будут десятки или даже сотни. А сколько людей погибнет в Риге за ближайший месяц от холода, голода и рук не ведающих жалости мародёров, прежде чем правительство восстановит подачу электричества, и жизнь вернётся в прежнее русло? Тысяча, пять, десять тысяч человек?

Не зная ответа на свои вопросы, я накрыла лицо Алевтины Игоревны пуховым одеялом и заперла квартиру соседки на ключ, чтобы никто больше не смог нарушить её покой. Затем я вернулась домой и, стараясь отбросить тягостные мысли о погибших Матвее Алексеевиче и Алевтине Игоревне, зашла в тёмную гостиную к детям.

– Как там наша соседка? – спросил Даня, вошедший в комнату с собранным рюкзаком на плечах и пакетом с собачьим кормом и мисками Макса в руке.

– Грабители оставили ей немного еды, и бабушка в порядке, – обманула я сына, не желая беспокоить детей тяжёлой правдой.

– Я готова, – сказала зашедшая вслед за братом в гостиную со своим рюкзаком Лиза.

– Хорошо, – ответила я детям. – Подождите меня здесь, пока я соберу свои вещи, и можем идти.

Оставив детей в гостиной с собакой, я зашла в свою комнату и собрала в рюкзак пару тёплых свитеров и джинсов, а также шерстяные носки и нижнее бельё. Затем я зашла на кухню и добавила в рюкзак Лизину коробку с чаем «Липтон», после чего заглянула в ванную и положила в рюкзак шампунь, мыло, прокладки, тюбики с зубной пастой и щётки, которые Даня и Лиза позабыли взять. Водрузив рюкзак на плечи, я вышла в прихожую и застала в ней ожидавших меня детей.

– Из дома до машины идём тихо и без разговоров, – сказала я серьёзным тоном. – Если заметим мародёров, прячемся и ждём, пока они пройдут мимо. Если не получится спрятаться, бежим за мной со всех ног к «Мини Куперу». Всё понятно?

– Понятно, – кивнул Даня.

– Мне страшно, – добавила Лиза, прижавшись ко мне.

– Не бойся, – ответила я дочери. – Если что-то пойдёт не так, нас защитит Макс.

После этих слов мы одновременно взглянули на нашу бельгийскую овчарку, которая, судя по всему, осознав свою значимость, решительно встала на четыре лапы, будучи преисполнена готовности не дать нас никому в обиду.

– Действуем по плану. Нам нужно добраться до подземной парковки, а в машине мы уже будем в безопасности, – подбодрила я себя и детей, после чего мы вышли из квартиры, заперли её на ключ и начали спускаться по тёмной лестнице, подсвечивая себе телефонными фонариками.

Едва мы оказались в окутанном тишиной вестибюле дома, как Лиза вскрикнула от испуга, увидев лежащего на полу в луже крови консьержа, в то время как Даня нервно поёжился.

– Не смотрите на него и идите за мной! – приказала я детям, понимая, что сейчас не время и не место обсуждать трагичную смерть Алексея Матвеевича.

Успев сделать с детьми всего пару шагов к металлической двери дома, я заметила в окне движение на крыльце и тут же выключила фонарик, прошептав детям сделать то же самое, после чего спряталась с ними и собакой под стойкой убитого консьержа. Почувствовавший неладное Макс тихо зарычал, на что Даня дал ему команду замолчать и прижал ощетинившегося пса к себе.

– Я точно говорю, что видел внутри какой-то свет, – заявил жене вошедший в вестибюль дома мужчина с пустой чёрной сумкой в руке и осветил отнятым у Алексея Матвеевича фонариком первый этаж дома.

– Тебе, наверное, показалось, – ответила мужчине супруга, взглянув на тело консьержа. – Может, спрячешь его под стойку, чтобы не пугать жильцов дома?

От последних слов женщины моё сердце замерло, а внутри всё похолодело. Моля Бога о том, чтобы вернувшаяся в дом пара мародёров поскорее забыла об Алексее Матвеевиче и отправилась на лестницу в поисках новой наживы, я обняла Лизу и Даню за плечи.

– Пусть валяется, старый дурак, – презрительно ответил жене мужчина, осветив фонариком тело убитого консьержа. – Сам виноват, что встал у меня на пути, защищая богатеев, которые доверху набили едой у магазинов багажники своих внедорожников и оставили простых людей ни с чем. Пусть теперь каждый жилец этого дома знает, что с ним будет, если он не отдаст нам еду.

– Хорошо. С какого этажа начнём обход?

– Вернёмся на третий. Хочу снова навестить ту бабулю. Уж больно хорошие у неё оказались пирожки. Может, старая карга ещё что припасла, чего я не нашёл у неё в первый раз.

– И зайдём ещё к той девочке, которая сказала, что её мама должна скоро вернуться из магазина с едой. Я видела какую-то женщину, зашедшую недавно в подъезд.

– Так и сделаем, – кивнул мужчина и покинул вместе с супругой мрачный вестибюль, скрывшись на лестнице.

Подождав около минуты в снова воцарившейся на первом этаже дома тишине, я прошептала детям, что мы уходим. Перепуганные Лиза и Даня послушно последовали за мной, стараясь не смотреть на тело Алексея Матвеевича, и спустя считанные мгновения мы уже стояли вчетвером, включая Макса, на крыльце нашего дома. С празднично украшенного северным сиянием неба неспешно падал хлопьями снег, а на улице поднялся ветер, который усилил и без того ощутимый в этот поздний час мороз.

Не теряя времени, мы побежали с детьми и псом на расположенную под домом парковку, которая, к нашему ужасу, оказалась отнюдь не пустой. Прижавшись к стене, неподалёку от которой стояла моя красная машина, мы услышали с детьми ревущий из динамика портативной колонки голос солиста группы Rammstein, а также несколько подпевающих Тиллю Линдеманну голосов.

Я осторожно выглянула из-за стены и увидела группу подростков, которые распивали на подземной парковке пиво и швыряли в окна машин пустые бутылки. Один из ребят забрался на крышу какого-то автомобиля и с радостным воплем мочился с неё на бетонный пол под улюлюканье своих друзей, в то время другой парень разбивал битой автомобильные зеркала, а его приятель протыкал ножом шины. Судя по разгорячённому виду стайки малолетних вандалов, они уже успели изрядно набраться алкоголем и не опасались того, что их может кто-то приструнить.

Дождавшись момента, когда никто из подростков не смотрел в нашу сторону, я приказала детям бежать к нашей машине, и мы побежали под не стихающую музыку культовой немецкой рок-группы. Спустя считанные секунды, показавшиеся мне вечностью, мы оказались у «Мини Купера» и побросали в его багажник свои рюкзаки и пакет с кормом Макса, после чего я открыла детям одну из дверей, и Лиза с Даней и псом спешно юркнули на задние сиденья машины.

Только я хотела закрыть за детьми дверь «Мини Купера», как заметила выросшую передо мной массивную фигуру одного из подростков, который всё же увидел меня с детьми. Коренастый парень едва держался на ногах от сильного опьянения и замахнулся на меня битой в тот самый момент, когда Макс резко выскочил из машины и вцепился в запястье подростка, повалив того на пол подземной парковки. Опешивший парень выронил из ладони биту и взвыл от боли, безуспешно пытаясь отогнать намертво вцепившуюся в него овчарку, которая с безумными глазами пыталась разорвать запястье напавшего на меня подростка.

– Тимур?! – изумлённо воскликнула я, узнав в поверженном парне своего соседа по лестничной клетке, и позвала к себе Макса, который нехотя отпустил свою законную жертву. – Ты для этого уходил из дома, чтобы напиться с друзьями и крушить на парковке чужие машины?

Обхватив второй рукой раненое запястье, Тимур так же меня узнал и с вызовом бросил: – Вы ничего не понимаете! Теперь я свободен от глупых законов взрослых и могу делать, что захочу. Этот блэкаут – лучшее, что со мной происходило в жизни, и я надеюсь, что он не закончится никогда.

– Возвращайся домой к родителям, чтобы обработать рану и протрезветь, – ответила я подростку, будучи поражена его словами и, не став дожидаться, пока его дружки меня заметят, скомандовала Максу сесть к детям в машину, после чего захлопнула за псом дверь «Мини Купера» и села на водительское кресло.

– Ты в порядке? – взволнованно спросила меня Лиза.

– Да, благодаря Максу, – ответила я дочери. – Слава Богу, что он у нас есть.

Догадавшись, что его хвалят, довольный собой пёс высунул из пасти розовый язык, в то время как я завела мотор автомобиля и выехала с парковки, оставив на ней покусанного Тимура и его нетрезвую команду малолетних вандалов.

И чего только не хватало этому глупому мальчишке, думала я, едя по пустой дороге к расположенной у нашего дома бензоколонке на бульваре Анниньмуйжас. Обеспеченные родители, элитная школа, безлимитный запас карманных денег. Живи и радуйся, что имеешь гораздо больше подавляющей части своих сверстников.

Так нет же. Стоило на время отключиться электричеству и всем благам цивилизации, как мой сосед и подобные ему избалованные родителями подростки сорвались с привязи и, напившись на радостях, принялись крушить чужие машины. И если пара взрослых мародёров совершила в нашем доме убийство консьержа и грабёж моей пожилой соседки ради еды и выживания, что ещё можно было попытаться как-то понять, то это накачанное алкоголем и тестостероном хулиганьё взялось за вандализм ради невежественного развлечения и ощущения собственной безнаказанности.

Поражаясь тому, во что стали стремительно превращаться окружающие люди, ещё минувшим днём носившие на себе маски порядочности и законопослушности, я выехала на дугообразный бульвар Анниньмуйжас и остановилась через пару сотен метров у обесточенной бензоколонки.

– Сидите здесь, пока я схожу за дровами и остальным, – сказала я детям и, не глуша мотор, вышла из машины.

Едва я ступила на заснеженный асфальт, как услышала под ногами звонкий хруст и, опустив глаза, увидела на снегу осколки битого стекла, пару стрелянных гильз и тёмно-красные пятна крови. Невольно отступив в сторону, я заметила, что стеклянные двери магазина заправки были разбиты, а многочисленные осколки лежали у его входа и внутри него, в то время как полки магазина были практически опустошены.

Вряд ли стоило удивляться тому, что не сумевшие купить в гипермаркетах месячный запас еды и воды люди тут же принялись грабить не только жильцов многоквартирных домов, но и небольшие магазинчики, вроде этого. Однако тот факт, что у некоторых мародёров имелось при себе огнестрельное оружие, которое они начали применять в конкурентной борьбе за ресурсы, говорило о том, что голодные люди не остановятся ни перед чем и убьют каждого, кто встанет на их пути. Впрочем, несмотря на наличие пятен крови на снегу, никаких тел у бензоколонки и в магазине не было видно, а значит, раненый человек сумел выжить и сбежать.

Решив не задерживаться на месте совершённого неизвестными преступления, я взяла лежащие у входа в магазин четыре вязанки дров и поместила их в багажник «Мини Купера», после чего проделала то же самое с упаковками древесного угля и бутылками с жидкостью для розжига. На мою удачу, ограбивших магазин мародёров интересовала лишь еда и вода, поэтому стоящие у входа канистры с антифризом, дрова, уголь и жидкость для розжига остались нетронутыми, в отличие от массивных пятнадцатилитровых бутылей питьевой воды.

Закрыв доверху набитый багажник, я зашла в пустой и тёмный магазин, оставив на его кассе деньги за дрова и всё остальное. Мой поступок мог показаться со стороны глупым и бессмысленным, но после оплаты взятых на бензоколонке припасов мне стало немного теплее на душе от осознания того, что я не опустилась до мародёрства и по-прежнему была законопослушным гражданином.

Не знаю, сумею ли я таковым остаться к моменту возобновления энергоснабжения, но мне бы очень не хотелось переходить тонкую грань, отделяющую порядок от хаоса, словно, сделав это, я тут же стала бы той, кто пребывает в отчаянии и готов на самые ужасные поступки. Стоит всего раз не расплатиться в магазине за товар, и в твоей голове начинают незаметно происходить необратимые изменения, которые заставят тебя вскоре отнять у других людей последнее или даже лишить их жизни, если придётся.