Дыхание жизни

Подняв голову и увидев в затянутом серыми облаками небе целую россыпь жёлто-зелёных изогнутых дуг с разливающимися по ним волнами яркого света, я поначалу и правда решила, что эти разноцветные всполохи на небе вызваны рождественскими фейерверками. Однако ни одного хлопка от запусков последних не было слышно, и на просторной парковке «Акрополя» не было видно никаких людей с коробками фейерверков, подобными той, что я держала в руках.

– Ты что, никогда раньше не видела северного сияния? – обратился к старшей сестре Даня после так, как снял на улице тёмные очки и поместил их в куртку.

– Что такое северное сияние и где я, по-твоему, должна была его видеть, пропадая днями напролёт в школе или на льду? – ответила брату вопросом на вопрос Лиза.

– Северное сияние – это свечение в верхних слоях атмосферы, вызванное взаимодействием магнитосферы Земли с потоком заряженных частиц солнечного ветра, которые устремляются из солнечной короны в окружающее космическое пространство со скоростью до тысячи километров в секунду.

– И как долго длится это сияние?

– Каждый раз по-разному, но в основном от нескольких минут до двух дней.

– Значит, это яркое волшебство может сиять на небе целых два дня? – обрадовалась Лиза и достала из кармана куртки мобильный телефон. – Стоит запечатлеть это северное сияние на память и выложить его в социальные сети.

Пока моя дочь увлечённо снимала на телефон вместе с десятками других людей на парковке всецело покрывшие собой небеса всполохи северного сияния, я поймала себя на мысли, что и сама никогда прежде не видела это природное явление вживую, будучи удивлена его появлению в вечернем небе Риги.

Большую часть зимы небо в столице было затянуто низко висящими над головой грифельно-серыми облаками, что давило мне на психику, равно как и замёрзшая почва под ногами, голые деревья, напоминающие прошедших курс химиотерапии онкобольных, и рано наступающая на улице темнота.

Даже снег в Риге выпадал за последние десятилетия лишь в отдельные года, и латвийская зима редко баловала людей снежным покровом и морозами. Вот и на этот раз, хотя мокрый снег в столице почти ежедневно выпадал уже с конца ноября, он тут же таял из-за застывшей на уровне нуля температуры воздуха. Поэтому, едва успевавшая покрыть собой тонким слоем серые улицы города снежная красота мгновенно испарялась, оказываясь совершенно нежизнеспособной.

На протяжении всего декабря вялотекущая зима в Риге так и не смогла заявить о своих правах, и мне с горечью приходилось ежедневно лицезреть всюду тающий снег, обнажавший под своим хрупким покровом угнетающую серость зимнего города. Поэтому, увидев неожиданно озарившее ныне небо столицы северное сияние, я очень обрадовалась столь редкому для Риги небесному явлению, и мне захотелось, чтобы оно продлилось, как можно дольше, создавая собой воцарившуюся в этот момент на вечернем небе атмосферу праздника.

После того как я поместила коробку с фейерверками в багажник своего «Мини Купера», я наконец смогла расслабить руки и хорошенько рассмотреть безраздельно заполнившее собой небеса сияние. Все эти ярко переливающиеся волны жёлто-зелёного света, конца и края которым не было видно, выглядели, словно на ожившей картинке из волшебной детской сказки, и невольно вынудили меня ощутить себя мелкой рыбёшкой, которая впервые на своём веку отвела взор от однообразного океанического дна и осознала величие окружающего её мироздания.

Я, конечно, не столь хорошо разбиралась в заряженных фотонах солнечного ветра, как мой сын, но и без научных знаний была вполне способна оценить волнующую красоту дышащего космической жизнью северного сияния и радовалась тому, с какой лёгкостью это небесное явление смогло вызвать на лицах моих детей восторженную улыбку.

Следующие полчаса, что мы ехали с Лизой и Даней домой по широкой улице Краста, застроенной супермаркетами, торговыми центрами и крупнейшим в Риге центром общественного питания и отдыха «Лидо», а затем пересекали по украшенному рождественской иллюминацией Вантовому мосту воды Даугавы, мои прильнувшие к окнам машины дети завороженно смотрели в небо. Когда я выехала у ботанического сада на длинную улицу Юрмалас гатве, которая соединяла воедино три района Риги, мы вскоре добрались до Иманты, и я с удовлетворением заметила через лобовое стекло, что огни северного сияния столь же ярко светят и в нашем районе.

Площадью в девять тысяч квадратных метров и населением в пятьдесят тысяч человек Иманта располагалась на левом берегу Даугавы, в западной части Риги, и напоминала сверху окружённую сосновым лесом лошадиную подкову с лесопарковой зоной в её сердцевине. Разделённый архитектурной мыслью на пять равномерных частей район с сотнями многоквартирных и частных домов, торговыми центрами, гипермаркетами, магазинами стройматериалов, сантехники и мебели, а также десятью школами и детскими садами, походил на небольшой город и являлся одним из крупнейших спальных районов столицы.

Остановившись на светофоре, у въезда в первую часть Иманты, я заметила стоящий на остановке, по левую от меня сторону, низкопольный трамвай, немалая часть пассажиров которого везла с собой купленные в магазинах новогодние подарки. Я повернула голову направо и взглянула на светящуюся вывеску крупнейшего в Иманте торгового центра «Дамме», в котором планировала подыскать завтра детям подарки, а также закупиться продуктами на следующую неделю и всевозможными вкусностями для новогоднего стола.

Затем я перевела взгляд на приборную панель «Мини Купера» и заметила, что температура воздуха на улице в кои-то веки приобрела отрицательное значение, что хотя бы на время гарантировало сохранение тонкого снежного покрова, после чего услышала звуки недовольных клаксонов стоящих передо мной автомобилей и подняла глаза.

– Что случилось? – обратилась ко мне с заднего сиденья Лиза. – Куда пропал свет?

– Странно, – промолвил сидящий рядом с сестрой Даня. – Может быть, какая-то авария?

Обернувшись по сторонам, я увидела, что ещё пару мгновений назад хорошо освещённый изнутри трамвай погрузился в кромешную тьму, равно как и расположенные за ним у дороги дома и торговый центр справа. Светофорное табло впереди так же было чёрным, как смоль, и находящиеся передо мной автомобили многоголосно сигналили водителям растерянно замерших у погасшего светофора машин. Единственным источником света на улице оставалось жёлто-зелёное зарево северного сияния в декабрьском небе вечерней столицы.

– В Риге иногда случается аварийное отключение электричества, но свет всегда появляется в течение нескольких часов, – ответила я детям, пытаясь найти логичное объяснение происходящему.

– И как же мы доберёмся до дома без светофоров? – недоумённо спросила меня Лиза.

– Не спеша и осторожно, – сказала я и медленно поехала за тронувшимися наконец передо мной машинами. – До нашего дома осталось меньше километра.

Проехав по Курземскому проспекту мимо объятых тьмой жилых пятиэтажек с одной стороны дороги и ряда массивных торговых центров с другой, я проводила напряжённым взглядом габаритные огни последовавших далее по проспекту машин и свернула на ближайшем перекрёстке налево, резко ударив по тормозам от внезапного крика Дани: – Машина!

Далее я, будто в замедленной съёмке остросюжетного кино, увидела пронёсшийся перед нами справа на высокой скорости автомобиль, который направлялся к выезду из Иманты, и нервно сглотнула, вцепившись пальцами в рулевое колесо.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я, поблагодарив сына, и отметила про себя, что по приезду домой мне нужно вздремнуть, чтобы восстановить нарушенную утренним приёмом антидепрессанта реакцию внимания.

Будучи полностью сосредоточена на тёмной дороге впереди себя, я не заметила на повороте выскочивший на нас автомобиль, который едва не врезался в правый бок «Мини Купера» лишь благодаря тому, что Даня вовремя заметил опасность.

Внимательно посмотрев на этот раз по сторонам, я продолжила движение и выехала на небольшую улицу Бебру с расположенными по обеим её сторонам частными двухэтажными домами, чёрные глазницы погасших окон которых неприветливо глядели нам с детьми вслед. Наученная приобретённым на прошлом повороте опытом, я заранее притормозила в конце улицы и, убедившись, что на дороге слева от меня не было видно света фар других машин, повернула направо, выехав на дугообразный бульвар Анниньмуйжас, который располагался в самом сердце Иманты и заключал в себя сосновый лесопарк.

– Вот мы и дома, – радостно сказала я детям через пару сотен метров, увидев справа от себя расположенную у дороги пятёрку одноподъездных пятнадцатиэтажек с панорамными окнами и застеклёнными балконами.

Далее я свернула с широкого бульвара на разделённую посредине двумя колеями трамвайных путей улицу Даммес и, повернув к высоткам, заехала на подземную парковку нашего дома, где заняла свободное место у одной из стен, бетонные сваи которой соединяла тонкая стальная решётка.

– Мы сделали это! – победно воскликнула Лиза, как только я заглушила мотор «Мини Купера».

– Хоть и едва не попали в аварию, – пробурчал Даня, выбираясь из машины.

Проветриваемая со всех сторон парковка дома встретила нас лёгким морозцем и зловещей тишиной, поэтому, не теряя времени, мы спешно покинули с детьми автомобильную парковку и подошли по выложенной брусчаткой дорожке к металлической двери нашего дома. Затем я по привычке вытащила из куртки электронный чип и приложила его к домофону, чтобы открыть дверь, и лишь спустя какое-то время вернула чип обратно в карман, поняв, что входная дверь дома обесточена, как и весь район.

– Надеюсь, свет скоро починят, и нам не придётся долго сидеть дома в темноте, – сказала я, заходя с Даней и Лизой в открытую дверь, в тревожном осознании того, что без электричества в наш дом может зайти с улицы любой желающий.

– Доброго вечера, Ольга Сергеевна! – обратился ко мне из темноты вестибюля многоэтажного дома пожилой консьерж, ослепив меня ярким светом своего фонарика.

– Простите за доставленное неудобство. Приходится светить в лицо каждому входящему в дом человеку, дабы убедиться, чтобы не проскочил кто чужой.

– Конечно, – понимающе ответила я Матвею Алексеевичу после того, как он опустил фонарик и осветил им выложенный кафельной плиткой пол перед нашими с детьми ногами.

– Другие жильцы говорят, что света нет не только в нашем доме, но и в соседних зданиях, – доложил мне консьерж, казалось, ожидая от меня подтверждения полученной им из чужих уст информации.

– Похоже, что обесточена вся Иманта, но аварийные службы должны вскоре восстановить энергоснабжение в районе, – ответила я мужчине.

– Хорошо бы эти службы и интернет с мобильной связью починили, – вздохнул консьерж.

– О чём это вы? – удивилась я и тут же почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.

– Так с отключением света в доме перестали работать не только камеры наблюдения и лифт, но и интернет с телефонной связью. Сначала я подумал, что проблема только у нас, и решил вызвать электрика, но так и не смог до него дозвониться.

Не поверив на слово пожилому консьержу, я вытащила из зимней куртки телефон и попыталась зайти в мобильный интернет, однако надпись на открывшейся странице браузера сообщила мне о том, что соединение в данный момент недоступно.

– Ерунда какая-то, – негодующе пробурчала я себе под нос, после чего набрала номер Лизиного телефона и увидела на экране, как мой вызов был завершён ещё до соединения. – Лиза, попробуй мне позвонить.

Моя дочь послушно вытащила из куртки свой телефон и набрала мой номер, однако результат её звонка оказался тождественен моему.

– Вызов завершён, – подытожил вслед за нами Даня, которому так же не удалось дозвониться мне или сестре. – И интернет соединения нет.

Поняв, что оставаться далее в вестибюле не имеет смысла, я пожелала Матвею Алексеевичу успешной вахты и направилась с детьми к ведущей на лестницу двери, поскольку обесточенный лифт не работал. Однако только я успела открыть дверь, как на меня внезапно выскочил из непроглядной темноты кто-то высокий и коренастый, едва не сбив меня с ног.

– Осторожнее! – испуганно воскликнула я и машинально отступила назад.

– Извините, – промычал мне в ответ ломающийся подростковый голос, в котором я тут же узнала четырнадцатилетнего сына своих соседей по лестничной клетке.

– Ты бы не носился, как угорелый, Тимур, особенно по такой темени, – обратился к парню консьерж, осветив лицо молодого человека ярким светом фонарика.

– Постараюсь, – улыбнулся подросток, обнажив скованные брекетами зубы, после чего прошмыгнул мимо меня с детьми и направился к выходу из обесточенного дома.

– И куда это ты собрался на ночь глядя? – крикнул Матвей Алексеевич в спину долговязого парня, прежде чем тот успел открыть металлическую дверь. – Ты ведь не хочешь, чтобы родители о тебе волновались?

– Они пробудут до вечера в гостях, а сейчас ещё детское время, чтобы сидеть дома без электричества и всего остального, – попытался оправдаться перед въедливым консьержем Тимур и взглянул на меня в поисках понимания. – Схожу пока к друзьям.

– Не засиживайся только допоздна, чтобы по возвращению домой родители не ломали голову, где тебя искать, не сумев до тебя дозвониться, – сказала я крепко сложенному юноше, решив занять сторону Матвея Алексеевича.

– Ладно, – примирительно пожал плечами подросток и юркнул в следующее мгновение в открытую им дверь, скрывшись в темноте.

Оставив пожилого консьержа в вестибюле, я включила на мобильном телефоне фонарик и, освещая им путь, стала осторожно подниматься с детьми по лестнице.

– Хорошо, что мы живём на третьем, а не пятнадцатом этаже, – с облегчением произнёс Даня, впервые на моей памяти поднимавшийся по лестнице, а не на лифте.

– Физические нагрузки полезны для здоровья, – ответила я сыну, будучи уверена, что преодоление пары лестничных пролётов пойдут Дане только на пользу.

– Особенно после такого плотного обеда, – добавила Лиза, желая подколоть младшего брата.

– Да я съел-то всего четыре куска пиццы и полтора пряничного человечка, – возразил сестре Даня, поднимаясь вслед за мной по освещаемым лучом фонарика ступеням.

– И выпил большой молочный коктейль, – не унималась Лиза.

– Ты тоже его выпила и съела два куска пиццы с половиной человечка, – попытался осадить сестру Даня. – Ты ведь понимаешь, что теперь тебе придётся до Нового Года сидеть на строгой диете, чтобы не выглядеть на льду толстой коровой.

– Я не толстая, – обиженно возразила Лиза и тут же смерила взволнованным взглядом свою стройную фигуру в облегающей зимней куртке.

– Это тебе так только кажется, – ехидно хмыкнул мой сын за мгновение до того, как я открыла перед детьми двери третьего этажа, и мы вышли на лестничную площадку, оказавшись у нашей запертой квартиры.

Глава 2. Ноев ковчег

Отворив дверной замок, я пропустила детей в тёмную прихожую и нервно вздрогнула, ощутив за спиной чьё-то присутствие.

– Оленька? – обратилась ко мне неожиданно показавшаяся в свете телефонного фонарика пожилая соседка из квартиры напротив.

– Господи, Алевтина Игоревна! Вы меня до смерти напугали, – с облегчением ответила я бабушке.

– Прости, Оленька! Я услышала тебя с детьми и вышла спросить, не знаешь ли ты, что у нас в доме с электричеством?

– Насколько я могу судить, электричества сейчас нет во всей Иманте, поэтому нам всем придётся немного подождать, пока аварийные службы восстановят в районе электроснабжение.

– Какой ужас! – ахнула моя пожилая соседка, расстроенная услышанной новостью. – Но ведь завтра Рождество. Как же нам обойтись без света в такой праздник?

– Уверена, в ближайшие часы электричество появится, и мы встретим Рождество в надлежащей ему праздничной обстановке, – попыталась успокоить я взволнованную бабушку и саму себя. – Возвращайтесь домой, Алевтина Игоревна, и заприте дверь.

– Конечно, – рассеянно ответила соседка, после чего задумчиво взглянула на меня поверх очков и радушно добавила: – Я напекла румяных пирожков с картошкой и грибами и хотела бы угостить ими Даню и Лизу.

– Спасибо, Алевтина Игоревна. Мы с детьми только что пообедали в «Акрополе», но благодарю вас за любезное предложение.

– Тогда заходи ко мне к ужину, когда дети снова проголодаются.

– Договорились, – улыбнулась я соседке, после чего зашла в свою квартиру и заперла дверь, немедленно почувствовав на себе когтистые лапы и шершавый язык возбуждённо скачущей возле меня голландской овчарки.

– Макс успел по нам соскучиться, – заметила снявшая с себя сапоги и куртку Лиза, пока так же раздевшийся Даня позвал к себе своего питомца.

Сторожевая собака послушно подошла к моему сыну и принялась лизать его руки, дружелюбно виляя хвостом, в то время как я сняла с себя верхнюю одежду и обувь и направилась на окутанную тьмой кухню. Макса подарил Дане несколько лет назад ещё щенком Олег, после того как у моего сына был диагностирован синдром Фукса. Муж решил преподнести расстроенному болезнью Дане верного и преданного компаньона, который любил бы его больше всех на свете и всегда был рядом.

К счастью, выбор Олегом собаки полностью себя оправдал. Умный и послушный сторожевой кабель песочно-коричневого окраса с тёмными миндалевидными глазами, узкой мордой, прямыми стоячими ушами и длинным хвостом стал моему сыну лучшим другом и оказался единственной причиной, по которой Даня каждый вечер совершал в лесопарке, у дома, прогулку с энергичным псом.

Таким образом, молодая и активная бельгийская овчарка ежедневно выгуливала моего сына-домоседа, чего мне оказалось вполне достаточно, чтобы полюбить этого пса и баловать его время от времени разными собачьими вкусняшками. Утром же с Максом выходила на прогулку Лиза, пока я готовила для детей завтрак и приглядывала за слабовидящим Даней.

– Хочешь пить? – спросила я вошедшую вслед за мной на кухню дочь.

– Я бы не отказалась от чашечки горячего чая, – ответила Лиза, взглянув на стоящую на кухонном столе, рядом с пятилитровой бутылью воды, деревянную коробку «Липтон» с разными пакетиками ягодного и фруктового чая внутри.

– Разогрею чайник, как появится электричество, а пока могу предложить прохладной бутилированной воды.

– Не надо, я потерплю. Кстати, я хотела вымыть в ванной руки, но оказалось, что в кране нет воды, и она больше не заполняется в туалетном бачке после слива.

Не поверив дочери на слово, я подошла к раковине и подняла ручку крана в надежде на то, что Лиза ошибается, однако, к несчастью, дочь оказалась права. Водоснабжение в обесточенной квартире отсутствовало, равно как электричество, интернет и телефонная связь.

С замершим в груди сердцем я подошла к расположенному у окна радиатору и, коснувшись его стального корпуса, невольно одёрнула руку. Ещё горячий с утра радиатор был едва тёплым, и мне стало не по себе от осознания того, что в нашем доме не работало абсолютно всё, а значит, произошедшая в городе авария была серьёзной.

– Мам, можно я выгуляю Макса, а то он просится на улицу? – услышала я за спиной голос сына и машинально обернулась, радуясь тому, что дети не могут разглядеть в темноте застывший в моих глазах испуг.

Было ещё рано для вечернего выгула собаки, но поскольку фонарное освещение на улице отсутствовало, и мне не хотелось, чтобы Даня находился поздним вечером на улице один, я решила отпустить его выгулять Макса сейчас.

– Иди с сестрой на детскую площадку у дома, и погуляйте там с Максом, не заходя в лесопарк и не гуляя по району.

– Но вечером моя очередь гулять с Максом, а детская площадка слишком маленькая для прогулок, – возразил мне сын.

– Я не отпущу тебя одного на улицу, а площадка вполне нормальная, чтобы Макс мог на ней побегать и сделать свои дела, – ответила я Дане и вышла из кухни в коридор, чтобы достать с вешалки детские шапки, перчатки и шарфы. – На улице холоднее обычного, поэтому оденетесь потеплее, погуляете немного и возвращайтесь домой.

– Ясно, – ответил Даня, обувая вместе с сестрой зимние сапоги и вновь надевая на плечи куртки, которые дети едва успели снять, в то время как Макс радостно скакал в предвкушении прогулки, а я подсвечивала детям телефонным фонариком.

Когда Лиза с Даней были полностью одеты для вечерней прогулки у дома, я выпустила их с собакой за дверь и почувствовала себя усталой. Ежедневный приём антидепрессанта клонил меня в сон, поэтому, решив воспользоваться моментом, пока детей не было дома, а до приготовления ужина ещё оставалось какое-то время, я зашла в свою спальню и прилегла на кровать, чтобы немного отдохнуть. Вся эта ситуация с отключением электричества и всего остального в доме успела меня изрядно вымотать дополнительными переживаниями, поэтому, накрывшись одеялом, я закрыла глаза и попыталась расслабиться, выбросив из головы беспокойные мысли.

Когда я вновь открыла глаза и взглянула на телефон, то немедля вскочила с постели и вышла из спальни, окликнув детей. Оказалось, что незаметно для себя я провалилась в глубокий сон и проспала более двух часов. Не услышав от детей ответа и не найдя их в тёмной квартире, я попыталась позвонить Лизе, однако телефонная связь по-прежнему отсутствовала.

Внезапно я заметила, как при выдохе изо рта у меня вылетают прозрачные облачка пара и только сейчас почувствовала, насколько холодно стало в квартире. Не теряя времени, я принялась спешно одеваться, мысленно коря себя за то, что отпустила детей на улицу одних, как вдруг услышала лёгкий стук в дверь и тут же распахнула её настежь, даже не спросив, кто за ней был.

Первым в прихожую влетел взъерошенный Макс, по довольной морде которого я заключила, что пёс вдоволь набегался и не позволил моим детям вернуться домой, пока не пометил каждый встретившийся ему в округе фонарный столб. Затем в дверном проёме показались подсвечиваемые их телефонными фонариками дети с красными от мороза щеками и заиндевевшими ресницами.

– Почему вы так долго?! – недовольно спросила я, запирая за Лизой и Даней дверь, и испытав огромное облегчение от возвращения детей домой.

– Ты должна это послушать! – возбуждённо ответила Лиза, словно не услышала моего вопроса, и протянула передо мной в руке свой мобильный телефон.

– Мы всё время были на площадке у дома, как ты и просила, – вмешался Даня. – Пока Макс гулял и резвился, мы слушали плейлист на телефоне Лизы, а потом решили включить радио и услышали на всех радиостанциях одно и то же сообщение.

Взяв из рук дочери телефон и включив на нём радио, я тут же услышала хорошо знакомый мне по передачам телевизионных новостей голос премьер-министра страны, который зачитывал следующее сообщение:

«Уважаемые жители Латвии! Вследствие произошедшего на Солнце мощного выброса энергии и последовавшей за ним на Земле магнитной бури были выведены из строя высоковольтные силовые трансформаторы, питающие энергоблоки Рижских ТЭЦ и ГЭС, из-за чего электроснабжение в стране, как и в большей части мира, оказалось временно недоступным. Магнитной буре не удалось обесточить крупнейшие мегаполисы планеты, обладающие модернизированными электросетями, способными выдерживать самые сильные магнитные бури, сродни сегодняшней. Поэтому мною был размещён заказ на необходимые Латвии трансформаторы в страны Скандинавии, энергосистемы которых уцелели. Производство и поставка новых высоковольтных силовых трансформаторов займёт около месяца, в связи с чем я прошу вас незамедлительно запастись месячным запасом продуктов питания и воды. Для этой цели до полуночи сегодняшнего дня дизельными генераторами будет обеспечена работа большинства продуктовых магазинов.

С завтрашнего дня и вплоть до поступления в Латвию новых трансформаторов генераторное электроснабжение будет осуществляться лишь в городских больницах и местах дислокации регулярных войск армии. Начиная с полуночи 24 декабря 2023 года на всей территории Латвии вводится режим чрезвычайного положения и комендантский час, действующий в тёмное время суток, который будет обеспечиваться силами регулярной армии. Убеждён, что общими усилиями нам удастся преодолеть обрушившийся на планету энергетический кризис и выйти из него более сильными и сплочёнными. В заключение хочу поздравить вас с наступающим католическим Рождеством и Новым Годом, пожелав всем нам крепкой выдержки и терпения, чтобы с честью и достоинством пережить ближайший месяц».

После этих слов голос премьер-министра стих и вновь зазвучал на радио волнах спустя несколько секунд, повторяя то же самое сообщение. Выключив радио, я вернула Лизе телефон и растерянно застыла на месте, пытаясь осмыслить услышанное.

Мощная вспышка на Солнце, магнитная буря, сгоревшие трансформаторы, чрезвычайная ситуация и комендантский час – всё это звучало слишком сюрреалистично, чтобы быть правдой. Однако отсутствие в квартире электричества, отопления, водоснабжения, интернета и связи, в совокупности с мерцающим за окном в вечернем небе северным сиянием, вынуждали меня верить озвученным главой правительства словам и проясняли картину происходящего.