Цикл

Люси научилась быть незаметной и проворной, и если кто пытался остановить ее, она могла быстро исчезнуть. Если кто-то пялился на нее, она смотрела в ответ и говорила: «Хочу кушать», – и тогда она снова становилась невидимой. Вскоре ее начали замечать только люди с плохими намерениями – их она тоже научилась различать и всегда от них убегала.

Она научилась слушать и развлекалась, смотря на жизни других людей. Она слушала рассказы, доносившиеся из окон, и вскоре осознала, что понимает город лучше, чем другие. Она уснула под кустами кантуа возле детской с кроваткой новорожденного по имени Сандро, украв его колыбельные. Проснулась в темноте со слезами на глазах.

Она знала, в каких магазинах работники сделают вид, что не видят призрака, стащившего с прилавков пару фруктов. Нашла несколько укромных уголков, где собирались другие призраки и делились тем, что нашли. В целом, скучала она только по этим прибрежным бетонным укрытиям да по любимым фруктам.

Правда заключалась в том, что Перу кануло в Лету, а все худшее – жизнь в неведении, ссоры родителей, несчастный случай, сиротский приют – Люси превратила в абстракцию. Поэтому, когда Хендерсоны говорили «не забывать о своем наследии», она чувствовала, что они не понимают: наследие было опасным чувством в сердце, и она изо всех сил старалась умерить его до постоянной боли и боялась, что если будет его помнить, то может сгореть заживо, как родители.

Все, что она позволяла себе, – несколько воспоминаний: ощущение течения реки, вкус фруктов, красота высокогорных орхидей… И ее способность становиться призраком.

В пещерах из виду скрыться было труднее. Во-первых, на Люси был налобный фонарь. Во-вторых, камень под ногами казался чужим и неустойчивым. Как там говорил Брюэр, когда они карабкались по неровной скале на вечеринку?

«Это всё старые лавовые пещеры, в северной части города такие же. Не знаю, падали вы на лавовую скалу или нет, но я на велике по ним гонял. Когда упал, мне показалось, что мне колени теркой натерли. Так что ставьте ноги на ровную и устойчивую поверхность и держите руки наготове, потому что тут все двигается».

Люси натянула на голову толстовку и заправила внутрь волосы. Она выключила налобный фонарь и дала глазам время привыкнуть к темноте. В свете костра лица людей казались парящими тенями. Через несколько шагов она увидела темную зону, куда не доходили отблески пламени.

Она закрыла глаза и прислушалась к звукам пещеры: взрывам смеха, пьяным возгласам, перекликающимся стереосистемам, играющим хип-хоп и поп-кантри. Далекие ритмичные шлепки трахающейся парочки, которые становились все громче, когда возбуждение пересилило страх быть замеченными. Грохот алюминиевых лестниц вдалеке, приход новых людей. Гу-у-у-у-у-у-у-у-ул, с нарастающей громкостью разлетающийся по пещере, словно звуковой вирус.

Вечеринка была в разгаре.

И что ты тут делаешь, ненормальная? Снова прячешься? Снова отступаешь? Неудивительно, что все считают тебя странной. Ты жесть какая странная. Иди посиди у костра. Поболтай с кем-нибудь. Посмейся над глупыми шутками. Сходи к Бакету за пивом, вдруг он купил. Давай же!

Но было поздно: Люси услышала отразившийся от стен пещеры звук: заговорил приглушенный женский голос. Люси восприняла его как вызов своим способностям призрака и как возможность узнать интересные сплетни. Как своего рода игру.

Она подкралась ближе. Три девушки передавали друг другу стеклянную трубку и зажигалку, поджигая какое-то дерьмо. Ей нужно подойти ближе, чтобы услышать, о чем они разговаривают, но не попасть в свет пламени. Подобравшись достаточно близко, она прищурилась и завела края капюшона толстовки за уши. «Я – Бэтгерл, – подумала она. – Пожалуйста, боже, пусть они меня не заметят».

– …и вот я ей говорю: «Сейчас лайфхак будет, сучка, – не заводи, блин, ребенка. Ему на тебя вообще насрать. Думаешь, ночной охранник в мебельном магазине сможет обеспечить ребенка? Он даже приличные презервативы купить не может». А она вообще не уверена, что беременна. Говорит, просто чувствует себя странно. Наутро она пошла в аптеку, купила, что надо. А через несколько дней я с ней встречаюсь и узнаю, что тест не сработал и ребенок, может быть, вообще не от Айдена. Если он вообще был.

Кто это говорил? Джинни Бухольц? Очень похоже на ее скрипучий голос.

– Серьезно?

– Серьезно. Это еще не всё – она сказала, что ребенок, может быть, от Джейсона. За пару дней до исчезновения он написал ей просто «приходи», так она и пошла. Сказала, когда приехала, его трясло и он был агрессивным, даже разговаривать с ней не стал, только схватил за руку и развернул ее, но, знаете, она же давно в него была влюблена, так что она решила, ну, пусть так. В сексе он вообще ни о чем, только присунул, едва пошевелил и начал дергаться. А потом, когда они закончили, он просто сказал: «Убирайся». Она и убралась. Но самая жесть – на пути к своей машине она увидела Дженнифер Шварц, подъезжающую к его дому.

– Реально?

– Ага

– Но и это еще не все. Она сказала, что Джейсон перестал дрожать только тогда, когда был внутри нее.

– Думаешь, он что-то похлеще кокаина теперь употребляет?

– Кто знает.

– Эми пора думать головой, прежде чем решения принимать. Пусть радуется, что пока не родила какого-нибудь герпесного ребенка.

– Господи, это отвратительно.

– Ха! Герпесный ребенок, герпесный ребенок!

– Ты вообще сдурела? Заткнись! Я сейчас от тебя блевану.

– Я же не специально. Господи, трава охеренная.

– Хочешь вернуться на вечеринку?

– Хочу сраный тако.

– А я хочу съесть герпесного ребенка.

– Ты просто мразь. Люблю тебя.

– Давай посидим еще, а потом на другую вечеринку сходим.

Погодите. Какая еще другая вечеринка?

Любопытство Люси заставило ее придвинуться ближе. На втором шаге подошва заскользила по куче раскрошенной пористой лавовой породы, и камни полетели вниз, к девушкам.

Черт!

Люси быстро свернулась калачиком и надеялась, что темная толстовка и брюки, а также значительно накуренные мозги девочек помогут ей остаться незамеченной.

– Это что было?

– Летучие мыши, наверное.

– Наверное. Том сказал, что как-то видел здесь койота. Ладно, давай вернемся. Нейт Карвер должен был уже прийти.

– Дорогая, даже не думай о нем. Он же засранец.

– Он расстался с Эмили на прошлой неделе.

– Ну, мудаком он быть не перестал.

– Я же не замуж за него хочу. Ты видела его в коротких спортивных шортах на физре? Тогда понимаешь, о чем я.

– Джинни хочет герпесного ребенка от Нейта!

– Господи. Приди уже в себя, Трейс. У тебя крыша поехала.

Трейс? Люси решила, что речь идет про Трейси Шаймер. Почему только богатенькие отпрыски всегда под кайфом сцены устраивают?

Поток смеха и сплетен отдалялся от Люси – девушки вернулись к костру. Больше подслушивать было некого, и Люси на мгновение осознала правду.

Мы собрались, потому что мальчик мертв. И еще один был убит. И еще одного не хватает. И вот я здесь, одна в темноте, в то время как все остальные празднуют.

Она не могла вынести подобные мысли и чувства, а потому начала тихо бродить в поисках чего-нибудь еще.

Она взглянула в центр ниши и увидела Бакета прямо у костра: он медленно потягивал пиво и кивал в такт музыке, доносящейся из ближайшей стереосистемы. Она знала, что если проследит за его взглядом, то увидит Эшли Йоргенсен.

Ну же, приятель. Забудь ты ее уже.

Люси считала, что Бакет сохнет по недостижимым женщинам вроде Тони и Эшли только потому, что знает, что ему с ними ничего не светит, а значит, и отказа бояться не надо. Потом она подумала, что из-за встреч с доктором Нильсен превращается в диванного психиатра. Затем подумала, что ей стоит проанализировать свое поведение и понять наконец, какого хрена она играет в пещерного ниндзя. Или почему не могла сидеть за обеденным столом с двумя самыми добрыми людьми, которых она когда-либо встречала. Или почему ей снились откровенные сны вперемешку со снами о том, как лицо учителя сползает с черепа. Или почему…

– Что делаешь, Люси?

Люси вскрикнула и чуть не упала. Как Брюэр нашел ее в темноте?

Волчье зрение. Слух летучей мыши.

– Ты писаешь? Могу отойти на секунду.

– Нет. Господи. Хотя что-то захотелось. Ты напугал меня до чертиков.

– Извини. Думал, ты ненастоящая, пока не подошел поближе. Думал, ты – это маленький черный медведь, или дух, или что-то такое. Потом подошел и почувствовал твой приятный запах. И твои ботинки увидел. Я запомнил твои ботинки.

– Э-э… Спасибо.

– Посмотрите на это маленькое племя. Все сгрудились вокруг костра. Так еще давным-давно делали.

Судя по всему, для Брюэра эта мысль казалась очень глубокой, но Люси не хотела выслушивать его триповую болтовню. Он ведь так игриво и прямо говорил с ней, когда был трезвым. Вот чего бы ей сейчас хотелось. Кроме того, он мог начать задавать ей вопросы про ее переход в режим призрака. Она решила отвлечь внимание.

– А ты что делал? Нашел какие-нибудь кости?

– Нет. Расстроился немного. Думаю, Лесная охрана вместе с добровольцами и правда тут все почистила после прошлого разгрома. Нашел только использованные презервативы и пустые бутылки, а это, сама понимаешь, двойной облом. Моя теория: кости, которые я чувствовал руками, глубоко в земле. Может, кости мастодонта, прям совсем далеко, десяток тысяч лет лежат. Сигнал-то сильный.

– Ну, может быть.

– Слушай, можно задать личный вопрос?

– Валяй. Ответить не обещаю.

– Отлично! Ладно. Это правда, что там, откуда ты родом, в реке живут розовые дельфины, которые накладывают проклятия на людей?

Откуда он знает, что я из Перу? Бакет…

Что еще он знает?

Щеки Люси вспыхнули, но она быстро ответила, чтобы не выдать волнения.

– Розовые дельфины там правда есть. Их называют botos. Но они не накладывают проклятия. Говорят, в них вселяются души умерших, и поэтому они ведут себя как люди. Они очень игривые. Но кто-то думает, что они оборотни, которые соблазняют молодых женщин на берегу реки.

– Погоди! Соблазняют женщин? Как?

– Бото превращается в красивого рыбака, и если девушка признается ему любви, то они начинают встречаться. Если кто-то увидит, как они трахаются, парень превратится обратно в розового дельфина. А если нет, то женщина родит еще одного бото.

– Что-о-о? Ты врешь!

– Не-а. Однажды в детстве я сидела у реки и ждала, когда появится рыбак. Думала, что, если рожу ребенка от бото, мы могли бы жить вместе в реке.

Зачем я ему это говорю? Боже…

– Что же, – сказал он. – Когда я был маленьким, я хотел завести огромную домашнюю белую акулу, но потом узнал, что они умирают в неволе. Я грустил целый год. Не шучу. Я так расстраивался, лишь когда узнал, что гелий плавает только в виде газа. У меня были планы на этот жидкий гелий! Большие планы…

– Дети такие тупые.

– Супертупые.

– Как думаешь, мы и сейчас все еще тупые? Ну, чуть менее тупые, чем тогда, конечно.

– Возможно. Ты определенно тупая. У меня вообще почти нет мозгов. Иначе почему мы сейчас стоим в кромешной тьме и обсуждаем волшебных дельфинов?

– А мне здесь нравится.

И это было правдой. Внезапно Люси поняла, что давно не чувствовала себя так хорошо. Брюэр был очень похож на мальчика, который дал ей леденец: в тяжелое время он дарил ей моменты радости. С Бакетом бывало что-то подобное, но зачастую это был вопрос выживания. Они спасали друг друга. А сейчас все ощущалось… по-другому.

– Мне здесь тоже нравится. Ты чертовски крутая, Люси.

Она надеялась, что темнота скроет ее улыбку. Она не хотела показаться падкой на комплименты.

Что бы сказала классная девчонка?

– Да, я чертовски крутая.

Слишком в лоб? Или нормально получилось?

– Хорошо, что ты это знаешь. Иногда вижу тебя в школьном коридоре, и мне кажется, что ты пытаешься спрятаться. И это ужасно, потому что ты одна из самых… Черт, как это слово…

Если он скажет «экзотичная», я закричу так, что рухнут стены пещеры.

Брюэр продолжил:

– Думаю, ты просто очень… интересная. Кажется, тебе сейчас нелегко. И я вижу, как ты болтаешь с Бакетом. Вы, ребята, очень близки, и я даже немного ревную. Вы, похоже, настоящие друзья.

Люси не ответила. Он разыгрывал ее? Ей вообще было до этого дело? Что вообще происходит?

Какое-то время они стояли молча, и Брюэр попытался разрядить обстановку.

– Болтаю тут без умолку, вслух думаю. Охеренно, чувак. Ловить трип в пещере – будто в камеру сенсорной депривации залезать. Я же сказал, я такой тупо…

Но фразу он закончить не успел. Люси коснулась ладонями его лица, наклонилась к нему и поцеловала так крепко, как только могла. Затем он нежно коснулся ее лица и поцеловал ее в ответ. Через несколько минут губы их обмякли, и они оторвались друг от друга, глубоко дыша.

– Вау.

– Ага.

– Это сейчас реально было?

– Что реально? Ты о чем?

– Э-э… ну… ничего. Слушай, я сейчас под кайфом и…

– Я шучу. Мы только что поцеловались.

– Фух, слава богу. Здорово. Я рад, что все было по-настоящему.

– Я тоже. Но странно это сейчас обсуждать.

– Давай еще раз поцелуемся? О странностях тогда говорить не придется.

– Можно.

Так они и сделали, и Люси стало хорошо, и она хотела, чтобы это чувство не заканчивалось, а унесло ее подальше от огня и хаоса вечеринки. Второй поцелуй длился до тех пор, пока не онемели лица, а затем Брюэр отстранился и сказал:

– Хочу показать тебе самую классную часть пещеры.

Рука Брюэра обхватила ее ладонь, и волна неведомого ранее чувства прокатилась по всему телу, и Люси снова улыбнулась, поняв, что готова пойти с ним куда угодно.

Пару раз Люси чуть не навернулась со скал, а потом вспомнила про налобный фонарь. Зрения, как у Брюэра, у нее не было, и пещеры она совсем не знала, так что угнаться без света за спутником просто не могла. Забыв о режиме призрака, она щелкнула кнопкой и зажмурилась от света на лбу.

Они держались темноты вместо того, чтобы пройти через самое сердце вечеринки. Люси чувствовала, что они с Брюэром образовали маленькое священное пространство, предназначенное только для них двоих.

Сначала они шли, держась за руки, но Брюэр был прав: руки лучше вытянуть для равновесия. Он вел ее по неровным камням и огромным валунам к верхней левой части главной пещеры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.