Паучиха. Книга I. Вера

Татьяна Фильченкова

Паучиха. Книга I. Вера

Глава 1. Гость

Август 1932 г.

Почтальон пришёл под вечер, нарушив стуком ленивый дачный покой.

– Телеграмма Шувалову А. А.! – раздался нетерпеливый крик.

Отец отложил газету и отправился открывать. Мама с бабушкой переглянулись тревожно.

– Неужели вызывают опять? Алёша только три дня с нами побыл, – проговорила бабушка не то маме, не то пасьянсу, над которым сидела.

Отец вернулся в гостиную с листком серой бумаги, протянул его маме. Та прочитала, охнула и передала бабушке, бабушка – брату Саше, а Саша – домработнице Фане. Фаня покрутила телеграмму в руках, переворачивая так и этак, и сунула Верочке:

– Глянь, чего там?

Верочка взяла листок, прочитала вслух написанное на наклеенных узких полосках:

– Буду завтра семи вечера Ялте тэ-че-ка встречать не надо тэ-че-ка Былин.

– Это мой командир, – пояснил папа. – Погостить приедет.

Сразу стало шумно. Мама с бабушкой побежали в кухню, достали из выдвижного ящика буфета потрёпанные блокноты с рецептами. Бабушка надела очки, нацарапала сточенным огрызком химического карандаша на чистой странице «Ужин». Спросила маму:

– Лариса, встречать пирогами будем? Расстегаи с ватрушкой подадим? Фаня, лезь в подпол, сосчитай, сколько яиц осталось. Утром творог купишь, только смотри, чтобы мокрый не подсунули.

– Елизавета Денисовна, они же, наверное, вино будут. Надо бы из закусок чего поставить.

– Огурцы трёхдневные готовы уже. Фаня ещё грудинки возьмёт. А на обед что? Солянку?

– Жарко для солянки. Может, окрошку?

– Квас надо ставить. Фаня, посмотри, есть ли изюм.

Из подпола раздалось:

– Изюм в буфете быть должен. Яиц пяток только остался.

Мама открыла дверцу буфета:

– Тут орехи ещё. Можно штрудель испечь.

– Верно, штрудель на завтрак к кофе подадим. – Тут бабушка заметила Верочку: – Деточка, не крутись под ногами. Отнеси орехи отцу, пусть с Сашей поколют.

Папа с братом остались в гостиной. Саша спрашивал:

– А этот Былин, он чем командует?

– В войну – дивизией. А сейчас в Кремле сидит, много кем командует. Сам Сталин с ним советуется.

– Вот это да! И он так запросто к нам в гости приедет?

– Уж, наверное, не просто. Какой-то разговор у него ко мне имеется.

Верочка отдала орехи. Папа расстелил на столе вчерашнюю газету, достал из кармана перочинный нож и, не прерывая разговора, принялся чистить. Саша всё сыпал вопросами:

– А он на чём приедет?

– Скорее всего, прилетит. На самолёте.

– Где же он тут приземлится?

– Не тут, а на аэродроме. А к нам уже на автомобиле доедет.

– А самолёт какой? Истребитель?

Верочке стало неинтересно. Ей уже не нравился этот Былин. Папа и так ненадолго приехал, а теперь они с командиром закроются в кабинете и будут целыми днями говорить о делах. Она поднялась к себе в комнату и устроилась с книжкой под настольной лампой.

Мама разбудила всех ни свет ни заря. Фане вручила корзинку, длинный список покупок и отправила на рынок. После опомнилась, что Фаня не умеет читать, и отправила ей вдогонку Сашу.

– Верочка, а ты полы вымоешь. У Фани сегодня дел невпроворот.

Мама с бабушкой взялись месить тесто. Верочка надула губы. Опять ей поручили самое скучное.

К обеду от запаха пирогов с ума можно было сойти. Пустые животы урчали и требовали вкусного. Наконец бабушка сжалилась, накормила Веру с братом вчерашним супом и дала в утешение по расстегаю. Но к сладким пирогам строго-настрого наказала не прикасаться.

Радио пело «Вихри враждебные веют над нами». Бабушка сказала Фане:

– Выключи эту какофонию.

– Мама, – с укором проговорил отец.

– Алёша, у меня и так голова от печки раскалывается.

– Ну не при детях же, – сказал он тише.

Когда с готовкой было покончено, бабушка вскипятила воду и отвела Верочку в холодную баню. Там намылила ей голову, а после долго промывала волосы над тазом. Набросив полотенце на плечи, разложила по нему мокрые пряди и велела:

– Ступай сушись на солнце, но сперва отправь сюда Фаню. Пусть приберёт и истопит баню для гостя.

К семи вечера Верочку нарядили в светлое платье. В чистые, выбеленные солнцем волосы вплели атласные ленты. Мама надела шёлковую блузку, а бабушка – кружевной воротничок. Все собрались на веранде встречать важного гостя. Саша залез по приваленной к стене дома лестнице на крышу, чтобы первым увидеть появление командира. Верочка тоже хотела на крышу, но бабушка сказала, что приличные девочки в красивых платьях по лестницам не лазают.

– Едет! Едет! – закричал Саша.

Вскоре послышался рёв мотора, заклубилась рыжая пыль, и перед калиткой остановился чёрный автомобиль. Распахнулась задняя дверь, из неё вышел не бравый военный в форме, а дачник в белой тенниске и соломенной шляпе с воткнутым в тулью огромным зелёным пером.

– Это командир? – разочарованно протянул Саша.

– Ещё какой! – усмехнулся папа. – Вон, усищи, как у Чапая.

Он шагнул навстречу гостю. Они пожали друг другу руки и тут же крепко обнялись. Потом Былин поздоровался с мамой и бабушкой, поцеловал им руки и подошёл к Верочке:

– Здравствуй, прелестное создание! Можешь звать меня дядя Игорь. А тебя как величать?

– Вера, – ответила она.

Он наклонился, взял её ладошку и поднёс к своим губам. Кожу защекотали усы. Верочка зажмурилась от страха: где это видано, чтобы октябрятам руки целовали? А Былин уже знакомился с Сашей.

Первым делом отец с гостем отправились в баню, а после сели за стол. Входя в дом, ещё до бани, дядя Игорь снял шляпу и оставил её в кресле на веранде. Верочке очень хотелось рассмотреть перо, но бабушка запретила выходить, пока мужчины парились. А потом дверь и вовсе заперли.

За столом говорили о скучном. Верочка так устала за день, что даже не почувствовала вкуса ватрушки. Мама заметила, что она клюёт носом и отправила её спать. Верочка поцеловала родителей и бабушку, показала Саше язык, пожелала доброй ночи дяде Игорю и ушла к себе. Сил едва хватило, чтобы раздеться.

Проснулась она позже всех. Когда спустилась в столовую, отец с гостем уже садились за стол, мама разливала кофе, бабушка с Фаней раскладывали по тарелкам штрудель. Верочка вспомнила о пере, быстро позавтракала и выскользнула из дома. Шляпа по-прежнему лежала в плетёном кресле на веранде. Ветер шевелил пушинки пера. Оно оказалось не просто зелёным, а с глазком на расширенном кончике.

«Ух ты, неужели павлинье? Где же командир его взял?»

Верочка так залюбовалась, что очнулась, когда за дверью раздались шаги и голос отца. Боясь, как бы её не поймали, она юркнула за кресло. Отец с гостем вышли на веранду и закурили.

– Хорошо у вас. Воздух крепче одеколона, – протянул Былин, выпуская дым.

– Ты ещё на море не был. Докурим и пойдём, устроим заплыв. Я сам четвёртый день здесь, а только два раза искупался. Мать с женой всё время мне какое-нибудь занятие находят.

– Супруга тоже из ваших?

– Что, заметно?

– Заметно. Устроил ты дворянское гнездо.

Отец ответил с горячностью:

– Да Лариса чуть богу душу не отдала в первый год после революции! Семью убили, ей даже угла не оставили. Мать её приютила в своей комнатёнке. Я вернулся, что делать было? Я же Лару с детства знал. Женился.

– Богу душу… Да, Шувалов, шкурку-то легко сменить, а нутро, оно неизменное.

– Игорь, да пойми ты, нет во мне притворства! Сам же видишь, у нас без излишеств. Ты говоришь: «дворянское гнездо», а я тебе скажу, что все так жить должны. Ликбез надо не только в образовании проводить, но и в культуре. Не для того мы воевали, чтобы народ продолжал в убогости прозябать.

Былин затянулся, щелчком откинул окурок и процедил зло:

– А тут ты прав. Сколько ни борись, найдутся те, кого к старому тянет. Ты же понимаешь, что не в гости я к тебе из Москвы летел. Плохи дела, Алексей. Сопротивляется крестьянство коллективизации. И как сопротивляется! Скот забивают, посевы жгут, воруют у колхозов. Помощь твоя нужна, чтобы порядок навести.

– Мне что же, с крестьянами воевать?

– Они прежде всего враги. Сами не желают жить по-новому и другим не дают. А что с врагами советской власти делают?

Верочка поняла, что подслушивает военную тайну, и зажала уши. Что делают с врагами советской власти, она не узнала, но и через ладошки прорвался страшный грохот, звон посуды и женские крики.

Кричали в доме. Папа с Былиным вскочили с кресел и бросились на шум. Верочка наконец выбралась из своего убежища и побежала за ними.

Столовая была словно в дыму. Мама с бабушкой кашляли, их лица и волосы будто присыпали пудрой. Люстра качалась на оборванном проводе, а на столе, среди осколков посуды, лежали куски штукатурки. Верочка подняла голову: на потолке темнел провал.

– Все целы? – спросил папа.

Мама закивала, откашливаясь в фартук. Бабушка проговорила горько:

– Дурной знак.

– Мама, ну что ты со своими суевериями! Что случилось-то? Потолок обвалился, дело житейское, залатаем.

– А где нам к обеду накрывать? Нельзя же в этом разгроме сидеть! – Мама принялась собирать в фартук осколки посуды. – Фаня, где ты?

Фаня выглядывала из дверей в кухню и крестилась.

– Ты мне это дело прекращай! – погрозил пальцем отец.

– Алёша, оставь, она испугалась, – вступилась за Фаню мама. – Лучше помоги убрать и стол перенести.

Отец смутился:

– Ларис, я тут Игорю море обещал показать.

– Ну какое море! Успеется. Сначала порядок наведём, – успокоил его Былин.

– Нет, даже не думай! Ты гость.

– Тогда вот что. Ты оставайся, а Саша с Верочкой проводят меня на пляж.

На такой вариант папа согласился.

Вера повела дядю Игоря через дачный посёлок к пологому спуску. Он остановил её:

– А есть дорога короче?

– Есть, только у Верки кишка тонка по ней ходить, – хихикнул Саша.

– Показывай, – велел Былин.

Саша нырнул в проход между участками и вывел к крутому каменистому спуску. Узкая тропка терялась в тени нависших над ней кустов.

– Да ты настоящий разведчик, – рассмеялся Былин. – Ну идём.

Верочка сжалась от страха, но пошла, стараясь держаться поближе к дяде Игорю. На середине спуска кусты подступали совсем близко к тропинке. Он всегда поджидал в этом месте, таился, а стоило подойти, как выскакивал из зарослей, топорщил рога и тряс бородой. Вера невольно прижалась к Былину. Тот заметил и спросил:

– Верочка, ты чего-то боишься?

– Боится, – ответил за неё Саша. – Там козёл пасётся.

– А ты, значит, смелый?

– Ага. Надо просто быстро пробежать. Вот так.

Саша понёсся вниз и вскоре скрылся за ветками, только доносилось, как шуршал гравий под его ногами.

– Теперь он точно выскочит, – прошептала Вера.

Былин присел перед ней:

– Верочка, я могу научить тебя, как не бояться. Но это военная тайна. О ней никому нельзя рассказывать, даже Саше. Ты же знаешь, какие мальчишки хвастуны? Как пить дать проболтается.

Вера кивнула и спросила:

– И папе нельзя?

– И папе. Ему, конечно, о ней положено знать, но что он обо мне подумает? Что командир – болтун? Нехорошо ведь получится?

Вера снова кивнула.

– Значит, договорились. О тайне никому. – Былин взял её за руку. – Ты чувствуешь, где внутри сидит страх?

Верочка удивилась. Как это, где сидит? Да он везде. Ворочается в животе. От него дрожит голос, слабеют ноги и мурашки бегут.

Былин уткнулся пальцем ей в солнечное сплетение:

– Собери его здесь. Весь собери. – Он сильнее сжал её руку.

Вера почувствовала, как страх уходит их холодных пальцев, из-под дыбящихся волос и стекается под грудь, теснится там, давит, хочет вырваться.

– А теперь ты должна его выпустить. Страх укроет тебя снаружи, создаст оболочку… – Былин осмотрелся и сорвал лист тутовника с куколкой. – Назовём её коконом. Он защитит тебя. Я показываю, а ты запоминай.

Страх потёк наружу. Стало легче, но никакого кокона Вера не увидела. Былин вынул перо и коснулся им оболочки. Кончик упёрся в невидимую преграду и согнулся.

– Держи. – Он отдал перо Вере. – Проверяй, надёжен ли кокон. А если испугаешься, снова выпускай страх наружу. И верь, что кокон тебя защитит. Как только ты усомнишься, он пропадёт. Теперь идём к козлу.

Они медленно спускались к месту засады. Былин по-прежнему сжимал Верину руку, а она то и дело касалась пером кокона.

Хоть она и ожидала появления козла, всё равно вскрикнула, когда он выпрыгнул на тропинку. Большой, чёрный, косматый, он наклонил голову, выставил рога и пошёл на Веру. Она давно бы убежала, если бы её не держал дядя Игорь.

Козёл упёрся рогами в кокон и остановился, затряс бородой, не понимая, что мешает ему добраться до Веры. Отступил немного и снова пошёл в атаку. Верочка выставила перед собой перо. Козёл опять наткнулся на кокон, заблеял зло, затопал копытами и вдруг убежал в кусты, посрамлённый.

Верочка засмеялась:

– Такой страшный, а испугался пёрышка. Дядя Игорь, оно волшебное?

– Нет, Верочка. Волшебства не бывает, есть только распределение энергии. Советские учёные открыли, как её использовать. А перо пусть останется у тебя, чтобы ты не забыла, как создавать кокон.

Верочка не поняла, что такое энергия, но спрашивать не стала, а то ещё Былин заговорит о скучном. К тому же у неё появилась куча других вопросов:

– Дядя Игорь, а от мальчишек кокон тоже спасёт?

– С мальчишками сложнее, они не козлы. Хотя… Они тебя обижают?

– Не все, только деревенские. Обзывают буржуйкой и песком кидают. Он в волосы забивается, а меня потом бабушка ругает.

– Они только тебя обзывают или Сашу тоже?

– Сашу они боятся: ему двенадцать, он им уши надерёт.

– А тебе сколько?

– Мне девять через пять дней.

– Значит, совсем скоро в пионеры. Вот что, Верочка. От песка кокон, конечно, не защитит, но тебе не будет больно и страшно.

– Правда?

– Ещё какая правда. Думаешь, почему красноармейцы даже под пытками врагам в лицо смеются?

– Потому что они в коконе? Папа тоже умеет кокон делать?

– Умеет. Только знать об этом никто не должен. Иначе выведают шпионы тайну, и Красная армия лишится преимущества.

Верочка кивнула:

– Я поняла. Никому не скажу, честное октябрятское.

– Вот и славно. Теперь идём, а то Саша нас уже заждался.

К их возвращению в столовой навели порядок. Она стала пустой без стола и какой-то чужой. Мама с Фаней накрывали к обеду в гостиной. Бабушка, заметив перо, спросила:

– Откуда оно у тебя?

– Да выклянчила у дяди Игоря! – ответил Сашка, будто его кто-то спрашивал.

Верочка упёрла руки в бока:

– А вот и не выклянчила! Дядя Игорь мне сам подарил!

– Дети, не ссорьтесь. Мойте руки – и за стол, – велела мама.

После обеда папа с Былиным закрылись в кабинете и просидели там до самого ужина. Верочке очень нужно было спросить дядю Игоря, как делать кокон, если не страшно, но мешать разговорам взрослых было нельзя, поэтому она села под дверью и ждала, когда они выйдут. Её заметила Фаня, спросила тихо:

– Ты чего тут? Подслушиваешь?

Верочка завертела головой, прошептала возмущённо:

– Я не подслушиваю!

– Так иди погуляй. Или делом займись!

Пришлось уйти в сад с книжкой.

Былина Вера увидела только за ужином. Но спросить не получалось, он сидел слишком далеко, а после ушёл с папой курить на веранду.

Фаня убрала со стола. Мама села за пианино и разложили ноты. Звуки музыки вернули мужчин в гостиную. Устроившись в креслах, они слушали, как мама поёт. Бабушка и отца попросила спеть. Он долго отпирался, но на помощь Елизавете Денисовне пришёл Былин. Папа поднялся из кресла, сказал:

– Приказ командира положено исполнять.

Они с мамой запели дуэтом, а Верочка подкралась к Былину и зашептала:

– Дядя Игорь, а как делать кокон, если не страшно?

Он ответил также шёпотом:

– Зачем же тебе кокон, если не страшно?

– А если я разозлюсь или обижусь так сильно, что страха не почувствую?

– Тогда делай кокон из злости.

– Так можно?

– Можно.

Отец вернулся в кресло. Верочка отошла в сторонку.

Фаня внесла самовар, поставила на стол чашки и вазочки с вареньем. Сели пить чай. У папы в усах застряла косточка от вишни. Мама сняла её и вытерла усы салфеткой. Былин наблюдал с улыбкой:

– Эх, хорошо у вас. Так посмотришь – и самому жениться захочется.

– Давно пора, – ответил ему отец.

Былин усмехнулся как-то грустно:

– Жена, Алексей, это ведь не только пироги и борщи. Она по духу родной должна быть, верить в тебя без капли сомнения. Не встретил пока такую. Если только Верочку твою в жёны возьму, когда подрастёт.

Верочка ахнула:

– Дядя Игорь, вы же стареньким станете!

– М-да, проблема, – рассмеялся Былин. – Видать, не судьба мне жениться.

Утром Былин уехал. Провожать его вышли всем семейством. Он пожал руку отцу и сказал:

– Даю тебе два дня на прощание, а после жду в Москве.

Верочка сникла. День рождения через четыре дня. Опять праздник пройдёт без папы.

– Ну, Верочка, будешь меня ждать? – вдруг обратился к ней Былин. – Как расцветёшь – приеду свататься.

Верочке не хотелось отвечать при всех. Она замахала ладошкой, чтобы Былин наклонился, и зашептала ему в ухо:

– Пусть советские учёные сделают вас молодым, тогда дождусь.

Он кивнул и ответил серьёзно:

– Непременно дам им такое задание.

Сел в чёрный автомобиль и уехал.

Верочка взобралась на крышу и смотрела вслед. Когда автомобиль уже выехал из посёлка, из окна вылетел светлый круглый предмет, прокатился по обочине и исчез в бурьяне.

– Ой, это же шляпа! Наверное, ветром сдуло.

Верочка ждала, что автомобиль вот-вот остановится, из него выскочит Былин и подберёт шляпу. Но вместо этого машина ускорилась, её очертания размывались, делались прозрачными, пока вовсе не растворились в клубящейся дорожной пыли. Автомобиль исчез.

– Ничего себе! – изумилась Верочка. – Да-а, чего советская наука достигла.

Она слезла с крыши и побежала искать шляпу. Обшарила все придорожные кусты, но не нашла её.

– Неужели украли? – Она осмотрелась по сторонам, но заметила только чаек. Верочка пригрозила им кулачком: – У-у, воровки! Враги советской власти!

Чайки рассмеялись в ответ.

– Ладно, – махнула рукой Верочка. – Может, вам шляпа для гнезда понадобилась.

Больше она не стала задерживаться. Ведь у неё было столько дел! Надо взять перо и бежать на тропу ещё раз проучить козла. А после – к мальчишкам.

Верочка шумела погромче, чтобы козёл её услышал издалека и точно вышел. Она боялась, что без Былина не получится сделать кокон, но всё равно шла. Перед самым тёмным и узким местом остановилась. Стало так страшно, что Вера чуть не повернула назад, но тут же разозлилась на себя, топнула ногой и сказала строго:

– Вера Шувалова, ты трусиха! Разве будущие пионеры так себя ведут? Если убежишь, то так и будешь бояться.

Она замолчала и прислушалась, как угасает эхо её слов. И даже сквозь стучащий в ушах пульс различила крадущиеся шаги козла, быстро собрала свой страх, выпустила его и укрылась коконом. Проверила пёрышком. Получилось!

На тропинку выскочил козёл. Верочка вскрикнула, испугалась, что кокон не защитит, тут же вспомнила, что нельзя сомневаться, и выпустила наружу новую порцию страха. Козёл, помня вчерашний конфуз, ходил вокруг кокона, не решаясь напасть. Вдруг заблеял жалобно, поджал хвост и убежал в кусты. Путь был свободен.

Мальчишки грелись на солнце после купания. Они заметили Веру, как только она сошла с тропы и уже набирали полные горсти крупного колючего песка. Вместо того чтобы бежать, она пошла прямо на них.

– Буржуйка, ты совсем страх потеряла? Вали на свой буржуинский пляж!

В лицо Верочке полетел песок. Она зажмурилась по привычке, но почувствовала только лёгкое прикосновение, будто кожу защищала ткань. Вера повернулась к мальчишкам спиной и медленно пошла от них по полосе прибоя. Они бранились ей вслед, но она лишь гордо улыбалась и совсем не боялась их.

Вскоре проводили отца, а после Верочкиного дня рождения стали паковать вещи и собираться в Ленинград. Мебель укрыли от пыли чехлами. Фаня привела бородатого мужика, который заколотил окна досками. Можно было ехать. Лето кончилось.

Глава 2. Счастливое детство

Папа не приехал ни на годовщину революции, ни на Новый год. Он пропустил приём Верочки в пионеры и Сашин день рождения. О том, где он, узнавали только по названиям незнакомых деревень в Поволжье на конвертах редких писем. О себе отец не рассказывал, больше справлялся, как дела у родных и писал, что очень скучает. Верочка понимала, что причиной его немногословности была военная тайна.

Постепенно живой образ отца выцвел до потускневшей фотографии в гостиной. На ней папа улыбался напряжёнными губами и смотрел куда-то в сторону, будто виновато отводил взгляд. Верочке больше нравились снимки, которые хранились в альбоме у бабушки, в квартире на Васильевском. Точнее, в комнате, что оставили Елизавете Денисовне от роскошных апартаментов Шуваловых. Но то была уже семейная тайна, говорить о ней с чужими запрещалось строго-настрого. Как и о бабушкиных альбомах. Их доставали, когда дверь комнаты запирали на ключ. В одном из них бабушка хранила папино детство. На самых первых снимках отец был походил на девочку со светлыми кудряшками и в платье. После платьице сменила матроска, матроску – форма гимназиста, а ту – юнкерская. На последней фотографии молодой офицер Русской императорской армии старался казаться серьёзным, прятал улыбку в тонких усиках, но глаза искрились смехом. Снимок был сделан перед уходом отца на фронт Первой мировой. Вернулся он в Петроград уже красным комиссаром.

Был ещё один, самый секретный альбом. Его бабушка показывала редко. В нем скрывалось прошлое самой Елизаветы Денисовны, когда-то очень давно, ещё до рождения отца, служившей фрейлиной в свите императрицы Марии Фёдоровны. Бабушка вспоминала о своём звании с гордостью и иногда доставала из глубин шкафа бальное платье, пропахшее нафталином.

Верочка хранила семейную тайну, но никакого сожаления по прошлому не испытывала. Она ведь жила в лучшей на свете стране, на страже которой стоял её папа. Вместо апартаментов на Васильевском комитет выделил семье Шуваловых просторную квартиру на Мойке. В ней бы и бабушке место нашлось, но Елизавета Денисовна ни в какую не соглашалась покинуть свою комнату. Верочка догадывалась, что причиной тому был укрытый портьерами угол с иконами. У себя в доме отец не потерпел бы предметов религиозного культа.

Наступила весна, а отец так ни разу не проведал семью. Даже не написал, когда приедет. Мама украдкой плакала, у бабушки горела лампадка перед иконами, и Верочка понимала, что всё это из-за папы. Впрочем, ни разлука с отцом, ни слёзы матери не могли огорчить её надолго. У пионерки девяти лет столько дел в школе! А ещё балет. И подружки. И новый фильм в кинотеатре.

Закончился учебный год. Шуваловы, как повелось из лета в лето, ехали на дачу под Ялтой. Верочка, собирая вещи, положила на дно чемодана павлинье перо. За весь год ей ни разу не пришлось испробовать кокон, ведь в Ленинграде не водилось козлов и мальчишки были не такие противные.

В первое же дачное утро она взяла пёрышко и отправилась к морю по тропе в зарослях. Верочка долго ждала козла, но он так и не вышел.

Вместо вредных мальчишек в песке возились малыши не старше семи лет. Верочка подошла к ним:

– Мальчики, вы знаете козла, который прошлым летом тропу сторожил?

Мальчишки прервали игру и обернулись к Вере.

– Знаем. Это Митькиного деда козёл был.

Чумазый Митька улыбнулся, показав зазор вместо двух передних зубов:

– Издох он.

– Как издох? Когда? – удивилась Верочка.

– А тем летом ещё жрать перестал и к осени издох, – радостно сообщил Митька.

Верочка отошла в сторону, провела кончиком пера по руке, задумалась. Неужели козёл умер от страха? Что же с мальчишками, которые обзывали её буржуйкой? Она вернулась к малышам:

– А где старшие ребята, которые здесь были всегда?

– Их председатель на работы отправил.

– Кого на рыбу, кого на виноградники.

– А нас не взял, сказал, что малы ещё, – загалдели мальчишки.

Верочка успокоилась. Если обидчики живы-здоровы, значит, кокон не убивает, по крайней мере, людей. Она искупалась и вернулась на дачу. Перо за ненадобностью заложила между страниц книжки.

Обвалившийся потолок в столовой заделали. Стол вернулся на прежнее место. Только вечерами без папы было тихо. Даже Фаня как-то особенно осторожно гремела кастрюлями. Мама то вязала, то читала. Бабушка раскладывала пасьянсы. Верочке казалось, они специально не играют на пианино, не поют и не разговаривают, всё вслушиваются в тишину и пытаются уловить в ней шаги отца. А от него с мая не пришло ни одного письма.