Термитник. Энтомологический детектив

– Вот, обрати внимание на эти интересные случаи, – рассказывал тем временем доктор, – вот в той палате у нас случай эритризма47 у короткокрылого конька. Парень тронулся умом, когда, проснувшись утром и глянув в зеркало, увидел, что внезапно стал ярко-розовым. Бедолага. Больше года находится в стационаре под наблюдением и мы, к сожалению, ничего с этим пока поделать не можем. Пичкаем его антидепрессантами и седативными препаратами. А жаль. Мог бы стать вполне приличным музыкантом. Талант, говорят, у него. Может даже гений.

Колорадский хмыкнул и повел Тёму к следующей палате.

– Здесь мы имеем интоксикационный психоз, связанный с поступлениями в организм неизвестного химического вещества. Часто мы такое наблюдаем при попадании в организм веществ, используемых в народном хозяйстве, быту, а также лекарственных средств, применяемых с лечебной целью. Химических веществ, способных вызвать психоз, довольно много, поэтому интоксикации подразделяются на следующие основы группы: расстройства, возникающие при производственных и бытовых отравлениях; нарушения, обусловленные лекарственными отравлениями; алкогольные заболевания; наркомании и токсикомании.

Колорадский остановился около двери в палату номер восемь и продолжил:

– Согласно исследованиям, мы имеем дело с неким новым синтетическим наркотиком. Наши специалисты пока не могут подобрать антидот и сейчас, опять же, нет возможности проводить глубокие исследования, по известной тебе причине. Есть предположение, что это некий хлорорганический пестицид. По данным полученным от доктора Геера, четыре пациента уже умерли, двое находятся в стадии клинической смерти. У этих двоих, находящихся в палате, активная стадия детоксикации очевидно подходит к концу. Они начинают реагировать на внешние раздражители более адекватно. Сейчас они выходят из стадии делирия. Видимо, останутся живы. Хотя, скорее всего, кончеными идиотами. Прошу сюда, заходи.

Тёма вошел в палату, в которой горели светильники зеленого цвета, отчего все в палате казалось травянистым. Посреди комнаты, на небольшом расстоянии друг от друга стояли две медицинских кровати, отделённые друг от друга полотняной ширмой. На кроватях лежали двое, привязанные ремнями за руки и ноги. Головы придерживались такими же ремнями. Рядом с кроватями на стульчике сидела медсестра. Тёма подошел поближе и приветливо кивнул милой девушке в зеленом халатике. В таком свете он не сразу узнал одного из братьев Слепней. Но, узнал, скорее, подчиняясь интуиции.

Пак Слепень был совсем не похож на себя прежнего: толстого розовощекого увальня, любителя выпить за вечер десяток кружек темного пенного, громко поорать хриплым голосом спортивные кричалки в баре с приятелями, вкусно и жирно поесть. На каталке лежала скорее одна треть от настоящего Пака, настолько сильно он похудел, глаза усохли и беспорядочно блуждали, не концентрируясь в одной точке. Все тело мелко тряслось как от сильного озноба, рот кривился в каких-то жутких гримасах, по подбородку текли слюни, вздуваясь в пузыри на пересохших губах. Из горла раздавались еле слышные хрипы. Тёма заглянул за ширму и увидел второго Слепня в таком же плачевном состоянии.

– Эти два пациента попали к нам в понедельник вечером, почти ночью, – проговорил Колорадский, рассматривая рецептурный планшет, прикрепленный в ногах пациента, – их обнаружили на улице милицейский патруль и передали в психиатрическое отделение. Острая наркологическая интоксикация сопровождалась неадекватным поведением. Пациенты бились о землю, царапали себя, старались покалечить свои конечности, набрасывались на окружающих.

– Мало того, что я их знаю еще по школе, – сказал муравей, наклонившись к уху Алексея Ивановича, – они уже и тогда были редкостными идиотами, безо всякой интоксикации. Так я еще видел их в отделение милиции утром в понедельник! Они в воскресенье вечером были в состоянии полного нестояния. Смотри, у меня тут даже зарисовка есть.

Тёма развернул блокнот и перелистнув несколько страниц показал заинтересовавшемуся доктору рисунки, сделанные в понедельник в камере. Лёшик взял блокнот в руки и пристально разглядывал рисунок в тусклом зеленом свете.

– Забавно, – наконец вымолвил он, возвращая блокнот, – говоришь, они уже тогда были в наркотическом опьянении?

– Наркотическом или обычном не знаю. Но выглядели они лучше, чем сейчас, – сказал муравей, с жалостью разглядывая больных, – какой такой дряни они нализались, Док, что превратились в два очумевших огурца?

– Вообще-то, как раз этим и занимался доктор Геер, – сказал Лёша, – первые пациенты с такими симптомами появились где-то с месяц назад и Трипс, заинтересовался этими случаями. Знаю, что первые умерли в течение нескольких часов после поступления в клинику. Его исследования наркозависимости были довольно передовыми, но, я не так глубоко интересовался этой темой. Не совсем мой профиль. Пошли дальше.

Они быстро проскочили отделение общей терапии, хирургию, одно из новых отделений клиники – онкологическое. Затем пробежали через венерологию, где смешливый доктор Колорадский предложил Тёме бесплатно сдать анализы на всякий случай, исходя из рекомендаций его сестры Лизы. После нескольких скабрезных шуточек они спустились вниз, в патологоанатомическую. Все это время Колорадский говорил без остановки.

– Бывал в морге? – подмигнув, спросил Лёшик, – не сдрейфишь?

– У меня такое ощущение, – со вздохом ответил Тёма, – что я тут бываю чаще, чем у себя дома.

За высокой стойкой в этот раз стоял не Семен Сачков, а другой интерн, тощий и длинный палочник, которого Тёма по имени не знал. Но Колорадский представил его как Артура Фантомова48 и попросил отвести их в морг. Палочник оказался медлительным и флегматичным студентом последнего курса медицинского факультета Окружного университета на практике. Тёма с интересом рассматривал, как долговязый Фантомов медленно брал ключи, предварительно потрогав их своими усиками. Потом также медленно выходил из-за стойки, замирая каждые пять секунд и вращая глазами. Еще медленнее двигал конечностями по блестящему коридору в сторону «холодильника». Тёманту очень хотелось его пнуть сзади, чтобы шевелился быстрее, так как время поджимало. Было ощущение, что палочник находится в состоянии каталепсии.

– Там мент, – гнусаво проговорил Артур доктору Колорадскому, – пришел минут двадцать назад. Смотрит тело.

– Чье тело? – спросил Тёма, подозревая, что ответ он знает.

Палочник не удостоил его вниманием и открыл двустворчатые двери перед Колорадским, пропуская его вперед себя. Следом за доктором зашел муравей, мысленно договорившись со своим желудком о временном перемирии, так как в желудке кроме кофе с утра так ничего и не побывало. В середине зала, как он и предвидел, стоял грустный Тараканов. Именно грустный. Усы его висели перпендикулярно полу, на лице отражалась какая-то безнадежность. Он поник головой около одной из каталок в центре зала, и Тёма подошел к нему. На Тараканове была новенькая форма и какая-то черная штуковина на ремне с правого бока, похожая на блестящий кривой огурец.

– Привет, – сказал он Тараканову, – все не можешь оторваться от своего Попандополуса?

– Привет, – ответил Тараканов задумчиво, – а ты-то откуда узнал? Его только что привезли.

– Кого привезли? – Удивился муравей, – это не вчерашний разве?

– Нет. Это еще один, – грустно сказал лейтенант, откидывая простынь с тела, – походу у нас в Округе действует маньяк.

– Что тут у вас, – живо спросил доктор Колорадский, подойдя к друзьям, – интересный случай? Здравствуйте, товарищ лейтенант.

Тараканов протянул руку доктору, и вяло пожал ее.

– Не столько интересно, сколько настораживающе, – ответил он, – второй случай за последние два дня. Этот по хронологии появился раньше, чем вчерашний. Но обнаружили его только сегодня ночью. Почти такая же история, как и с Папилионидисом.

Тёма разглядывал труп на каталке с таким же чувством, как и вчера. Только в этот раз ему стало немного страшно. Это был почти такой же по комплекции гражданин. Сохранившая форму тела оболочка указывала на то, что он был толстой гусеницей, явно пренебрегающей спортом. Голова была запрокинута назад, рот распахнут широко, как в истошном вопле ужаса. Глазницы пустые. Ручки скрючились на груди, сведенные судорогой. Журналист отошел в сторонку, чтобы не мешать Колорадскому рассматривать тело. Тараканов вкратце рассказывал доктору историю «самоубийства», которую он начал расследовать, несмотря на запрет начальства. Лёшик крутил тело и так, и сяк. Тёму снова замутило. Когда Тараканов упомянул странное отверстие на шее у обоих пострадавших, Тёма вдруг подскочил на месте и придвинулся ближе к каталке.

– Покажи отверстие, – сказал он в тревоге, – где оно?

Труп перевернули на живот и Колорадский начал рассматривать отверстие в оболочке через свои кругленькие очки.

– Хм, – произнес, наконец, доктор, – занятная рана. Очень похоже на прокол трубкой. Края идеально ровные.

– От чего может быть такая рана, Лёша? – Спросил Тёма, и перед его глазами замелькала рваная блузка, смоченная кровью бабочки, – это может быть опасным? От этого могут умереть?

– Ты чего подпрыгиваешь, – недовольно спросил лейтенант, – вчера ты не обратил на это никакого внимания. Или опять – тело родственника?

– Да, тут такое дело, – смутившись, ответил Тёма, – у меня знакомую ночью ранили сильно. На шее у нее тоже рана круглая была. Оттуда и кровь вроде не вытекала. Алексей Иванович, ты можешь осмотреть ее? Она тут недалеко на даче у моего друга.

– Почему не привезти в больницу? – Ответил доктор Колорадский, разглядывая отверстие в оболочке через предложенную лейтенантом лупу, – вези ее сюда, все осмотрим.

– Кого ранили, чего ты несешь? – Опять недовольным голосом спросил Тараканов, – ну-ка, колись обо всем.

И Тёме пришлось рассказать милиционеру и доктору о ночном происшествии со всеми подробностями. Тараканов только недовольно хмыкал на рассказ о милицейском заговоре, динэргате, наемных убийцах и замешанном в этом деле мэре Округи. Лёшу заинтересовал этот случай скорее с медицинской точки зрения, и он пообещал вечером после своей смены в больнице наведаться на дачу, где находилась раненая бабочка. Доктор Колорадский посмотрев на часы, извинился и сказал, что его время закончилось. Журналист поблагодарил нового друга, и со всей силы сжал протянутую ладошку.

– Я Лизу попрошу, чтобы она с тобой сходила, хорошо? – на прощание сказал Тёма, – она знает, где дача, и я ей все объясню.

Доктор игриво подмигнул муравью и побежал по своим делам.

К каталке подошел долговязый Артур и накрыл тело простыней.

– Мне работать надо, мужики, – прогнусавил он, – вы еще кого хотите посмотреть, или все?

– Мы уходим, – отрывисто гавкнул Тараканов и по-военному развернувшись, пошел к выходу.

Тёма поспешил за ним. Они вышли из больницы и на минуту остановились на крыльце, собираясь с мыслями. Со стороны перекрестка проспекта Инсектицидов и проспекта Метаморфоз слышались громкое бумканье барабанов и взвизгивание труб. Сквозь музыку отчетливо слышались выкрикиваемые в мегафоны лозунги. У Тёмы проснулся журналистский интерес, и он навострил сяжки в сторону музыки.

– Что там такое? – Спросил он лейтенанта, – парад какой-то?

– Пошли, посмотрим. Мне подумать нужно немного. А ты расскажи еще подробности про вчерашнюю ночь.

Они дошли до перекрестка двух больших проспектов почти битком набитых народом. Говорить из-за шума было невозможно, и друзья пристроились на высоких ступенях универмага. По широкому проспекту Метаморфоз двигалась огромная упряжка отборной саранчи, накрытых праздничными красными попонами. Тёма насчитал в упряжи не меньше тридцати кобылок, которых погоняли десятка полтора возниц в белых пиджаках и дурацких бумажных цилиндрах. Упряжка тащила огромную платформу, на которой была закреплена сотнями канатов гигантская картофелина49. Впереди упряжки двигался парадным строем официальный Оркестр Мэрии во главе с дирижером в парадном фраке. За оркестром ярким строем пританцовывали девчонки из женского лицея, одетые в короткие белые юбочки, красные ментики с золотыми галунами, красные сапоги и в подобие гусарских киверов. Они вращали над головами палками с белыми кисточками на концах и весело взвизгивали в такт музыке. По обоим бокам от платформы шли энергетики с электростанции с букетами цветов и просто большими зелеными листами. Со многими были дети с воздушными шариками. Это был парад, посвященный доставке на электростанцию Округи нового энергоблока.

Тёма вспомнил, что он обещал Катерине Божиной сделать зарисовки этого события, но это совершенно вылетело из его головы. Новый элемент электростанции, с помощью которого собирались увеличить выработку электричества, готовились установить вместо двух старых и маленьких блоков, которые почти потеряли свою мощность, скукожились и начали пованивать. Тёма уже несколько раз за последний месяц писал новости о предстоящем событии и теперь, когда такая важная часть общественной жизни проходила без его участия, он почувствовал себя оторванным от своего привычного мира. Казалось, что он стал неким гигантским существом, которое смотрит на их поляну с большой высоты и уже не понимает всей значимости происходящих там процессов. Они кажутся ненужными, потерявшими смысл. Но, подчиняясь рефлексу, его руки дернулись к блокноту, и он сделал несколько набросков парада, огромной картофелины, предоставленной в дар Округе самой Королевой Шираки. За платформой ехало несколько парадных карет с открытым верхом и лимузин марки «Чилопода»50 с двенадцатью посадочными местами. В лимузине, верх которого был снят по случаю парада, восседали все главные чиновники во главе с мэром Осой Оссовым: местные богатеи, звезды театра и кино, знаменитые спортсмены и другие известные личности. Советник Клопп выкрикивал какие-то малопонятные лозунги в мегафон, и их подхватывала толпа, волнующаяся на тротуаре.

Музыка продолжала громыхать за поворотом, и Тёма с Таракановым остановились на перекрестке улицы Соломковой и проспекта Метаморфоз.

– Мне надо в редакцию, – сказал Тёма, поправляя на голове шляпу, – статью дописать, шефу показать и отдать в печать. А ты куда сейчас?

Тараканов очнулся от задумчивости и одернул на себе новый китель, еще явно не привыкнув к нему.

– Пойду в отделение раппорт писать, – сказал он и выпятил челюсть вперед, как перед боксерским поединком, – доложу Мастотерму о втором случае «самоубийства». Надеюсь, все это было какое-то недоразумение и его просто неверно проинформировали.

– Ты осторожнее, Тараканов, – сказал Тёма с тревогой, – не лезь на рожон. А то могут и разжаловать в постовые обратно. А кстати, чего это ты вырядился так сегодня? И это что за штуковина на ремне.

– Я всегда осторожен и никогда не лезу на рожон, – проговорил Тараканов, глядя сверху вниз на журналиста, – форма в соответствии с должностью новой. А это.

Он на некоторое время замолчал, и на лице у него отразилось то ли удивление, то ли растерянность напополам с болью.

– Это, знаешь ли, нам выдали оружие новое. Смертельное оружие.

– Смертельное? – Тёма не поверил своим ушам, – откуда оно нафиг? Зачем?

– Вот когда узнаешь, тогда обязательно мне сообщи, ладно, – нагрубил, как и прежде, Тараканов, – выдали и выдали.

– Как оно работает? Дай посмотреть!

– Как, как? Стреляешь в преступника, он умирает в страшных судорогах. У нас такое пока выдали только десяти сотрудникам. И еще витамины будут давать со следующего понедельника. Для бодрости и внимательности. Паук знает, что происходит, – плюнул он с досады на тротуар и, спохватившись, растер плевок ногой, – трупы, маньяки, оружие, нападения по ночам на красивых бабочек, кучи заявлений о пропавших без вести. Все это странно как-то, Тёма.

Он немного помолчал и посмотрел вдаль, на громаду Термитника.

– Мне надо поговорить с твоей бабочкой, – сказал он через минуту, – вечером, прежде чем пойдешь туда, позвони. Я, скорее всего, буду в отделении.

– А ты знал, что Трипс Геер погиб на пожаре в своей лаборатории? – Ни к селу, ни к городу ляпнул муравей, – мне Колорадский сказал только что. Он сам видел, как тот сгорел в своем кабинете. А Стрекозя, мой сосед пожарный, про это ничего не слышал. Он сказал, что во время пожара всех успели эвакуировать.

Тараканов только молча повращал глазами в разные стороны, встопорщил свои усищи и, не ответив, понесся по проспекту в сторону центра города к Управлению милиции.

Тёма побрел сначала медленно, по широкой дуге обойдя нищего тополевого бражника, тянущего к нему обрубки передних рук. Кося глазами на бормочущего бомжа, он сделал вид, что торопится по делам и ничего не замечает вокруг себя. Через квартал муравей припустил со своей обычной скоростью к редакции, где его ждали повышение и слава.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Энтомология – раздел зоологии, изучающий насекомых. Насекомые, как и многоножки, паукообразные и ракообразные входят в царство животных, таксон первичноротых, тип членистоногих. Так что встречающееся в романе дискриминационное мнение о пауках и многоножках имеет на то причины.

2

Комары-долгоножки или караморы, лат. Tipulidae – семейство двукрылых насекомых из подотряда длинноусых лат. Nematocera. Жуткий многоногий монстр, который иногда тыкается в лицо или садится на руку. Совершенно безопасен.

3

Нуар, от фр. noir – «чёрный» роман. Субжанр американской массовой литературы 1920-х – 1960-х годов, разновидность «крутого» (англ. hard-boiled fiction) криминального романа. В основу жанра легли напряжённый сюжет и грубоватая манера повествования в духе Эрнеста Хемингуэя и Джона Дос Пассоса (черта общая для «крутого» и «чёрного» романов). Однако в отличие от «крутого романа», где главным героем выступал персонаж, расследующий преступление (сыщик, журналист и т. д.), героем романа-нуар является, как правило, жертва, подозреваемый или преступник, то есть лицо, непосредственно вовлечённое в преступление, а не распутывающее историю со стороны. Среди существенных признаков жанра нуар – жёсткий реализм изложения, цинизм, склонность персонажей к саморазрушению, обилие сленга, обязательная сексуальная линия в сюжете. Некоторые детали (появление роковых женщин, постоянное курение персонажей, пристрастие к трубке или кофе и др.) со временем стали литературным штампом этого направления. (Из статьи в каком-то словаре. Прим. автора).

4

Термитник – надземная часть жилища термитов. Термитник создан из песка, глины, древесных щепок и прочих естественных материалов, скреплённых слюной рабочих-термитов. Термитник надстраивается постоянно, пока жива колония обитающих в нем термитов, и за несколько лет может вырастать до 8 метров в высоту. Крупнейший известный термитник достигает высоты в 12,8 метра. Термитник – как архитектурное творение, пожалуй, может считаться крупнейшим сооружением, создаваемым наземными животными. Термиты лат. Isoptera или белые муравьи – инфраотряд общественных насекомых с неполным превращением, родственных тараканам. В романе не указан определенный вид, к которому принадлежат термиты. Это точно семейство лат. Rhinotermitida, род Coptotermes. А вид скорее собирательный: тут и Coptotermes formosanus вырабатывающих нафталин, и Macrotermes bellicosus создающие огромные термитники и виды подсемейства лат. Nasutitermitina и многие другие.

5

Фамилия главного героя образована от лат. Camponotus – крупнейший род муравьёв подсемейства Формицины лат. Formicinae.

6

В романе персонажи ругаются довольно своеобразными эпитетами. При желании можно глянуть ссылку 51 и 52, но через какое-то время и так все станет понятно.

7

Томас Хант Морган, генетик, в 1901 г. начавший проводить эксперименты над дрозофилами. Памятник доктору Моргану установлен в одном из скверов Округи, на закат от Термитника. На мемориальной доске указано: «Вечная признательность за любознательность».

8

Клещёвник. В старой доброй советской милиции по традиции комнату временного задержания называли «обезьянник» или «клоповник». В романе насекомые не знают, что такое обезьяна и клопы – вполне себе достойные насекомые. А вот клещи иное дело. Они относятся к паукообразным. А вообще все это оголтелый расизм.

9

Трипс Геер – имя персонажа образовано от трипсы или пузыреногие лат. Thysanoptera – отряд насекомых. Как правило, характеризуются мелкими размерами. Трипсы распространены на всех материках. Большинство видов трипса считаются вредителями сельскохозяйственных культур. Существуют также хищные виды трипса. Фамилия персонажу дана в честь шведского энтомолога Карла де Геера, барона аф Лёуфста (швед. Charles De Geer, friherre af Leufsta 30.01.1720 – 07.03.1778 гг.) Ученик Карла Линнея, исследователь, описавший несколько таксонов, в том числе муравьев-древоточцев Camponotus, к которым относится главный герой романа. Основной труд этого видного ученого содержит описание 1466 видов насекомых с 238 гравюрами («Memoires pour servir a l’histoire des insects»).

10

Фамилия капитана милиции Мастотерма образована от лат. Mastotermitidae – семейство термитов. Средних и достаточно больших для термитов размеров (обычно 10-20 мм). Они являются единственным семейством термитов, где рабочие особи имеют глаза. Солдаты имеют длинные, серповидные челюсти, но в целом по размеру почти сравнимы с обычными рабочими. Так что, капитан Мастотерм действительно термит. А кому еще наблюдать за жителями Округи, как ни термиту с глазами?

11

Динэргат – огромного размера солдат термитов или муравьев. Солдаты термитов известны самой невообразимой формой. Огромная квадратная или треугольная голова, жвалы бывают длинные, треугольные, часто несимметричные, толстые, тонкие, роговидные, скрещивающиеся. Солдаты некоторых видов производят клей, которым обрызгивают врага, или яд, который наносят на врага, ударяя его головой. Устройство вооружения и способы его применения указывают на то, что солдаты термитов непригодны для наступления и эффективны только для обороны. Некоторые виды динэргатов не способны сами принимать пищу и выглядят как Големы, направляемые волей Королевы. В романе солдаты-термиты не принадлежат к определенному виду, а является скорее собирательным образом-страшилкой.

12

Королева Шираки – имя королевы термитов дано в честь японского энтомолога профессора Токуити Шираки (Tokuichi Shiraki, 1882—1970 гг) президента японского общества прикладной энтомологии и зоологии, первым описавшего один из самых опасных инвазивных видов термитов лат. Coptotermes formosanus или тайваньский подземный термит. Именно эти термиты способны продуцировать химическое вещество нафталин, способное отпугивать других насекомых от термитников. Распространен по всему миру посредством перемещения грузов и товаров из Тайваня.

13

Аннам Мидорада – имя персонажа образовано от Аннамский палочник лат. Medauroidea extradentata – вид насекомых из семейства настоящих палочниковлат. Phasmatidae. Широко известен как домашний питомец маскирующийся под веточку дерева. Обитает во Вьетнаме, провинция Аннам. Впервые описан в 1907 году по коллекции Ханса Фрусторфера (нем. Hans Fruhstorfer, 1866 – 1922 гг) швейцарским энтомологом Карлом Бруннер фон Ваттенвилем (нем. Karl Brunner von Wattenwyl, 1823 – 1914 гг).

14

Франки (фр. Franc) – историческая французская монета XIV—XVII веков. Позже – денежная единица Франции, Бельгии, Люксембурга (до перехода на евро), а также Швейцарии, и некоторых других стран. Поскольку Термитник гипотетически находится в районе востока, юго-востока государства Республика Нигер, неподалеку от побережья озера Чад, то, скорее всего, имеется в виду Франк КФА (совр.: la Communauté financière africaine т.е. «африканское финансовое сообщество»). Хотя, номинал указываемых в произведении купюр, не соответствует реальности.

15

Катерина Божина и Шмель Шиган имеют реальных прототипов среди человеков, когда-то давно работавших с автором в… Хотя не буду называть, где именно. Божина относится к божьим коровкам рода лат. Coccinella, красного окраса с черными пятнами. Серьезный хищник, питается тлями.

16

Шмель Шиган относится к Шмелям-кукушкам или паразитическим шмелям шептунам лат. Psithyrus, подроду социальных паразитов из рода шмелей лат. Bombus. Для выведения потомства шмель-кукушка присматривает новое гнездо шмелей-хозяев, дав им некоторое время на развитие собственного потомства. Для поиска таких гнезд они ориентируется на запах, исходящий из мусора, накопленного на дне гнезда. Звук полёта более тихий, чтобы сразу не привлекать хозяев. Шмель-кукушка проникает в гнездо, и первое время прячется от хозяев, пока не пропитается их запахом. Затем он выбирается со дна гнезда и показывается собственникам квартиры, чтобы проверить их реакцию на незваного гостя. Шмелей, не обращающих на него внимания, он не трогает, а тех, кто пытается его атаковать, убивает. Хитиновый скелет шмеля-кукушки значительно прочнее, чем у других Bombus, жало длиннее, а челюсти острее, с крепкими зубцами, и ранят сильнее шмелиных. Иногда распознав чужака, шмели атакуют большой группой, что приводит к гибели кукушки, так как в его броне есть слабые места – конец брюшка и шея. Иногда самка кукушки выводит потомство совместно с хозяевами, не причиняя вреда потомству. Обычно шмель-кукушка убивает матку-хозяйку, а затем выбрасывает из расплодных пакетов личинки и яйца, но не куколок, которые производят тепло и не потребляют пищу. Многие виды даже внешне копируют хозяев, которых выбирают для размножения. Хитрющие подлецы!