Они награждают только себя…

И я начал жить по этому принципу. Ходил по магазинам (а их после краха социализма стало очень много), выбирал самых симпатичных продавщиц и просто общался с ними без всяких намеков на близкие отношения. Многие из них были не против этого общения – но они воспринимали мое внимание к ним как ухаживание. Они привыкали к тому, что я к ним приходил и ждали меня – и если я долго не приходил, то обижались:

– Почему долго не приходишь?

А некоторые даже задавали очень смелый вопрос:

– А что насчет секса?

Нет, секса им я не предлагал.

К тому времени тот «страшненький» мужичек, который носил мою бывшую жену на руках, уже перестал ее носить и более того – он исчез в неизвестном направлении, забрав у нее все ее деньги. Ко мне стали подходить люди и сообщать, что бывшая жена хочет вернуться ко мне. Конечно ее возвращение не имело никакого смысла, и я отказывался. Не отрицаю, женщина может испытывать неповторимые ощущения, когда страшненький мужичек носит ее на руках. Но стоит ли ради этого разрушать самое святое, что может быть у человека – его семью?

Я продолжал работать на том же заводе. Основная работа была у меня очень сложной и ответственной. Практически, я один выполнял работу нескольких отделов, каждый из которых состоял из десятков инженеров и техников. Эта работа состояла в следующем. Мне приносили проект, то есть техническую документацию на какой-нибудь сложный механизм – это целая гора бумаг. Десятки, а порой, сотни чертежей деталей и сборочных единиц. На чертеже детали или сборочной единицы были указаны десятки, сотни размеров, согласно которым надо было обрабатывать деталь или собирать сборочную единицу. На основании каждого чертежа детали мне нужно было определить заготовку с припусками на обработку согласно размерам, подсчитать время на эту обработку для различных работ: заготовительной, токарной, фрезерной, строгальной, расточной и т.д. На основании каждого чертежа сборочной единицы мне надо было подсчитать время на сборку для слесарей сборщиков. Потом нужно было суммировать стоимости всех материалов для заготовок и стоимости всех работ. К этой сумме надо было прибавить различные накладные расходы. В итоге получалась стоимость всего проекта. Занижение стоимости проекта вело к тому, что завод оказывался в убытке, не хватало материалов на изготовление, зарплата рабочих была недопустимо низкой. Завышение стоимости проекта вело к тому, что клиент отказывался покупать готовое изделие, излишки материалов разворовывались. Меня бы выгнали с работы, если бы я допустил занижение или завышение стоимости проекта. Но без каких-либо нареканий я продержался на этой работе 25 лет.

Кроме моей основной работы, у меня была еще и дополнительная – я был переводчиком с английского языка на русский и наоборот. Эта дополнительная работа была не легче, а может быть даже сложнее моей основной работы. Мне надо было знать сотни тысяч различных английских слов и словосочетаний, английскую грамматику, понимать не только литературный английский, но и разговорный. Очень часто завод получал заказы, которые сопровождались технической, юридической, финансовой и другой документацией на английском языке – это горы бумаг с английским текстом. Все это я должен был переводить на русский язык, причем очень быстро и, при этом, не забывая еще выполнять свою основную работу.

Главный инженер завода (второй человек на заводе после директора) видел, какой сложной и ответственной была у меня работа. Поэтому он уважал меня и ценил – регулярно заносил мою фамилию в списки на премию за особо важные задания, и если меня кто-то обижал из начальства, он довольно решительно защищал меня. В 2012 году мне до пенсии оставалось два года. Я обратился к главному инженеру с просьбой повысить мне оклад, так чтобы при расчете моей будущей пенсии ее размер оказался максимальным. Главный инженер предложил мне перейти в другой отдел на такую же должность, но с более высоким окладом. Я согласился.

В новом отделе я продолжал выполнять ту же работу, как и прежде, и еще мне добавили большой объем работы, касавшейся того отдела. Начальником отдела был один очень неприятный человек, который довольно жестоко обращался со своими подчиненными. Его отец был председателем колхоза. Он по всей видимости истязал своих забитых и бесправных колхозников, а его сын учился у него этой жестокости.

Начальник был очень жадным на деньги. Каждый месяц руководство завода выделяло на отдел приличную сумму денег для премирования всех работников отдела. Начальник нагло присваивал все эти деньги себе, говоря при этом:

– Я – самый важный работник в отделе.

Его любимым развлечением было неожиданно и без всяких оснований понижать оклад какому-нибудь работнику. Несчастный приходил к нему и спрашивал:

– За что понизили оклад?

Начальник, улыбаясь, отвечал ему:

– Было бы за что, я бы убил тебя.

Также ему очень нравилось подводить под сокращение хороших и нужных заводу работников.

Я проработал в том отделе шесть месяцев, когда на заводе началась компания по сокращению штатов. Я, по понятной причине, был уверен, что меня никто и никогда не сократит. Но каково было мое изумление, когда я увидел в списке на сокращение свою фамилию. Этот список был составлен начальником отдела. Как всегда в таких случаях, я собирался уже обратиться за помощью к своему покровителю – главному инженеру. Но произошла нелепость – главный инженер что-то не досмотрел во время ремонта крыши основного цеха, и хозяин завода с позором увольнял его.

Я зашел к начальнику отдела кадров и сказал ему:

– Меня сокращают. А как же завод будет обходиться без сметчика и переводчика?

Этот начальник только недавно пришел на завод. Он многого не знал и не понимал, но в тот момент главной его задачей было сокращение штатов. Поэтому он сказал мне:

– Незаменимых работников не бывает.

Тогда я обратился в прокуратуру. Но там мне разъяснили, что завод находится в частной собственности, а собственникам предоставлены широкие права решать свои внутренние проблемы. Так что, если не нравятся действия хозяина, то лучше уволиться с завода – насильно там никого не держат. Конечно в этом была справедливость. Хозяин завода был серьезным игроком на машиностроительном рынке, подвергался многочисленным рискам, и конечно он сам должен был решать кого увольнять, а кого принимать.

Я понял, что должен уйти с завода. Расставание с заводом было очень эмоциональным для меня. Я ходил по его территории, заглядывал в цеха. За 30 лет, которые я проработал на заводе, все это стало как бы родным для меня. За эти годы завод ничего плохого не сделал для меня – только хорошее. Здесь я проделал свой путь от простого рабочего до инженера самой высокой категории. Не верилось, что я больше никогда уже ничего этого не увижу. Я прощался с заводом – предательские слезы текли по щекам.

Я зашел в отдел. Виновником моей трагедии был начальник отдела – трудно было понять, чем я ему не угодил. Во мне кипел гнев. В этот момент пришел сам начальник. Я подошел к нему и, собрав все свои силы, начал кричать ему в лицо:

– Ты подлец, ты мразь! Ты соображаешь, что ты творишь? Подонок! Ты увольняешь больного человека, инвалида, за полтора года до пенсии!

Все работники отдела оцепенели. Опустив глаза они с ужасом слушали, как оскорбляют их начальника – человека, которого они всегда боялись и перед которым пресмыкались. От неожиданности начальник опешил, потом нерешительно направился к выходу. Наверно в тот момент он говорил себе: «Пусть подлец, пусть мразь, пусть подонок, но зато живой остался». Обычно люди на моем месте в такой ситуации кричат вслед уходящему:

– Сука подлая! Я тебя поймаю где-нибудь и изуродую!

Но смысл этой фразы я выразил в несколько более культурной форме. Я крикнул ему:

– За это твоя совесть будет мучить тебя до конца твоих дней!

Я сел за свой рабочий стол. Гнев в душе перерастал в ярость. В голове пробегали мысли: «Как этот подонок посмел вторгнуться в мою жизнь и поломать ее? Причем без всякого на то повода». Мне было известно, что до меня он таким же подлым образом уволил несчастных людей – беженцев из бывших союзных республик, у которых в нашем городе не было никаких родственников. Ярость нарастала. Я думал: «Неужели на этом заводе не найдется человек, который бы остановил этого подлеца и отомстил бы ему за все? Этим человеком буду я». Следующая мысль была страшной: «Взять молоток и разбить этому скоту голову?» Но опыт солдата и инженера тут же выдал мне все возможные проблемы, которые возникнут при этом: «С первого удара молотком ты не сможешь его вырубить. Он окажет тебе сопротивление, овладеет тем молотком и вырубит тебя самого». Я вспомнил, как во время службы в армии я вступил в рукопашную схватку с противником, бил его прикладом автомата по голове – но настоящего удара нанести ему не мог. Вместо этого у меня получались какие-то слабые толчки – я не мог по-настоящему, с намерением убить, ударить живого человека.

Я постепенно начинал успокаиваться. В голову приходили уже более здравые мысли: «Ты не посмеешь убить человека. Надо искать какой-то другой, более цивилизованный, путь». И тут я вспомнил, что месяц назад этот начальник приказал мне внести в смету большое количество дорогостоящего материала – этот материал не требовался для изготовления механизма. Подписанная мной смета давала право на получение на складе указанного в ней материала. Начальник хотел получить этот материал и забрать его домой – то есть совершить кражу. Никогда за всю свою работу сметчиком я не позволял кому-либо таким образом обворовывать завод. Но в данном случае я должен был выполнить распоряжение начальника. Я нашел правильное решение – внес тот материал в смету, сделал ее копию и потребовал у начальника написать на полях этой копии, что указанный материал внесен в смету по его распоряжению, в чем расписаться. Очевидно, не понимая, что он подписывает себе приговор, начальник выполнил мое требование.

Я нашел тот документ с его подписью, снял с него копию и приложил ее к докладной записке на имя директора, в которой сообщал о факте хищения заводского имущества моим начальником. Все это передал директору. Хозяин завода очень жестоко расправлялся с работниками, совершавшими кражу его имущества. Я понимал, что уже гарантировано мой начальник будет уволен с работы, имея в своей трудовой книжке запись: «Уволен по статье … за хищение имущества». С такой формулировкой этот подлец уже не имел никаких шансов устроиться на приличную работу.

На другой день начальник вызвал меня в свой кабинет. Не поднимая на меня глаз, он произнес: «Из-за твоей докладной у меня большие неприятности. По-человечески помоги мне – забери назад докладную». Конечно, другой человек на моем месте крикнул бы ему:

– Подонок! О чем ты просишь меня? А сам ты что творишь?

Ну не был я кровожадным монстром. Человек просил меня о помощи – пусть это был мой враг. Но мы же должны любить наших врагов. Я ответил ему как старому хорошему другу:

– Я помогу тебе.

В тот же день я забрал у директора свою докладную и порвал ее. Но, как я узнал позже, вскоре после моего увольнения, руководство завода заставило начальника тоже уволиться. Поле этого я несколько раз встречал его в городе – он всегда подходил ко мне и молча протягивал руку. Я жал ему руку и приветливо спрашивал:

– Ну как жизнь?

Он отвечал:

– Нормально, – и спешил по своим делам.

Оказавшись безработным, я еще раз убедился в справедливости пословицы: «Что бог ни делает – все к лучшему». Теперь мне не надо было рано вставать, добираться до завода, напрягать все свои умственные силы для выполнения неимоверно сложной и ответственной работы, стараться угодить начальникам, а после окончания рабочего дня безмерно уставшим добираться домой. К моей пенсии по инвалидности в «Центре занятости» добавили еще небольшое пособие – и я мог довольно сносно жить на эти деньги, нигде не работая. Я даже накопил на сберкнижке приличную сумму на приобретение компьютера.

Мои сыновья были уже взрослыми. Они честно отслужили в Российской армии, так же как я когда-то в Советской. Они были неплохими специалистами по компьютерам. Жили они на родине моей бывшей супруги. Я позвонил им и попросил их приехать ко мне, чтобы помочь мне купить хороший компьютер. Они приехали и сделали все как надо – и в доме у меня появилась эта интересная игрушка. Вскоре я подключил к компьютеру Интернет.

Однажды, перебирая книги, я наткнулся на ту газету 12-летней давности с моей статьей о спасении мальчика. Я перечитал ее. Впечатления были очень яркими.

У меня было много свободного времени. Я часто заходил на городской рынок, в ту его часть, которая называется барахолкой. Там по дешевке можно было купить интересные книги и другие вещи. А еще у меня там было много знакомых, таких же одиноких мужчин, как и я. Мы всегда собирались там и рассказывали друг другу какие-нибудь истории – чтобы не забыть в одиночестве родной язык. Я рассказал им про ту статью в газете с описанием случая, когда один мальчик погиб в воде, а другого я спас. Все слушали мой рассказ с особым интересом. Когда я закончил, меня спросили:

– Ну тебя чем-нибудь наградили за это?

Я ответил:

– Нет.

Кто-то сказал:

– Тебя должны были наградить медалью «За спасение погибавших».

Одна женщина, которая стояла рядом и тоже слушала мой рассказ, возмущенно крикнула:

– Эти сволочи только себя награждают!

Кто-то посоветовал мне:

– Обратись куда-нибудь. Должны наградить. Тем более, сохранилась статья в газете.

Придя домой, я серьезно задумался над этим советом. При этом я вспомнил, что когда-то прочитал в одной книге, как 200 лет назад один русский мужик спас человека, упавшего в прорубь. В тот же день об этом доложили русскому царю. И царь без всяких наградных листов и справок, подтверждающих факт спасения, не откладывая ни на день, наградил спасавшего медалью «За спасение погибавших». Я подумал, что если 200 лет назад существовала такая простая процедура награждения этой медалью, то сейчас эта процедура никак не может быть сложнее. Я считал, что достаточно сообщить о моем поступке нашему Президенту, и он в тот же день наградит меня этой медалью.

Я нашел в Интернете сайт, с которого можно было послать письмо Президенту. С помощью сканера я сделал копию той газеты. Потом написал Президенту письмо с описанием того, как спасал мальчика. В конце письма я сообщал Президенту, что до сих пор не представлен к награждению медалью «За спасение погибавших», хотя сохранилась газета с информацией об этом спасении. Письмо и копию газеты я отправил Президенту.

После этого я позволил себе немного помечтать. Я думал, что в администрации Президента получат мое письмо, распечатают его и в тот же день положат на рабочий стол Президента. Президент прочитает его и, не минуты не колеблясь, размашисто напишет на первой его странице: «Наградить медалью «За спасение погибавших»». Потом меня срочно вызовут в Москву, в Кремль, где в торжественной обстановке вручат эту медаль. Я часто видел по телевизору процедуру награждения в Кремле. Люди там были одеты празднично. После получения награды, каждый из них подходил к микрофону и произносил речь. Значит мне тоже надо будет прилично одеться – с этим не было никаких проблем. Но произносить речь в присутствии такой серьезной аудитории казалось для меня чрезвычайно сложной задачей – я буду сильно волноваться и наверняка опозорюсь с этой речью. Я решил, что заранее напишу речь и выучу ее наизусть – может быть все пройдет нормально.

А еще я думал, что обо мне на центральном телевидении снимут документальный фильм, в котором я буду рассказывать о своей жизни – о службе в армии, о работе инженером. В конце фильма его авторы преподнесут мне сюрприз. Они заранее отыщут того мальчика, которого я спас – теперь это уже взрослый парень. На экране он будет идти ко мне, держа в руках большой букет цветов. Вот он подходит ко мне, протягивает мне цветы – в глазах парня слезы. Дрожащим голосом он благодарит меня за то, что я спас ему жизнь. У меня тоже слезы. Ну не люблю я эти телячьи нежности. А куда деваться? Придется все это терпеть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.