Мой батискаф

Женя Т.

Мой батискаф

Часть I. Наберите побольше воздуха

Надевайте купальный костюм, шапочку и очки, а еще лучше захватите гидрак и акваланг – нам предстоит путешествие на такую глубину, какая даже в самых темных снах не снилась Марианской впадине, всем этим таинственным удильщикам и гримптотевтисам. Мы коснемся неровного, неверного дна, под которым еще одно, и еще, и оттолкнемся от него в попытке снова оказаться на поверхности, но гарантировать вам лайнер, баржу, баркас или пусть даже хиленький плот я, увы, никак не смею.

Дно, к слову, кажется иллюзорным, но и на него ты, словно пушинка, опадаешь, иногда ударяясь прохудившимся позвоночником, но не чувствуешь боли – опадаешь нежно, неслышно, словно осенний лист на землю, выеденную прожорливыми червями. Медленно, тихо опадаешь, чтобы смотреть на чистое небо или чистую поверхность моря – где-то там далеко: ты точно знаешь, что она есть, но тебе до нее… О да, тебе до нее – рукой подать, да только проносится мимо этот миг, а тебя – уносит течение. Ты смеешься над этой мимолетной глупостью – кому нужна эта поверхность, эта фантазия, эта выдумка, этот ваш мир, в котором вы – люди, животные – ходите словно заведенные куклы. Где-то ходишь и ты сам, ты настоящий, утерянный ты. Вот здесь становится сложнее: какой из вас настоящий? Тот, что играет в марионетку, притворяясь, что ни о чем не догадывается, или же тот, кто смотрит со своего теплого дна на все это безобразие? Пускаешь по кругу винил этих мыслей, переворачиваешь пластику, а потом еще раз, и снова, и твое уютное дно, полное ламповых звуков твоего собственного голоса, звучащего так громко, так разрушительно и вместе с тем так волнующе… Я – бог?

Как вы, не захлебнулись еще? Предлагаю сделать короткий вдох и глотнуть прозрачного незапятнанного лишней экзистенцией кислорода.

В этой книге собраны истории людей, которые переживали, пережили, выживали или ужились с ощущением деперсонализации и дереализации. Мало изученное расстройство, что по сей день признается далеко не каждым специалистом в области психологии и психотерапии, как оказалось, терзает многих. Характеризуется оно, в основном тем, что человек, переживающий данный опыт, чувствует отчужденность, отстраненность от мира (дереализация: мир кажется нереальным, картонным, игрушечным) или от себя

(деперсонализация: я сам себе кажусь лишь оболочкой, настоящий я где-то в другом месте). Однако говорить об этом мироощущении как-то не принято: деперсонализация и дереализация не такие модные, как депрессия или, скажем, БАР – даже ставить в качестве официального диагноза их несолидно, ведь бытует мнение, что они – лишь синдром, а не отдельные сущности. В этой книге мы не станем уходить в разбор полетов, теорий, практик и методов, – если вас заинтересовала эта тема или заинтересует по прочтении сей запутанной глубоководной истории, то советую обзавестись книгой «Я не я. Что такое деперсонализация и как с этим жить» Дафни Симеона и ко, в которой доступным научно-популярным языком настолько исчерпывающе, насколько это вообще возможно сегодня, описаны аспекты немодного (но – с тенденцией, спорить не приходиться) расстройства. Я, или, вернее, мы с моими героями, не настаиваем на правильности или неправильности того или иного восприятия – истории остаются отражением чужого опыта и ни в коем случае не являются панацеей.

В «Батискафе» мы обратимися непосредственно к переживаниям, историям и рефлексии, заглянем внутрь чувствований героев и попробуем погрузиться в их (читай: наше) мироощущение, снять стигму с этой темы. Здесь собраны истории короткие и длинные, отражающие эпизоды и целую жизнь, детально прорисованные и общие, углубленно рефлексирующие и фиксирующие как факт – их я постаралась сохранить первозданными, а имена выдумала сама. Мы впервые поговорим о деперсонализации и дереализации открыто. Те, кому отзовутся переживания и восприятие, осознают вдруг, что они – не одни и что они вовсе не безумные волки, от страха собственного величия лезущие на стенку. А те, кому посчастливилось быть рядом с такими удивительными «глубоководными» нами, смогут лучше понять своих близких и найти здесь фундамент, на котором можно кирпич за кирпичом, балка за балкой выстраивать надежную опору из помощи и поддержки – и при этом самим не слететь с орбиты.

Удивительный факт, который шокировал меня: когда я объявила в соцсетях опен-колл и попросила тех, кто хотел и мог бы поделиться своим опытом деперсонализации и дереализации, мне написало свыше 15 человек! Это правда внушительно, учитывая совсем не многочисленную мою аудиторию. Оказалось, что все эти люди – те, с кем так или иначе у нас сходились взгляды и мысли, которые читают мои откровенно путаные и душные посты в 1000 знаков, те люди, которые размышляют о жизни и бытии больше прочих и пытаются осмыслить самое существование исходя из сущей иллюзорности его характера. Удивительно – а впрочем, нет, скорее, репрезентативно – и то, что большинство респондентов (буду называть их романтичнее – героями) раньше практически не делились с кем-то этими переживаниями и ощущениями. Максимум, по их собственным словам, пару раз упоминали в непростых разговорах с самыми близкими или сидя в кресле психолога. Мои прекрасные герои не ожидали и того, что они будут не единственными, отозвавшимися на мой запрос. Хотя я сама совершенно не предвидела такого фидбека, будучи уверенной, что а) это никому не интересно; б) никто так сильно не парится; в) я же уникальна. Нет. И это, друзья мои, большой, неожиданный шаг, способный не то чтобы развернуть солнечную систему вспять или хотя бы обратить на себя внимание общественности, но дать стойкое знание, что превыше всех благ, – я не одинок.

Я не хочу говорить о деперсонализации и дереализации как о фатальном и страшном расстройстве – так это или нет, оставим на суд тех, кто непосредственно с этим живет или работает. Но обесценивать, конечно, тоже не станем. Попробуем запечатлеть эти состояния здесь как факт, как мироощущение и образ мыслей. Как разговор, диалог с тем, кто нашел в себе силы открыться нам – это много.

Передохнули? Наберите побольше воздуха и натягивайте маски.

Делаем очередной заплыв.

Часть II. Глубоководные

История 1. София

У меня всегда есть ощущение нереальности всего вокруг – будто бы я смотрю какой-то фильм и в нем что-то происходит, я же тут – наблюдатель, который никогда не видел себя со стороны, разве что в зеркало. Вся эта суета вокруг кажется какой-то не особенно реальной, но возвращаюсь я к этому ощущению, фокусируюсь на нем редко. Бывает, что лежу на постели, смотрю в белый потолок и думаю: «Вот моя жизнь. Прикольно». Будто и нечего больше сказать, но все это, тем не менее, очень интересно.

Я не знаю, когда это началось, ведь уже даже в три года вполне четко видела вокруг себя яркое, увлекательное, но – кино. Это ощущение не пугало меня, но оставалось странным и непонятным. При этом я очень хорошо помню свое детство. Как-то я нацепила на ногу прищепку и ка-а-ак заверещала! Тогда я испытала не боль, а страх – эти эмоции живо отзываются во мне и сейчас. Все окружающее – дом, близкие, игры – и в самом юном возрасте казались мне нереальными. Завязка (или развязка?) моей истории случилась тоже в детстве – приснился сон: вот я пятилетняя, встаю с кровати, однако, не со своей, не в своей квартире, все пространство залито ярким позднеутренним солнцем… И мне кажется, что, уснув давно-давно, я только проснулась. Что вот она – истинная реальность, а та реальность, что «наяву» – ложная.

Как ни странно, меня это не тревожит, хотя такое ощущение сохраняется на протяжении всей жизни и оно…. удивительное! Я выбрала следующую тактику: не можешь изменить – используй в своих целях. Поэтому моя дереализация мне скорее помогает – благодаря ей я отношусь к жизни играючи, где-то, может быть, по-детски, слегка инфантильно, отдаю многое на волю судьбы и верю, что все к лучшему. Знаю, что дальше будет еще интереснее, но так же не забываю, что умру в один день и вообще ни до чего уже не будет никакого дела.

До этого момента я не делилась ни с кем своим мироощущением – вероятно, потому, что не было повода, или же попросту потому, что это меня не особенно-то и беспокоит. Весь фильм под названием «Моя жизнь» – штука до безобразия интересная! Мне кажется, что я особенная – не в том смысле, что душевнобольная или с кукушкой поехавшей, а в том, что я могу все и даже больше. Мои возможности абсолютно безграничны, ведь сценарий для этой ленты я пишу сама – как я придумаю, так и будет. Для меня нет ничего недостижимого – и я правда живу так.

Как-то у меня случился сложный период, когда я, зная, что все могу, не знала, чего я хочу. Тогда поехала с друзьями в лес целенаправленно съесть марку (прим. Ж. Т. – принять ЛСД) в попытке найти ответ на конкретный вопрос: «Чего я хочу?» Ответ получила такой: «Чего бы ты ни захотела, у тебя все получится!..» Боже, как я разозлилась тогда! Да я же не знаю, чего мне надо! Позже ответы отыскались, и теперь я точно знаю, чего ищу, точно знаю, что найду. Да и нахожу, в общем-то.

История 2. Мария

Кажется, подобные вспышки начались после переезда в другой город. Периодическое ощущение одиночества, большой поток информации, поступающий извне, два очень серьезных события, которые произошли в мире за последние несколько лет, – все это так или иначе влияет на человека, хочет он этого или нет. Кто-то грустит и страдает во внешний мир, а кто-то закрывается в себе. Я отношу себя ко вторым. Думаю, что, чтобы хоть как-то отдохнуть от самого себя и своих мыслей, организм таким образом делает перезагрузку системы, дабы и дальше функционировать по возможности без перебоев.

Сложно как-то словами описать, что с тобой происходит. Но в моменте ты не ощущаешь себя собой. Можешь даже смотреть на себя как бы со стороны. Идешь, например, куда-нибудь на автомате и как будто где-то потерялся и не можешь найтись. Это вроде и интересно, но жутковато. Если мне удается это идентифицировать, то начинаю включаться в пространство, трогать текстуры предметов и все приходит в норму. Сильного дискомфорта это не доставляет, но иногда вызывает тревогу – ситуация все-таки довольно

нестандартная…

Иногда бывает так, что смотрю в зеркало больше трех минут и перестаю себя осознавать. Просто видишь физическое тело, которое смотрит на тебя, но ты не понимаешь, кто это. (по мнению психологов, долгое смотрение в зеркало может вызвать подобную реакцию и у абсолютно здорового человека – прим. Ж. Т.).

А случается, что я выхожу, скажем, в магазин или в кофейню и мозг уже знает, куда идти – производит действия на автомате. В этот момент я ощущаю опять-таки физические движения тела и вполне могу вспомнить, как дошла до пункта назначения, но того ощущения, что это было со мной – нет. И чувствую себя так, будто я все еще дома, а саму себя, свое самоощущение забыла взять с собой.

История 3. Виктор

Мы с психологом так и не поняли, с чего это началось, но дереализация вызывает очень странные чувства, как будто тебя одновременно разрывает на части.

Например, я понимал, что в той или иной ситуации нужно посмеяться или поплакать, но на самом деле на уровне эмоций я не чувствовал ничего. Просто выдавливал из себя выражение участия и радости, чтобы все вокруг думали, что все в порядке. От этого становилось так мерзко… В этом ощущении я прожил год, и каждый день просто натягивал на себя улыбку, надевал розовые очки. Но мир в эти моменты не преображался из черно-белого в такой же розовый, оставался блеклым. Тогда я мог нередко что-то спутать, забывал какие-то вещи, которые в другое время невозможно забыть – мозг будто бы просто не хотел воспринимать все это. Мое состояние повлияло на каждую сферу моей жизни – в течении года я просто был постоянно подавлен из-за всей этой монотонной серости окружающей действительности. Я мало с кем поддерживал общение. Мы работали над этим с психологом, но терапия не сильно помогла. Спустя год я переехал в другой город и через два-три месяца все как будто прошло… Само собой.

Сильный откат произошел во время эмиграции. Особенно мощно словил дереализацию в Дубае – все вокруг казалось совершенно нереальным, сказкой. Я попытался перестроить свое восприятие так, будто это путешествие, иначе я не мог впитывать происходящее. Становилось очень тяжело, и только когда я встретился со своей подругой – живым человеком, которого я знал в Петербурге, – я немного пришел в себя. Первые 4-5 дней в Белграде я тоже находился в состоянии дереализации – мне все это кажется?.. Но обратил внимание, что возвращаюсь в «нормальность», когда занимаюсь физическими бытовыми делами: покупаю постельное белье, продукты. А еще сильно помогла включиться и понять, что я все-таки живу такая фраза психолога: «Какая разница, реальность это или нет, если вы все равно здесь».

История 4. Александра

Практически всю жизнь я в той или иной степени живу с деперсонализацией-дереализацией. Этот симптом при острой фазе депрессии стал одним из главных, которые спровоцировали меня пойти лечиться. Но и в ремиссии отчужденность всегда со мной. Сложно осознавать расстояния и время, габариты собственного тела в пространстве. Чаще всего я просто принимаю это и делаю на это скидку, иногда такое состояние ощущается действительно мучительно! Но до того, как я узнала, как называется, какие имеет признаки, мне было в сотни раз хуже. Теперь я знаю, как с этим жить и мне легче даже тогда, когда весь мир сжимается до одной самой маленькой точки, в которую я не помещаюсь…

История 5. Виктория

Это началось в 2017 году – и длилось порядка трех месяцев. Деперсонализация, а вместе с ней и дереализация, приходили примерно в одно и то же время абсолютно каждый день, скажем, ровнехонько к 17:00 – я уже морально к этому готовилась и ожидала, что вот-вот, сейчас накроет. Дереализацию и деперсонализацию сопровождала и сильная накатывающая тревога – вам непонятно, что с вами вообще происходит, да и в целом, ощущение не самое комфортное.

Итак, я функционировала первую половину дня как нормальный человек, далее – в основном, просто лежала в кровати. На тот момент я не работала: у меня была такая возможность благодаря моему бывшему парню, который очень обо мне заботился и был для меня большой поддержкой – это стало некоторым спасением. Понимаю, что у многих людей такой возможности нет. Но я по жизни выстраиваю с людьми очень близкие и доверительные отношения, поэтому всегда могу рассчитывать на внешнюю поддержку.

Пока я лежала в постели после этих роковых пяти вечера, мой парень продолжал разговаривать со мной для того, чтобы я осознавала себя в этом пространстве, свою реальность, свое присутствие здесь, на этом месте.

Также могла взбодрить и привести в себя какая-то упавшая на меня ответственность. К примеру, в этот период острой деперсонализации-дереализации ко мне приехала погостить младшая сестра и иногда мне самой приходилось принимать за нас двоих какие-то важные решения, ведь она еще была школьницей. Так мне удавалось снизить влияние деперсонализации – я ее ощущала, но над ней доминировала ответственность за ситуацию. У меня получалось в моменте отслоить от себя свои ощущения и заниматься более важными, насущными делами.

То, как это происходило… Описать довольно сложно: ты просто не понимаешь ничего. Кроме того, тогда, в 2017-м, активных обсуждений каких-либо вообще психических отклонений не велось, и в моей голове даже не было как факта понимания, что нужно, может быть, обратиться к психологу. Не то чтобы не хотелось – просто даже не появилось подобной мысли, ведь в то время эти темы совсем не культивировались обществом. Я ощущала, что что-то не то. Мне сложно было это объяснить или зафиксировать – просто-что-то-не-то. Временами я не чувствовала себя, свое тело – оно казалось мне каким-то невесомым, а все вокруг было фейковым и ненастоящим.

А потом это прошло. Как – мне тоже не совсем понятно. Впрочем, есть предпосылки. Я начала больше заниматься йогой и вообще собой, отслеживать свои мысли, рефлексировать – раньше осмысление как таковое мне было совсем не знакомо. Получается, что так, собственным трудом, мне удалось выйти из этого состояния – оно действительно кануло в небытие и не возвращалось.

Когда сейчас случаются сложные эмоциональные периоды, я чувствую, что деперсонализация и дереализация могут вернуться, но я уже умею отделять себя от тревоги, осознавая, что есть я, а что – вторичные эмоции, пришедшие откуда-то извне. Сейчас мне абсолютно нетрудно со всем этим справиться и я этого не пугаюсь, так что даже если раз в год где-то промелькнет состояние отчужденности, оно не станет для меня проблематичным.

Но когда я столкнулась с ним в первый раз, было действительно тяжело. Однако хочу заметить, что трудом решается многое, для некоторых, как и для меня, вполне было бы достаточно серьезной, но самостоятельной работы на собой. У кого-то может совсем не быть подобной внутренней опоры или просто возможности, ресурса, тогда, вероятно, становятся необходимым терапия, в некоторых случаях, с сопровождением медикаментозного лечения.

История 6. Агния

Каждый день – борьба. Встать с постели, приготовить и съесть завтрак, сидя с М за столом, проводить его на работу и взобраться на ринг из последних сил. Биться с собой – или, вернее, с тем, что пожирает изнутри – каждый день. С бессмыслицей, иллюзорностью, чьей-то выдумкой, что жить нужно так, а не иначе. Либо… просто лечь и снова провалиться в сон, не думая о шквале задач – кому все это нужно? Такой бред. Вся эта суета – такой бред… уснуть, проснуться, лежать, смотреть в потолок. Молчать. Уснуть.

Нет. За последние пару месяцев я еще ни разу не скатывалась в это состояние – однако не знаю, хорошо это или плохо.

Нет. Я борюсь, и вроде выигрываю – впрочем, есть ли победитель в бою с самой собой?..

Нет. Я встаю, отвожу взгляд от плотных темных штор, которые ух как хочется задернуть, чтобы потонуть в своей темноте.

Нет, встаю и начинаю что-то делать: разбираю работу, подметаю пол, мою посуду, голову, руки, ухожу тренироваться на уличную спортплощадку, гулять в парк или уезжаю к заливу. Я побеждаю, да.

Уже 13 лет я осознанно (хи-хи, да, это, пожалуй, один из презабавных реверсов психики) живу с синдромом дереализации-деперсонализации. Так что вдумчивость моя, мое душное самокопание, голоса в голове (не шизофрения, и то слава Богу, – поэт же!), даже кое-какая автономная личность внутри, а также желание закончить все это тупое немое кино поскорей – все они отсюда. Я помню, как это пришло ко мне в первый раз.

Мне было 13. Моя кровать стояла параллельно окну, застеленная ярко-оранжевым пледом. На ней я сидела, читала что-то, щелкая изюмом в разноцветной сахарной глазури. Отложила книгу, прикончила сладости и… оглянулась. Вокруг – будто фильм. Плоский стол, заваленный плоскими тетрадями и карандашами, плоский стул с неаккуратно накиданной на него плоской школьной формой, плоская полка над плоской кроватью сестры. И что-то – ярче обычного, а что-то – напротив, тусклее. Резко стало страшно, перед моими глазами пронеслась вся будущая жизнь, на которую я смотрю, как на монитор, как сериал.

Заплакала, метаясь, – я никогда не отличалась особенной сдержанностью в плане слез. Пришла мама и спросила, что случилось. Я сказала, что не понимаю, зачем же и как тогда жить, если все все равно пройдет, закончится, если все уже проходит – мимо? А она сказала, что не за чем. Смысла, говорит, и впрямь нет, кроме одного: делать мир добрее ровно настолько, насколько на это способна ты.

Простой и идеальный ответ на любой по большому счету вопрос – его я по сей день прокручиваю в своей голове.

С тех пор я видела свою жизнь именно так: гадательно, словно сквозь мутное стекло. Точнее, цвета окружающего всегда оставались понятными и насыщенными, но почти физически это окружающее пролетало мимо, не задевая меня. Это вводило меня в сложное состояние страха, тревоги, если угодно. Я просто не понимала, как дальше.

А потом – смирилась с этим состоянием, привыкла к нему, постепенно перестала замечать, только изредка, – самые тяжелые или счастливые моменты жизни «выносили» меня из меня. Пролетали, как стайка птиц, лишь слегка брызнув на меня – то ли мочой, то ли слезой, какая, в сущности, разница.

Еще не зная терминов, я обозначила для себя два состояния: «в коробке» и «вне коробки».

Первое характеризуется четкими яркими ощущениями, переживанием конкретных эмоций – тот момент, когда ты понимаешь, что ты здесь и сейчас, что ты – это ты, со всем своим телом, мыслями, голосом, что рядом с тобой живые люди и материально осязаемые вещи. Ты узнаешь себя в зеркале. Но если «нормальный» человек об этом не задумается и просто живет себе по вере, то для меня это удивительное событие. Памятное – могу перечислить по пальцам такие моменты.

Второе состояние – обратное. Тебя «выносит» из «коробки». Все окружающее ощущается немного плоским и ненастоящим, словно декорации для киноленты, цвета либо слишком насыщенные, либо мутные. Кажется, что все проходит мимо, а ты – смотришь со стороны (соответсвенно, тебя это, твоя жизнь тоже, твоя работа, твоя самореализация и прочая поебень не особо заботят; к сожалению, даже твои близкие). В такие моменты/периоды я не узнаю себя в зеркале, не воспринимаю себя собой, мне непонятна и даже противна моя личность, зато внутри – все спокойно, стабильно – до того момента, пока я не начну осознавать это состояние и впадать в разную по интенсивности тревогу. Еще хуже – апатию.

Итак, какое-то время я не обращала внимания на эти состояния. Под конец школы я стала очень верующей, ходила на протестантские собрания, читала Библию каждый день, служила в церкви, ездили на шашлыки с «братьями» и «сестрами».

Состояние молитвы, в котором я старалась пребывать как можно чаще, в разрезе психологии сейчас мне кажется особенно любопытным.

С одной стороны, ты погружаешься в себя и ощущаешь свое нутро особенно чутко («внутри коробки»). При этом в разговоре с Богом анализируешь каждое действие и слово, взвешиваешь и подвергаешь препарированию каждую мысль – то есть, напротив, глядишь сторонним наблюдателем («вне коробки»).

Пожалуй, эта дуальность хорошенько встряхнула и так уверенно развивающееся расстройство… Впрочем, тогда я не задумывалась над тем, что что-то не так, ловила экстаз от песен прославления, видения и слова, знаки и взгляды Божии. Сейчас я четко осознаю, что тот мой образ жизни сильно повлиял на меня: я не давала себе спуску, много училась и работала, тренировалась, жестко ограничивала себя в еде, регламентировала все духовные практики, анализировала каждое чувство, часто подвергала его критике и мучительно старалась исправить. Я была хорошей и, скажу откровенно, я скучаю по той себе. Сейчас во мне нет и половины той силы и того добра. Однако это все здорово в моменте, но – перспектива такого изнуряющего подхода обязательно скажется в будущем.

Правда, спустя два года после переезда в одинокий Питер, болезненного разрыва с единственным близким мне здесь человеком и постоянными бесплодными встречами с разными персонажами, что-то рухнуло во мне окончательно.

Я вылетела совсем из своей коробки.

Тогда я еще находила в себе силы благодарить Бога – в данном случае за то, что он забрал мою душу к себе (я так считала), а тело оставил на земле. Я отчетливо видела себя и свою жизнь со стороны. Иногда я терялась в знакомых местах и находила себя совсем не там, где помнила. Иногда я плакала без причины, но чаще ходила с покерфейсом. У меня не было друзей, зато на горизонте стала мелькать анорексия – ну, не совсем она, хотя без, простите, месячных я осталась на 2,5 года из-за желания быть похожей на главных фитоняшек страны.

Я плавала сознанием в вакууме, не осознавая, что вообще происходит на земле и веря в совершенно сверхъественное свое местонахождение. Плюс меня накрывали панические атаки, которые пугали всю кафедру, – а я просто не могла дышать. Бац – и все тут, никак дальше, ступор в груди. А это страшно – начинаешь накручивать, пытаться вздохнуть мелким захватом, от этого кружится голова и ты в темноте, но рыдаешь.

Денег – 0. Поэтому прямиком из Боткина я с направлением пошла к штатному психотерапевту в студенческую поликлинику. Он сказал вот что: «Помедитируйте и пообщайтесь с друзьями». Кстати, неплохой совет, только друзей тоже – 0. Я отдалилась и спряталась в своем внекоробочном вакууме ото всех, кто хотел со мной общаться.

С каждым днем становилось все страннее, отдаленнее и безразличнее. Я улетала все дальше и дальше, но меня спасла мама. Она просто приехала на пару недель, захватив пятимесячного брата, и встречала меня с универа, выгуливала в парке, кормила (много, но не всегда успешно). Я вернулась и увидела, что «внутри коробки» тоже может быть классно.