По ту сторону света

– Да какая разница, как я узнал! – я не выдержал и слегка повысил голос, но так, чтобы нас не услышали остальные. – Я тебя не обвиняю, но мне нужно знать, что произошло.

Рахим выглянул в коридор и воровато посмотрел по сторонам.

– Заходи, – он прошёл вглубь комнаты, а я – за ним.

Парень указал рукой на одинокий стул, стоящий возле письменного стола, и я присел. Рахим медленно закрыл дверь и запер на щеколду. В комнате стоял затхлый запах пота и залежавшихся остатков еды. Моё лицо невольно сморщилось от отвращения, когда взгляд упал на тарелку с половинкой одинокого заплесневелого хлеба.

Рахим присел на кровать, а я пододвинул стул, чтобы сесть напротив парня.

– Так что произошло? – я продолжал натиск, твердо решив, что не выйду без ответов.

– Ты сказал полицейским? – Рахим опустил взгляд тёмных глаз в пол, и я заметил в этом жесте отголоски скорби и разочарования.

– Нет. Я решил сперва спросить напрямую у тебя. Почему ты не сказал, что видел ее?

– Испугался, – он потер подбородок костяшками пальцев, – я всего-то хотел пошутить.

– Как именно? – гнев неумолимо разрастался, что прослеживалось в моей интонации.

– Когда ты начал считать, я тихо позвал Ириду через приоткрытые ворота. Она хотела спрятаться за этой пристройкой, – он указал пальцем в мутное от застывшей грязи окно на то место, где все происходило.

– Что ты ей сказал?

– Хм, – лицо парня на миг напряглось, но он вспомнил: – Я сказал: «Ирида, хочешь покажу кое-что весёлое?». И знаешь, она сразу забыла, что играла с тобой в эти чёртовы прятки. Я отвел её к тропинке в кукурузном поле. Мы прошли всего метра два вглубь, могу показать это место, если тебе так важно.

– И что ты ей показал?

– Змею, – «братец» распрямил плечи. – Я прибил к земле ножом змею, и она весело извивалась, – послышался тихий смех сумасшедшего.

– И как Ирида отреагировала на твою змею?

– Испугалась и убежала вглубь. Я подумал, что она перебесится и вернется. А потом ты пошёл её искать, и я был уверен, что найдёшь, – в голосе Рахима слышалось неприкрытое разочарование.

– Покажи мне это место, – я демонстративно встал со стула.

– Что, прямо сейчас?

– Да, Рахим, прямо сейчас, если не хочешь, чтобы я передал наш разговор полицейским!

Угроза подействовала молниеносно: Рахим обулся, изображая крайнее недовольство, и мы вышли из комнаты.

Близнецы сидели внизу – в гостиной возле выключенного телевизора. Они даже не повели взглядом, застывшим в какой-то книге, которую они читали одновременно, перелистывая страницы по очереди. Опекунов дома не оказалось.

Мы спешно вышли из двора. Я хотел как можно быстрее увидеть место, откуда все началось, пока тьма окончательно не спустилась на землю. Ночью обещают очередной ливень, и тогда точно все следы смоет.

Рахим молча отвел меня к ближайшей тропе, и через несколько шагов откинул высокорастущие кукурузные стебли. «Здесь» – указал он. Я прошёл через отодвинутые растения, и в крошечном пространстве между стеблей увидел торчащий в земле нож. Он намертво приковал маленького ужа, длиной не больше полуметра. Мне стало жаль рептилию, умершею здесь в муках.

– В какую сторону она побежала? – спросил я, не сводя взгляда с трупа змеи.

– Туда, – Рахим указал в сторону леса. – Теперь ты доволен? Я пошёл?

– Иди на все четыре стороны, – огрызнулся я.

***

Я заперся в своей комнате. Выпил ещё три таблетки снотворного. Из головы не выходили мысли об убийце Ириды. Это точно не Рахим. Хоть парень и получал некое удовольствие от мучений других, глупым он не был, и чётко понимал, что если нападёт на человека, то больше никогда не увидит свободы. В школе у него часто возникает возможность причинить физическую боль другим, которой он не пользуется. Взять хотя бы уроки физкультуры с популярной игрой в «вышибалу», где Рахим всегда кидает мяч по ногам противника. Пока все его пакости сводились к убийству мелких полевых животных, и я не хотел бы знать, во что это перерастет лет через десять.

Мои веки открылись, и перед глазами застыл матово-чёрный потолок с неровными выступами камня. Я лежал в том же месте длинной прихожей, откуда и исчез. Поднялся, слегка пошатываясь, будто вывалился из тяжкого бытия на свободу.

В доме не было окон. Я медленно миновал узкий коридор, пол которого застилал старый серый ковёр и вышел к обеденному помещению, какое в современных планировках объединяется с кухней, как и в доме, где я жил. Со стен смотрели многочисленные мрачные портреты, некоторые из которых висели под углом. Я узнал в тонах серых и тёмных масляных красок родственников Ириды, их всех объединяли глубокие изумрудно-зелёные глаза и нос с горбинкой.

За большим овальным столом, застеленным чёрной, ажурной скатертью, сидело пять человек. И все – женщины, хотя на портретах встречались и мужчины преклонного возраста. На меня посмотрели десятки глаз, и молча проводили взглядом, пока я не сел на лавку возле Ириды.

– А ночь уже закончилась? – шёпотом поинтересовался у неё, чтобы разрушить тишину, нависшую, как стена между нами.

Девушка наклонилась ко мне и тихо ответила:

– Ещё нет. Я рассказала всем про тебя.

Женщина, напротив, закашляла, прочищая горло, после чего выдала таким тоном, словно хочет заживо меня сварить:

– Кто ты такой?

– Меня зовут Морфей, и мы очень признательны вам за пристанище… – начал я, но старуха не дала договорить.

– Это я знаю, но откуда ты взялся, Акронос тебя побери! – бабка стукнула кулаком по столу.

– Тётя Верма, успокойтесь! Он пришёл со мной, через портал, – Ирида громко возразила, отчего у собеседницы от гнева перекосилось лицо.

– Но Ирида, милая, – обратилась женщина, которую в прошлом сне я чуть не спутал с матерью Ириды, – с твоим другом явно что-то не так, иначе зачем его душе метаться между мирами?

– А вы знаете, как это исправить? – я не дал подруге ответить, нагло втиснувшись в разговор, значимость ответа на вопрос превышала любые правила приличия.

– О, нет. Мы лишь души, и знаем об этом мире только то, что позволяет нам Акронос. Но ты можешь отыскать того, кто сможет помочь, – мелодично продолжила женщина.

– Кого? – от нетерпения моё лицо вытянулось.

– Одного из ангелов, которые наблюдают за нами.

– И где его искать?

– Душа не сможет увидеть ангела, пока тот сам того не пожелает.

Я тяжко выдохнул, демонстрируя разочарование. Заметил, как Ирида нервно перебирает пальцами полотенце, лежащее перед ней.

– Как заставить этого ангела обратить на себя внимание? – после небольшой паузы я смог сформулировать вопрос так, чтобы получить четкий ответ.

– Дождись возвращения скелетов, может, вышние тебе и помогут, – ответила бабка со зловещей ухмылкой.

– Верма права, – задумчиво пролепетала женщина. – Чтобы тебя увидел ангел, должно произойти что-то нарушающее закон мира мёртвых. Тёмные души нарушают законы, когда их похищают светлые, и ангелы за этим следят.

– Тогда почему вчера ангел не пришёл нам на помощь? – возмутилась Ирида, встав с лавки.

– У них же всего два глаза, – ответила незнакомая мне старуха, как две капли воды похожая на Верму, но чутка выше родственницы.

– Ладно, если идея не выгорит, то я просто проснусь в мире живых, – я не переставал поражаться странностям, что рисует в этом сне моё воображение.

– А если нет, то будешь гореть в муках до конца бесконечности, – бабка не удержалась, чтобы не подлить бензина в огонь и без того трепещущих нервов.

– Я пойду с тобой, – решительно заявила Ирида.

– Ирида, нет, мы ждали тебя и скучали, – женщина в надежде смотрела на мою подругу.

– Прости, мама, но у меня осталось незаконченное дело. Я помогу Морфею полноценно вернуться в мир живых, а потом останусь с вами.

От слова «мама» по телу пробежала дрожь. Мы с Иридой были сиротами, не знавшими настоящих родителей, а тут девушка нашла свою семью, настоящую. Она встала, подошла к матери и приобняла её за плечи.

– Ты готова рискнуть всем? – глаза женщины заблестели, из них готовились вырваться потоки бесконечных слёз.

– Ирида, не стоит. Я не хочу подвергать тебя опасности, – мне удалось вставить слово в беседу. – Я не уберёг тебя в мире живых, и не прощу себе, если не уберегу и здесь, – голос дрожал скорее от волнения, чем от страха.

– Хранитель точно придёт, если соберётся много скелетов, – предложила девочка на вид двенадцати лет, до этого она тихонько сидела с поникшей головой.

– Но как их приманить в таком случае? – Ирида подхватила идею.

– Ирида, останься здесь, прошу, – я не унимался, но, похоже, девушку мало интересовала моя забота.

– Морфей, я за свою жизнь не сделала ничего стоящего! – она впервые повысила на меня голос. – Хочу сделать хотя бы после смерти!

Я не нашёл слов ей ответить.

– Скелетов манят светлые души. Если мы все выйдем до рассвета, и будем держаться недалеко от дома, то это может сработать, – продолжила девочка-подросток.

Воцарилось гробовое молчание, развеиваемое лишь ветром, свистящим в щёлках между каменными плитами стен.

– Так, никто никуда не пойдёт! – рявкнула бабка и поднялась из-за стола. – Мы не будем рисковать ради души не из этого рода, – она бесцеремонно ткнула в мою сторону указательным пальцем.

– А что мешает Морфею стать частью рода? – девочка-подросток разговаривала с противной бабкой на равных. В этом мире возраст души совсем не имел значения, мёртвые оказались равны в умственных способностях.

– Тогда он никогда не найдёт настоящую семью, не пройдет истинный путь рода, – мать Ириды жалостливо посмотрела на меня.

– И плевать! Зачем искать тех, кто отказался от меня?

Все замолкли, и я продолжил:

– Мы с вами совсем незнакомы, так что спасибо за идею, но я не буду вас просить мне помогать. Просто, потому что это неоправданный риск.

Молчаливые взгляды скосились в мою сторону.

– Бери факел, если пойдешь один, – серьёзно заключила девочка, попутно завязывая каштановые волосы в хвост.

Ирида недвусмысленно посмотрела на меня в поисках одобрения. Я не выдержал и кивнул. А в груди проснулось тревожное чувство, я боялся за её жизнь, но не за свою.

– У вас есть целый час до рассвета, – отмахнулась бабка, поглядывая на стену так, если бы там висели часы.

Верма медленно вышла из-за стола и бодрой походкой скрылась в узком коридоре.

– Пойдём? – Ирида подошла ко мне, положила руку на плечо.

Когда я вставал, то ощутил, что на плечах висит груз в целую тонну. Тяжело переставляя ноги, направился к выходу. Ещё целый час до рассвета. Целый час, чтобы найти ответы.

Я медленно приоткрыл входную дверь. Ржавые петли глухо заскрипели, а из здания вырвался дневной свет, озаряя наполненную тьмой округу. Ирида вышла за мной, плотно закрыв за собой дверь. Я взял в руки горящий факел, второй забрала Ирида. Морозный ветер заставлял огонь искриться в ночи, сбрасывать пламенные угольки на землю. Мрачный туман перед домом отдавал тусклым зеленоватым свечением, не способным ничего осветить.

Только сейчас я начал верить, что это не сон. Страха не было, но я ощущал себя стоящим в ночном покрове, как в гробу. Слышалась могильная глухота. Хруст костей отдавался по округе хриплым эхом. А эта тьма, таящаяся за светом от факелов, оказалась такой же чёрной, как и в коридоре, соединяющим мир живых и мёртвых, где я провел долгие годы в блуждании. И сейчас появилась хоть и сумрачная, но возможность спастись от мучительных видений и жить полноценной жизнью.

– Чтобы не случилось, не выпускай факел, – велел я Ириде, когда мы вышли на дорожку у дома. – Они не подойдут к свету.

– Хорошо, – в голосе девушки угадывалась дрожь. – Я постараюсь…

Опустившись на корточки, я вонзил факел в промёрзлую землю и осмотрелся. Огонь тускло освещал всего метра полтора пространства. На границе света и тьмы угадывались костяные силуэты. Они стояли тихо, выжидая.

Я не был смелым парнем, а вот сумасшедшим на всю голову – ещё как. Жестом указав Ириде стоять на месте, сделал шаг в сторону сгущающейся вокруг черноты. Ещё один, и тьма поглотила душу. Я ощутил, как костяные пальцы касаются одежды, волос и лица. Каждая тёмная душа хотела урвать от жертвы кусок посочнее. К горлу подступил ком, но я всё ещё не боялся за свою жизнь.

Создавалось ощущение, что скелеты хотели затащить мою душу глубоко под землю, туда, где разверзся настоящий огненный ад, но почему-то не могли. Меня тянули, втаптывали в снег, но я не сдвинулся с места. На миг чёрные силуэты мертвецов показались жалкими. Это была новая, неразведанная часть меня, что усмехалась над тёмными созданиями. Я инстинктивно почувствовал, что могу им противостоять. Словно я не пустое место.

Неожиданно резкий порыв ветра затушил факел в руках Ириды. Снежные хлопья повалились на второй, стремительно приглушая порывы пламени. Темнота сгущалась. «Беги в дом!» – крикнул я девушке, не в состоянии сдвинуться, вырваться из пут окутавших скелетов. Ирида бросила на землю потухший факел и развернулась. Ринулась к дому, но как только её силуэт скрылся из еле-еле освещённого догорающим факелом пространства, послышался треск древних костей, стремящихся догнать девушку. Костяные пятки звонко стучали по заиндевелой земле двора.

Я не мог позволить созданиям ночи схватить Ириду и утащить её в самый ад. Не мог потерять её снова, даже во сне, который чудился таким реальным. Резкими рывками я освободил руки от сковывающих древних костей. Не знаю, как у этого худощавого тела хватило на это сил. Обратил взгляд ввысь и выставил ладони вверх, словно прося солнечного света у Богов. «Я живой» – единственное, о чём думал. И жизнь оказалась сильнее смерти.

Яркий луч белого света пронзил меня, осветив округу на десятки метров вокруг. Силуэты скелетов испарялись, развеивались на ветру. Замогильный шёпот десятков голосов стих. Высоко надо мной стоял столб яркого тёплого света. Ирида лежала на земле, а её ноги окутывали струйки стелящегося зеленоватого тумана. Она приподнялась на локтях, и я шумно выдохнул от облегчения. Ей больше ничего не угрожало.

– Теперь тебя точно заметят, – послышался облегченный голос Ириды.

– Такое-то сложно не заметить! – я отошёл к факелу, воткнутому в землю. От угольков струились еле заметные потоки серого дымка.

Луч света пронзал небо до самой грани верхнего мира, осветив участок гладкого моря над нами. Такое привлекло бы даже Бога. Но как я это сделал? Вопросов накопилось куда больше, чем ответов.

Глава 6. «Хранитель мира мёртвых»

Ангел, или как его называют здесь – хранитель мира мёртвых, не заставил долго ждать. Мы не успели вернуться к дому, как сверху послышались звуки порхающих громадных крыльев. Обернувшись, мы узрели, как чёрный силуэт ангела пронзает луч света, а после медленно опускается на землю. Мне удалось достаточно хорошо разглядеть высокий тёмный скелет с крыльями из чёрных перьев, как у ворона. Его глазницы горели белым пламенем и напоминали портал, через который и прошли мы с Иридой. Прожилки света окутывали древние кости. Этим ангел значительно отличался от тёмных душ в виде скелетов. Из черепа торчали невысокие рога, ангел был похож на адского демона, чем на что-то божественное и возвышенное.

Я пошёл навстречу к хранителю. Костяной силуэт плавными шагами вышел из луча света. Постепенно на кости нарастала плоть, но в этом не было ничего человеческого. В грудной клетке раскрылись ярко-красные лёгкие, показались мышцы и сухожилия, тёмные, как у мертвеца. На грозном черепе стремительно нарастала серая кожа, приобретая очертания грозного лица.

Мускулистая обнаженная фигура остановилась напротив меня. Он был выше на целых две головы, и я ощутил себя букашкой, снизу смотрящей на крупного зверя. Ещё несколько дней назад я бы в ужасе убежал куда подальше, если бы не словил паническую атаку, но сейчас что-то кардинально изменилось. Взгляд хранителя застыл на мне, и ночную тишину прерывали лишь порывы промозглого горного ветра.

– Я искал тебя, хранитель, – плавно заговорил я, чтобы развеять зловещее молчание, – чтобы просить у тебя помощи. Каждую ночь из года в год, я оказываюсь здесь. А просыпаюсь снова в мире живых.

Зловещее лицо хранителя наклонилось. Я всем нутром ощущал опасность, которая исходила от этого сильного существа. Но утешал себя тем, что это всего-навсего сон, а в грёзах нельзя умереть. Он вытянул руку, и длинным чёрным ногтем указательного пальца дотронулся до моего лба. Кожа пронзилась, и я ощутил, как со лба к носу стекает тонкая струйка крови.

Хранитель убрал руку, и дьявольское лицо пристально осмотрело испачканные кровью пальцы.

– Тебе здесь не место, – низким, но громким замогильным тоном провозгласил ангел так, что слова эхом разнеслись по улочкам.

– Так верни меня обратно, в мир живых! – брови приподнялись от осознания последствий этой просьбы: если я уйду, то больше не увижу Ириду. Но сказанных слов не вернёшь.

За секунду молчания я успел сотню раз пожалеть о затее с призывом хранителя. Мысленно представил расставание с Иридой, осознал свою обреченность. Я всё ещё жив, а она мертва. И пусть это сон сумасшедшего подростка, но мне было в нём хорошо.

Хранитель попробовал мою кровь на вкус, и его мертвенно бледное лицо сморщилось то ли от горечи, то ли от боли. Я не понимал, что происходит. Он открыл рот, но оттуда не вылилось ни единого слова. Из уголков чёрных, как смоль, губ, просочились струйки тёмно-алой крови. Я отпрянул назад. Ангел схватился за живот и упал на колени. Наполненные белым сиянием глазницы смотрели вверх, к свету. Ангел закашлял кровью. Он хотел что-то сказать, но вместо слов изо рта вырывался протяжный хрип. Я стоял и смотрел, не в силах чем-то ему помочь.

На грудной клетке ангела показались разрастающиеся трещины яркого света. Они увеличивались, распространялись по всему телу. Перешли к крыльям, выжигая дотла чёрные перья. Через миг грудь ангела разорвалась, и из неё вырвался пронзающий луч яркого света, подобно тому, что я создал для защиты от скелетов. Куски плоти вперемешку с тёмной кровью разлетелись повсюду. Я инстинктивно закрыл глаза и отвернулся. Свет взорвал ангела изнутри. А то была всего капля моей крови…

Я вытер рукавом лицо, оттряхнул руки от кусков чужой плоти. На месте, куда спустился хранитель мира мёртвых, осталось выжженное пятно, и больше ничего. Столб света постепенно угасал, а вдалеке виднелся рассвет. Но здесь не было звёзд, что одаривали бы утро и вечер яркими красками. Тьма постепенно развеивалась, одномоментно на всей грани, где мы находились. Свет приходил сверху, и становился все ярче, стремясь заменить ночную черноту.

– Что это было? – ошарашенная Ирида подбежала ко мне. – Зачем ты убил его?

– Я не убивал его! – ответ показался мне слишком циничным, я себя не узнавал.

– Это был единственный шанс для тебя вернуться обратно, и мы его упустили.

– Но я не хочу обратно. Пусть все останется, как есть, – я взял её за руку и посмотрел в большие, изумрудно-зелёные глаза, которые наполнились печалью.

Плечи Ириды мгновенно расправились, зрачки расширились. Гнев неумолимо нарастал. Она была готова испепелить меня одним взглядом. Ирида резко отпрянула и прокричала:

– Тогда какого черта мы вообще вышли из дома? Не мог раньше сказать?

– Я… не осознавал последствий, – виновато ответил, пожимая плечами.

– Морфей, тебе уже пора повзрослеть и не подвергать других опасности понапрасну!

Ирида гневно отвернулась, тряхнув копной завивающихся каштановых волос, и направилась обратно к дому.

– Подожди, – окликнул я.

Девушка обернулась, её лицевые мышцы оставались напряжены. Прежде я никогда не видел её в гневе.

– Прости, – продолжил я, – до меня дошло, что я больше никогда тебя не увижу, если хранитель всё исправит. Не знаю, что за проклятье, но, по крайней мере, так ты рядом. И ты жива. А в том мире у меня ничего нет…

Ирида слегка приоткрыла рот в изумлении. Она расслабилась, словно с плеч сняли неподъёмный груз.

– Ты тоже мне дорог, Морфей, – плавно ответила девушка. – Но ты ещё не прожил свою жизнь.

Она вернулась и протянула мне руку, кивнув в сторону дома. Но лишь я успел дотронуться до тёплой ладони Ириды, как мир перед глазами начал сужаться с непостижимой быстротой.

– Что с тобой? – воскликнула Ирида, но я уже не мог её видеть.

– Я обязательно вернусь…

Ирида что-то говорила, но последние слова сложились в неразборчивое эхо, отдающее в ушах. Зрение сузилось, заполнилось туманной дымкой, и мир вокруг исчез.

***

Мне совсем не хотелось просыпаться. Новые сны стали реальнее самой жизни. Тело хотело бодрствовать, а разум молил о погружении в грёзы. Так я и лежал, пока в дверь не постучались. «Морфей! Вставай! Иначе пойдёшь в школу пешком!» – это кричала Марта. Она повторила настойчивый стук в дверь. «Да встаю я» – отбросил я и поднялся с кровати.

Схватил висящую на стуле одежду, направился в ванную комнату. Закрыл дверь на щеколду, взгляд остановился на замутненном от пара зеркале. Кто-то недавно принимал душ, и на стекле остались небрежные разводы от рук. В них и виднелось отражение моего бледного лица. Но меня настораживало другое: на лбу красовался крошечный порез, а от него – узкая, застывшая полоска крови. Я дотронулся до неё, проверяя реальность происходящего. Раньше раны из снов никогда не появлялись наяву. Я окончательно запутался. «Что со мной происходит?» – всплыла навязчивая мысль, повторялась снова и снова, сводила меня с ума. А может, по мне давно плачет больничная палата с мягкими стенами?

Тревога нарастала. А за эти дни я почти успел забыть, как в такие моменты мучается тело: бешено колотится сердце, нарастает ком в горле, кажется, будто страх вот-вот прикончит меня. Мне стало трудно дышать, пришлось облокотиться на ванну. «Это реакция организма на страх» – внушал я себе, как и советовали психиатры. Но этот страх заставлял тело одеревенеть.

О, нет, я не был уверен в том, что со мной все семнадцать лет происходит что-то паранормальное, связанное с миром мёртвых, это казалось несуразным бредом. Но окончательно уверился в том, что схожу с ума.

Приступ паники прекратился, дыхание постепенно выравнивалось. Не найдя в себе сил мыть ванну перед тем, как забраться в нее, я умылся в раковине. От вчерашней уверенности не осталось ни следа. Оттер от лица следы крови и утешался тем, что рана не бросается в глаза, скорее выглядит, как мелкая царапина.

Я спустился вниз и застал Дервана ожидающим детей с кружкой кофе возле входной двери.

– Морфей, ты почему не готов? – пробурчал опекун.

Дерван злился на весь мир с самого утра. Впрочем, с этого начинался каждый новый день, когда ему приходилось отвозить нас в спецшколу. Занятия начинались в разное время, да и наша большая «семья» не могла вместиться за раз в старенький джип, поэтому Дервану приходилось ездить дважды.

– Ты можешь отвезти меня к психиатру? – я подошёл к опекуну, запах крепкого кофе с корицей ударил в нос.

От нервов задрожали руки, и я пытался это скрыть, растирая запястья. Но тревога все нарастала. Я был уверен, что перестал здраво соображать и разучился отличать действительность от собственного воображения. Ладони покрылись мелкими каплями пота. Требовалась помощь человека, которому я доверял.

– Сходи к школьному психиатру! – рявкнул Дерван.

– Нет, – мой голос дрожал, – мне нужно к доктору Грабинс. Пожалуйста.

Учитывая, что ранее я никогда не просил отвезти меня к психиатру, а наоборот – стремился избежать обязательных встреч в клинике, мне тяжело было отказать. Дерван изучающе посмотрел на меня. Я смутился и попятился к лестнице.

– Хорошо, всех отвезу и заеду за тобой. Жди.

Я судорожно закивал в ответ. В этот момент младшая из нас – Сария, наконец-то, спустилась с лестницы. Девочка обошла меня и направилась к выходу, держа руки на лямках розового рюкзака, который раньше принадлежал Ириде. Но лицо её выглядело отрешённо, собственно, как и всегда.

Поднявшись наверх, я снова лег в кровать. Закрыл лицо руками, паника стремительно возвращалась. В сознании раз за разом всплывал то хранитель, разрезающий мне лоб, то страшные тени, несущие с собой боль смерти. Голова закружилась. Время исчезло, утонуло в множестве воспоминаний, из которых я был не в состоянии выплыть самостоятельно. Мне мерещилось, что мучения страшных снов не прекратят меня преследовать, то и дело травмируя и без того расшатанную психику.

Но вот мне вспомнилось лицо Ириды, её улыбка и непринуждённый смех. В мире снов она стала мне ближе, чем когда-либо. Её большие, изумрудно-зелёные глаза стали лучиком света в беспросветной тьме разума. Я смог заставить себя успокоиться. «Нет, я не могу принять факт её смерти. Не могу» – мысли слились в едином потоке, снова и снова провозглашая вердикт больного сознания.

Громкий стук в дверь заставил параноидальные мысли отступить на второй план.