Отладка. Книга вторая

Родители отдают школе своих детей, которые еще воплощенные в тела души, а школа выпускает людей, способных выжить в бездушном обществе. И в этом ее величие. Она ведь действительно приспосабливает их к тому миру, который их ждет.

Или же она и творит тот мир, выпекая кирпичики, из которых он строится?

Глава 4. Взрослое выживание

Наше детство проходит, как обучение выживанию на той планете, где мы обнаружили себя воплотившимися. Это значит, что мы изучаем условия земной жизни и способы выживания в природе.

Но уже лет с двух-трех мы начинаем общаться со своими ровесниками, входя в возрастные сообщества, где тоже надо выживать. Сообщества – это всегда миры, подобные Земле, в том смысле, что ими тоже правят законы, которые не обойти. Это законы общественные, но от этого они не менее обязательны и жестоки. Несоблюдение законов в любом мире карается смертью. Даже если этот мир – детское сообщество.

Конечно, в отличие от Земли, эта смерть не телесная. Но это изгнание из мира, а любой выход из этого мира есть уход в мир иной, что вполне красноречиво…

Дети точно так же изгоняют или не принимают в свои сообщества тех, кто живет не по их законам или не принимает общих правил. Причем, законы эти или правила существуют в определенном смысле независимо от детей. По крайней мере, они уже есть, когда ты приходишь в сообщество. А значит, как бы имеют собственное бытие.

И редко кому удается их изменить. Для этого надо обладать очень большой силой даже в раннем возрасте. Хотя многим удавалось создавать правила. И дети даже любят играть в творение правил.

То же самое мы застаем и во взрослых сообществах. С одним дополнением: здесь могут убить и телесно. Причем, карать смертью имеют право те, кто занимают вершины Мира – государство и преступники. Государство, Власть занимает верхнюю вершину – Высший свет, преступность – нижнюю – Дно. Однако и за теми, и другими гласно и негласно признается право карать смертью и наказывать.

Поэтому цена наказания во взрослом мире ощущается выше – кроме изгнания из сообщества здесь могут и убить. А значит, воплощение будет прервано раньше срока, и все усилия пойдут прахом. Поэтому люди очень дорожат своей жизнью и стараются вписаться в то сообщество, которое избрали для себя.

Многие из-за этого не могут по-настоящему учиться или быть успешными в делах – вся их сила уходит на старательность, то есть, в сущности, на услужливость. Как ни странно, но из-за этого они всегда занимают место ниже, чем заняли бы, если бы просто делали дело, ради которого существует это сообщество.

Большинство взрослых сообществ существует ради дел, хотя мы плохо это осознаем. Особенно ярко это видно на примере предприятий, учреждений, партий. Но если даже взять сельский мир, то есть сообщество какой-нибудь деревни, то без особых усилий можно разглядеть, что и у него есть дело – это то самое выживание, которое легче обеспечить сообща.

Как ни странно, но даже семья держится вместе, пока выживание сложно. Но стоит жизни стать легкой, как распадаются и общины, и семьи, и роды…

В наше время люди разобщены именно потому, что выживание стало легче, а кусок хлеба доступней и дешевле. В итоге мир разделился на богатых и бедных. Бедные всегда очень довольны жизнью и собой, поскольку ощущают себя умными и ловкими, ведь они сумели выжить в одиночку.

А вот богатые редко так довольны тем, как у них идут дела. Это недовольство есть признак двигателя, который встроен в их души, и требует не стоять на месте. Поэтому они богатеют и прорываются к действительной жизни. А бедные довольствуются тем, что им в достатке валятся объедки из рога изобилия, каким является капиталистическое производство.

Самодовольство – всегда признак того, что душа человека ощущает, что она выполняет свою скуму – ту главную задачу, ради которой человек воплотился. И одновременно с этим, признак заниженных планок, то есть требований к себе и своим мечтам. Эти люди готовы воплощаться много раз, и потому согласны топтаться на месте, даже если это место все истоптано вдоль и поперек. Новое и неведомое не влечет их, как не влечет и сам это прекрасный и яростный мир. Сытость желудка – уже величайшее достижение, которое, как кажется людям, они сумели достичь собственными усилиями.

Это большой обман. Сытость желудка – это всего лишь приводной ремень от правящих классов к массам, как сказали бы марксисты. Это способ, каким рабочий скот, производителей меха и мяса, можно усыпить, чтобы они не думали об изменении существующего порядка. Поэтому власть очень старается держать народ сытым, она ученая и не хочет новых революций…

Никакой поход не нужен тому, кто доволен своей жизнью. И никакой переход. Потому что они изменят жизнь. А зачем ее менять, если ты ею доволен?!

Походы и переходы, как раньше говорили, для романтиков. То есть, для мечтателей, для тех, кто не забыл, что он не тело, а душа. Чтобы пойти в поход, нужно заглянуть в душу и найти там то самое беспокойство, с которого всегда начинается волшебная сказка. Беда, нехватка чего-то, просто душевное беспокойство или волнение духа – вот что вы должны найти в своей глубине, чтобы понять: надо что-то менять!

А для этого надо научиться не просто ходить в походы или с работы на работу. Для этого надо научиться совершать переходы, после которых в жизни и тебе что-то меняется. И очень полезно для обретения этого качества убедиться, что ваша жизнь в мире – это постоянная борьба за выживание. Иногда и телесное.

Но чаще – как личности. А изредка, когда сытость перестает отравлять мозги и возвращается память, и как души…

Выживание – плохо это или хорошо?

Если вдуматься, то все беды нужны затем, чтобы человек не спал. Поэтому, если ваше выживание не так еще успешно, как вам хотелось бы, это лучшее, что могла подарить вам жизнь. Потому что вы на грани опасной жизни, которая может повести если не к беде, то уж точно ко множественным сложностям в отношениях с близкими вам людьми. Близкие – это те, кто постоянно вас беспокоит, кому все время что-то надо, кто не дает вам просто отдохнуть и позаниматься собственными делами. Им всегда не хватает то денег, то внимания, то каких-то вещей. И почему-то это все должны обеспечить им вы. Почему?

Потому что вы обещали, а они поверили и пошли с вами в этот поход по имени жизнь. Их можно бросить вместе с их походом и сбежать. Но тогда поход все равно начнется. Можно убежать от людей, но нельзя убежать от необходимости изменить себя. Это неизбежность, поскольку мы воплощались, поставив перед собой именно эту задачу.

Оправданным является лишь один вопрос: какой ценой меняться?

Это можно делать дорого, что значит, раз за разом разоряясь, сбегая и строя все то же самое заново. А можно делать выгодно. То есть наилегчайшим путем с постоянным набором качества, а значит, и возможностей.

Если выбор идти выгодно и прямо к цели, то надо понять, что же вам мешает.

А мешают всякие бытовые сложности. Вроде тех же денег, которых не хватает твоей жене, чтобы создать для тебя же кусочек рая. Или вроде бытовых удобств, которые облегчают жизнь и, кстати, тоже являются райскими черточками вашего домашнего мирка. Могут мешать и долги или недоделанные дела, так сказать, хвосты.

Все это ухудшает ваше выживание и заставляет терять покой и задумываться. И если вы задумаетесь, то однажды придете к вполне простой и очевидной мысли: можно сколько угодно оттягивать исполнение того, что должно быть сделано, но опыт показывает: мир не отстанет, и однажды тебе придется сдаться и сделать это.

Каждый человек с жизненным опытом хотя бы в пятнадцать лет испытывал это на себе. Есть дела, которые не хочется делать, но сделать их необходимо. И тут можно либо бегать и, как говорили в старину, от дела лытать, либо собраться с духом и силами и сделать дело.

Думающий человек всегда может собраться и определить те дела, от которых все равно не сбежать. А потом осознанно избрать сделать все, что необходимо, чтобы жить легко и приятно. Например, заработать достаточно средств, создать жилищные условия, обеспечить тех, кому должен.

Вот тогда наши души успокаиваются и спокойно отдаются заботе о себе, то есть совершенствованию и развитию способностей. Или отдохновению.

Совершенно неважно, что вы хотите иметь как образ жизни. Но вы его либо имеете, либо не имеете. И если вы действительно хотите его иметь, вы поставите это перед собой как задачу и будете ее решать. Иначе вам не будет жизни, а будет бесконечная борьба за выживание.

Заключение

И вся-то наша жизнь есть борьба! Если этого не принять, жизнь превратится в пытку либо станет тоскливой. Это очевидно, но каким-то хитрым образом забывается, как и то, что у нас есть души. Забывается именно тогда, когда мы приспосабливается к своему мирку или сообществу и действуем по образцам. Тогда к нам приходит нищенская сытость и отупение. Жизнь завершилась, дальше тянется беспросветное существование…

Человек, чья душа не отмерла, всегда стремится к лучшей жизни. Лучшая жизнь – это воспоминание о том мире, откуда приходят души. Земная мифология зовет его раем, подразумевая, что в раю лучшая жизнь. Платон называл тот мир Небесами.

Битва за выживание, с одной стороны, это битва за воплощение, то есть за право получить свои уроки. С другой, это битва за лучшую жизнь в том мире, где обнаружил себя воплотившимся.

Битва за выживание – это великолепная школа разума и раскрытия способностей. Только в борьбе мы по-настоящему учимся думать и действовать. Человек стал разумным именно так. И именно так творились чудеса.

Выживание свойственно всем периодам нашей жизни. Поэтому его стоило бы изучить и освоить, как своего рода науку или искусство. Это разумно: раз уж основное дело, которым мы заняты на протяжении всей жизни – выживание, ему стоило бы научиться.

Но с чего начать?

Прямо с того, чем вы живете сейчас. То, как вы обеспечиваете свое выживание, и есть предмет совершенствования.

Допускаю, что кто-то из читателей пока еще выживает за счет родителей, а кто-то уже имеет свое предприятие или живет на содержании. Эти случаи я пока опускаю. Хозяину собственного предприятия надо изучать не выживание, а отладку. Остальным стоит задуматься о будущем.

Большинство же как-то трудятся, в поте лица своего добывая хлеб свой насущный. Вот с них я и хотел бы начать это исследование.

Как человеку, который не хочет жить за чужой счет, но не умеет создать собственного предприятия, раскрыть свои возможности и обрести покой и достаток. Можно сказать, что первым предметом исследования будет выживание на предприятии, где вы сейчас оказались.

Раздел 2

Выживание на предприятии

Я начинаю это исследование с предприятия, потому что это самый простой случай или, можно сказать, задача. В отличие от семьи, детей, родителей, предприятие всегда можно бросить и перейти в другое. В этом смысле, предприятия – прекрасные учебные пособия.

Они как бы собраны из простейших символов, подобно играм, вроде шахмат, которые можно и проиграть, но в этом нет ничего страшного или непоправимого. Мы все это знаем, и потому не просто меняем предприятия, но и не дорожим ими. Скажем так: если на чаше весов стоит измениться самому или бросить предприятие, мы предпочитаем бросить, но не меняться.

Мы очень высоко ценим даже собственные недостатки и очень плохо понимаем, что такое предприятия и зачем они. Хуже того – мы и не хотим этого знать, как если бы нас изнасиловали, заставив заниматься нелюбимым делом. Между тем, большая часть нашей жизни проходит либо на предприятии, либо в учреждении. Уже одного этого должно было бы хватить умному человеку, чтобы задуматься и научиться проводить эту часть жизни легко и с пользой. Скажем, став мастером своего дела.

Однако мы предпочитаем совершенствоваться в том, как увиливать от дел и пускать пыль в глаза. В итоге, большая часть человечества влачит жизнь ничтожеств…

Предприятие – это великолепный учебный полигон, где можно раскрыть себя и убрать кучу собственных несовершенств. Эту возможность нельзя упускать. Иначе жизнь пройдет зря.

Глава 1. Предприятие

Уже одно то, что мы все, за очень малым исключением, вынуждены искать себе работу, говорит о том, что речь идет о выживании. Чтобы выжить, нужно работать и добывать средства существования. Это основной выбор, который заставляет нас совершить взрослая жизнь, когда мы переходим в так называемую вежу сытости.

Вежами мазыки называли те возраста или временные отрезки нашей жизни, при вступлении в которые мы вынуждены изменить свою личность. В основном они кратны семи, хотя ранние короче, а старшие могут включать в себя несколько седьмиц, как говорилось. То есть отрезков по семь лет. Народ создал для каждой из веж свое название: дитя, ребенок, подросток, юноша, взрослый. Но в рамках взрослости есть и свои деления. Начинается она с двадцати одного года, что и называется вежей сытости.

Вежа сытости не означает, что теперь ты будешь сыт. Как раз наоборот. Теперь ты живешь ради сытости. До этого тебя кормили родители, а теперь ты должен добывать свой хлеб самостоятельно. Иными словами, вежа сытости – это время, когда ты вынужден задуматься о том, что сытость вовсе не гарантирована человеческому существу, и за нее надо сражаться. Что и является сутью нашей первой взрослой битвы за выживание.

Битв за выживание может быть множество. Кого-то будут преследовать злые люди, кто-то попадет в беду, окажется в катастрофе или на войне. А кого-то минуют все эти жестокие приключения, но ни одному не миновать битвы за сытость. И мы все решаем эту задачу, но каждый по-своему.

Некоторые избирают путь паразита, а значит, развивают мастерство в том, как пристроиться к кому-то другому и жить за его счет. По-своему, это тоже неслабое испытание и немалый труд, требующий и ума и искусства.

Другие избирают путь хищника и отбирают пищу у других. Отбирать у других можно силой, а можно хитростью и наглостью, как, к примеру, цыгане. Тех, кто действует просто грубой силой, довольно быстро убирают из общества, а вот с наглыми хитрецами справиться трудно, поскольку люди вроде как сами отдают им свое. Пример целого народа, уже тысячелетия живущего не трудом, чрезвычайно показателен. Как показательно и то, что целый народ не родил ни одного выдающегося человека. А если кто-то из цыган и стал известным, то только потому, что избрал иной путь, в сущности, отринув свой народ.

Однако основной путь – это трудиться, честно зарабатывая свой хлеб. Но и тут все не так однозначно. Честно – понятие сложное, и всегда зависящее от множества условий, связанных с общественными отношениями. К примеру, большинство людей избирают работать честно в том смысле, чтобы точно исполнять приказы начальства или хозяев. Их называют терпилами, но лучше овцами или стадом.

Овца честно приходит на службу в назначенное время и честно сидит до звонка. Она честно старается, исполняя должностные обязанности или инструкции, а потом обнаруживает себя либо выкинутой на улицу, потому что предприятие разорилось, либо у телевизора с нищенской пенсией. Овца хочет не думать, но хочет, чтобы все честно исполняли то, что ей обещали.

Ее честность – прием, позволяющий заставить других кормить ее, как полагается со стадом скота.

Но можно ведь избрать и другой путь. Путь думающей честности. Это самое подходящее для человека разумного, потому что это прямой путь к сытой и красивой жизни. Но мы почему-то не любим прямых путей. Мы постоянно проверяем, не удастся ли обмануть судьбу, которая избрала именно меня в носители разума.

Складывается такое впечатление, что мы не хотели быть разумными, мы родились как тела, которые должны были прожить на этой планете, как скоты, хищники или паразиты. И тут нам сделали прививку в виде разумной души. И теперь мы все перед выбором: принять ли этот дар!?

И взбрыкиваем, изо всех сил стремясь сохранить свое естественное состояние земного животного…

Глава 2. «Звери» на предприятии

Предприятие – безусловно, самый простой и надежный способ обеспечить выживание и сытость. Однако далеко не все предприятия так хороши, как хотелось бы. И мы, работающие на них, склонны считать, что на нашем предприятии плохие начальство и хозяева, которые просто не умеют хорошо делать дело.

Особенно ярко эти мысли приходят после сравнения доходов наших предприятий с иностранными. Международные корпорации как-то поразительно легко вскрывают российский рынок и, раздвинув наши предприятия, занимают на нем лучшие места. Очевидно, они лучше умеют делать дело.

И мы делаем вывод: надо переходить на иностранное предприятие! Тем более что там и платят больше.

Платить больше – обычный прием для захвата рынка, позволяющий выбирать лучших и заставить работников держаться за свои места. Для этого уметь управлять не нужно, достаточно иметь запас средств. И отлаженные образцы, по которым строится производство. Работающие образцы плюс лучшие работники – главный секрет успеха предприятия…

Однако мы по преимуществу работаем на своих, российских предприятиях, где ни образцов, ни лишних денег нет. И выживать нам приходится в этих условиях. Как же мы это делаем? Очень-очень просто: как только есть возможность кинуть предприятие, мы это делаем и переходим на другое. Единственное, чего надо при этом дождаться, так это тяжелого мига для предприятия, чтобы мой уход, если повезет, совсем его сломал!

Лучшего способа помочь и собственному выживанию, и обучению наших предпринимателей не придумать…

Прикладная психологическая работа, направленная на улучшение работы предприятий, а значит, и нашего выживания, называется отладкой. Во время этой работы психологи пытаются исправить на предприятии то, что заставляет людей копить обиды и уходить. Поскольку рыба тухнет с головы, работа эта обычно начинается с хозяина предприятия, от которого и зависит, каким будет предприятие.

Взгляд на предприятие и его беды сверху, от хозяина, привычен для всех видов психологической работы на производстве, включая всяческие консалтинги и тренинги. Однако не лишне поглядеть на предприятие и со стороны работников. И поглядеть именно как на средство выживания и обеспечения сытости.

Если я работник, то понимаю ли я, как устроено предприятие? И понимаю ли я, что от меня тоже зависит, как на нем идут дела?

Обычный и быстрый ответ: а как они от меня могут зависеть? Все зависит от начальства или от хозяев. Если хозяин самодур или идиот, что я могу сделать?

Не буду рассматривать случай, когда хозяин предприятия идиот. Это сложный случай. Начну с простого. Вот предприятие, где хозяин почувствовал собственное несовершенство и затеял отладку. Он старается, предлагает изменения, обучает работников. Таких людей довольно много. И что? И ничего! Мы все сделаем, чтобы у него ничего не получилось.

Даже в тех случаях, когда нам интересна та учеба или те работы, что он затеял, однажды мы обнаруживаем себя в привычном желании хлопнуть дверью, да так, чтобы предприятие развалилось…

Я описываю это явление после множества работ по отладке. В сущности, передаю свои ощущения от работы с работниками предприятий. Их очень трудно увлечь на работу над собой. Но если это удается сделать в виде игры, и они увлеченно играют, все же изменений не происходит. Почему?

Что-то сопротивляется в нас. Что-то готово развлекаться за счет хозяина, но меняться не собирается. Оно собой довольно и таким, каков я есть. Это обычный случай. А в редких случаях, когда человек хотел бы измениться, а такие работники все же встречаются, он вдруг обнаруживает себя поразительно недееспособным – ведь старался, и ничего не вышло!

Почему в нас живет такое сильное сопротивление изменениям? Я даже не говорю про тех, кто исходно не хочет меняться, кого устраивает то, какой он есть. Но почему не могут меняться даже те, кто понимает необходимость этого и даже старается?

Этот вопрос возникает перед всеми, кто ведет отладку. И он настолько сущностный, что его обязательно надо решить. При этом множественные попытки решения, ведущиеся огромным количеством психологов во всем мире, не дают плодов. Остается лишь предположить, что они ищут ответы не в той части действительности, где они лежат. Иными словами, поиск надо расширить.

Моя гипотеза такова: предположение, что работники предприятия делятся на овец, хищников и паразитов, – вовсе не метафора, то есть не иносказание. За ним есть действительность.

Мы очень плохо знаем себя, а сведение природы человека к физиологическим объяснениям вовсе не помогает объяснять сложные поведенческие феномены. В природе человека скрывается опыт десятков, если не сотен тысяч лет. К тому же, мир наш далеко не так прост и однозначен, как нарисовали его физика с астрономией.

И самое главное: обращение к опыту древних, дошедшему до нас в виде этнографических записей или остатков первобытных религий, вроде шаманизма, порой оказывается поразительно действенным, в отличие от современного научного подхода. Старики что-то такое знали про человека, что мы избрали забыть, а стоило бы изучить, понять и освоить.

Я рассматриваю только тот случай, когда работник предприятия достаточно разумен, чтобы понять: если он станет другим, его выживание улучшится, а предприятие станет для него прекрасным орудием жизнеобеспечения. И когда такой человек понимает, что раз за разом скатывается к некому исходному состоянию, у него невольно возникает вопрос: что за якорь удерживает его на одном месте?

Один из ответов, вероятно, далеко не исчерпывающий всех возможностей, – наше подсознание помнит такие древние состояния, которые можно назвать звериными. И если такой зверь проявляется в человеке, он заставляет человека вести себя так, как это подходит ему.

А человек ощущает, что он словно бы не полный хозяин самому себе. Он принимает решения, а кто-то в нем их отменяет, как некая скрытая власть. Эти странные психические состояния должны быть исследованы и поняты. Для этого я их условно называю внутренними зверями.

Глава 3. Кто ты?

Для того чтобы заметить, что ты не в силах быть верным самому себе, то есть исполнять собственные решения, не нужно иметь громадный жизненный опыт. Чаще всего это проявляется в отношении каких-либо запретов. Принимаешь решение не делать что-нибудь, например, не есть что-то, не курить, не обсуждать других людей, и не можешь удержаться. Весьма болезненный опыт.

Но для кого-то гораздо тяжелее, что он принимает решения что-то делать и не выдерживает. Например, делать зарядку каждое утро, выучить английский язык, думать, прежде чем говорить.

У многих есть болезненные пристрастия или дурные привычки, от которых они множество раз решали избавиться, но воз и ныне там. Другие ненавидят себя за слабоволие, мягкотелость или, наоборот, за резкость и раздражительность. Но даже ненависть не в силах ничего изменить, а ненависть – сильное чувство.

Разговор о силе зашел не случайно. Для того чтобы действительно менять себя, силу нужно иметь. Но еще важней уметь ее собирать и управлять ею. Однако это особое искусство, о котором придется говорить особо. Пока о разновидностях неверности, или, так сказать, о противниках, с которыми мы сталкиваемся.

С психологической точки зрения, у всего перечисленного разные причины. Но все они коренятся, как сказала бы академическая психология, в особенностях психики человека. Выражение «психика» чрезвычайно удачно было придумано кем-то из физиологов девятнадцатого века. Можно сказать, благодаря этому изобретению, то есть изобретению одного слова, психология смогла заявить свое право выйти из состава философии и стать самостоятельной, естественной наукой.

Вся научность современной психологии строится на предположении, что психика существует и является объяснительным принципом психологии. Однако никакой психики нет. Как нет и, к примеру, организма. Когда создавались эти словечки, существовали только душа и тело. Просвещение, задачей которого было свержение аристократии и приведение к власти буржуазии, использовало естественную науку для того, чтобы уронить главную опору прежней Власти – Церковь. Поэтому оно объявило религию мракобесием, а Бога и Душу выдумками.

Это значит, что простонаучные выражения, вроде «психика» или «организм» создавались для того, чтобы наука могла хоть как-то выжить в условиях, где остались только тела. Гипотеза о том, что вся наша душевная жизнь есть плод развития телесного вещества и сложных общественных отношений, в действительности, несостоятельна. И это давно стало бы очевидно, если бы наука говорила только о теле.

Ни анатомия, ни физиология не в состоянии объяснить не только душевную жизнь, но даже сложное человеческое поведение. И рефлексология Павлова, и американский бихевиоризм давно признаны несостоятельными, а ничего нового в замену им не придумано. Правящая сейчас в западной психологии когнитивная наука, в действительности, столь же хитрое образование, как психика и организм. Она лишь молчит о душе, но сама давно не исходит из телесной гипотезы.