В руках богини

– Я Гес Шукаш, коронный судья княжества Халоб. Назови своё имя.

– М-маржинель, – ответила я. – Маржинель Скиар-Тойнур.

– Итак, девица Скиар-Тойнур, изволь рассказать, как всё было, – обратился ко мне коронный судья. За время, проведённое в подземелье, я успела обдумать своё положение и подготовиться к вопросам.

– Я сбилась с дороги. Направлялась как раз в этот город, напрямик через лес, и заблудилась.

– И решили проложить себе сквозную дорогу, снося деревья огненными шарами? – усмехнулся судья.

– Нет! – сердито ответила я. – Я просто учусь магии. Собиралась попробовать разжечь костёр, а вместо этого получился фаербол.

– Фае… что? – приподнял брови судья.

– Фаербол, – ответила я. – Так у нас называют огненные шары.

«А сейчас этот судья, видимо человек неглупый, возьмёт, да и спросит тебя: «А у кого это – «у нас»»?», – ехидно заметил внутренний голос.

– «У вас», говорите? – протянул судья, задумчиво глядя на меня. – А, впрочем, я не силен в эльфийском. Вы ведь эльфийка?

Я кивнула.

– И направлялись в Гогар очень издалека, – продолжал размышлять вслух судья. – Давно ли оставили родные места?

– Нет, недавно.

– Ладно, это мало относится к делу. Лесничий Хареф утверждает, что вы набросились на него с мечом, не так ли?

– Не так! – замотала головой я. – Это он набросился, вот мне и пришлось вытащить меч!

– Почему же вы не воспользовались чарами?

– Ваша честь! – умоляюще воскликнула я. – Разве вы не понимаете? У меня только что вышло кривое заклинание. Я подумала, что если попробую наколдовать ещё что-нибудь, то вообще спалю всё вокруг!

– Успокойтесь! – поднял руку судья. – Так значит, вы не жаждали крови и не собрались никого убивать? Похвально, похвально. Вы грамотны?

Я кивнула.

– В таком случае, напишите всё, как было, – судья одной рукой вынул из стола и протянул мне свиток пергамента, а другой придвинул поближе чернильницу с пером.

Я взяла перо и вдруг с ужасом поняла, что вряд ли смогу написать им хоть что-нибудь – мои руки слишком привыкли к клавишам и шариковым ручкам. Вдобавок, до меня дошло, что, хоть я и вытребовала у цыганки дар понимать все языки этого мира и разговаривать на них, однако про знание алфавита и грамматики, увы, не подумала. Что же делать? Эврика! Судья сам сказал, что не знает эльфийского, да и слово «фаербол» не показалось ему подозрительным… Так что напишу-ка я чистосердечное признание по-русски! А там, пока найдётся эльф, который согласился бы перевести мои каракули, пока выяснится, что это ни разу не эльфийский, пока то, да сё – глядишь, всё уляжется, и мои показания уже станут никому не нужны.

Я обмакнула перо в чернильницу. Писать было адски неудобно, буквы лепились вкривь и вкось, строчки ползли вверх-вниз, словно на кардиограмме, но я всё-таки справилась с задачей. Коротко изложив суть инцидента, я пододвинула пергамент судье. Тот взял пригоршню песка из коробочки на столе, насыпал на свиток и стряхнул.

– Что ж, мне всё ясно, – произнёс он, убирая пергамент. – Увы, вам придётся вернуться в камеру, а завтра состоится суд.

Цепи на меня таки не надели, но даже без них сидеть в камере было невыносимо как для тела, так и для души. Поэтому я чуть было не кинулась на шею надзирателю, когда тот принёс обед – какую-то жидкую бурду в деревянной плошке. А потом снова потянулись томительные часы. Я размышляла над тем, как следует вести себя на суде. Прикинуться бедной овечкой и давить на жалость? Или наоборот, устроитиь скандал, взять судью на понт и пригрозить, что будет хуже, если он меня не отпустит? А может попытаться задействовать женские чары? Я ведь сейчас хоть и помятая, но всё-таки эльфика!

Выспаться почти не удалось. Поэтому на суд я снова тащилась нога за ногу. Вдобавок, похоже, меня всё-таки угораздило простудиться, так что я то и дело кашляла и чихала. Мда, с таким бэкграундом судью не соблазнишь…

Помещение, на этот раз, было другое больше и светлее. По стенам головы зверей и цветные гобелены; самый большой из них – с двумя серыми конями на золотом фоне. Стол побольше и побогаче, чем у коронного судьи. За столом – металлическое кресло, а в нём – тощий человек с острым носом и острой бородкой, одетый в пышный костюм серого и жёлтого цветов.

Поднимаясь из подземелья, я немного пришла в себя, так что догадалась, что это какой-то местный правитель. Не король, потому что без короны. Наверное, какой-нибудь граф или барон.

Рядом с креслом возвышался длинный, лысый человек, также одетый в серо-жёлтое, но скромнее – явно какой-то слуга. В руке он сжимал резной деревянный посох. Заметила я и вчерашнего судью, но не сразу – сейчас он скромно приткнулся на стуле у стеночки.

– Князь Тибор из дома Халоб, держатель Гогара и окрестных земель, своею властью свершает суд над девицей Маржинель Скиар-Тойнур из народа эльфов! – звучным голосом объявил лысый и стукнул посохом в пол.

– Признаешь ли ты себя виновной в злонамеренном поджоге леса? – произнёс князь, уставившись на меня.

– Не признаю! – с вызовом произнесла я, кое-как собравшись. – Поджог не был злонамеренным, и вообще всё случайно вышло!

– Признаешь ли ты, что намеренно не подчинилась моим добрым слугам, облечённым властью от меня?

– Нет, не признаю! Они мне ничего не сказали о своей власти, так что я не обязана была им подчиняться!

– Итак… – князь огляделся на присутствующих. – Я вижу, ты признаешь свои деяния, но упорствуешь в отрицании своей вины, тем самым отягчая свою участь… Сообразно твоим делам и словам, я, князь Тибор, глава дома Халоб приговариваю тебя, девицу эльфийских кровей Маржинель Скиар-Тойнур к телесному наказанию в виде пятидесяти ударов палками…

Меня словно ледяной водой окатили. Пятьдесят палок? Мамочки!

– А также уплате вергельда в размере ста золотых крон, – продолжал князь. – Телесное наказание будет исполнено немедля, а вергельд, в силу невозможности его выплаты будет взыскан из твоей платы за исполнение принудительных работ, на которые ты будешь определена, сообразно твоему умению, как только позволит твоё здоровье. Такова моя воля!

– Сие не противоречит законам, установленным правителями нашего государства, от его основания до сегодняшнего дня, и достойно вступления в законную силу! – добавил коронный судья, до сих пор не проронивший ни слова.

У меня подкосились ноги. Охранники швырнули меня на холодный пол и принялись стаскивать с меня одежду. Я задергалась и заизвивалась, скорее инстинктивно, чем осознанно, но один из охранников, тот, что потяжелее, наступил мне сапогом на шею, прижав лицо к полу. Я начала задыхаться и прекратила сопротивление.

Раздался ни на что не похожий свистящий звук, и моя спина вспыхнула огнём. Удар. Ещё удар. Я попыталась вскрикнуть, но изо рта вырвалось лишь жалобное поскуливание. Удары сыпались один за другим, и вскоре я потеряла сознание. Меня облили водой, приведя в чувство, и наказание продолжилось. На полу, под моим лицом расплывалась лужа слёз, я то проваливалась в беспамятство, то вновь выныривала из него, вздрагивая всем телом. Когда меня, наконец, перестали бить, я поняла это далеко не сразу. В голове мелькнула мысль о том, чтобы встать, но тело никак не отреагировало. Болело всё, что только могло болеть.

Меня в очередной раз облили ледяной водой, но вместо того, чтобы вскочить (как я сделала бы, если б это произошло в обычной жизни), я смогла только слабо пошевелить головой.

– Жива! – раздался над головой голос охранника.

– В камеру её! – отозвался князь. – Эй ты, беги за врачом!

«Какой врач?», – вяло подумала я. – Зовите могильщика, я сейчас сдохну…».

И сознание, в который уже раз, покинуло меня.

Глава 4

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу в кровати, лицом вниз. Стоило мне пошевелиться, как взорвалась от боли спина, а следом и всё тело. Я слабо застонала – на большее сил не было. С трудом приподняв голову, огляделась по сторонам. Это была уже не тюрьма. Небольшое темное помещение с двумя дверями. В стену, над моей кроватью, была зачем-то вделана железная скоба. Из небольшого окна под потолком пробивался неяркий утренний свет. А ещё я почувствовала, что на мою шею надето что-то тяжёлое и металлическое. Ошейник?

Открылась дверь, и в комнату вошёл крепкий лысый мужчина в длинном халате. В руке он держал деревянный ящик с ручкой.

– Кто вы? – прошептала я.

– Мессир Линген, магистр врачевания.

«Врач?» – вяло удивилась я, но вспомнила, что князь и впрямь кого-то послал за врачом, перед тем, как я окончательно отключилась.

– Я умру, доктор?

– Во-первых, я ещё только магистр, – ответил врач. – Во-вторых – нет. Ты не умерла сразу, Маржинель-как-тебя-там, а значит, теперь уже точно будешь жить. Завтра-послезавтра встанешь на ноги и пойдёшь, куда следует.

«Куда это? – хотела было спросить я, но тут же сама себе ответила. – Долг отрабатывать. Вот только как? На каких-нибудь местных урановых рудниках? Или на бойцовской арене?»

Врач тем временем откинул одеяло, и я поняла, что моя спина чем-то замотана. Страшно подумать, на что она сейчас похожа! Я скрипнула зубами, когда врач начал снимать повязки, по щекам потекли слёзы.

– Ральф! – крикнул врач. Послышались шаги, хлопнула дверь, я хотела было взглянуть, что это за Ральф, но от боли не смогла пошевелиться.

– Зинарский отвар остыл? – спросил врач.

– Да, мессир, – отозвался Ральф. Судя по голосу, он был немногим старше меня. – Попробуйте сами.

Они начали вдвоём обрабатывать мою спину, а затем забинтовали её по новой. Боль слегка отпустила и, я, обернувшись, попыталась разглядеть Ральфа. Это был плотный, коренастый, черноволосый парень с широкой физиономией, мрачной и бледной, как бумага.

«Готично…», – вяло подумала я.

– Потом принесешь ей обед, – распорядился врач, обращаясь к Ральфу. Тот коротко поклонился и вышел.

– А тебе, Маржинель, сегодня ещё придётся спать на животе, – врач обратился уже ко мне.

– А… где… моя… одежда…? – выдавила я из себя.

– Останется здесь. За исключением ошейника. Его надел на тебя княжеский маг, мэтр Шемин, чтобы ты не могла колдовать, и снять его имеет право только он, по велению князя. Всё прочее, что было на тебе пойдёт в счёт оплаты. Лечение ведь денег стоит, особенно моё. Да, кстати, перед уходом ты подпишешь долговую расписку на оставшуюся часть!

«Час от часу не легче!» – подумала я, а вслух жалобно произнесла. – Я что, совсем голая останусь?

– Не беспокойся, в борделе тебе выдадут одежду, приличествующую твоему положению, – врач издевательски усмехнулся и вышел из комнаты.

«В борделе?! – меня обдало ужасом. – Нет, лучше бы урановые рудники!».

Я осталась одна. По-хорошему, надо удирать отсюда без оглядки. Но как, если шевелюсь-то еле-еле?! Я уткнулась лицом в подушку и тихонько заплакала. Почему с самого моего появления здесь всё идёт не так, как я ожидала?! Почему мне не удалось не то что убить, а даже поцарапать лесничего Харефа?! В аниме любая девушка, моего возраста, способна положить кого угодно обычной шваброй. Почему на князя не подействовали мои ехидные реплики, и он не отпустил меня с миром?! В книгах стоит героине что-нибудь сказать, так все вокруг роняют челюсти на пол, а героиня гордо разворачивается и уходит, пока те не опомнились. А у меня что получается?! И почему магия меня не слушается?!

Время шло, а ответы на вопросы никак не приходили в голову. От очередной волны тяжёлых мыслей меня отвлекло только появление Ральфа. Он вошёл в палату с небольшой корзинкой. Поставил её возле кровати (до меня донёсся вкусный запах) и вытащил нечто вроде странно выглядящего стакана, светло-коричневого цвета. Я нехотя вытащила руку из-под одеяла и взяла его.

– Это хлеб, что ли?!

– Да, – пожал плечами Ральф. – Всё, как вы, эльфы, любите. У вас же запрещено делать предметы из дерева, разве нет?

– Да, – кивнула я, – Деревья для нас – это святое.

– Ну вот, я решил сделать, как у вас принято. Суп выпьешь, чашкой закусишь.

Если честно, я ни разу не видела посуду, сделанную из хлеба, но удивляться было некогда – я слишком проголодалась.

Вечером, после ужина, зашёл мессир Линген, проверить моё состояние. Он остался доволен и даже попробовал завязать со мной разговор, но я демонстративно молчала.

На следующий день мне стало лучше, и удалось переключиться на обдумывание план побега. Дождаться ночи, ближе к утру, украсть что-нибудь из еды и одежды, успеть к открытию городских ворот. Дальше попробовать обмануть стражу, а потом… Потом видно будет.

Весь день я усиленно изображала тяжелобольную, но врач вечером всё равно заявил.

– Ну вот, с завтрашнего дня ты уже сможешь работать, так что можешь не притворяться.

Я попыталась встать с кровати, и у меня, отчасти, получилось, правда, пришлось ухватиться за скобу в стене (видимо именно для подобных случаев её и поставили). Тут я вспомнила, что одежды на мне нет и, инстинктивно, попыталась прикрыться.

– Будет тебе! – хмыкнул врач.

«Нет, нужно сваливать отсюда поскорее!», – в панике подумала я.

Ждать пришлось долго, прислушиваясь к шагам и звукам внутри дома и на улице. Мало-помалу и там, и там становилось всё тише. Я вынырнула из-под одеяла, встала и зябко передёрнула плечами – за окном была поздняя осень, и здесь тоже было довольно прохладно. Несколько минут стояла неподвижно, прислушиваясь к организму, но ни слабости, ни головокружения не почувствовала. Завернувшись в одеяло, медленно и осторожно двинулась в сторону прихожей. Из разговоров Ральфа и врача я уже уяснила, что первый этаж в доме состоял из пяти комнат: кухни, прихожей, приемной, в которой мессир Линген осматривал больных, моей палаты и операционной. Прошмыгнула в дверь и оказалась в приемной. Наугад (темень была непроглядная) принялась искать нужную дверь. Неожиданно почувствовала, что по моей спине течёт что-то тёплое. О нет, только не это! Неужели раны открылись?

В следующее мгновение меня кто-то схватил одновременно за ногу и руку, и я оказалась висящей в воздухе. Одеяло упало, меня вновь обдало холодом.

– Тихо! – раздался в темноте шёпот Ральфа. Слуга врача неожиданно легко взвалил меня на плечо и понёс обратно в палату. Чёрт, какие у него холодные руки.… А я-то голая! Я беззвучно всхлипнула от стыда и ужаса, догадываясь, что он собирается сделать со мной.

В палате Ральф уложил меня ничком на кровать, и…

– Зачем ты меня лижешь?! – простонала я, чувствуя, как вспыхивает моё лицо. – Давай, делай, что собирался, и уходи!

Но Ральф продолжал вылизывать мою спину, не касаясь любых других частей тела. И я вдруг поняла, зачем всё это.

– Я вампир, – тихо ответил Ральф, оторвавшись от своего занятия. – Молчи, мессира разбудишь. Он знает, кто я такой.

– Т-ты… съешь меня? – пролепетала я и устыдилась – вышло совсем жалко.

– Нет. Я не так уж и голоден, и мне незачем выпивать тебя досуха. Но ведь и тебе иногда хочется перекусить среди ночи, – лица Ральфа я почти не видела в темноте, но поняла, что он улыбается. – Известно ли тебе, что первейшее средство от любой болезни – кровопускание? Мессир Линген пускает людям кровь по пять раз на дню. И собирает в глиняные сосуды. А известно ли тебе, что с этой кровью случается потом?

– Ты её пьёшь.

– Да, – я почувствовала, как Ральф отстранился. – Ты представляешь, каково это – быть вампиром? Кругом ходят целые мешки, бочки еды, а ты умираешь от голода, но всё равно не можешь есть! Потому что знаешь, как поступят с тобой жрецы или охотники на нечисть, если поймут, кто ты такой. Только тут можно добывать людскую кровь незаметно и не вызывая подозрений.

– И как же ты стал врачом с такими повадками-то?

– Я искал врача, которому нужен слуга. Мессир Линген жаден – ты уже, наверное, поняла это – и поэтому искал того, кто будет просить меньше. Я согласился работать за крышу над головой, – Ральф коснулся пальцем моей спины. – И за еду. Кроме того мессир узнал, что я грамотный, и разрешил мне читать все книги в доме.

Ральф вздохнул.

– Я мечтаю о том, что когда-нибудь в какой-нибудь книге найду способ снова стать человеком. Вылечиться.

– Но… – смешалась я. – Почему ты всё это рассказываешь мне?

– Ты – чужачка, и тебя никто не будет слушать, – ответил Ральф, не задумываясь. – А ещё я чувствую, что ты боишься меня вовсе не так сильно, как другие. Тебе хотелось увидеть настоящего вампира?

– Хотелось, – отозвалась я, – Я читала в одной книге… Там было про любовь вампира и обычной девушки.

«Но этот Ральф – не Эдвард Каллен и даже не Лён», – наставительно заметил внутренний голос.

– Так вот, Ральф, – продолжила я, чувствуя, что мой голос набирает силу. – Давай уйдём отсюда вместе! Хочешь – я каждый день буду резать вены, чтобы тебя накормить! Помоги мне сбежать отсюда, и мы отправимся на поиски приключений!

– Приключений? – Ральф произнёс это слово с непередаваемой брезгливостью. – Ты подожгла княжеский лес, загремела под суд, схлопотала горячих по спине, не говоря уже об отработке штрафа и долга. Я ничего не пропустил?

– Ещё встретила вампира. Настоящего, – добавила я тихо. Ральф на некоторое время замолчал, а когда продолжил, его голос несколько смягчился.

– У тебя каждое приключение оборачивается чем-нибудь подобным? Или бывают истории со счастливым концом?

Я открыла рот, дабы начать пудрить Ральфу мозги, пересказав сюжет какой-нибудь книжки или сериала, но с собой в главной роли… И вдруг поняла, что он ни за что на свете не поверит мне.

– Бывает… – неопределённо ответила я.

– Что-то сомневаюсь, – отозвался вампир. – Ты как будто понятия не имеешь о наших законах и правилах. И, хоть ты и выглядишь, как эльфийка, но ведёшь себя не как эльфийка. Эльфийки не устраивают пожары в лесу.

Он замолчал, а потом произнес то, чего я так боялась.

– Ты вообще из нашего мира?

– Нет! – ответила я, не скрывая отчаяния в голосе. – Я совсем из другого!

– Вот как…?! – медленно произнёс Ральф. – Это многое объясняет, но ничего не меняет. Если ты не из нашего мира, но при этом не знаешь, как себя вести у нас, и не можешь себя защитить – твой побег ничем хорошим не закончится. Думаешь, в Горднате или у гномов законы сильно отличаются от здешних? Непонятным чужачкам не рады нигде. Прости, Маржинель, но бежать тебе просто некуда.

Я молчала, переваривая его реплику. Некуда. Жутковатое слово, если задуматься. Так и не дождавшись моего ответа, Ральф, сменил тему.

– И кем же ты была… там, где родилась?

– Я была школьницей, потому студенткой – ответила я через силу. – Училась.

– Училась? – удивился Ральф. – В университете?

– Угу, – ответила я, вяло удивившись. – Так у вас тут университеты тоже есть…?

– Здесь, в Гогаре, конечно нет, а вот в Стренте, нашей столице – есть, – ответил Ральф, и с нежной мечтательностью в голосе, продолжил. – Эх, может быть, я даже сам когда-нибудь попаду туда и выучусь на настоящего врача… А ты сама тоже на медицинском училась?

Я покачала головой.

– Нет, на факультете журналистики.

Ральф вскинул брови:

– Это что – какой-то способ колдовства?

Я пустилась в объяснения и, как ни странно, рассказ о моих студенческих делах увлёк меня, несмотря на грусть по поводу отчисления. Ральф почти ничего не говорил, лишь изредка вставляя удивлённые восклицания. Под конец рассказа он отодвинулся ещё дальше и покачал головой.

– Так значит, ты столько всего знаешь? И от всего этого сбежала?

Похоже, я всё-таки несколько выросла в его глазах. А может, наоборот, упала.

– Я училась не очень хорошо, и меня выгнали после первого года, – покраснев, пробормотала я и добавила. – Кроме того, в нашем мире от людей требуется больше знаний, чем здесь. Гораздо больше.

– В таком случае у нас ты не пропадёшь, – уверенно ответил Ральф. – В конце концов, я – вампир, и, смог не попасться охотникам на нечисть. Меня нашел мессир Линген, взял к себе и разрешил изучать медицину. А ты, всё-таки, человек, да и в бордель тебя определили не навечно, не так ли? Ты вырвешься.

Почему-то легче от его слов мне так и не стало.

Глава 5

Утром в палату вошёл мессир Линген, а вслед за ним – невысокая, полная, пожилая женщина с проседью в волосах, которая держала под мышкой внушительных размеров узел.

– Взгляните, мамаша Леффа, – произнёс врач, указывая на меня. – Товар – загляденье! Так вы будете платить за неё?

«Платить за меня? – ужаснулась я. – Так я ещё и рабыней стану? Хотя нет, наверное, это плата за лечение, про которую мессир говорил позавчера».

– Сейчас посмотрим, – ответила женщина, – Ты, что ли, будешь Маржинель Скиар-Тойнур? – этот вопрос был обращён уже ко мне.

«”Ты ли будешь?”, ну и вопрос! – с сарказмом подумала я. – Нет, я не буду! Не хочу быть Маржинель!»

«А что поделать? – отозвался внутренний голос. – Назвалась груздем – полезай в кузов».

– Да, хозяйка, – пискнула я, старательно изображая покорность. Внутри ёкнуло. Именно от этой женщины, теперь будет зависеть моя жизнь в ближайшие… Недели? Месяцы? Годы? Ох, лучше об этом не думать!

– Говоришь, она нетронутая? – деловито спросила женщина у врача. Тот кивнул, а меня внутри передёрнуло от её слов.

– Я проверял. Всё на месте, ничего не порвано.

Я инстинктивно сжала бёдра и вздрогнула. Ну конечно! Если меня собираются отправить в бордель, то врач, конечно, должен был проверить такой важный вопрос! И наверняка проверил, пока я спала. Ой-ёй-ёй…!

Продолжение не заставило себя долго ждать.

– Что-то мне сомнительно, – отозвалась женщина. – Эй, ты, вставай-ка, я проверю.

Я механически вылезла из-под одеяла и встала перед женщиной, зябко поёживаясь, причём вовсе не от холода. Женщина вразвалочку подошла ко мне и просунула руку между ног. Пальцы у неё оказались короткие, мясистые и грубые – я изо всех сил постаралась не сморщиться. А это не так-то легко, когда тебя ощупывают, как скотину на рынке.

– Кожа хорошая, нежная, чистая… – бормотала женщина, щупая меня. – А вот тело хилое, к работе непривычное.

Она заглянула мне в рот, прошлась ладонями по груди, больно сжав соски, потом запустила руки в мои волосы. Хоть я стояла посреди холодной комнаты, голая, но мне всё равно было жарко.

– Что ж, – женщина окончила осмотр, сделала шаг назад, оглядела меня с головы до ног, – Может, из тебя и выйдет толк. Запомни, девочка моя, меня зовут Мамаша Леффа, я хозяйка «Золотого пера». А теперь и твоя хозяйка.

Она швырнула на мою кровать узел.

– Твоя одежда, – сообщила она. – Тебе понравится.

Мой новый костюм неожиданно оказался удивительно похож на прежний: короткая юбка, высокие сапоги на шпильке. Вместо топика, правда, была длинная блуза (или как у них здесь это называется). Когда же я осторожно поинтересовалась насчёт исподнего, врач с бандершей обидно рассмеялись. Я, мысленно жалея себя, принялась натягивать эти тряпки, оказавшиеся адски неудобными и грубыми. Дома я ни к чему подобному даже не притронулась бы!

Наконец, я надела плащ поверх всего этого, но, выйдя на улицу, всё равно моментально продрогла – дул пронизывающий ветер, небо было затянуто тучами, неровная булыжная мостовая влажно блестела. Я впервые смогла увидеть, в какое же место меня занесла судьба. В книгах и фильмах мне не раз доводилось видеть города эльфов, людей, гномов и прочих рас, поэтому сказать, что я изумилась и восхитилась, было бы неправильно. Нигде не было видно ни сияющих дворцов, ни башен до самого неба, ни исполинских статуй – ничего, за что мог бы зацепиться глаз. А вот носу моему пришлось туго – воздух был полон всевозможных ароматов, и весьма мерзких – знакомыми были только запахи дыма и дерьма. Дом лекаря, похоже, находился в богатом районе – дома имели по два-три этажа, крыши сияли цветной черепицей. На улице было по-утреннему многолюдно, но мамаша Леффа тащила меня за собой, врезаясь в толпу, как бульдозер, и заставляя людей сторониться.

– Не трясись, как осиновый лист, – не оборачиваясь, бросила мне Мамаша. – Ничего страшного, что ты ни разу не была с мужчиной. Хоть и странно, такая красотка – и не распечатанная. Кто ты такая-то?

– Наполовину эльфийка, наполовину человек, – начала я на ходу придумывать легенду, – Моя мать – знатная дама из эльфов, а отец… – я замялась, пытаясь придумать что-нибудь убедительное.

– Наёмник, который разложил её во время очередного набега? – нетерпеливо спросила Мамаша. – Как же, знаем. Вот что. Раз ты ничего не знаешь о том, как надо ублажать мужчин, тебе нужно учиться. Будешь смотреть, как мои девочки обслуживают клиентов, и запоминать всё, что они делают. Чем быстрее ты запомнишь, тем лучше. Ты ведь хочешь побыстрее выплатить виргельд?

– Д-да… – пискнула я.

– Я так и думала. Сколько на тебе висит?

– Пятьдесят золотых крон, э… госпожа.

– Можешь называть меня, «матушка», – разрешила Мамаша Леффа. – Все мои девицы мне как родные дочери.