Сочинские иллюзии

Владимир Азаров

Сочинские иллюзии

SOCHI DELIRIUM

Cataloguing in:

The Russian State Library in Moscow

The National Library of Russia in Saint Petersburg

© Владимир Азаров, 2021

© «ПРОБЕЛ-2000», 2021

* * *

Моим друзьям времён

«хрущёвской оттепели»

Пролог

Ад пуст! Все дьяволы слетелись к нам!

Уильям Шекспир «Буря»

– Почему ты отправился в путешествие?

– Потому что в доме холод.

Марк Стрэнд «Когда он был»

Мы не в состоянии найти настоящую правду, спрятанную в темноте, в этой неспокойной, иррациональной реальности, в этом сыром клубке ассоциаций, намеков, иллюзий и заблуждений. Тем не менее, я выбрал момент:

ВРЕМЕННОЙ МОМЕНТ –

Один год,

1972 год,

В качестве периода,

В котором будет разыгрываться

Мой малореальный сон об этом реальном мире.

1972 год

Вот мои представления о вальсирующем калейдоскопе событий. Соединены ли каким угодно образом эти события между собой? Они бесспорно соединены в моей голове с этим временем. Я – московский житель – оказался в Лондоне. Мой первый побег из родной страны. Я – молодой советский архитектор, мгновенно оказавшийся в толпе другого – несоветского – юного народа, исповедовавшего тогда божество The Beatles… Хотя я немного старше, но чувствую, что мое сердце бьется в том же ритме – их беззаботность, легкомыслие, какая-то манерная ходьба, желание смеяться – своеобразный способ выхода за рамки обычного пребывания в мире. И я тоже хожу беззаботный среди толп расслабленных английских хиппи. Понимая внутренне, что совсем иначе выгляжу и вообще совсем другой.

А потом, в саду супер-усадьбы под Лондоном, я смотрю творения гиганта современного искусства – Сэра Генри Мура. Да, это был 1972-й!

Это же время – 1972-й – Олимпиада в Мюнхене, где, конечно, я не был. Но спустя несколько лет после неё – у меня приятель – немец-архитектор Гуидо и я его гость в Германии. Он отвозит меня в полузаброшенное и забытое Богом место. Это грустный, почти исчезнувший городской архитектурный ландшафт, глядя на который мы с Гуидо говорим о 1972-ом – о нападении террористов здесь. Тогда погибло одиннадцать молодых спортсменов-израильтян. Спорт и смерть. Мы вспомнили историю. Перед глазами проносятся кадры Олимпиады 1936 года, снятые Лени Рифеншталь. В 1972 году Лени еще жива, она снимает фильм об акулах, и сейчас ловит акул снять их в глубине моего подсознания. Логика редактуры и монтажа. Моё собственное кино. Моё горячечное слайд-шоу ВРЕМЕНИ и ЭПОХИ – реальная галлюцинация.

Что еще произошло в 1972 году? Интернациональная поэтическая троица: американские Лоуренс Ферлингетти[1], Аллен Гинзберг[2] и советский Андрей Вознесенский[3] – бывший, как и я, студент московского МАРХИ, но уже широко признанный поэтический талант.

Три поэта встречаются – представьте себе – в Австралии. Вознесенский, как чувствующий себя ещё архитектором, предложил увидеть новое архитектурное чудо того десятилетия, космический корабль под названием «Здание Сиднейского Оперного Театра». Всю эту волну воспоминаний я отправил на страницы этой книги – об Олимпиаде в Сочи. И эта книга начинается со времени, когда я впервые попал в этот курортный город. Сочи – это место, где я узнал о смерти американской кино-Венеры – Мэрилин Монро. О её самоубийстве я прочитал в «Известиях» на сочинском пляже. Это время моего первого отпуска, когда я уже работал архитектором. В Мэрилин я открыл радость, которую можно назвать лучом надежды в царстве скорби. Все эти застывшие во ВРЕМЕНИ моменты вылились в то, что, во время болезни с температурой и просмотром трансляций Олимпиады, в моей голове сложилась песня о Сочи – музыка моих сочинских «белых стихов», если можно так назвать то, что вы сейчас держите в руках. Озноб с галлюцинациями, сгорая в жаре моей температуры 39,5 – сочинский необъяснимый бред.

I. Тяжелый ночной воздух,

будет дождь…

Юго-западный ветер дует сквозь открытое окошко

Моего «отеля» – выгороженной комнаты

в деревянном сарае.

Я в Сочи. Да, в СОЧИ,

На юге России, в общеизвестном курортном

русском городе у моря,

У подножия гор Северного Кавказа.

Один из первых моих отпусков после

начала работы архитектором в Москве…

Уже 60-е – хрущёвское время «оттепели»…

Будущее, казалось, стало ближе благодаря

политическому движению к ТЕПЛУ,

Хрущев сделал смелый решительный шаг ВЛЕВО –

к знаменитой «оттепели»!

Всегда решительный наш Сталин

Двигался ВПРАВО,

Следуя своему защитному рефлексу,

И его десятки прошлых лет были

под пасмурным небом,

В ожидании дождя с грозой…

Неожиданное вмешательство воспоминаний,

новостей…

Ведь эту исповедь я излагаю уже в другом краю,

Где я сейчас живу, – в Канаде,

Где творит местный очень популярный автор,

и его надо читать –

Майкл Ондатже[4].

И этот автор-классик – Майкл Ондатже –

Прославился ещё своим серьёзным эпосом об

Американском ганстере-бандите-убийце –

Билли Киде[5] –

Мифическом герое «золотой лихорадки».

И Майкл Ондатже пишет знаменитый в Канаде

Своеобразный вестерн американской библии

новейшего завета:

«Это был Парень, который на меня набросился, —

Гаррет говорил По, – и мне кажется, что я его убил».

«Пэт, – отвечал По, – мне кажется, что

Ты убил не того парня».

Вот так может случиться в жизни –

Случайно может происходить не то,

Что мы ждём в своих планах.

Проблемы часто неожиданны, непредсказуемы,

Любые из них:

Лежу на спине, смотрю вверх и вижу, что

Крыша моего сочинского обиталища дырявая,

Потоп неизбежен – в сквозных щелях я вижу

Недоброе волнующееся ночное небо…

Ничего не поделать – мой отпуск советского труженика…

Отпуск в дорогом Сочи,

Но могу позволить только дешёвое жилье:

Сплю на раскладушке, которая громко скрипит,

Когда я переворачиваюсь.

Но я в Сочи!

Толпы курортных бездельников вокруг!

Черное море!

Пара ресторанов. Дешевая местная еда.

Какой-то свет новой жизни, но и

Отблеск жизни долгого периода нашего вождя,

Отблеск сияния множества его монументов

ещё красит город,

Чтобы помнить незабытые слова:

«О, Блистательный Герой!

О, Всеведущий Архитектор!

О, Вождь вождей, который покинул нас

почти 10 лет назад…»

Что изменилось?

Небо слегка очистилось –

Серость посветлела… Стала более опрятной…

Я стал архитектором! И я в Сочи!

В Москве построили огромный стадион Лужники

(Однокоренное слово позднее мы прочтём

В фамилии мэра Москвы – Лужкова –

И будем долго видеть его

в демократичном головном уборе –

Полного тестостерона активно

пульсирующего организма).

Колизей «оттепели» – идеальный для тогдашнего

парада,

Стиля новой советской светской жизни

(Двубортные костюмы,

ботинки с квадратным носком).

80000 мест для спортивных фанатов.

Или – для любителей новой советской поэзии –

Евтушенко, Ахмадулина, Роберт Рождественский…

На стадионе также – для всех! –

Московские премьеры

Картин иностранного кинематографа:

Итальянский новый реализм, La Nouvelle Vague[6],

«Земляничная поляна» из Швеции

(Смерть Ивана Грозного в черной рясе,

Когда он играл в шахматы

На бергмановском пляже в «Седьмой печати»).

«О времена! О нравы!» –

Воскликнул удивлённый Цицерон!

Исчез культурный вакуум в эти времена!

Многие молодые мужчины отрастили бороды,

Что пару лет назад

Выглядело бы опасно-диссидентски в глазах

Старой партийной гвардии…

Девушки времен «оттепели» петля за петлей

Вязали своим парням свитера а-ля Хемингуэй,

И я носил – моя «кольчуга» была связана

подругой друга…

И было это популярно!

Особенно среди актеров театра на Таганке –

Театр, революционизированный гением,

Юрием Любимовым!

Скажу высокопарно:

Он воскресил Российской Мельпомены Бунт!

Видимо ему приснился «Лес» Островского[7]

в «зелёных париках»…

И я, под покровом моей строительной специальности,

Проник туда!

Но не Любимов!

А директор –

Николай Лукьянович[8] –

Стал моим другом!

Мы почти столкнулись,

Не помню, как я оказался в вестибюле театра,

Окружённого очередью за билетами!

Уверен,

Он ещё сейчас помнит наш первый разговор –

Двух мужчин, понимающих,

Как для старых стен нужен специалист-строитель!

«О! Вы архитектор!»

В свои, данные Богом почти сто лет, он

Сделал много, чтобы

Его Таганке от всех и навсегда

Остался низкий благодарственный поклон!

Эй! Граждане России!

Не увидеть во Владимире Высоцком

Хлопушу есенинского «Пугачёва» – это

Прозевать,

Проспать,

Проворонить

Советскую святую «оттепель»!

Владимир, хватит болтать!

Перестань!

Померь свою температуру.

О! Те же 39,5?

Тогда

Успокойся…

Расскажи лучше об американских

Мелодрамах Голливуда, которыми Сталин

Развлекал народ после войны…

Ты был ещё ребёнок,

но просмотрел с субтитрами немало,

С трудом читая их!

О! Или об этом уморительном кино,

Что пару лет назад смотрели в Штатах,

А у нас – только что… Смех наповал! В диковинку!

Наши «Известия» с большой статьей

об этом фильме!

Как догадался я купить эти «Известия»?!

Газета около меня?

ЭЙ! Прочти и расскажи!

О картине, которую в России назвали

«В джазе только девушки».

II. В джазе только девушки

(Некоторые любят погорячее – Some Like It Hot)

Красотка с укулеле, все эти чудесные, манящие

Девушки в джазовом ансамбле под названием

«Великосветский джаз красотки Сью».

И вот сюжет картины:

Два безработных музыканта

Бегут от гангстеров,

И чтобы их не нашли,

выдают себя за Джозефину и Дафну,

Находят место в дамском ансамбле.

Делают вид, что на высоких каблуках

могут танцевать шимми[9].

Для нас, москвичей, времен «оттепели»

Все это было ещё удивительно.

И в Лужниках эту картину смотрели

Толпы соображающих, продвинутых,

Угоравших со смеху людей – инженеров

и людей других профессий!

Я и сейчас как будто слышу

взрывы удивленного хохота.

Лежу на пляжу

В Сочи, читаю «Известия»,

И, о нет, о Боже!

Я не верю своим глазам:

Наша красавица, наше чудо,

Певица, певчая канарейка этой картины –

«Душечка» – Дана Ковальчик[10] –

МЕРТВА –

Как пишут в «Известиях»…

А дождя нет,

Только шуршит, шевелится на крыше

толь моего сарая

От преддождевого ветерка…

Ты спи, Владимир, спи крепко

И со снами…

Выздоравливай! Окей?

И я впадаю в сочинский целебный сон,

В эту реальную иллюзию – словно в бездну…

Сочи стал модным курортом во времена Сталина,

У которого в этом городе была любимая дача.

Эта дача сейчас открыта для посещения,

И в кабинете Сталина можно увидеть

его восковую фигуру.

Молоко и каша – мои «5 звезд»!

Прямо напротив черноморского пляжа –

В субтропиках Сочи.

Не так уж плохо.

Много зелёных пространств, много сдается комнат.

Я расстелил на острой гальке китайское

в драконах полотенце.

Лежу, в руках открыта огромная последняя

страница «Известий».

Уже прочёл печальное известие,

В сердце тоска,

Вспоминаю ее наивную, обольстительную,

Обворожительную улыбку,

Ее голос. Она рядом,

Она здесь.

Твоё махровое большое полотенце

С изображением красного дракона – это

И для неё – непревзойдённой красивейшей

красавицы –

Сладкой Душечки – Даны Ковальчик.

Смотри на нее, Владимир! Не стесняйся!

«Зови меня Сочи», —

Шепчет она вдруг явственно и неожиданно,

Подтверждая свое присутствие,

И как в Лужниках, в кино – поёт:

Если бы ты знал Сочи, как я знаю Сочи…

О-о-о, вот это девушка!

О, Господи Иисусе! Помоги мне!

Она протягивает мне палочку-держалку

Американского сладкого леденца!

«Я не Душечка – не мисс Дана Ковальчик,

Я – Сочи».

И она поёт:

I wanna be loved by you, just you,

Nobody else but you.

I wanna be loved by you, alo-o-one.

Boop-boop-be-doo.

И Душечка (о выгодном замужестве):

«Мне неважно, насколько он богат,

Главное, чтобы у него была яхта, свой собственный

Железнодорожный вагон и своя зубная паста».

Волшебство Нашей ставшей очень популярной газеты –

«Известия».

Прогрессивный шрифт на больших

печатных страницах,

Умный ракурс – часть идеологической

Работы, сделанной по просьбе зятя Хрущева –

Про смерть Мэрилин, всю ее трагическую историю

Прекрасно описал лучший писака из всех писак

обновлённых «Известий» —

Маэстро пропаганды

Со странным именем Мэлор –

Мэлор Стуруа[11]!

Может, его имя является какой-нибудь хитрой

Коммунистической аббревиатурой.

Например:

Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция.

Ура! Так и есть! Боже! Какой я догадливый!

Революционно-алхимическое заклинание

и игра словами!

Мисс Ковальчик!

Его баллада в четверть объёма «Известий»

Трогательная! Грустная!

И элегантная!

Мэлор показал Душечку,

Словно волшебную спящую красавицу,

Накрытую саваном цвета шампанского!

Америка, Америка! Великий Голливуд!

Почему у умницы Билли Уайлдера

она из славянской семьи?

Ковальчик?

То есть она почти русская!

Как бы там ни было, но Мэлор

в своем пропагандистском стиле

Дал читателю понять то,

что не мог сказать напрямую –

Девушка умерла, как умирают в сказках,

Но, на самом деле – читаем – это жестокая быль!

Конечно, умерев так, как умерла она…

Она – Душечка – никогда не умрет –

останется в кино…

Предтечи Душечки: картины «Фанфары любви» (1935),

Потом были немецкие фанфары Fanfaren Der Liebe (1951),

И только потом – «В джазе только девушки» (1959),

В которых Ковальчик, «поднимая уровень своей игры»,

Нашла свои русские корни

В девушке из Сочи –

И я увидел в моей сочинской реальности,

Наблюдая соревнования по слалому

И в других видах спорта,

Во время Зимней Олимпиады в Сочи 2014 года,

На экране плазмы моего домашнего ТВ…

Сочи, Россия – новая прекрасная возможность для команды Канады. В воскресение канадцы могут добиться двух побед подряд, выиграв у Швеции после победы над США со счетом 1:0 в полуфинале Олимпийских игр в ледовом дворце Большой арены. Эта победа стала возможна благодаря игрокам, которых не было в команде в 2010, а именно Джейми Бенну и Кери Прайсу. Сидни Кросби демонстрировал чудеса вездесущности на льду, создавая удачные возможности, которые, правда, не превратились в очки. Капитан команды пока не забил ни одного гола во время этой Олимпиады, но вместе со своими товарищами поднял уровень игры до невообразимых высот для игры в это воскресение со Швецией за золото.

«Как случилось, что ты не любишь хоккей?» – Спросила меня Мэрилин.

«Как случилось, что ты сейчас со мной?» – Уклончиво ответил я.

III. Олимпиада в Сочи? В этом году?

Никакого интереса к хоккею.

Я вяло слежу за происходящим на экране.

Слушаю Жаке Иллинойса[12].

Мне говорили: «Гогочут не только гуси –

Послушай этот саксофон».

Моя температура

Всё та же – еще очень высокая: 39,5.

У меня озноб.

Ну, ладно. Терплю…

Может Pussy Riot ловко

Споют на большой арене в Сочи

И станут супер-известными!

Вдруг – как – BEATLES!

А как возникли эти Beatles?

Эти четыре простых парня из промышленного Глазго?

И всем захочется тогда сказать: вот это да!

Hey! Viva Pussy Riot!

Ура советским девушкам безбожницам!

Вот это Сочинская Олимпиада!

Пусть на ней будут Хрущев,

Брежнев и Ельцин. И Горбачев!

О, yes!

Это время Путина!

Да-да-да – время Путина!

Это другое время!

Сейчас многое можно!

Архитекторы активно участвуют в Олимпиаде в Сочи –

Цветной КОНСТРУКТИВИЗМ –

На подмостках в Сочи – цвета красной революции!

Псевдо-древне-греческое торжество здоровья!

Оппозиция в России сравнивала зимнюю

Олимпиаду в Сочи

С Олимпийским 1936 годом времени нацизма.

Увы – у Путина нет Лени Рифеншталь,

Чтобы Сочи запечатлеть «по-ейзенштейновски»…

Как Лени увековечила на немецком целлулоиде –

Спортивные триумфы!

Иронично писал один российский журналист:

«Пятнадцатилетняя фигуристка Юлия Липницкая —

великая спортсменка.

Мне очень нравится молодая фигуристка,

но подумать только,

Как немцам летом 1936 года нравился легкоатлет —

Чемпион летних Олимпийских игр в Берлине

По толканию ядра – Ханс Вёльке…»

У всех журналистов своя логика, свой артистизм,

А Мэлор Стуруа – журналист, писатель

и поп-идеологический философ.

Стараясь быть лишь скромным разрушителем

капитализма,

Мэлор Стуруа писал:

«Президент Обама не хочет ехать на Олимпиаду в Сочи,

Но с нетерпением ждет отдыха на Гавайях».

Этот советский журналист,

писавший для «Известий» с 1950 года,

Был с 1976 по 1982 гг. главой советского корпункта

в Вашингтоне.

В 1989 г. фонд Карнеги предложил ему позицию

главного аналитика

В Вашингтоне и супервайзера

советско-американских программ.

В 1991-м Стуруа работает исследователем в институте

Джона Кеннеди, Гарвардский университет.

Мой отпускной 1962 год…

Немного влажное

Солнечное утро на Сочинском пляже.

Никого не интересует судьба Душечки Ковальчик.

Рядом со мной развалились

Два – пьяные с утра – соседа, может быть сочинца.

День только начался,

А они уже орут

Про игру «Локомотив» – «Динамо».

(Душечка, между нами, «тёртый калач» –

Прекрасно знала

Таких ковбоев по её вестерну –

Картине «Автобусная остановка», 1956 год).

Простодушная Мэрилин, американский секс-символ:

Ходили слухи о том, что её отношениями

с братьями Кеннеди,

Интересовалась мафия.

Мэрилин подозревала,

Что была втянута в опасную игру

С опасными людьми в двубортных пиджаках.

Мэлор Стуруа писал:

Американские империалисты

Подсыпали ей снотворное в бокал с вином.

А я –

Невинен и наивен.

Очень печальный,

Прочитав «Известия»,

Лежу –

На сочинском пляже уже почти месяц…

Моя плановая работа на кульмане

в моём Моспроекте закончена…

Успею всегда к следующей –

За мою зарплату 110 рублей. Старший архитектор.

Об огромном мире ничего не знаю,

Лишь слышал шепот-слухи-сплетни о другой –

Какой-то заграничной жизни…

Бог с ней.

Мы счастливы в своем стабильном советском коконе.

В коридорах нашего МАРХИ

я встречал еще совсем недавно

Студента Вознесенского.

Повторяю про себя

Его строки о пожаре в здании студенческой

святой архитектуры,

О том, что у него сгорели архитектурные амбиции.

Он теперь – ПОЭТ –

Реализованный и настоящий!

«Эй, Кариночка Красильникова!

Ты с Андреем однокурсница?»

И я её спрашиваю –

«Он действительно был в Америке?

И Уистен Хью Оден[13] переводил его стихи?»

Карина, скажи!

Знаменитый Оден действительно переводил

Стихи Андрея?

Это невозможно! Сказки! Полнейший бред!

Я шарахаюсь

От собственной тени в моей трусливой скромности –

Кто знает, ещё ли эта разбушевавшаяся «оттепель»

Или даже уже «жара»?

Или вдруг похолодело?

Поехать в Америку? Это невозможно!

Карина, ты, видимо, всё знаешь –

И Роберт Кеннеди написал предисловие

К его книге?

Карина! Ну это уже совсем враньё!

Антисоветская, с приветом, пропаганда!

Кто видел переводы стихов Андрея,

Сделанные американцем Стэнли Кьюнитцем[14]?

И среди книг этого американского поэта –

«История под надутым парусом» – и это

«Юнона и Авось» Андрея!

В Москве это уже рок-опера

в театре Ленинского комсомола!

Глядишь, и запоют её

на чёртовом английском языке…

Это уж выдумки!

Пришла ко мне мысль –

Огонь архитектурного пожара изменил

судьбу Андрея.

Огонь для всех. Для всех нас.

Тех, кто молится на алтаре архитектуры,

Кто просит о хлебе насущном,

Строив сейчас послушно крыши

Над пятыми этажами хрущёвок…

Пожар в Архитектурном институте,

Андрей Вознесенский:

Пожар в Архитектурном!

По залам, чертежам,

амнистией по тюрьмам —

пожар, пожар!

По сонному фасаду

бесстыже, озорно,

гориллой краснозадой

взвивается окно!

А мы уже дипломники,

нам защищать пора.

Трещат в шкафу под пломбами

мои выговора!

Ватман – как подраненный,

красный листопад.

Горят мои подрамники,

города горят.

Бутылью керосиновой

взвилось пять лет и зим…

Кариночка Красильникова,

ой! горим!

Прощай, архитектура!

Пылайте широко,

коровники в амурах,

райклубы в рококо!

О юность, феникс, дурочка,

весь в пламени диплом!

Ты машешь красной юбочкой

и дразнишь язычком.

Прощай, пора окраин!

Жизнь – смена пепелищ.

Мы все перегораем.

Живешь – горишь.

А завтра, в палец чиркнувши,

вонзится злей пчелы

иголочка от циркуля

из горсточки золы…

…Все выгорело начисто.

Милиции полно.

Все – кончено!

Все – начато!

Айда в кино!

АЙДА В КИНО!

Деревянные подрамники,

Выбеленные ватманом…

Вознесенский в моём сознании

Стал совсем другим –

Таким бунтарским и мятежным –

Франсиско Гойей?

Да, Гойей!

Эй Гойя! Гойя!

Этот вибрирующий длинный звук этого имени –

Йа-я, йа-я-я-я…

Эхо космоса в Лужниках!

Его – Вознесенского – надрывного голоса!

Среди криков

Тысяч благодарных поклонников

И громом их аплодисментов!

А потом…

Он стал Мэрилин…

Он –

Вознесенский…

Совершенно неожиданно

Он заговорил о ней её голосом!

Он не рисовал её портрет –

Просто он превратился в НЕЁ!

В несчастную суперзвезду!

Сегодня Мэрилин – это Гойя,

Гойя – это Мэрилин:

Я – Мэрилин, Мэрилин,

Звезда, звезда.

Героиня на героине…

Кому нравятся мои горящие цветы?

Кто говорит по моему телефону?

Кто снимает штаны

В моей гостиной?

Это – невозможно, это – ужасно!

И самоубийство – непереносимо!

Ужасно, словно смех студийного босса!

Я помню Мэрилин.

Ее видели, как мне напоминают,

Водители автомобилей в ночном кино «драйв-ин»,

На стометровых экранах

Под россыпью мигающих звезд ночью –