Извозчик душ: Вызов

– Ну, смотри. В мире есть условно добро и зло. Негативная и положительная энергия. Те или иные поступки и мысли автоматически отражаются на энергетике нашей души. В ком-то больше хорошего, в ком-то больше дерьма, а у кого-то это значение примерно равноценно – их и отправляют в Слуги.

– То есть, просто обыватели? Безучастные зрители в театре жизни?

– Именно так. Обычные эгоисты и конформисты, которых всё устраивает. Серая обывательская биомасса.

– Уж больно спокойно ты говоришь об этом. Видно, не считаешь себя таковым.

– Ну, видимо, я просто был самодостаточным, и мне в жизни ни к чему были перегибы ни в сторону благотворительности и человеколюбия, ни в сторону злобы на весь мир. Зарабатывал много, помню, имел силу, влияние, признание – чего ещё желать?

– Ну, в жизни же какая-то цель должна быть, идея…

– А, зачем? Человек без общества ничто, и все его высшие цели, жертвы, идеалы нужны для признания его обществом. Эти все его стремления достичь славы, успеха, мастерства – фикция. Лишь гипертрофированный животный инстинкт занять высшую ступень в иерархии.

– Вот, тебя твоя философия и привела за баранку, а не в Рай, к нашему Господу!

– Ну, я бы на твоем месте так не радовался Раю. Тебя там ждут не реки вина с голыми бабами, а жизнь от битвы до битвы с демонами.

– Это прекрасно! Путь воина по мне, и провести вечность в праведной борьбе со злом почётно!

– Господи, мне даже жалко таких наивных, как ты.

– Что не так?! – Алекс вспыхнул. Видимо, его религиозность задевалась словами какого-то бледного порождения мрака, чьё назначение – вечно быть обслуживающим персоналом.

– Ваше мочилово с демонами вечно и тысячи лет не приносит победы ни тем, ни другим. Единственная его цель – поддержание какого-то баланса сил на Земле. И всё. Никакой поэтичной войны добра со злом, никакой высшей цели, никакой тебе идеи – ты просто будешь винтиком, который обеспечивает работу механизма войны. – Алекс пытается что-то сказать, но не может вставить и слова в ледяную стену моей речи. – Правда, толку от этого знания ноль. Когда ты прибудешь в Рай, забудешь всё, о чём я тебе говорил, и начисто потеряешь здравый смысл. Вам, как и демонам, промоют мозги. Да, так качественно, что больше всего на свете вы будете жаждать порвать друг другу глотки в Зоне Войны. У меня всё.

Алекс помрачнел и замолчал. Я явно сказал ему то, что не положено говорить пассажирам. Нам, Слугам Смерти, которые бывают и в Аду, и в Раю, и в Мире Живых, понимать подлинное устройства Мира Мёртвых намного проще.

– Так и должно быть? – он резко оживился, обеспокоенно показывая вперёд.

– Нет. – я крепко стиснул руль и стал рыскать взглядом в поисках укрытия.

Мы проехали достаточную часть долины, чтобы путь назад был отрезан. Уповать придётся только на ровную грозную скалу, что сбоку от нас подпирала облако своей высотой. Я резко рву к ней, машину трясет, как самолёт в урагане, камни как из пулемёта стреляют из-под колёс.

– Это совсем не нормально.

Всегда же было на два часа позже! Почему сегодня раньше?

Небо стремительно охватывает гнетущая чернота, облака рассекают ослепительные россыпи молний, под раскаты грома с мрачного озлобленного неба один за другим спускались смерчи. Они с легкостью отрывали от земли все валуны, что лежали на их пути, и с каждым камнем становились всё больше, всё быстрее. Некоторые камни словно снаряды вылетали из них и с грохотом пронзали землю вблизи нас.

– Поэтому это называют Долиной Бешеного Камня?! – вскрикнул Алекс, когда крупный валун так засадил в стекло с его стороны, что оно покрылось паутинкой трещин.

– Если бы…

Вихри, ставшие серыми от камней, словно насытившись, рассеялись, оставив от себя нагромождения из валунов. Всего на секунду. Грохот, похожий на взрыв, поднял глыбы вверх, и каждая каменная кучка стала собираться в громадную уродливую фигуру.

– АГХР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р! – завопила гигантская статуя из камней, обрушив на нас дубину.

Я резко газанул, уходя от удара, и разлетевшееся оружие вдарило по кузову кучей булыжников. Справа и слева из камней вырастали новые и новые монстры: с длинными шеями, рогатыми головами, панцирями и длинными зубастыми пастями. Словно закованные в доспехи динозавры с телом человека.

Вскоре они забыли о нас и начали швыряться скалами друг в друга. Вековой валун размером с небольшой коттедж влетел в грудь нашего обидчика, разложив его по камешкам. Другой гигант, что-то гортанно проорав, срубил метателю длинную шею точным ударом меча.

Камень вопил, и, собираясь в новых и новых монстров, крушил друг друга, чтобы рассыпаться… и собраться вновь! Он летел направо и налево, покрывая машину вмятинами, монстры, слепленные из него, становились все более свирепыми, всё отчаянней гремели, разнося морды своих товарищей на куски.

Уже с трудом проезжаю под ногами многочисленных исполинов, прежде чем выхожу на ровный склон, ведущий в отверстие в скале.

– Мы переждём Каменную Бурю здесь. – сообщаю я пассажиру, когда, словно мышка юркаю в темноту.

Позади гремела битва: под раскаты грома кошмарные гиганты собирались из камня снова и снова, чтобы разлететься на булыжники, но мы уже были в безопасности. За зрелищем теперь можно наблюдать как зритель.

Что и делал пассажир.

Я же осматривал машину. Даже выходить из салона не нужно, чтобы понять, как её покоцало: везде мелкие вмятины, царапины и трещины на стёклах. Если бы не магическая защита, то нас бы расплющило на первых секундах Бури. А, если бы у меня были эмоции, то расплакался бы от того, как попортился внешний вид чёрного красавца. Ничего, в Городе Суда подлатают.

– Это… Тоже злые духи? – устав удивляться, поинтересовался Александр, поглядывая в заднее стекло на сражавшихся великанов.

– Почти. Задолго до того, как на этой планете обосновался Мир Мёртвых, в нём царствовали Титаны. Расы Северных и Южных перебили друг друга в жестоком сражении при Дахарском хребте. Прошли десятки, а, может, и сотни тысяч лет, но их души по-прежнему раз в день собираются здесь, чтобы сражаться снова. Сегодня они решили это сделать на два часа раньше обычного.

– А, ты всегда пережидаешь Бурю в этой скале?

– Это не совсем скала. Выйди, посмотри. Время есть, всё равно эти уроды ещё долго рубиться будут.

Алекс внимательно осматривает тёмную пещеру, в которой мы оказались. В её очертаниях он очень скоро угадывает обвалившиеся своды, колонны и…

– Это, что, шкаф с книгами? – способность удивляться вновь вернулась к нему. Он с горящими глазами смотрел на стеллаж с книгами высотой с небоскрёб и корешками рукописей с пятиэтажку. Золотые символы на них по сей день продолжали мерцать во тьме. – Это Книги Титанов? Здесь собраны все знания об их цивилизации?

– Не все, но довольно внушительная часть точно. – шкафы с книгами стояли бесконечным рядом, уходившим далеко во тьму.

– Интересно было бы их почитать…

– Согласен, но Титаны были настолько могущественные, что их магия жива по сей день. Их книги не смогли открыть и расшифровать целые бригады эльфийских магов, а мы с тобой и подавно… Поговаривают, что именно Титаны стали основоположниками магии в этом мире. Правда, погибли тупо. У них было всё: и магия, и наука, и технологии, а поубивали друг друга в простой мясорубке.

– А, другие существа, что, здесь живут? Эльфы, гномы, тролли – это наследники Титанов или результат божественного замысла?

– Мы все результат божественного замысла, но, в данном случае, они банально плод местной эволюции. По крайней мере, я так понял, не претендую на истину. Когда-то здесь тоже выросло что-то типа примата, и из него вышло нечто человекоподобное. Поскольку магией здесь дышит каждый кустик, то под её воздействием эволюционировали живые существа по-разному: кто прекрасным эльфом, кто уродливым жирным троллем.

– А кентавры там, пегасы – они есть?

– Да, они чисто результат магической селекции. На заре времён какие-то первые маги решали выращивать суперсолдат, скрещивая представителей разных семейств. За достоверность не ручаюсь, но, мне кажется, всё именно так.

– У вашего мира есть история? Почитать где можно?

– Узнаю её обрывками от разных источников, если бы была централизованная библиотека…

– Я обязательно поищу после Суда такую! Все знания должны быть где-то сосредоточены в одном месте!

Я смотрел на эти горящие глаза, на этот энтузиазм Алекса с чувством какой-то неполноценности в душе. Если бы у меня были свои эмоции – это можно было смело назвать завистью. Он умер совсем недавно, и в нём ещё кипела жизнь во всех её проявлениях, с её чувствами, желаниями и устремлениями. Я же вместе с биением сердца и умением дышать уже давно забыл и всё это.

Чтобы хоть как-то разделить его восторг, достаю соответствующую таблетку и незаметно проглатываю. Всё вокруг сразу становится таким потрясающим и вдохновляющим! Битва камней заставляет меня засмотреться на то, как грозные великаны под раскаты грома и вихри продолжают свою извечную борьбу, цветов становится больше, и каждый сантиметр полуразрушенного заброшенного Дворца Титанов вызывает неподдельное восхищение их архитектурным гением. А мы кажемся насекомыми, забежавшими летним вечером в богатый дом.

– Скажи мне, Извозчик… – Алекс уставился куда-то позади меня. Его глаза заполняла решимость, а руки сжимались.

– Что?

– Это здесь тоже в порядке вещей? – он невольно сделал шажок назад, когда тень чего-то большого закрыла его.

– Всё в порядке, он друг, тебе нечего бояться. – я не оборачивался, понимая, про кого он.

– Т-ты уверен? – в его взгляде был испуг, который он изо всех сил старался задавить решимостью. Похоже, он не знал, бояться ему или нет. С одной стороны, я говорю, что всё в порядке, а, с другой стороны, сзади меня такое страшилище, что слова не очень-то убедительны.

– Пригнись! – вскрикнул он. Отработанная ещё при жизни реакция как-то передалась моей душе, и я живо прильнул к земле.

В сантиметре от головы пролетело… Колесо моей машины!

– Эй! Отдай! Отдай сюда! – я вскочил и, бессмысленно размахивая руками, побежал за ожившей пятиэтажкой. Именно такой оно было высоты.

Лысая каменная детина с кривыми ногами, толстенными щеками и совершенно дебильным взглядом горящих жёлтых глаз топала по залу, издавая пердящие звуки, возила мое авто по воздуху, как это делают дети, в чьих руках оказывается игрушечная машинка. Каменная горилла всё дальше уносилась с моей тачкой, пока я жалко отставал от неё. Я совсем забыл, что здесь живёт не один каменный выродок, а целое семейство.

Спасение пришло от его главы. Буквально из стены, оставив её форму неизменной, как призрак, выбежал ещё один серый великан. Он был словно скульптура, высеченная из утёса – с идеальным мускулистым телом, прожекторами жёлтых глаз и зарослями плюща вместо волос и бороды. Низ живота прикрывала тряпка из какого-то пожелтевшего рваного паруса. Но, самое главное – бородач был вдвое больше лысого ребенка.

Завидев его, детина испуганно вытаращил глаза и уже собирался швырнуть мою машину, но злое гарканье великана заставило его осторожно положить транспорт на пол и, слёзно что-то проорав, скрыться в стене.

Я метнулся к уцелевшей машине поскорее. Знал повадки новых хозяев заброшенного Дворца – им нужно поскорее показать, что ты явился не с пустыми руками.

– ГЫРМ! ТУДУР! – великан с грохотом ударил себя кулаком в грудь. Он уже в который раз так представляется. Судя по всему, он не запоминает, как выглядят одетые в чёрное лилипуты, оказавшиеся в его владениях, и всякий раз представляется заново.

– Здарова, Тудур! – максимально громко выкрикиваю ему, открывая багажник и копаясь в куче оружия. Где же это дерьмо? – Сейчас всё будет!

Великана тяжело переубедить. Громовая поступь каменных стоп, под которыми бы уместился небольшой гараж моих машин, стремительно неслась ко мне. Конечно, не слепленный из камней призрак Титанов (они были больше раза в четыре), но сокрушить этого гиганта тупо было нечем.

– Вот, смотри! – я, все ещё под эмоцией восторга, восхищённо достал сверкающий золотой кубок с драгоценными камнями (стащил из Ада) и протянул Тудуру.

Тот замер передо мной, оценивающим взглядом своих прожекторов оценил подарок, двумя скалами пальцев, чуть не оторвав мне руку, взял его, поднёс к глазам, оценил «бусинку» кубка и швырнул в кучу позади себя.

Там была целая сокровищница из блестящего хлама, среди которого были разные золотые изделия, оружия, громадные осколки камней, крупные драгоценности, обломки кораблей, колесниц, и свалка помятых машин Извозчиков. От всей этой кучи исходило убийственное зловоние. Судя по торчащим скелетам, трупы тоже пополняли коллекцию. Эти великаны – мусорщики похлеще драконов, те-то только золото тащат.

– ЗАГР! – зубы гиганта злобно сверкнули из-под растительной бороды. Он требовал ещё.

– Вот, возьми. – в багажнике валялся ещё посох какого-то ангельского паладина, который тот оставил на входе в Рай, думая, что его там никто не сопрёт. Тудур схватил его меж двумя пальцами как спичку, поднёс к лицу, прищурился и швырнул в кучу.

– ГЗУМ! – одобрительно кивнул он и уже собирался спокойно уйти в стену, как крик за моей спиной остановил его.

– Артур, помоги! – кричал Алекс, пятясь назад от гигантского краба. Он щёлкал перед ним своими белыми клешнями, которые с лёгкостью могли перекусить человеческое тело пополам.

Тудур, нахмурившись, метнулся к стычке, легко схватил краба и отправил себе в рот. С треском он сожрал каменное членистоногое, а его чудовищная лапка, что чуть не поделила Алекса на две части, дергаясь, упала перед ним. Довольный трапезой, великан зевнул и слился со стеной.

– Похоже, не все Титаны вымерли. – оправившись от шока, воскликнул Алекс, едва я оказался рядом. – Как видишь, эти ещё на ходу.

– Глянь на улицу и посмотри, каких размеров их духи. Небоскрёбы. А это всего лишь домовые Титанов.

– Домовые?

– Да, сила Титанов была чудовищна, и всё, что их окружало, тоже. Хозяева умерли, но их слуги по-прежнему охраняют их дом и позволяют здесь остаться лишь тому гостю, кто принёс дар хозяину. Как я сейчас, отдав ему пару сверкающих вещей.

– А, они в курсе, что хозяева давно мертвы?

– Они даже не знают, что те когда-то были, а жилище охраняют инстинктивно. Титаны вымерли так давно, что здесь сменилось несколько поколений домовых. А живут они по десятку тысяч лет.

– Наверное, этому дворцу не меньше сотни тысяч.

– Возможно.

Раз уж хозяева Дворца дали мне разрешение быть здесь гостем, а не экспонатом в их весьма сомнительной «коллекции», я решил свозить Алекса на небольшую экскурсию по месту жительства тысяч вымерших Титанов.

Я понимал, что ему нужна разрядка. Когда у тебя нет своих эмоций, чужие выглядят очень натурально, и, хотя Алекс, осознавая безысходность своего положения, пытался отвлечься на причуды его нового мира, было видно, как его пугает Страшный Суд, неизвестность будущего, страх за тех, кто остался в Мире Живых, и бремя незаконченного дела. Небольшая экскурсия должна отвлечь его от этих мыслей.

Я вёз его по Дворцу, показывал на чудом уцелевшие фрески и отлепившиеся мозаики, изображавшие величественных существ, похожих на помесь людей и динозавров, заросшие ржавчиной чудовищные столбы оружий и полуразрушенные скульптуры. Я мало что знал о Титанах, но с видом деловитого экскурсовода сочинял имена для бюстов их деятелей и на ходу придумывал истории о них. Не знаю, зачем я это делал. Возможно, во мне осталось что-то, похожее на сочувствие. Либо я сам испытывал то же, что и он, только очутившись в Мире Мёртвых.

Если бы вспомнить это. Если бы вспомнить…

– Если я всё-таки попаду в Рай, то Бог должен будет услышать меня и восстановить справедливость, – всё равно вслух рассуждал Алекс. – Дуков не должен уйти безнаказанным, а людей, которых он мучает, надо спасти.

«Нервы» Алекса были железными, поэтому он не истерил о том, как хочет домой, как рано его забрали из Мира Живых, и как много вещей ему надо исправить, а лишь рассуждал, как он будет просить Бога наладить справедливость. В действительности никто её налаживать не будет, а божественного вмешательства я ни разу не видел – только войну ангелов-хранителей и Киллеров.

– Дружище, это, конечно, жёстко с моей стороны, но я бы на твоём месте не питал иллюзий.

– О чем ты?

– У какого именно бога ты собираешься искать справедливости?

– А разве он не един?

– Создатель, Абсолютный Разум, един, но с ним взаимодействуют только Высшие сущности. Такие, как Смерть или Жизнь, например. Вслед за ними по иерархии следуют боги миров, как тот бородатый громовержец, что заведует Раем, он же Бог нашей Земли – имя ему Яхфа, – дальше идут боги, которые привязаны к определённым этносам и определённым стихиям. У нас, Извозчиков, это боги Смерти: они исполняют роль кураторов Слуг. У меня, поскольку я русский – это славянская богиня Мара. Так, у кого будем справедливости просить?

– Ну… У Яхфы, наверное. – Алекс смутился, для него загробная жизнь была устроена предельно просто: добро (Бог, Рай, ангелы) и зло (Дьявол, Ад, черти).

Ни религия, ни литература не подготовили его к таким сложностям в лице Слуг Смерти, агрессивного фэнтезийного Мира Мёртвых, где до Страшного Суда нужно ещё добраться, и целой иерархической лестнице богов.

Атеисту в этом плане проще. Мне, как откинул копыта, лишь пришлось осознать, что жизнь после смерти есть и принимает весьма причудливое содержание. Ничего не надо было пересматривать.

– А ему нужно, чтобы ты поскорее забыл свою прошлую жизнь и с упоением пошёл крошить черепа демонам. Плевать они хотели на справедливость в Мире Живых. Если бы ангелы действительно боролись за мир во всём мире, а демоны старались разрушить его, всё было бы намного проще…

Каменная буря заканчивается, и мы подъезжаем к выходу. Алекс взглядом прощается с брошенным Дворцом Титанов, где все ещё кипит своеобразная жизнь: беззаботно бегают из стены в стену исполины каменных детин, а между шкафов на ржавых нитях паутины шипит и барахтается мохнатый человек – мотылёк, залетевший сюда с Синих Холмов. Его громадные чёрные крылья намертво прилипли к нитям, а волосатые человеческие руки беспомощно тянутся к машине. Его не спасти. Белый каменный паук размером с микроавтобус уже мчится к нему. Слева остаётся тёмная лестница, ведущая на верхние этажи Дворца. Чтобы попасть туда, нужен либо вертолёт, либо альпинистское снаряжение.

Мы никогда не узнаем, что там…

ГЛАВА 6

Городу тысячи лет. С незапамятных времён он, словно старый пёс, задремавший на камне, развалился по всей площади этого высокого ровного плато, что широким монолитом вырастает из морской пучины. Злые тёмные волны внизу силятся достать до него, а грозные тучи вечно стоят над башнями Города, гневно швыряясь в него молниями.

В мрачное небо, словно мечи воинов, восставших из могил, вонзаются чёрные шпили его небоскрёбов. Под их тенью неспеша бредут души, закутанные в траурные наряды. Их бледные лица практически сливаются с серым асфальтом под ногами, а в миллионах глас лишь холодная пустота. Совсем как в слепых окнах окружающих домов.

Среди однотипных куч небоскрёбов, скучных, шаблонных улиц и широкоплечих крепостей на окраине, пронзает хмурый небосвод самая высокая башня.

Здание Суда. Именно эта необъятная громадина с четырьмя ярусами становится чертой в жизни каждого человека. Финальной чертой, после которого его человеческое существование прерывается навсегда, и он становится либо огненным воплощением ярости, либо грозным крылатым воплощением добра. Или же серой тенью, что населяет этот Город, выросший вокруг Башни.

Она вырастает из самого центра плато. Её нижний, самый широкий квадрат, словно объят пожаром: тысячи окон горят адским пламенем. Здесь сидят Обвинители – те, кто помнят всё, те, кто шепчут Фемиде обо всех грехах, что когда-то совершил человек, представший на Суде, те, кто делают всё для того, чтобы твоя душа опустилась в Ад.

Выше чуть более тонкий ярус здания, окружённый скульптурами в виде рогатых зубастых созданий. Его окна сияют ослепительно белым, режущим глаза, как первый взгляд на мир новорождённого младенца.

Здесь проходит Страшный Суд. Здесь богиня справедливости Фемида вечно стоит с Весами Правосудия, верша тысячи судеб в день. На одной чаше сердце Смерти, на другую ложится сердце человека. Смерть равна для всех, она не добро и не зло, и если человек грешен и зол, то чаша с его сердцем опустится вниз, а его душу ждёт пламя. Добро выше равнодушия, и если сердце Смерти опустится вниз, то умершего ждёт Рай. Его сердце возвысится на весах, и вместе с ним и его душа.

Но ни одна лишь карма влияет на положение чаш на Весах Правосудия. За каждую душу между Обвинителями в лице демонов и Адвокатами в лице ангелов идёт настоящая борьба.

Они наперебой кричат Фемиде о прегрешениях человека или же о его заслугах, и под их пламенные речи чаша весь процесс Суда покачивается то вверх, то вниз. Иногда Адвокатам так удаётся заболтать Фемиду, что даже опускающаяся к залитому кровью полу Зала Суда чаша может резко подпрыгнуть вверх, и вот уже грешник становится ангелом. И наоборот – человеку, чьё сердце тянулось ввысь, Обвинители могут припомнить такие подлости и низости, что сердце Смерти резко подпрыгнет на Весах, а грешника опустится.

Впрочем, демоны чаще борются за душу, чем ангелы. Последние хотят видеть в своих рядах достойных и милосердных людей. В отличии от демонов, пушечное мясо и расходный материал им не нужен. Если человек оступился на своём жизненном пути, но до этого поступал достойно или героически, ангелы были готовы ему помочь. Гордые адвокаты сидели в ещё более тонком уровне здания над сектором Страшного Суда, их окна сияли голубым, словно за ними раскинулся небосвод в ясный летний день.

В самом верхнем и самом тонком секторе жили Присяжные, Боги Смерти. Те, к чьему мнению на Суде Фемида прислушивалась особенно тщательно. С ними же за мерцающими зелёными окнами был цех трёх сестёр Мойр. Здесь они тянули нити судьбы каждого человека, записывали все его поступки и события, пока они тянутся, и обрезали их ножницами. Данные по каждой жизни попадали вниз, к Адвокатам и Обвинителям.

На верхушке здания, прямо под шпилем в виде скелета, сжимающего косу, восседала сама Смерть. Вернее, Господин Смерть. Это был мужчина, генеральный директор этого большого концерна Города Суда. В его кабинете не было ни компьютеров, ни бумаг, а вся информация шла к нему через слуг или прямиком в его голову.

Поэтому он, чуть прищурившись, обрабатывал её, равнодушно смотря в окно, на чёрный город, где муравьями сновала миллионная армия его Слуг.

Он был в нескольких километрах от нас. Сквозь туманную дымку над Тёмным Морем чёрные обелиски небоскрёбов уже отчётливо видны даже на фоне пасмурного неба. Из-за серых гор к перекрёстку, где две широкие трассы на Ад и Рай соединялись воедино, выползала моя машина.

Сверкающие чистые машинки других Извозчиков торопливо заворачивали на мост в Город Суда, и откуда-то с бездорожья в их поток влилась побитая, помятая и перепачканная в пыли БМВ.

До плато Города Суда отделял каменный мост в несколько километров, украшенный арками с жуткими статуями. Они двигались, холодно зазывая в самое мрачное место на планете. Из города и в Город непрерывным потоком мчались черные седаны, автобусы и даже грузовики, где в кучу были сброшены души, которые везли в Ад. Дорога Извозчиков.

С каждым километром ожившие статуи на арках становились всё мрачнее, всё ужасней. И если у въезда Извозчика встречали просто убитые горем люди в траурных одеждах и с такими же лицами, то дальше на них становилось всё меньше плоти, всё меньше человеческих очертаний. Перед воротами в Город на арках уже размахивали косами чёрные скелеты со звериными черепами на месте голов.

Алекс помрачнел ещё больше. Под серым небом и в окружении одинаковых надгробий домов, из которых словно выпили весь цвет, других чувств не возникает.

Унылый городской пейзаж разбавляют лишь несколько магазинов с тусклыми витринами, которые принимают одетых в чёрное посетителей. По улицам равнодушные прохожие идут, смотря сквозь друг друга невидящим взором. Словно сотканные из тьмы автомобили снуют туда-сюда от центра города, от Здания Суда. Чуть выше небоскрёбов едва покачиваются чёрные цилиндры дирижаблей.

– Это Слуги? – холодно спрашивает пассажир, указывая на прохожих.

– Именно так.

– Вас так много?

– Меньше, чем кажется. Очень редко на Весах Правосудия сердце человека встаёт посередине. Здесь существуют Слуги со всех времён, поэтому их так много.

Здание Суда – четыре вытянутых кубика друг на друге, упиралось в небо. Нигде на Земле нет такого высокого дома: он словно гора, чья вершина окутана облаками.

Въезжающие в Город машины стремятся на подземную стоянку под Зданием, в общем потоке туда проскальзываю и я. Общий вид паркинга – бескрайняя тёмная пещера с отполированными стенами, по которым скользит что-то вроде рисунков неандертальцев; освещения, кроме факелов с зелёным пламенем, нет.