Жажда…

9

Пятничное утро. Летнее пятничное утро. Никто никуда не торопится. Разве что Катюшке, давно проснувшейся, всё труднее сдерживать своё желание влететь в нашу кровать и устроить там праздник непослушания. Да часть хвостатых негромко, но часто подает признаки жизни, намекая хозяевам, что они забыли о своей обязанности их накормить.

Лай Рекса со двора на секунду опередил звонок в калитку. Кого это принесло?

Накинув спортивные штаны и футболку, нехотя спустился. На улице стояла незнакомая женщина под полтинник. В трёх метрах сзади неё машина такси. Взволнованность визитерши поначалу принял за агрессию, поэтому непроизвольно отзеркалил грубой фразой, суть которой сводилась к «чего припёрлась?». Женщина сильно смутилась, чем дала мне понять мою ошибку. Попробовал в более мягкой форме поинтересоваться целью её визита. Буквально путаясь в словах, сбиваясь, она начала рассказывать о своем сыне, который вчера попал в аварию. Ну, вот! Очередной проситель добрался теперь и до моего дома. Уже разворачиваясь, чтобы уйти, бросил небрежно: с этим вопросом в соцзащиту.

– Я не к Вам! – Услышал в спину. – Могу ли я увидеть Игоря?

Мне в пору было впасть в ступор, но тут из калитки вышел взъерошенный сынок, в трусиках и маечке, в шлепках. Видимо, только проснулся. Женщина, сделав два шага к мальчику, рухнула перед ним на колени и стала целовать ему руки, не сдерживая слез. Придя в себя, помог ей подняться, проговаривая в полголоса что-то типа «перестаньте, не надо…». Игорь же отнесся к происходящему, как к ритуалу, который нужно просто принять и переждать. Дождавшись момента, когда посетительница немного успокоится, он без тени эмоции ответил на незаданные вопросы о том, что поедет в ту поселковую поликлинику после завтрака, когда, как ему обещали, туда приедет реанимобиль с полным набором подходящего оборудования. После того, как пациента перевезут в больницу, он ещё около часа сможет подежурить возле кровати, контролируя жизнедеятельность. Ещё что-то сказал, употребляя медицинские термины, поэтому ни я, ни, как мне показалось, эта женщина ничего не поняли, но кивали в знак согласия. Так же безэмоционально попросил меня отвести его после завтрака в тот поселок, заодно предложил нашей гостье зайти в дом и подождать его в холле.

– Да, – пытаясь вернуть себе статус человека что-то здесь решающего, – отпускайте такси. Я отвезу вас, куда Игорёшка скажет.

Поскольку от предложенного чая с бутербродами она отказалась – «кусок в горло не лезет» – я оставил её сидеть на диване, а сам пошел одеваться. Спустившись через несколько минут застал сына готовым к отъезду. Женщина ждала во дворе.

– Ну, что, – с, возможно, неуместной весёлостью, – у нас дома будет новый пациент?

– Нет. Мама против.

– А ты сам, – показывая, что главная тут не Валя, – ты чего бы хотел?

– Я не хочу расстраивать маму.

Когда я предложил нашей посетительнице сесть в машину, она некоторое время недоверчиво смотрела то на меня, то Игоря. На мгновение мне показалось, что в её глазах промелькнул страх, что она не может себе позволить подобную экскурсию. Но и не поехать она тоже не может. Мимолётный взгляд в сторону дороги с надеждой увидеть там хоть какое-нибудь транспортное средство, которое поможет ей выпутаться из этой сложной ситуации. Поскольку сынок обошел машину с другой стороны и по-свойски уселся на заднем сиденье, я позволил себе небольшое подобие шутки:

– У меня, как у водителя, оплата повременная. – Кивнул в сторону севшего пассажира. – А вот доктора ждать не любят. Садитесь быстрее! – Почти в приказном порядке.

Несколько минут женщина – «Любовь Николаевна, но лучше просто, Люба» – сидела молча в застывшей позе. Видимо, от напряжения спина затекла, и она расположилась поудобнее. А это в свою очередь сняло напряженность. После этого на нас с Игорем полился словесный поток, не прекращающийся на протяжении всей поездки. Мы узнали, что вчера, как только ей сообщили об аварии, в которую попал сын, она примчалась в отделение травматологии областной больницы. Долго не было никакой информации, но потом сказали, что доставят в хирургию второй городской. В приёмном отделении этой больницы Любовь Николаевна просидела почти до полуночи, пока не вернулась бригада неотложки, выезжавшая на место происшествия. От них она узнала о спасении сына, когда надежды практически не было. Узнала о роли Игоря в этом спасении. Выпросила адрес этого волшебника. (Вот кто сдал нашу конспиративную явку!) Тем более, что дежурный врач сразу предупредил: в поселковую поликлинику ей ехать незачем, не пустят. Единственная надежда навестить сына будет только в больничной палате, но разрешение на транспортировку пациента будет принимать заведующий отделением лично, когда на реанимобиле туда приедет.

Потом тема монолога плавно перешла на личность сына. «Алешенька», кто бы в этом сомневался, очень хороший мальчик. Вот только рано потерял папу, поэтому мужской руки в его воспитании не хватало. Не привили парню чувство ответственности за свои поступки. И папа его был мужчиной хорошим, добрым, работал вахтовиком на буровой. Простывал сильно. А между вахтами выпивал. От этого рано помер. А она всё делала, чтобы сын ни в чем не нуждался…

Детские и юношеские годы парня мало интересовали меня, но Игорь слушал внимательно. По крайней мере, со стороны именно так это выглядело. Я же включил негромко радио и перестал следить за нитью повествования.

До нужного места доехали быстро. Быстрее спецмашины. Поэтому в ту часть поликлиники, где были две палаты с пациентами, медсестра нас не пустила. Точнее, пустила только Игорька, после того, как он переоделся. Мне же с Любовью Николаевной не оставалось ничего другого, как ждать на свежем воздухе. Минут через двадцать подъехал фельдшер, занимающий по совместительству пост начальника фельдшерско-акушерского пункта. Как типичный представитель своего поколения – лет шестьдесят – желающий продемонстрировать свою значимость, выдал главную новость: ожидается визит главы облминздрава. А как же? О случившемся, об уникальном случае спасения, он, как положено, доложил руководству. Сами понимать должны! Если прибудет высокое начальство, а в палате находятся посторонние – это нехорошо. Поэтому ожидайте тут, на улице, приезда врачебной бригады. Потом, не упуская возможность покрасоваться, начал рассказывать о вчерашнем происшествии и своей роли в деле спасения парня, попавшего в аварию. Принимая охи моей спутницы за комплименты, а её смахивание платком слезинок в качестве показателя красочности его рассказа, расхорохорился не на шутку. К концу повествования выходило так, что бригада могла и не приезжать, он бы в одиночку справился. Любопытно, до чего бы ещё он договорился, если бы прямо к крыльцу не подкатила служебная машина министра здравоохранения области.

Почему большинство чиновников стараются невербально донести до окружающих свою усталость? Заодно всем своим видом показывая нежелание с кем бы то ни было о чем-то говорить. Делая исключение только для подчинённых, которым во время отчета будут задавать уточняющие вопросы, а в конце давать рекомендации, обязательные к исполнению. В двух метрах от двери, услужливо распахнутой перед ним его помощником, министр обернулся, окидывая взглядом двор поликлиники. Все ли случайные очевидцы оценили важность момента? Скользнув невидящим взглядом, продолжил движение. Но в дверном проеме резко остановился. Развернулся и быстро зашагал по направлению к нам. На ходу метров за пять выставил вперёд руку для приветственного рукопожатия и расплылся в улыбке любезности:

– Владимир Иванович! Вам тоже доложили об уникальной операции? Приехали, так сказать, лично …

Чтобы немного сдержать его порыв, сделал шаг навстречу, слегка согнув руку в локте:

– Семён Леонидович, – без особой радости в голосе, – я здесь в качестве водителя. Привёз Любовь… – чуть не поперхнулся от смеха, понимая, как это звучит, – Любовь Николаевну. – Поправил себя же твёрдым голосом.

– Это надо же! – Всё в том же приподнятом настроении. – Это кто же приехал, если сам Крюков у него водителем!

Дежурно посмеялись несколько секунд.

– Ну, я действительно привез маму парня, – замялся, подбирая слово, – ну, парня… – в поисках поддержки слегка развернулся в сторону женщины.

– Я бы удивился, если бы Крюковы остались в стороне от чужой беды.

Похоже, министр достиг запланированного количества комплиментов в мой адрес. Тут же повернул корпус в сторону фельдшера:

– А ты чего гостей на улице держишь? Веди!

– Так это, – опешил, – врач не разрешил…

– Веди, давай! – Дружески похлопал его по плечу.

Мы двинулись в сторону входа, где по-прежнему держал дверь открытой помощник министра. Чуть отстав, Любовь Николаевна полушепотом спросила меня:

– Вы и есть тот самый Крюков? – Словно эту тайну могли подслушать случайные прохожие. – Крюков Владимир Иванович? – Зачем-то повторила.

– Тот самый? – Так же нелепо переспросил я.

Женщина от удивления приложила ладонь к щеке, приоткрыв рот. Так и вошла в дверь поликлиники.

Вид внутри был ещё плачевнее, нежели снаружи. Стены красили последний раз, вероятно, не в этом веке. Пол, покрытый потемневшим от времени линолеумом, местами вздулся, местами прогнулся. Для пожилого человека хождение по нему вполне могло бы заменить полосу препятствия. Наличие лавок возле кабинетов объяснялось лишь тем, что положено, чтобы они были. Для сидения они мало подходили. Единственным светлым пятном можно признать плакаты на стенах о вреде курения и пользе прививок. Им, судя по графике, было не более пяти лет. Правда, при таком освещении читать их едва ли возможно. Но, картинки посмотреть, ожидая приема, вполне допустимо.

Любовь Николаевна прибавила шагу и к палате подошла раньше других. Когда я заглянул внутрь, она сидела на одной из двух кроватей, держа за руку сына, лежащего на другой без сознания. Если не обращать внимание на то, что голова и грудь забинтованы, можно было подумать, что он просто спит. Сама женщина, к моему удивлению, была спокойна. Я бы даже сказал, безмятежна. О том, что это больничная палата напоминали капельница и какой-то прибор на тумбочке – вот и всё медицинское оборудование.

В ногах у пациента примостился Игорёк. Зачем там сидел мальчик в белом халате с отсутствующим выражением на лице? Такой вопрос мог бы возникнуть в голове любого, вошедшего, не знакомого с ситуацией. Но таковых не было.

Ощущая свою полную ненужность, вышел на улицу. Моему примеру последовал министр. За ним вышел фельдшер. Мы молча сели на лавочку под деревом недалеко от входа. Видимо, сказать кому-либо из нас было нечего. Так и сидели до приезда бригады врачей на автомобиле реанимации. Глава областного минздрава для проформы ушел, чтобы проконтролировать подготовку к транспортировке пациента. Хотя его руководство скорее мешало. Но, как говорится, статус обязывал. Следом за ним увязался представитель местной медицины.

Я остался сидеть на лавочке с одним единственным вопросом в голове: «Что я тут делаю?» Давно не ощущал себя таким бесполезным.

***

Есть такая поговорка: главное – вовремя кое-что не сделать. В моём случае: в нужное время отсутствовать. Удивительно, как вовремя я уехал из города. На этот викэнд в подмосковном пансионате запланирован очередной съезд компартии страны, где будут окончательно утверждены списки кандидатов в депутаты. Естественно, лидер местных коммунистов должен будет присутствовать. Но после моего выступления на радио Дмитрий Свешников провел своё расследование, чтобы выяснить, на чём базировалось моя уверенность в его неучастии в выборах в Госдуму. К его сожалению, он осознал, какие документы стали мне доступны.

Попытки на уровне избирательных штабов договориться не выставлять на всеобщее обозрение «грязное бельё» не увенчались успехом. Сегодня для Свешникова был последний шанс решить проблему. Но для договора необходимо наличие двух сторон. Для танго нужны двое. А я внезапно исчез. Куда? Ни в штабе, ни в банке не знают. Спрашивать Валентину Андреевну могут позволить себе немногие.

К обеду Свешников уже не сдерживался в выражениях перед своими помощниками. Ненормативная лексика напрочь вытеснила прочие слова из монологов лидера областных борцов за права трудового народа. Вечером с трибуны на центральной площади он должен будет выступить с программной речью. Завтра, послезавтра эта речь в печатном варианте будет разложена по почтовым ящикам по всей губернии. Если в это время Крюков появится на радио, на телевидение, в газете его жены с компроматом, это будет не просто фиаско. Это будет эпитафия.

Где этот чертов Крюков!

Вечером на трибуну вышел коммунист номер два областной партийной ячейки. С лёгкой дрожью в голосе он сообщил собравшимся, что их лидер с сердечным приступом доставлен в больницу. К сожалению, по состоянию здоровья он снимает свою кандидатуру с выборов.

10

За время обратной дороги Любовь Николаевна не проронила ни слова. Порой, бросив на неё взгляд в зеркало заднего вида, у меня создавалось впечатление, что она спит с открытыми глазами. В машине реанимации для неё места не хватило, поэтому мне вновь пришлось быть «водителем Любви». На этот раз мы подъехали к больнице позже реанимобиля. Пришлось ждать в приемном отделении, пока кто-то спустится за нами. Ждали долго. Впору было начать волноваться. Но Любовь Николаевна сидела спокойно, всем видом демонстрируя свою отрешённость от ситуации.

Прошло не менее получаса, прежде чем к нам спустился дежурный врач, держа Игоря за руку, словно без этого мальчик мог бы заблудиться. Сказав моей спутнице, что она может пройти в палату, наклонившись, что-то шепнул моему сыну на ухо. Кивнул на прощание головой в нашу сторону, развернулся и ушёл. Краем глаза увидел, что Любовь Николаевна, сжав ладони в замок, поднесла их к подбородку. На её лице воцарилась широкая улыбка. Только после того, как она повернулась ко мне, я увидел льющиеся по лицу слёзы. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но ни слова не произнесла. В пояс поклонилась Игорю. Не обращая внимания на мой останавливающий жест, в пояс поклонилась мне. Развернулась. Сделав два шага, еще раз повернулась к нам и поклонилась. Находящиеся в помещении люди стали недоверчиво на нас коситься. Чтобы покончить со сложившейся неловкостью, произнес стандартный набор пожеланий здоровья ей и её сыну, попрощался и вышел на улицу.

В банк сегодня ехать не хочу. Побуду прогульщиком. Хотя, надо будет заскочить. Сейчас только с сыном в кафешке чего-нибудь перехватим и туда. Не на долго.

– Пап, – на лице мальчика промелькнула виноватая улыбка, – спасибо тебе за то, что ты сегодня со мной поехал. Тебе же на работу нужно было. Но ты поехал…

– Сынуль, – подался вперёд, – быть твоим папой, это тоже работа. Может быть, даже более важная…

Игорёк подошёл и обнял меня, прошептав на ухо:

– Пап, ты хороший.

Нет. Ни в какой банк сегодня не поеду. Домой!

Дома нас с сынишкой так рано не ждали. Сегодня вместо гувернантки с Катюшкой занималась Надя под присмотром своей мамы. Удивительно, как Надюшка изменилась за этот год. Она не просто стремительно догнала своих сверстников в развитии, но по некоторым показателям их опережала. Мозг девочки, долго не получавший информацию в необходимом количестве, сейчас впитывал её, словно губка. Оставаясь при этом наивной и доверчивой, не имея багажа детских разочарований, она продолжала жадно познавать мир. Вот такая учительница сегодня занималась с моей дочуркой. Со слов Светланы, девочки общались, как сверстницы, без барьеров, поэтому получилось изучить гораздо больше планируемого. Сейчас же, после обучения, девочки плескались в бассейне. Вся хвостатая братия, а сегодня к ней присоединился Проныра, не обращая внимания на протесты девочек, тоже запрыгнула в бассейн. Только появление Игорька – непререкаемого авторитета для четырехпалых – вернуло всё на свои места. В результате все обладатели хвостов теперь, стоя за бортиком, этими самыми хвостами завистливо виляли, наблюдая за играми детей. Но весёлой троице было не до них.

Уселся в подвесное кресло неподалёку от бассейна. Пробовал что-то почитать в ноутбуке, но постоянное отвлечение на взрывы детского хохота сделали эту затею бесполезной. А тут ещё мой любимец Хвостик забрался мне на колени. Сколько я так просидел? Полностью отключил мозг. Медитация! Даже не сразу понял, о чем речь, когда Светлана подошла, чтобы спросить, что приготовить на ужин. Ужин? Уже? День пролетел.

После ужина детвора посмотрела какой-то мультфильм, активно включаясь в перипетии сюжета и сопровождая проделки героев своими комментариями. Пришло время укладываться спать. Увы, завтра Игорьку рано вставать. Светлану с Надей разместили на широкой медицинской кровати в пустующей палате. Ближе к полуночи, когда Василий привезет с очередной свадьбы нашу Валюшу, он заберёт свою жену и дочь, хотя Надя будет проситься остаться. Но я этого не увижу. Буду спать сном праведника, вымотавшегося за день. Совершенно пустой день, пустота которого изматывает не хуже аврала.

***

– Двойной! – Тарасов приподнял руку чуть выше головы, привлекая внимание бармена.

Вечер пятницы. Слава богу, эта неделя подошла к концу. Ещё один такой день не выдержал бы. Чего им всем так срочно понадобилось? Знают, пока Анатолича нет, можно проскочить. Володя в детали вникать не станет. Да и как тут вникнешь. Когда?

Последний час на работе прикидывали с финдиректором, какие цифры предоставить для прогноза на второе полугодие. Как ни крути, а картина вырисовывается не радужная. Предзаказы на внутреннем рынке стагнируют. Оно и понятно. Резкий рост оптовых цен на природный газ из-за слишком холодной зимы и аномально жаркого лета в Европе, что привело к опустошению хранилищ, сильно ударит по марже производителей. А следом энергетики правдами и неправдами поднимут цены на электроэнергию – к гадалке не ходи. Кто в таких условиях станет заключать долгосрочные договоры? Тут ещё новая напасть. Кредитные договоры, большую их часть, в скором времени нужно будет переоформлять. Вдруг Крюков решит какой-то фортель выбросить? Лёня, наивный, «пробежался» по крупным федеральным банкам, собрал предложения на перекредитовку. Одно другого хуже.

– Слушай! – По-приятельски толкнул в плечо Тарасова сидящий рядом Метнев. – А давай этому Крюкову пакет Западной площадки продадим.

После первой порции выпивки и.о. финдиректора «Химзавода» слегка осмелел.

– Зачем?

– Как зачем? Часть кредитной задолженности закроем.

– Анатолич на это не пойдёт.

– Ну, посуди сам! – Повышая голос для большей убедительности. – Там на ближайшие три-пять лет вообще никакой прибыли не будет. Всё на уплату процентов уйдёт. Нам их акции только баланс засоряют. – Положил руку на плечо Володе, понижая голос. – Мы одним выстрелом двух зайцев убьем. – Усмехнулся. – Если, конечно, Крюков согласится.

– А Анатолич? – Словно хватаясь за спасительную соломинку с надеждой выдавил из себя Тарасов.

– Сколько он ещё на лечении будет?

– Две недели.

– Значит надо успеть за эти две недели.

– Лёнь! – Залпом выпив содержимое стоявшего перед ним хайбола. – Ты мне на работе надоел. – Провел пальцами по шее чуть ниже подбородка. – Тут хотя бы дай расслабиться!

Засмеявшись, сделал жест бармену повторить.

***

Валентина вернулась на своё место за столиком. Облокотившись на спинку стула, почувствовала усталость. Отчего? Два традиционных танца с отцами жениха и невесты, как и на других свадьбах. Привычные три-четыре бокала шампанского за весь вечер. Приятная прохлада вечера. Что же её утомило?

Это началось зимой, когда одна из начальников отдела её финкомпании пригласила Валентину на свадьбу своей дочери. Тогда было неожиданно и очень приятно. Ощущение своей значимости такое зримое, такое осязаемое. Подарком молодоженам стал вклад, открытый в банке на немалую сумму, деньги по которому можно будет снять без штрафных санкций через год. Потом было ещё пару свадеб, попавших на страницы областного глянца. Валентина Андреевна Крюкова превратилась в подобие «свадебного генерала», появление которого среди гостей торжества автоматически повышало его статусность. С недавних пор её присутствие на свадьбе можно было безошибочно идентифицировать по наличию в кортеже «Роллс-Ройса». Подобные приглашения поступают каждую неделю. Большинству, конечно, отказывает, но оставшихся набирается немало.

Володька лишь единожды был с ней на такой свадьбе. Не дождавшись традиционного куска торта, уехал под надуманным предлогом подготовки к важной встрече на следующий день. Это же не нормально, что она в одиночку присутствует на всех этих мероприятиях. Они не просто семейная пара. Крюковы – это образцовая семья, пример для подражания.

Валентина медленно обвела взглядом гостей торжества. Кто все эти люди? Скольких из них она сможет назвать по именам? Соседка по столу что-то негромко говорит, но Валя её не слушает, машинально кивая в знак согласия. Её муж, сидящий чуть поодаль, смеётся, слушая повествование. Что смешного? Улыбнулась, давая понять, что понимает юмор соседки.

Устала.

11

Восемь утра субботы. Нормальные люди ещё нежатся в своих кроватях, получая наслаждение только от одной мысли – выходной. Я же меряю шагами периметр стоянки возле собачьего питомника полиции, пока Игорёк «знакомится» с выделенными в наше распоряжение шестнадцатью псинами. Четыре девушки-кинолога – «девушки», скорее по привычке, им явно за сорок, – стоя в стороне с недоверием наблюдают, как их грозные с виду питомцы превращаются в заискивающих домашних собачек с виляющими от удовольствия хвостами при приближении десятилетнего мальчишки. Наш Рекс держится чуть поодаль, всем своим видом демонстрируя собратьям, что уж ему-то эти заигрывания других собак с его хозяином нисколько не интересны.

Ко мне подошел водитель автобуса. Пора бы ехать, чтобы к обеду прибыть на место, но ждём сопровождающую. Прослышав о нашей инициативе, в областном ГУ МВД решили, что они обязаны поддержать эту затею. Поддержка выразилась в назначении руководителем звероотряда начальника пресс-службы. А эта дамочка в чине капитана полиции не торопится принять командование. Позвонить ей никто из присутствующих не осмеливается – не по чину. Похоже, решение принимать мне.

Отправил автобус, пообещав, что вопрос с капитаншей урегулирую – доставлю самолично. Сейчас, сидя на лавочке у входа в домик питомника, от скуки открыл свой ноут. Игорёшка с Рексом уже трясутся по пути к новому, неизвестному опыту, пока я с ощущением своей ненужности пытаюсь ухватиться за ниточку из привычной жизни. О-пс! Письмо из финдирекции «Химзавода». Оля ни разу сама не слала мне по электронной почте никаких сообщений, но всякий раз получая письмо с почтового адреса этого отправителя, испытываю лёгкое волнение. Замешкался в нерешительности. Открывать, не открывать? Борьба любопытства со страхом разочарования продолжалась не более минуты. Открыл.

Пробежав бегло текст письма, не мог поверить прочитанному. Это розыгрыш? Дурацкий! Письмо подписано самим Метневым. Может он был пьян? Руководитель его уровня не будет так просто в письме по электронной почте предлагать к продаже блокирующий пакет предприятия, словно речь идет о запасном колесе для автомобиля. Перечитал, всматриваясь в каждый знак препинания. Вся суть послания сводилась к двум простым вопросам: готов ли я выкупить оставшиеся акции Западной площадки, и готов ли я заплатить за них живыми деньгами, а не акциями материнской компании. На сумму продажи даже намёка нет. Это уровень финдиректора «Химзавода»?

Ну, раз выбран такой формат общения, настрочил ответ. Я, как мажоритарный владелец, всегда готов к выкупу акций своей компании. Поскольку речь идет о блокирующем пакете, готов предложить премию к рыночной цене продажи процентов двадцать. «Рыночной цене»? Её нет. Вот пусть этот Метнев высасывает из пальца обоснование цены. И схему продажи пусть сам предлагает.

Вообще, откуда он взялся? При Оле его даже в замах не было. Кармазин в очередной раз с кадровой политикой напортачил. Кто же его тащит? Понятно, что чей-то, вот только «Химзаводу» зачем за его глупости расплачиваться?

На Руси хотюнчиков хватает,

Прям начертано хотенье поверх рож.

Токма чуть хотюньчик подрастает –

Вынь ему хотейку, да полож!

Ладно, пока мне такой примитивный финдиректор на руку. Может потом долю в мусоросжигающем заводе предложит выкупить…

Закрыл ноутбук. Закрыл глаза. Представил, как изменятся выражение их лиц, когда пойдут первые контракты на поставку новой продукции. Сейчас, как уверяет Степанов, последний этап сертификации. Месяц, максимум два. Покупатель уже обозначился. Цена за единицу продукции заставляет дыхание сбиваться. На этот раз секретность мне явно на пользу.

Время летит незаметно, когда полностью поглощен сладкими мечтами. В начале десятого ко входу подкатила машина такси. С пассажирского сиденья вышла девушка в форме капитана полиции. Водитель выгрузил из багажника небольшой походный чемоданчик на колёсиках. Вот это я понимаю: на денёк в командировочку! Девушка окинула взглядом окрестности, полагаю, в поисках автобуса. Поправила фуражку, одернула китель, сделала два шага и тут заметила меня.