Святые ночи. Страшные вечера

Адэля Сабирова

Святые ночи. Страшные вечера

ПРОЛОГ

За тридевять земель, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, что не имело ни конца, ни края, в мертвом замке без окон и дверей, по длинным, заселенным только страхом и тьмой, коридорам раздавались гулкие шаги, перемежающиеся скрипом костей да шелестом мантии. Ни жучка, ни паучка было не сыскать средь этих мрачных камней, покрытых лишь жалким порыжелым мхом. В безжизненном дворце, по залам которого, прячась от безжалостного хозяина, терялись тени – призраки, шаги властителя разлетались громким эхом по лабиринтам ущелий, пугая саму пыль.

Монарху не нужен был свет, он знал свой замок наизусть, проходя по его безлюдным галереям многие века. Государю не нужны были слуги – он не нуждался ни в еде, ни в питье, ни в уборке. Правителю не нужна была и охрана – он был могущественнее всех живых и мертвых. Он был бессмертным и бесстрашным.

Сейчас же в скрежете его шагов слышалось раздражение. Духи понимали, что их поработитель недоволен. Тени чувствовали, что грядут перемены. Призраки перешептывались:

– Мир меняется.

– Свет разгорается.

– Солнце рождается.

– Зло сомневается.

– Мрак дрожит.

Император, почти никогда не покидающий свой парадный зал, крайне редко спускался с костяного трона. Он веками не отрывал свой взгляд от огромного зеркала в позолоченной раме. Гладкая поверхность показывала ему жизнь каждого в бренном мире живых. Он следил за всеми пропавшими в межмирье, следуя по пятам и в мире мертвых.

Бессмертный царь, власть которого некому было оспорить, был настроен решительно, размеренно стуча каблуками своих некогда драгоценных туфель по каменному полу. Владыка всея уверенно шел в сокровищницу, единственную запертую комнату в этом огромном безмолвном дворце.

Прогремев костями, господин отпер деревянную дверцу и вошел в темноту хранилища. Пройдя внутрь, он провел руками перед собой – пусто. Задумался. Глядя мерцающими голубым светом глазами во мрак, он двинулся дальше, медленно проходя между пустыми стеллажами. Остановившись у одной из пустующих секций, он нащупал костяной рукой нечто невидимое на пыльной полке и притянул к себе.

Мертвый металл блекло отразил холодный свет глаз самодержца. Кинжал дрожал в этих слабых старческих руках. Но властелин не отступал от своих решений. Никогда. И сейчас не станет. Король вышел из обманчиво пустынной кладовой и, заперев за собой дверь, переместился на улицу.

В вечно ночном дворе замка кружился белый снег, опускаясь на высокие чистые сугробы. Снежинки играли друг с другом, то замирая, то кружась в завораживающем вальсе. Вдали стоял лес. Высокие мудрые ели, серые пятна в этом белоснежном великолепии, сдерживали своими мохнатыми лапами лавины снега, потрескивая и покачиваясь под тяжестью. Их остроконечные верхушки, направленные в черное небо, пронзали навеки зависшую здесь тучу, словно стрелы, пробивая дорогу для лунных лучей, делающих окружающую местность немного привлекательней.

Природа желала, чтобы ею любовались, чтобы ею восхищались, но владелец этих земель не мог видеть этой безумной красоты. Худощавый, высокий, покрытый сотнями морщин, которые обрывались на разложившихся участках древнего тела, старик был слеп. И все же он был возвышен.

Самодержец знал слишком многое. Его знания и мудрость были непостижимы. Но также он знал и то, о чем знать не хотел. Он знал, что он уже слишком ослабел, что за углом его поджидает старуха, ища более удобного случая. Старик был не готов к встрече. Он был не готов умирать. Он научился не чувствовать. Он научился молчать за эти бесконечные годы. Он научился видеть слепыми глазами. Он мог все. Единственное, что он не мог – позволить себе умереть.

Заметив царя во дворе, ветер начал играть с ним, вмиг забыв о снежинках. Ветер – его верный помощник, его послушный раб, его старый друг, кружил вокруг повелителя словно просящая ласки собачонка.

Улыбка расцвела на старческом лице. Прозрачные глаза загорелись ярче. Не видя, он ощущал. Ощущал, что природа, принарядившись в зимнюю шубу, кокетливо заигрывает с ним. Ощущал, как приветствует его Его мир. Он являлся царем, вседержителем, отцом и богом.

Счастливо улыбаясь, правитель пошел в сторону леса, практически не касаясь земли ногами. Грудь подымалась, вдыхая как можно больше свежего воздуха, необходимого для жизни, свободного, никем не понятого.

Властелин расправил некогда ссутулившиеся под тяжестью невзгод плечи. У него было много дел, которые он, скрипя зубами и не выдавая своей усталости, разрешал веками. Кроме него, некому править всеми мирами. Он единственный благочестивый и праведный, пускай людишки с этим и не считаются, пускай старуха этому противится. Он единственный правитель в трех мирах. Он единственный и незаменимый. Он короновал себя сам, перед самим собой. И этого вполне достаточно.

Проводя рукой по шершавым стволам деревьев, чьи вершины таранили небо, старец медленно уходил в глубь леса, удаляясь от своего темного костяного замка.

Совершенный старик вышел на поляну. Вокруг него тут же собралась мелкая нечисть. Как же дороги они ему были. Как же дорог был он им. Хозяин раскинул руки в стороны, как делал это всегда, приходя сюда. Тут же на его костяные руки, скрытые в полах черной плотной мантии, прыгнули бесы. Из-за тесноты они садились друг на друга, пихались и скатывались в сугробы, устраивая переполох. Нечисть трещала что-то рассказывая ему, перебивая друг друга, стараясь первыми донести последние сплетни, похвалиться своим хулиганством. Властитель слушал гвалт своих подопечных, и улыбка пробивалась через его яркие холодные глаза, разглаживая морщины, но не затрагивая тонких, плотно сжатых губ.

Вспомнив цель своего прихода, он дернул головой, распугивая темных духов. Нечисть разбежалась по деревьям, где продолжила свои разговоры. Старик же, вытащив из-за пояса кинжал, на миг задумался, глядя куда-то в пустоту перед собой, пробегая пальцами по рукояти и острию клинка. Неожиданным взмахом старик рассек воздух перед собой, как натянутую пленку, как тонкую бумагу.

Там, где пролетел кинжал тут же образовалась прорезь с чернеющим нутром, в которую со свистом начал всасываться снег с поляны. Гнулись многовековые ели, теряя снежную подушку, так долго покоящуюся на их ветвях. Могущественный старик непоколебимо стоял на месте, лишь его мантия трепетала по направлению к воронке. Он ощущал, как мимо пролетают его друзья – бесы, не успевшие спрятаться. Старик провожал их холодным взглядом, не сожалея о их дальнейшей судьбе. Он вернулся к равнодушию. Равнодушие – его сила.

– Давно не виделись Кощей Бессмертный, – прошипело из мглы, принося с собой запах гнили. – Вы уверены?

Непревзойденный старик был уверен.

Наверное, впервые так уверен за все свои бесчисленные годы.

Не колеблясь, не имеющий себе равных Кощей Бессмертный шагнул внутрь черноты, покидая свое государство, оставляя свое царство, прихватив с собой только верного компаньона – ветер, отправляя его на задание.

Озорной ветерок подхватил остроконечные снежинки и понес их через моря и океаны, по лугам и полям, до дальнего городка, спрятанного в мире живых, до окраины захолустья, к давно оставленному кладбищу. Он летел, огибая поржавевшие оградки могил, спотыкаясь о мраморные обломки памятников, путаясь в ветвях туи, то почти касаясь промерзшей земли, то взмывая ввысь, чтобы потом снова упасть. Подцепляя все новые и новые кристаллики, ветрец облетел сложенные из необтесанных гранитных камней и покрошившегося красного кирпича высокие стены, прогудел над пятиугольной апсидой, заглянул в каждое из узких арочных окон, взвился вверх вдоль трехъярусной главы, увенчанной парусным куполом, и, задержавшись на миг у шестиконечного креста, рухнул вниз, со свистом пробираясь сквозь многочисленные щели, в теплое нутро старой церквушки. Спускаясь по облупленной штукатурке и врезаясь в остатки бывшей лепнины, ветерок разглядывал практически стершуюся роспись, рассказывающую о жизни святых, неясную для людей, но достаточно понятную для природной стужи. Упав на каменный пол, ветерок прополз по расщелинам, завихряясь при встрече со своими собратьями, чтобы наконец-то добраться до выцветшего кресла, одиноко стоящего по центру большого темного наоса, слабо освещаемого пыльным абажуром. Подтянувшись вдоль подлокотника, холодок оплел спящую тонкую девичью фигурку и, заглянув в напряженное лицо, запел свою песнь, наставляя сонную душу.

Глава 1

***

В этом году зима наступила раньше положенного срока, принося с собой небывалую стужу. Мороз накрепко сковал льдом реки, пушистый белый снег засыпал дороги, ледяной ветер пронзал насквозь старые дома. Город, накрытый студеной шубой, как и в любую другую зиму, не успел подготовиться. Снегоуборочные машины не справлялись с ледяными осадками, без передышки падающими из нависшей над городом серой тучи. Дворники не успевали расчищать тротуары и засыпать их хитроумными смесями. Закутанные в пышные пуховики люди светили разукрашенными морозом щеками.

Декабрь вообще пришел не один, принося с собой мелкую нечисть, словно разорвало грань между мирами и через эту рану хлынули духи. Они морщились от света и ежились от холода, заполоняя все улицы и проулки зимнего города, в панике от несвоевременного попадания в мир живых. Еще не окрепшие и не готовые к пакостям, они лениво бродили по холодному Глухонску, пытаясь напасть, напугать, набедокурить, что у них не получалось. Их слабые попытки терпели неудачи, их никто не замечал, никто не боялся. Бесы страдали от бессилия из-за закрытых границ, не имея возможности подпитываться темной силой. Они страдали от голода, не имея возможности отъесть людских эмоций.

Бесы прятались в щелях домов, закапывались в глубокие сугробы, цеплялись за одежду прохожих, чтобы переждать эти несытые недели.

Я чувствовала всеми фибрами души, что происходит что-то неладное. Я понимала, что зима не будет обычной. Я ходила по городу, утопая в снегу по щиколотку, наблюдая, как бесы, почувствовав меня, бегут, бегут без оглядки. Падая как малые дети и снова поднимаясь, они улепетывали, прятались, пытались слиться с окружающей местностью. Пока что они меня боятся и избегают, но вскоре темная братия наберется мощи и уже не будет так нелепа.

Однако не все бесы, не имея достаточно силы, вели себя спокойно. Анчутки не считали себя слабыми и не хотели ждать, пока границы между мирами сотрутся. Уже сейчас они расселились по банькам да саунам, которые стали пользоваться спросом в эту холодную пору. Люди их увидеть еще не могли, но не заметить присутствие темных духов невозможно: то невесть откуда вылившийся ушат кипятка на посетителей, то наведенный сон прямиком в парилке, да такой глубокий, что чтобы добудиться человека приходилось скорую вызывать, а порой такие стоны от стен шли, что кровь ужасом морозило.

Люди стали опасаться ходить в теплые места, спрос падал, компании теряли прибыль, директора рвали волосы на своей голове, не забывая и про головы подопечных. Анчутки же с радостью напитывались принесенными несчастьями и крепли.

Бизнесмены запереживали, но на их заявления полиция разводила руками, отправляя владельцев бань в отдел сверхъестественных случаев. ОСС, в свою очередь, кладя руку на сердце, честно заявлял, что это не их дело, со словами: «Пока никто же не помер. Вот помрет, так мы сразу, мы обязательно разберемся! А пока мы не можем вам помочь.»

Вот такими окольными путями владельцы разоряющихся Глухонских терм добрались и до меня. Объединившиеся горем, они выбрали самого смелого и не суеверного мужика и отправили его ко мне в надежде закупиться оберегами, защитить свой бизнес, вернуть людей, а главное – деньги.

– Вот мы и к вам. Может у вас обереги есть какие? Мы то любые деньги! Лишь бы избавиться от этой напасти! – говорил грозный мужик, похожий на братка из девяностых, боязливо держась от меня на приличном расстоянии.

На самого смелого я наткнулась неожиданно. Вынырнув из книг, я обнаружила, что уже давно не понимаю, что читаю, и приняла решение, что мне нужна глюкоза. А если точнее – шоколад. По распространенному мнению, он помогает работать головному мозгу. Мне же просто наскучило читать бессмысленную информацию, пытаясь выудить оттуда хоть частичку пользы.

Если бы мне срочно не понадобилась шоколадка, резко и прям необходимо, я вообще бы не выбралась в стужу и наверняка не встретилась с этим смельчаком. Но после долгих взвешиваний «за» и «против», я поддалась своим уговорам и пошла в магазин, стараясь успеть до его закрытия.

Мужчина, размерами со шкаф, как оказалось, долго ожидавший в засаде, в своей теплой и безопасной машине, страшась ступить за ворота церквушки, в которой я жила, кротко окликнул меня и заикающимся голосом передал суть проблемы, не переставая ни на секунду креститься и сплевывать через левое плечо.

К его глубочайшему сожалению, оберегами я не могла помочь. Обереги не пускают нечисть в помещение, но никак не могут на нее повлиять, когда она уже заселилась. Мужчина так сильно опечалился, что я не смогла не предложить посмотреть, кто там у них прижился, и постараться помочь выйти из их затруднительного положения.

– Да поздно уже, как же я вас повезу на ночь глядя? -двухметровый амбал занервничал еще сильнее.

– Ничего страшного. До ночи еще полно времени. А с нечистью вообще по ночам лучше общаться, – заверила я его.

– Как-то не удобно.

– Все нормально. Я как раз свободна.

– Может, все-таки мы к вам кого-нибудь в понедельник отправим?

– Я не люблю понедельники. Тем более в бани по выходным больше людей ходит. Зачем рисковать?

– Ладно. Я сейчас все уточню, – дергающийся мужчина достал телефон.

Не расцепляя скрещенных пальцев, он долго совещался по телефону, обсуждая что хуже: переждать, пока нечисть уйдет в небытие после коляды, либо же привезти меня. Из разговора стало понятно, что его не особо радует распоряжение начальства. Спустя долгие споры бедный бледный мужик все же усадил меня на заднее сиденье своей огромной машины и, молясь и сжимая в кулаке крест, повез по темнеющему городу в сторону одного из банных комплексов.

– Ну вы серьезно? – не выдержала я его трепета. – Я же в церкви живу, почему вы меня опасаетесь? Если бы я нечистью была – я бы и шагу не смогла ступить в нее.

– Чур меня! Чур! – ответил бесстрашный.

Мне взаправду стало обидно, я была раза в два меньше, чем он, и в тысячу раз безобиднее, но дрожащий браток только тараторил молитвы. Ко мне было разное отношение и зачастую меня все же опасались. Как бы я ни старалась к этому привыкнуть – у меня не получалось.

В такой невеселой компании, под заунывные песнопения водителя, я добралась до первой бани, где мной и были обнаружены анчутки, сидящие по углам, выглядывающие из-под скамеек, показывающие языки из-за печей. Здесь обжилось небольшое количество, штучек пять – семь. Это были маленькие бесы, размерами до десяти сантиметров, с телом, покрытым черным пушком, с лысыми блестящими головами и отсутствующими пятками. Анчутки гоготали, визжали и подстанывали, строя рожицы. Им было весело в мире живых, и они наслаждались проделками и своей безнаказанностью

В следующие термы меня возил уже другой сопровождающий. Менее бесстрашный и более суеверный. Валька, как он представился, был молодым худощавым пареньком в потрепанной по новой моде одежде. Заправляя за лопоухие уши свои длинные волосы, он весело болтал со мной, обсуждая жуть какую холодную зиму и раньше времени проснувшуюся темную силу. Он ерзал по сиденью, охваченный любопытством, ему не терпелось поучаствовать в такой необычной охоте, чтобы потом похвастаться друзьям.

– Они все умрут от зависти, – в какой раз проговорил он. – Я уже представляю их лица. Я же как самый настоящий охотник!

– Мы не охотники, – поправила я его.

– Ну это не важно. Они упадут только от того, что я с вами был. Прям сидел и общался. А еще и охотился.

– Мы не охотимся!

– Ладно-ладно. А скажите, как вы это с глазами делаете?

– Что делаю? – удивилась я.

– Ну глаза зажигаете.

– Чьи глаза? – не поняла я.

– Ну у вас глаза такие… странные, – попытался объяснить он.

– Обыкновенные у меня глаза, – насупилась я, опять эти антикомплементы пошли.

– Ну нет, – продолжал воодушевленный Валик. – Я же следил. Когда вы зашли – я сразу понял кто вы.

– И кто же я?

– Та самая!

– Какая самая? Что не так-то?

– Ну та ненормальная из церкви.

– Спасибо! – буркнула я, лучше бы мы продолжили обсуждать погоду.

– Ой, нет. Простите. Просто говорят, что вы демон или дьявол.

– Кто я? – у меня глаза вылезли из орбит, такого сравнения я еще не слышала.

– Ну вот у вас глаза светло-карие, а в какие-то моменты они прям горят. Как огонь дьявольский. Как сама геенна огненная.

– А вы прямо все геенну огненную видели? – возмутилась я.

На самом деле ничего подобного с моими глазами не было. Никакого огня, никакой геенны. Просто, когда я ощущала рядом нечисть, мои глаза начинали светиться и никак не огнем адским. Просто они становились немного ярче, солнечнее что ли. Во всяком случае, именно так я предпочитала думать.

– Не видел. Просто страшно, аж дух захватывает, – пробормотал он, смутившись.

– И как вы представляете, чтобы демон жил в церкви? Или дьявол?

– Да нет. Я так не считаю, – еще больше стушевался он. – Я просто… просто так люди говорят. Но я так не считаю. Вы мне нравитесь.

– Да не съем я тебя! Прекрати трястись!

– Да я не из-за этого. Вот мы и приехали. Это банный комплекс Савельевича, – избегая смотреть на меня, Валик поспешил выйти из машины.

Всего мы побывали в девяти банных комплексах, где я насчитала около сорока бесят. Заинтересованный Валька, отбросив все свое смятение, вертелся возле меня, пытаясь тоже рассмотреть духов, за что неоднократно поплатился. Парочка шкодников смогли дотянуться до зазевавшегося парня, огревая его вениками или ставя подножки.

Теперь же мы, с побитым и потрепанным Вальком, шли по безмолвной и безмятежной окраине города, в поисках того самого заброшенного амбара, который нам выделили братки – хозяева бань – для спасения их бизнеса от нежити. Один из боссов клялся и божился, что это именного его земля и его строение и он готов отдать его в жертву, ради спасения дела его жизни.

Снег здесь вообще не разгребали, поэтому машину пришлось оставить далеко, и теперь мы протаптывали себе путь по сугробам, утопая в них по колени. Паренек тащил прозрачный пакет, наполненный пачками соли, и канистру с бензином и продолжал мучать меня допросами:

– А они страшные?

– Не очень.

– А большие?

– С ладошку примерно.

– А как выглядят?

– Забавно.

– Может страшно?

– Нет.

– Ну расскажите, мне же нужно будет как-то их описать. Мне же иначе никто не поверит.

– Как котята на задних лапках, только головы на человеческие похожи. И лысые.

– Ух ты! Вот жесть!

– Да не жесть. Нормальные они. Еще пяток у них нет.

– А почему?

– Откусили.

– Кто?

– Волки.

– Ну серьезно! Кто?

– Серьезно. Волки. Другой версии я не знаю.

– Ладно, я придумаю. А как они попадут в амбар из бань?

– Мы их позовем.

– А как мы их позовем?

– По имени.

– А ты знаешь все их имена? – перешел Валя на панибратское отношение. Я была не против, я даже не знала кто из нас был старше.

– У них одно имя.

– Какое?

– Пока нельзя его произносить, а то придут.

– А как же я про них расскажу?

– Беспятые, – предложила я. – Они одни такие, вроде бы.

– А зачем соль?

– Чтобы не убежали.

– А они точно все придут?

– Если не все, то будем звать дальше.

– А как мы узнаем, что все пришли?

– Будем считать.

– А ты раньше так делала?

– Приходилось.

– А это страшно?

– Не очень.

– А мы умрем?

– Сейчас я умру, если ты не прекратишь допрос! И тогда тебя устранит твое начальство. А их доконают беспятые. Инфаркт. Инсульт. И все. Все умрут!

Валек обиженно засопел, обдумывая свою будущую историю вечерней охоты.

Когда мы добрались до пустыря, на котором одиноко возвышался небольшой покосившийся амбар с проломленной крышей, Валька уже забыл свои обиды, продолжая беззаботно обсуждать все нюансы вечерней вылазки. Бесхозное сооружение, в котором могла поселиться другая нечистая сила, если бы нашла его до нас, встретило темным нутром пропахшем сыростью.

Под моим чутким руководством и светом фонаря любознательный Валик рассыпал толстым слоем соль вокруг строения, не оставляя ни малейшего зазора. Это мы проверили не единожды, ведь злые анчутки не такие уж и безобидные твари, сбежав от погибели, они разойдутся на полную катушку, умерщвляя всех на своем пути. А болтливого паренька мне было жалко, этот хотя бы не крестился при мне, да и в принципе не показывал никакого ужаса от общения со мной.

Заставив Валю облить бензином древние стены, я приказала ему не заходить за солевую черту. Это очень расстроило парня, который уже решил, что напишет книгу: «Неравная борьба охотников с банными монстрами» или «Валя – спаситель мира», а для большей убедительности ему нужно было обязательно принимать участие в самых главных событиях. После недолгих споров, обиженный парень все-таки остался снаружи, а я прошла внутрь амбара.

Снег пробрался и сюда, пряча под собой мусор, сносившийся годами запустения. Сквозь дырявую крышу были видны уже выглянувшие звезды, а в широком проеме без дверей – мой молодой товарищ, снова забывший про свои обиды и улыбавшийся во весь рот. Сейчас же начнется представление. Огорчать его тем, что он ничего не увидит – я не стала.

– Анчутки! – прокричала я, ветер подхватив имя бесов, разнес его по амбару, прошелестел Валику на ухо и унес дальше.

После первого раза в амбаре появилось всего несколько шокированных и в непонятках оглядывающихся монстриков. Поначалу они вели себя тихо, стелясь по заметенному снежной пылью полу, размазываясь по бревнам стен. Пытаясь понять, как они из тепла бань и парилок попали в холодную ночь.

Чем чаще я выкрикивала их имя, чем больше их переносило из натопленных облюбованных ими терм в этот промерзший сарай, тем сильнее они начинали паниковать. Со стоном и воем они бросались врассыпную, натыкаясь на невидимую стену, образованную над рассыпанной солью. Анчутки дрались, верещали и в суматохе безуспешно искали выход.

Где-то на пятом оклике их стало чересчур много. Здесь появилось больше сорока особей, насчитанных в баньках, и все они становились все опаснее, понимая, что выбраться отсюда им невозможно. Они уже поглядывали на меня, скаля зубы и решая, стоит ли им нападать.

Я никогда не славилась храбростью и уж точно не являлась охотником. Если бы границы были открыты, бесы сильнее – я бы навряд ли решилась помогать бизнесменам, предложив им спалить их заведения. Сейчас же, не смотря на свою напускную храбрость, бесы были слабы и уязвимы, но их стало слишком много. Они могли бы взять количеством, наплевав на качество, поэтому я решила поспешно удалиться из амбара, перепрыгнув через солевую преграду.

– Поджигай! – прокричала я Вальку, стараясь перекрыть гвалт бесов.

Благоразумный парень не подвел, не промедлив ни секунды, он поджег бензиновую дорожку, ведущую к амбару. Через пару мгновений строение вспыхнуло, полностью разрушаясь и заглушая неистовый вой.

– Вот это да! – выдохнул Валя, когда гомон затих окончательно. – Парни не поверят!

– Ты видел? – удивилась я.

– Нет, но слышал. Это ого-го как!!

Я усмехнулась, глядя в его завороженные светлые глаза. Будет главной звездой в своей компании, оплетая эту недостаточно красочную историю все большими невероятными подробностями. Эти подробности он начал придумывать сразу же. Пересказывая мне свое необычное приключение по дороге домой. В своем рассказе он выступал главным героем, спасшим город от полчища кровожадных монстров, которые пытались оглушить его ультразвуком, нападали с мечами, а когда Вале удавалось выбить из их лап оружие, беспятые раздирали его тело своими длиннющими когтями.

Я же осталась без шоколада. А мозг окончательно сдался под напором Вальки.

***

Время опять неумолимо подвело черту и разрушило хрупкий мир ночных грез. Я проснулась, как от толчка. Некоторое время просто смотрела перед собой, постепенно вспоминая, кто я и где, стряхивая путы очередного кошмара.

Снова наос, снова ядовитый свет ламп. За окнами, на фоне темного неба, ветер играл в догонялки со снежинками, периодически кидая их в витражные стекла.

Видимо, вчера я уснула в кресле, плотно закутавшись в тяжелый плед, который, однако, не спас меня от утреннего мороза.

По утрам почему-то всегда было холоднее. Пара стареньких электрических обогревателей, итак не справляющихся с обогревом такой большой площади, совсем сдавались перед рассветом.