Полная версия
Земля имеет форму репы
Радий Погодин
Земля имеет форму репы
Сборник
Литературно-художественное издание для среднего школьного возраста
Иллюстрации Александра Флоренского
Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга
© Р.П. Погодин, наследники, текст, 1989, 2015
© А.О. Флоренский, илл., 1989, 2015
© ДЕТГИЗ, 2015
* * *Земля имеет форму репы[1]
В третьем классе «А» не приживались вожатые. Придёт какая-нибудь упитанная семиклассница, уставится в потолок и улыбнётся, как будто её обидели.
Тогда поднимется бывший троечник Яшка Кошкин. Спросит:
– На Марсе есть жизнь?
– Нету, – ответит вожатая.
– А на Венере?
– И на Венере нету.
– А где есть?
– Нигде, – ответит вожатая.
– Ошибочка, – скажет Яшка. – Жизнь есть на голубой планете Земля.
Тогда поднимется отличник Ковалёв Петя.
– Не сочтите за труд, докажите нам, что Земля круглая.
И когда вожатая нарисует окружность и на ней как бы горку с наблюдателем, и кораблик, как бы на море, Петя запротестует:
– Нет, нет, – скажет. – Ничего этого не нужно. Это не доказательство. И не обещайте нам фотоснимки Земли, сделанные из космоса. Конечно, мы знаем, что Земля шар. Но мы хотим доказательств. Если можно, средствами математики.
Вожатые (присылали почему-то девочек) просили разрешения выйти и больше не возвращались.
Теперь станет ясным, почему третий «А» в один из дней поздней осени, оставшись после уроков, не шумел, не дрался, не визжал, не пищал – он ждал вожатую, зная всё наперёд.
День был серый от навалившего и тут же раскисшего снега.
И она вошла. Стройная как обелиск.
Тогда встал Яшка Кошкин. Спросил:
– На Марсе есть жизнь?
– Есть, – сказала она.
– А на Венере?
– Само собой. Уж я-то знаю.
Тогда поднялся Ковалёв Петя.
– Ты не могла бы показать нам форму Земли средствами математики?
– С удовольствием. Если учесть массу, жидкое ядро, скорость вращения вокруг оси и вокруг Солнца, а также влияние различных сил галактического и общевселенского характера, квазаров, белых карликов и чёрных дыр… – Вожатая разрумянилась. Задумавшись, она мазала себе мелом кончик носа. А когда закончила писать уравнение, отошла от доски и полюбовалась. – Вот, всё сказанное учтя, мы можем отчётливо видеть, что Земля имеет форму репы. Ты видишь? – спросила она Петю.
Петя сознался, мол, видит, но не отчётливо, у него очки запотели. Петя списал уравнение в тетрадку для дальнейших раздумий.
Тут вожатая глянула на часы, извинилась, объяснила, что ей позарез нужно мчаться, сообщила, что зовут её Лора, и пообещала прийти в среду.
В среду вместо неё пришёл парень лохматый, веснушчатый и симпатичный.
– Хелло, бонжур, гутен морген! Я Толя. Меня Лора прислала.
– На Марсе есть жизнь? – спросил Яшка Кошкин.
– Вы что, мужики? Марс – это для сосунков. – Толя сел за учительский стол, побарабанил пальцами. – Кто знает, от чего происходит собака?
– От волка.
– От медведя.
– От волкодава!
Толя прекратил шум класса взмахом руки.
– Мужики, я в каком смысле спрашиваю? У всех славянских народов собака называется пёс. У нас тоже – пёс. Но ещё и собака. Ну, хордовые! Ну, членистоногие! Ну, жесткокрылые! Думайте!
Третий «А» напрягся.
А Толя выкрикивал:
– СО – приставка. Означает совместное действие. Что же есть БАЧИТЬ?.. Ну, головоногие! Ну, головобрюхие!.. Не знаете. На южнорусском диалекте слово БАЧИТЬ означает – «смотреть». Следовательно, СОБАЧИТЬ означает?
– Смотреть вместе, – прошептал Ковалёв Петя потрясённо.
– Стало быть – СОБАКА?
– Смотрящая вместе!.. Помогающая охотнику и пастуху!
– Именно. Лора говорила, что вы мужики толковые. Ты, мужик, чего хочешь спросить? Спрашивай.
Поднялась силачка Ухватова Вера.
– В «Химике» новый фильм – «Смерть негодяя». Не хочешь с нами пойти пособачить?
– Ну, мужики, вы меня радуете. Именно на такой творческий поворот я и рассчитывал. Пособачить с вами я не смогу, у меня конференция.
Толя попрощался на восьми языках и ушёл стремительно.
– Самая умная собака – пудель, – сказал Яшка Кошкин. – Наш пудель сам себе имя выбрал – Барбос. Папа разложил перед ним таблички с именами, он и выбрал.
Думали, по ошибке, а он, хоть сто раз таблички раскладывай, выберет – «Барбос».
В следующую среду пришёл парень с гитарой. Жуя резинку.
– Здорово, ёжики. Меня Лора прислала… Короче, я ваш маэстро Гоша. Организуем группу «Анизотропы». Слышишь, – Гоша подмигнул красавице Лиде Мякишевой. – По глазам вижу – на фоно бренчишь. Организуй ёжиков. Проверь на слух, на ритмику, на внешний вид. «Анизотропы» – секёшь? Чтобы волосы дыбом и уши зелёные. А сейчас, приготовились. Тихо… Пою! – Гоша немножечко поплясал и запел:
Однажды мама пониШепнула папе пони:«Смотаемся в Японию…»Папа заржал…– Ржём дружно. Па-па заржа-ал… Ну, кто же так ржёт? Ржать надо с восторгом. Повторяем – «Па-па заржа-ал…»
На этот раз третий «А» Гошу порадовал. Гоша воскликнул:
– Атас! Директор в коридоре. Лора мне говорила, что вы сильны, но вы сильнее.
В следующую среду в дверь просунулся парень с оранжевым спортивным мешком в руках.
– Третий «А»? – спросил он. – Как у вас с боксом?
– Завал! – закричал третий «А», предчувствуя радость.
– Наладим. Я от Лоры. Тоник я. Антоний. Имя древнее. – На верхней губе Антония золотились усы. Нос с горбинкой. Брови, как птица в полёте, – орёл.
Тоник обвёл третий «А» взглядом, вынул из сумки две пары боксёрских перчаток – Ковалёву Пете и Яшке Кошкину.
– Вы, двое, к доске. Держите нервы. Глубоко вздохнули. Бокс!
А к учительскому столу приближался аспирант-практикант Павел Васильевич Вяземский.
На нём всё было новое: и очки, и галстук, и полуботинки.
– Что тут, собственно, происходит? – спросил он.
Тоник ответил:
– Меня Лора прислала. Видите ли, бокс вобрал в себя лучшие стороны рыцарства, плюс гармонию и атлетику.
На этих словах отличник Петя Ковалёв и бывший троечник Яшка Кошкин вытерли боксёрскими перчатками разбитые носы…
Тогда поднялась силачка Ухватова Вера.
– А вы, извините, кто? – спросила она.
– Я? – аспирант-практикант замялся. – Меня Лора прислала. Просила познакомить вас с топологией. Но, я думаю, это для вас всё же сложно.
Ухватова Вера сняла с Петиной правой руки боксёрскую перчатку, вложила в неё мел и сказала:
– Петя, покажи, на что мы способны.
Петя написал на доске Лорино уравнение. Он так крепко поставил точку, что мел брызнул, будто разбилась лампочка.
Павел Васильевич спросил с любопытством:
– Если не секрет, что это?
– Уравнение, из которого мы ясно видим, что Земля имеет форму репы…
В следующую среду в класс вошла Лора.
Третий «А» вскочил на парты. Третий «А» закричал: «Лора!»
А Лора сказала:
– Здравствуйте, мои быстроногие! Здравствуйте, мои музыкальные! Здравствуйте, мои ясноглазые! Мне о вас говорили так много хорошего…
Именно с этой минуты бывший троечник Яшка Кошкин решил сочинять стихи и, может быть, даже песни.
А чтобы стало понятным, почему эта история называется сказкой, нужно сознаться, что Лора была Василисой Прекрасной, в которую кое-где уже перестали верить.
Где ты, Гдетыгдеты?
В других городах, может быть, и не так, а в городе Новгороде всё иначе. Даже время там как заколдованное. Когда скучно, грустно, дождь и слякоть, когда делать нечего, время медленно ползёт, будто в гору крутую. Когда игры, забавы, солнце – время летит стрелой. Побегал, попрыгал, песенку спел, глядь – уже ночь на дворе.
– Ой, не напрыгался!
– Ой, не накувыркался!
– Ой, не хочу, не буду, не слышу!.. Сказку давай.
– Говоришь, сказку? Пожалуйста.
В городе Новгороде проживал один жеребёнок.
Ты, конечно, скажешь, что жеребята проживают в деревне. Например, в деревне Коржи Новгородской области.
Согласен.
И всё-таки в городе проживал один жеребёнок. Мишей звали. Был он золотистого рыжего цвета. На груди пятно, на ногах вроде носочки белые. Жеребёнок Миша носил шляпу-панаму с бантиком, потому что погода тем летом стояла жаркая.
Однажды жеребёнок Миша гулял по городу. Со всеми здоровался. А мальчишкам и девочкам – малышам – дарил конфеты. Он вынимал их из мешка – всевозможные конфеты в разрисованных фантиках – и очень вежливо всем дарил. Причём улыбался и говорил:
– Ешь на здоровье.
Безусловно, все были очень довольны. И мальчишки, и девочки, и сам жеребёнок Миша. Но вот беда, когда у жеребёнка в мешке не осталось уже ни одной конфеты, к нему подбежал Попугаев Вовка. Запыхавшийся, взъерошенный.
– Давай, – сказал Вовка, – конфету.
Жеребёнок знал, что конфеты уже кончились, но всё же заглянул в свой мешок и сказал с сожалением, что конфеты уже все кончились.
– Как кончились?! – закричал Попугаев Вовка. – Как другим дарить, так не кончились, а как я подбежал, так всё!
– Извини, – сказал жеребёнок. – Что поделаешь, я тебе в следующий раз подарю.
– Не хочу в следующий! Я что, хуже! Я, может быть, даже лучше! А ты… – Попугаев Вовка глянул по сторонам и закричал так, чтобы все окружающие услышали: – Ты отвратительный, безобразный, ушастый, глупый осёл! Не умеешь дарить – и не брался бы.
– Может быть, – печально сказал жеребёнок Миша. – Может быть, я совершил ошибку.
На следующий день жеребёнок Миша купил конфету, очень красивую и очень сладкую. Он пошёл к Попугаеву Вовке, постучал и сказал, когда ему отворили:
– Добрый день, Вова. Я пришёл подарить тебе конфету. Смотри, какая она красивая.
Вовка засмеялся, как показалось жеребёнку, слишком громко – прямо захохотал:
– Нашёл что дарить! Да у меня конфет сколько хочешь. Я на них даже смотреть не желаю.
Жеребёнок Миша отправился в сквер, сел на голубую скамейку и долго размышлял над вопросом, почему понятное вдруг становится непонятным.
Мише дали самокат – покататься. Встал Миша на самокат. Стоит – ждёт. Долго стоял. Прохожие спрашивают:
– Миша, чего ж ты стоишь?
– А он почему-то не едет, – отвечает им Миша. – Самокат, а не катится.
– Он и не покатится, – объясняют ему. – Нужно ногой отталкиваться, тогда покатится.
– Что же это за самокат, если нужно ногой отталкиваться? Это неправильно, – сказал Миша. – Это разочарование.
Прохожие стали смеяться.
А в небе летел самолёт.
– Вот самолёт, – сказал им Миша. – Это правильно. На нём ногой отталкиваться не нужно. Самолёт сам летит.
Жеребёнок Миша возвратил самокат. И вот что решил:
– Лучше я сам побегаю.
Однажды жеребёнок Миша гулял по берегу реки. С удовольствием бегал и на ходу рвал цветы.
Вдруг он услышал:
– Осторожнее, не наступи на меня!
Жеребёнок Миша посмотрел себе под ноги и увидел черепаху. Она медленно ползла и, как показалось Мише, скучала.
– Чего ж ты так медленно ходишь? – сказал жеребёнок Миша. – Давай я научу тебя быстро бегать. На медленной скорости ничего не увидишь.
– Ты заблуждаешься, – сказала ему черепаха. – Это ты ничего не увидишь на твоей большой скорости. Одно мелькание. Что для тебя цветы? Трава, которую можно жевать на ходу. А на самом деле каждый цветок – откровение.
Поскольку Миша был воспитанным жеребёнком и привык уважительно относиться к мнению старших, а черепаха была, безусловно, старше его лет на сто, он наклонился к самой земле и принялся во всё вглядываться.
Действительно, даже простые цветки колокольчики все были разные. Один посветлее, другой поузористее. В каждом из них копошилась жизнь. Маленькие мошки, старательные жучки, ленивые козявки. В травяных зарослях змеились тропинки…
Всё это открылось Мише таким неожиданно новым, что он позабыл гулянье, скаканье, беганье. Он шагал очень медленно, чтобы всё разглядеть поближе.
Таким образом он и наткнулся на серебристый шар, в котором происходило гудение.
«Что за цветок?» – подумал Миша, шевельнув серебристый шар носом.
Звук в шаре тотчас усилился. В Мишин нос впилось Ядовитое жало.
Жеребёнок Миша подпрыгнул. Жеребёнок Миша помчался в испуге. А Ядовитое жало гудело и настигало.
Жеребёнок бежал со всех ног. Но Ядовитое жало всё же настигло его, кольнуло в затылок, да так больно, что жеребёнок Миша взвился в воздух. А когда опустился на землю, услышал громкие крики и аплодисменты.
– Молодец, жеребёнок Миша! Это был великолепный прыжок. Слава твоим замечательным сильным ногам.
– Слава черепахе, которая медленно ходит, – сказал жеребёнок Миша.
Вовкина мама купила коробку красок. Подарила Вовке. Вовка тут же побежал в сквер, принялся красить берёзы. Покрасил одну берёзу в медный цвет. Покрасил другую берёзу в железный цвет. Покрасил третью берёзу в алюминиевый цвет.
Подошёл к Вовке жеребёнок Миша, спросил:
– Вова, зачем ты берёзы портишь?
– Я не порчу. Я перекрашиваю. Вон сколько берёз белых. Три тысячи. А золотой ни одной. Я сейчас золотой краской помажу – золотая будет. Серебряной помажу – будет серебряная.
Из кустов незнакомый полосатый кот выскочил. Крикнул:
– Нельзя! Природу нужно беречь.
– И жалеть, – добавила прилетевшая в сквер ворона.
– И охр-р-ранять, – прорычал прибежавший откуда-то пёс. – Если не прекратишь, я тебя укушу.
Попугаев Вовка побежал жаловаться маме. Но споткнулся и упал на краски, он их в страхе из рук выронил. Поднялся Попугаев Вовка таким:
Нос зелёный.
Ноги сиреневые.
Волосы красные.
Руки синие.
Живот жёлтый.
Остальное не разберёшь – в разводах.
Вовка хотел закричать: «Я вам всем покажу! Вы у меня попляшете!» Но сказал только:
– Ой, какой Вова…
Жеребёнка Мишу очень огорчало то обстоятельство, что у него фамилии нет. Миша, и всё. Была в этом деле какая-то тайна.
Однажды жеребёнок Миша подошёл к милиционеру товарищу Марусину и спросил:
– Скажите, пожалуйста, откуда у вас такая фамилия – Марусин?
Милиционер улыбнулся, фуражку поправил.
– Как откуда? У меня дочка Маруся. Значит, я чей?
– Марусин, – догадался Миша. – Марусин папа.
– Так точно. – Милиционер товарищ Марусин отдал жеребёнку честь и пошёл покупать новую куклу своей дочке Марусе.
Жеребёнок Миша затосковал. Был он один в городе Новгороде. Откуда ему фамилию взять? Но проезжавший мимо шофёр помахал ему из кабины рукой. Крикнул:
– Не горюй, жеребёнок Миша, у тебя ещё всё впереди!
Похудел жеребёнок Миша. От размышлений похудел. И дома, и на улице всё размышлял – чьим бы ему стать, чтобы фамилия у него была.
Попугаев Вовка объяснил ему в насмешливом тоне:
– Чего ты нос повесил? Не обязательно быть чьим-то. Можно быть каким-то. Я вот Попугаев, потому что я всех пугаю. Я очень страшный. А ты рыжий. Пусть и фамилия у тебя будет – Миша Рыжий.
Но Мише такая фамилия не понравилась. «Чьим-то быть лучше», – думал Миша.
Попугаев Вовка своё:
– Можно по работе, которую делаешь. Например, Кузнецов. Или Моряков. Я, когда вырасту, буду Моряковым. Или Лётчиковым.
Вовка загудел, зарокотал, проломился сквозь кусты в сквере и налетел на дворника тётю Анфису, которая поджидала его с метлой.
«По работе хорошо, – думал Миша. – Но чьим-то всё равно лучше. И кузнец может быть чьим-то. Например, кузнец Антошкин. Или моряк Васин…»
Так размышляя, поглядывал Миша по сторонам, всё искал, чьим бы ему стать. Наконец неподалёку за городом среди полей и лугов набрёл он на маленькую речку. Текла она в траве тихо и вся сверкала солнечными бликами. Как бы улыбалась.
– Здравствуйте, – сказал Миша. – Как вас зовут?
– Просто речка… – ответила речка. – Я безымянная.
– А у меня фамилии нет, – пожаловался Миша. – Я просто Миша.
Они помолчали. Речка поглядывала на Мишу солнечно и голубоглазо. И так стало Мише возле неё хорошо, что он вдруг сказал:
– Хотите, я буду вашим? Мишей Речкиным буду.
– Хочу, – ответила речка. И засмеялась. – А я твоей буду. Имя у меня тогда будет. Мишина речка.
Им обоим стало очень приятно и весело.
Потом Миша в город помчался. Прибежал к милиционеру товарищу Марусину. Крикнул:
– Я теперь Миша Речкин! И у речки теперь имя есть. Теперь она Мишина.
Милиционер товарищ Марусин подошёл к карте своего района, карта у него на стене висела, сказал:
– Покажи, которая.
Жеребёнок Миша долго искал свою речку, на карте ведь всё иначе выглядит. Наконец показал:
– Вот она! Маленькая-маленькая…
Милиционер товарищ Марусин взял красный карандаш и написал где надо: «Мишина речка».
Так и стало. И все ребятишки, и лягушата, и воробьи говорят: «Пойдём на Мишину речку…»
А Миша теперь с фамилией.
Жеребёнок Миша вышел из города. Побежал по полю и увидел холм.
«Интересно, – подумал жеребёнок Миша. – Что там, за холмом?»
Обогнул холм и увидел перед собой холм.
«Интересно, – подумал он. – Что же там, за холмом?»
Ещё раз обогнул холм и опять увидел перед собой всё тот же холм.
Жеребёнок Миша крепко задумался.
– А может быть, холм для того и стоит, чтобы оно было – что-то там, за холмом.
И когда Миша домой шёл, то, оглядываясь, он видел холм.
И оно было что-то там, за холмом.
Там же, в городе, проживал мышонок Терентий.
Он разгуливал в красных трусиках, которые сшила ему прабабушка Агриппина. Трусики были большие – прабабушка шила на вырост. Мышонок Терентий мог бы спрятаться в них с головой – бездомные коты ни за что не догадались бы, что это он, мышонок Терентий. Конечно, о мышатах составилось не очень лестное представление, как о существах робких, но справедливости ради нужно сказать, что встречаются среди них ребятишки отчаянные.
Мышонок Терентий был сиротой. Бабушку его съел кот. Маму унесла сова. Папа ушёл за сыром и не вернулся. Осталась у мышонка Терентия только прабабушка Агриппина.
Прабабушка Агриппина знала все проходы под стенами Новгородской крепости, все каменные погреба, бездонные колодцы и множество других тайн. У всех щелей и трещин, которые вели наверх, она поставила мелом крестики. Это означало, что мышонку Терентию здесь проход запрещён.
Но кому не хочется знать, что же там, наверху?!
Мышонок Терентий приставал с этим вопросом ко всем встречным – даже к паукам и сороконожкам. Сороконожки, существа робкие, убегали. Мыши отвечали уклончиво. А пауки! Вместо разумного ответа они ворчали, пыхтели и даже фыркали.
Один толстенный паук просто-напросто повернулся к мышонку спиной, подошёл к стене и невежливо исчез.
Мышонок очень удивился. Он знал, что толстые пауки могут лазать по тоненькой паутине, но чтобы они так невежливо исчезали в стене!
Мышонок сунул свой нос в то место, где исчез паук. Нос тоже исчез. Мышонок сунул туда свою голову.
– Ой, – сказал он. – Это, оказывается, щель! Про эту щель прабабушка Агриппина, наверно, не знает. Иначе бы она и её пометила крестиком.
Мышонок Терентий лез вперёд без остановок. Нос его дрожал, потому что там впереди пахло чем-то неподземным.
Щель повернула. Возникло сияние. В этом сиянии шагал мохнатый толстенный паук. Он казался громадным.
Сияние всё разрасталось, а паук уменьшался.
Наконец сияние превратилось в свет, льющийся со всех сторон, а громадный мохнатый паук – в обыкновенное насекомое.
Потом он и вовсе исчез.
Потому что мышонок Терентий вдруг и сразу всё вместе увидел: голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок, зелёную траву и почти малиновые стены крепости.
Известно: кто сможет всё это увидеть не по отдельности, а всё сразу, тот непременно станет художником.
– Какой восторг! – прошептал мышонок Терентий. – Это не описать словами.
Мудрая прабабушка Агриппина сидела неподалёку в тени лопухов, глядела на своего правнука, вытирала глаза платочком и говорила сама себе:
– Я знала. Я всегда знала, что он найдёт выход.
– Ты чего глаза зажмурил! – спросил Попугаев Вовка.
Мышонок Терентий повернул голову, но в глазах его всё стояли голубое небо, синяя-синяя река, жёлтый песок, зелёная трава и почти малиновые стены крепости.
– Восторг! – сказал мышонок Терентий.
– Где? – Вовка глянул туда-сюда. Кулаки сжал – вдруг над ним шутят? Потом сказал: – Ага! Надел красные трусики и выставляешься. Да у меня пять красных трусов в комоде.
– Ах! – сказал мышонок Терентий. – Разве об этом речь? Если бы я умел рисовать! Я бы нарисовал голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок и почти малиновые стены крепости с башнями.
– Раз плюнуть. Пять минут на всё дело, – сказал Попугаев Вовка.
Мышонок Терентий оробел. Подтянул трусики к подбородку.
– И всё на уровне восторга?
– Даже выше. – Попугаев Вовка надул живот до отказа. – Я уже сто картин нарисовал. Приходи ко мне любоваться.
Мышонок Терентий обрадовался. Поблагодарил Вовку три раза. Спросил Вовкин адрес.
– Я приду. Я приду непременно…
Потом принялся смотреть в небо над башнями. Древние башни летели вверх в беспредельность. Синяя-синяя река косо падала вниз. Жёлтый песок сливался с рекой и отвесно уходил в глубину.
– Это же только на первый взгляд всё стоит на своих местах. А на самом-то деле всё-всё летит, – прошептал мышонок Терентий.
– Бедный мышонок, – вздохнула в тени лопухов прабабушка Агриппина. – Это летит земля… Представляю, как ему будет трудно.
На следующий день мышонок Терентий причесался, умылся и опять причесался: сто картин на уровне восторга – это обязывает. Попросил прабабушку Агриппину погладить трусики. И пошёл к Попугаеву Вовке.
Когда Попугаев Вовка открыл дверь, мышонок Терентий вытер ноги о коврик и поздоровался.
– Как дела? – спросил Вовка. – Давай я тебя в бильярд обыграю, в настольный?
– Если можно… я бы посмотрел картины… – сказал мышонок застенчиво.
Попугаев Вовка почесал в затылке. Полез под диван. Вытащил оттуда альбом.
Мышонок открыл обложку, готовый выражать восторг вздохами разной тональности. Но…
Странички альбома склеились. От них пахло заварным кремом, клубничным вареньем, сыром. А когда мышонок Терентий всё же отлепил одну, то увидел команду косматых боксёров с красными носами, жирными ушами и тусклыми глазами. На майках у них были налеплены конфетные фантики с названием «Лимон».
Мышонок Терентий посмотрел на Вовку испуганным взглядом и прошептал:
– Я пойду…
– Куда?! В гостях всё расхваливать нужно. И улыбаться… – Попугаев Вовка так улыбнулся, что мышонок тут же выскочил из квартиры.
Мышонок Терентий мчался по улице.
Попугаев Вовка за ним.
– Не умеешь в гости ходить – не ходил бы! Невежа.
А крепостная стена совсем близко.
Мышонок Терентий шмыгнул в дверь самой высокой башни. Помчался по каменной лестнице. Витками. Всё вверх.
На крутой крыше самой высокой башни была избушка-сторожка со своей крышей, кстати, тоже крутой. Выше уже ничего не было, только копьё железное, на котором поскрипывал, поворачиваясь, медный флаг.