Диалог о Стене. Любимые песни гуннов

Это самое простое, отдаться брани, назвать тех-то незнакомых людей тем-то – и потом укрыться за большими расстояниями, сделав вид, что не расслышал, наперед зная, что ответить так же тебе не смогут. Почему бы тебе, дружок, и твоим прихлебаям с бледными червячками, тихо шуршащими у себя по издательствам, не попробовать поиграть на равных? Не предоставить другой стороне хотя бы ничтожную часть от тех возможностей говорить, которые дал тебе старший брат? Тонкий провидец не предусмотрел в эпохальных текстах места концепции независимых восточных республик. Значит, их не должно быть. Чуть-чуть направляющая длань эволюции. Пустая жирная утка. Классический дурак легко узнается по дешевому сарказму: он его не видит. Если не было плагиата самиздата кого-то из глухих лесов восточной федерации, то, спрашивается, зачем так торопливо стирать письма еще на общем потоке? Очень на них похоже. Они стирают то и это – и всё. Проблемы больше нет. Эти большие умы тихо начесывают себе большие мысли из подпольного издания без всякой ссылки, откуда они такие умные, зная, что там не смогут защититься.

Целесообразность всего мероприятия вызывает глубокие сомнения. Не тем они занимаются, совсем не тем. Главное в его деле – это научиться утираться. Все остальное приложится само. «Заверяю: никогда не ненавидел никого…» У тебя тогда все еще впереди, дружок. В общем, не знаю. Кто во что горазд. Но все равно, можно не любить С. Весто или даже ненавидеть «Легенды о Шагающем камне». Но уж на сам-то вопрос можно было сделать попытку ответить, серьезно, на всем же их вопроснике единственный вопрос с мозгами, заданный сапиенсом. Ну что тут до сих пор вам отвечали такого, без чего вам всем ну никак не прожить и не проснуться, не в обиду, мужики. В натуре.

Так чем же отличается дурак от умного?

О Стене

/Clarke / Eastern Federation

– «Даллас» – «Главному»: приказ получен.

/Конгони / Eastern Federation

– Аппарат пошел. Глубина двадцать метров…

– Я сижу и думаю. Гляжу вокруг и теряюсь в догадках: это я один спятил или что-то не так с реальностью рядом? Увяз в размышлениях.

– Это может плохо кончиться. Я про размышления. Опасная привычка.

– Если сюрреальная реальность по определению не подлежит разложению на логические составляющие и анализу, то разум лучше как можно скорее уволить. Во избежание короткого замыкания.

– Есть другой вариант. Ослабить узел галстука.

– Непристойно улыбнуться.

– Обратить все в сюжет научной фантастики.

– Говорят, если проблема не имеет решения, то беспокоиться не имеет смысла. Ты с какой целью не ушел?

– Читаю.

– И как?

– Да ничего путем.

– Критика к месту. Вопрос и в самом деле – исторический. Я бы даже сказал, фундаментальный. Из категории миров и цивилизаций. Чем отличается один от другого. Так хотелось послушать. Так хотелось… Обломили на самом вкусном месте. Видимо, если вопрос стирают, значит, всё не так просто.

– …

– Такого у них еще на всем архиве не было.

– И не будет, зачем им. Вопрос сохранения коммерческого лица. А ты бы что сделал?

– Не придавал бы значения.

– Вот они и не придают, они враги себе что ли.

– Нет, наверно.

– Ну и что, как там у вас?

– Да по-всякому. И так бывает, и по-другому. Энтропия заела. Ни одного Марка с Аврелием вокруг – одни мурзилки. Рабочий скот. Оглянуться и задать пару детских вопросов. Потом еще раз оглянуться и задать пару вопросов еще…

– Попробовать себя в роли Гесиода из Галикарнасса. Маленького беса в сносках мировой истории. Почему нет.

– Создать историографию чего-нибудь.

– Чего-нибудь создать сегодня не так просто. Мне это нравится. Хорошо звучит, со смыслом. Скромно и с негромким мужеством.

– Как бы это примерно выглядело применительно к случаю? Во вступительной части? Я насчет негромкого мужества.

– Как вступление. Спросить русского, что он чувствует по поводу того, что 140 нерусских этнокультур должны учить его язык, но он не должен им ничего. Предуведомление, тоже скромное и ни на чем не настаивающее. Хроника захвата, скажем, Сибирского Ханства, Территории Хребта, Горного Алтая и т. д. и т. д. не приведена ни в одной историографии. «…Мы не против русской оккупации». Все стараются выглядеть серьезными. Это же реальный сюжет для психологического триллера… Что, конечно же, не должно означать, что мы тем самым выступаем в защиту чего бы то ни было. Тема исследований лежит дальше таких местнических, узкоконфессиональных взглядов, и отрадно сознавать, что руссияне, в прямом следовании созданной ими конституции для приоритетной нации, дают возможность и неприоритетным, как и менее приоритетным, тоже публично обсудить что-нибудь. В духе ООН и строгом следовании букве Международного Соглашения по защите прав национальных меньшинств. В общем, «в книге не содержится каких бы то ни было призывов, ни непрямых, ни косвенных, абсолютно к чему бы то ни было», так что все закрыли рты, из соображений экологии. Всякое иное утверждение будет являться преследованием по политическим основаниям и этническому признаку – в прямом соответствии уже со Статьей 14 Европейской Конвенции по правам человека, Статьей 19 Конституции Русляндии, а также Framework Convention for the Protection of National Minorities. Того самого, под которым приоритетная нация поставила свою подпись…

В целом, получилось бы что-то из серии политического анекдота. Глаза случайного еврокочевника смотрят, будущее смотрит ему вслед, никто ни на чем не настаивает. Короче, глазами историка отдаленного будущего создать скромную хронологию процесса, как и какими средствами ста сорока non-Russian этническим культурам отрезали возможность выживания.

– Звучит как геноцид.

– И это самое интересное место. Если книга создана на фактах, логике и аргументах, справедливо ожидание встретить точно такое же внимание, подкрепленное фактами, логикой и аргументами. Обычное дело в рамках ценностей свободного современного мира. А не какой-то там зеленый тролль с мелким скотом.

– Видел на магистрали дальнобойную фуру. На борту трейлера земной шар. Изображение, значит. Земной шар поддерживает рука. Рядом уведомление крупными буквами.

«РУССКИЙ МИР».

– Видел старое кино с Чарли Чаплиным. Задрав ногу, тянет руку. На пальце вертит глобус мира. Название кина. «Маленький диктатор» – или «Маленькая пиписька в большом рту», уже не вспомню точно.

– Ну да. Спроси у него. Всех ждет много поучительного.

– Вот тоже вопрос. Я говорю на его вонючем языке почти без акцента, делаю ему великое одолжение, но он не воспринимает это так, как есть, далеко нет. Он воспринимает это как единственно возможное решение. И его диктатор тоже.

– В одном общественном туалете Таллинна сидит русский. Сидит долго, у туалета собралась очередь…

– Вот что странно: почему он выбрал именно тот туалет, где можно собрать очередь?

– Я это и пытаюсь донести. За этим должен стоять какой-то глубокий смысл, которого я не уловил. Вот вопрос, что делать с мурзилкой.

– А да… Ссымать. Чего еще делать. Чего с ним еще можно сделать. Прям щас и сымем. На лошадей только сядем. С ногами вместе с медалькой.

– А кого вместо?

– А любого.

– А кто у нас сегодня любой?

– Да все. Меня можно.

– Суки.

– Честное слово.

– Мустанг нужен.

– Мустанг нужен. Без узды.

– Хорошо сказал.

– Главное, чтобы только не было клейма.

– Брат, хорошо сказал.

– Это не я, прочел.

– 140 культур, все non-Russian, в терминологии ООН. И за все сотни лет небесного счастья русской оккупации – ни одного харизматического лидера. Вообще ни одного. Ни лидера, ни национального героя, ни Ницше. Ни просто книги, соизмеримой с ценностями миров и цивилизаций. Тут коза задумается, что с этим миром не так.

– UNESCO теперь в руках Москвы, в ООН даже пресс-секретутки с достаточно русским фамилиями, ЕС занята заборами. Прибалтика только вовсю готовится к повторной оккупации, ведению партизанской войны и подрывной деятельности. Даже детям вводят курс основных принципов терроризма и выживания в условиях Севера.

– Спрашивается, куда бедному русосу податься.

– А ты заметил, как Глаз президента по Территории тихо двигаться стал? Прямо не слышно его. Слегка побледнел даже. Не то что раньше – как к себе домой. Хозяин.

– Мы тоже удивляемся. Центральная Лысуха с большой Кормы, сил нет.

– Говорят, у него тут даже очки особенные, со специальным пуленепробиваемым стеклом.

– Это разумно.

– Чего он там делает, не понимаю.

– Смотрит. Хорошо живет. Зарабатывает. «Глаз президента» же. Присматривает. На случай если што. Много чего. Здесь, брат, все со смыслом. Вам, может, и тысяча лет, но вы только часть собственности Москвы, не забывайтесь. Вам пусть будет хоть десять тысяч лет, только вовремя вспоминайте, кто кому платит 20 миллиардов из своих 30 и отдает 97% своей национальной нефти. Здесь даже с содержанием, что присматривает один небольшой шелупок, не кто-то там. Не обращал внимания, они сейчас везде подчеркивают, кто чья собственность?

– Чтоб не отрывались, значит, от реальности. Положим, присматривает вряд ли уже только он один.

– И ведь спросить больше не у кого. Присесть так на край стола, взять его за галстук, смахнуть пыль с плеча. «Отец. Ты тут у нас один – или как?»

– Вообще-то с этим вопросом лучше к их президенту. Не та компетенция.

– Присесть так на край стола. Взять за галстук. Смахнуть пыль с плеча. «Отец. Как жизнь».

– Я дорого бы дал, чтобы только это увидеть.

– Я бы тоже.

– Уже сразу заранее можно гарантировать на несколько тысяч лет вперед, что такому обеспечено место в истории миров. И ценностей цивилизаций. И даже анналы цивилизаций будут вспоминать о нем, только аплодируя стоя. Всего лишь только один вопрос о жизни.

– Да. Диктаторов про жизнь лучше не спрашивать.

– Вообще, с этой пылью не все ясно. Пища для размышлений. Я бы даже сказал, тема исследований. Кому-то ее надо смахнуть. Если он, скажем, там мешки таскает, то не просто так. Не иначе, с определенной целью. Укрепляет позиции своего стула. Со взмокшим от усилий лицом.

– Вот только про его стул сейчас не надо.

– Будем говорить о пыли.

– Пыль на пиджаке – это актуально. Есть над чем подумать.

– Не знаю, может, он снял его с кого-нибудь. Кого он там убил в последний раз?

– Сегодня это деликатная тема. О ней нельзя говорить, опуская приоритеты.

– В отрыве от конкретного историко-политического контекста.

– К слову, с чего бы там бледнеть.

– А у них там черта руководства такая, периодически бледнеть. У нас все хотят спросить, это правда, у вас на домах пишут «Республика – проститутка русаков»?

– У нас еще не такое напишут. Свобода печати. По-моему, народ просто не в курсе.

– Как-нибудь поделись.

– Представь кирпичную стену. На стене от руки разноцветной краской старательно обозначен большой кусок географии и надпись: «Это наша большая» что-то там, не важно. Теперь представь на этой стене прямо поверх того разноцветного куска вердикты истории большими черными буквами в несколько рядов: «Не верьте русской пропаганде», «Руссия – империя зла», «Русская „федерация“ – тюрьма народов», «Русификация = Ассимиляция = Геноцид», «Москва – это абсолютное зло», «Свободу национальным республикам» и так далее.

– У меня сразу всплывает в уме непристойный анекдот под названием «система назначений»4.

– Да. Теперь Москва будет искать, что ее больше устроит.

– Смотри, как просто: когда эта система началась? Вся она только ради Территории Урала и касается еще только пары республик Восточной Федерации. Вспомни, когда все началось? С Беслана. Там бомбилы разбирают школу5, все ждут, что КГБ теперь уже точно сделает из русской федерации зоопарк – у них «президент» выползает с «предложением», чтобы он подбирал коренному населению президентов, а не само коренное население себе. И все разводят руками, как это может обезопасить Москву от терроризма. Предложил, значит.

– С заботой о судьбах. Называется исключением вероятности нежелательного рецидива.

– Брат, не туда смотришь. То есть президент у них, получается, сам того не желая, признал, что терроризм у него не в том, что он вешает, а совсем в другом. Москве нужно, чтобы никто ничего не смог изменить.

– Это совсем не такая мысль, чтобы сразу туда смотреть. Говорят одно, врут другое, делают третье.

– Теперь он берет свой листок, засовывает в зубы конец спички и смотрит: ага. Вот этот безопасен, этот безопасен, этот, этот и этот пустое место. А вот этот не зарекомендовал себя с хорошей стороны, его в списке не будет, «а вот у этого для Москвы слишком немосковские взгляды», КГБ докладывает ему. А вот у этого тоже, но сам он не опаснее промокашки при повышенной влажности, только языком чесать умеет, и еще любит хорошо жить – вот его в список демократично внести нужно, чтобы плюрализм. Он у нас будет негром. И все. Пусть выбирают. Вроде одного колхозного похоронного лица мурзилки на все огромное русское правительство и Кормушку. Классический вариант этнического представителя, работающего у русских негром. Вроде чего-то там даже на их языке зачитывает и все слушают – а ничего, абсолютно ничего даже с одной латинской графикой сделать для своего языка не может.

Это как выборы у чеченцев: что бы они ни выбрали, выигрывает одна Москва.

– Формула для всех доменов всей Восточной Федерации. Что бы вы ни выбрали, выигрывает одна Москва.

– Да. А горцы попытались из этой формулы выбраться.

– Сразу став «банформированиями». И ведь выбрались же.

– Новости с линии фронта. Батальон русских на вражеской территории меняет дислокацию. Вдруг из-за холма раздается громкий голос: «1 нерусский воин стоит 10-ти русских солдат». Рассерженный русский командир отбирает лучших 10 солдат и посылает за холм. Происходит короткий бой, когда все стихает, тот же громкий голос говорит: «1 нерусский воин стоит 100 русских солдат». Русский командир снова отбирает 100 лучших солдат и посылает за холм. Происходит короткий бой, когда все стихает, тот же громкий голос говорит: «1 нерусский воин стоит 1000 русских солдат». Совершенно взбешенный русский командир кое-как отбирает 1000 человек и посылает за холм. Разгорается битва, рвутся снаряды, гремят пулеметы, за дымом не видно горизонта. Потом наступает тишина. Из-за холма приползает смертельно раненный русский, хватает командира за шинель и говорит: «Больше не посылай никого, это ловушка. Там двое».

– Сталин начинает Финскую Зимнюю Войну. Соотношение потерь: 230 000 русосов к 23 000 финнов.

10:1.

За 105 дней военных действий.

– Шведская война. 37 000 русских атакуют Нарву. Нарву защищают 1 800 шведских солдат. Соотношение потерь: 13: 1 (9000 русских – 667 шведских).

– И комментарий специалиста: «Тем же способом похоронили под собой Гитлера. Просто поставляют мясо в мясорубку, пока шестерня не завязнет».

– Где-то я это уже видел.

– Все законы построены так, что выгодны только одной нации. И обсуждение запрещено. Запретила та же самая нация. Обе войны оказались удовольствием крайне дорогим, едва не пустив ко дну кошелек диктатора. Вся цивилизация Запада показывает на него и москву пальцем. Менее цивилизованные просто плюются. Теперь попробуй предсказать дальнейшие рефлекторные дергания московского «президента». Ответ: производство мурзилок.

Суррогат и имитация как требование дня. То есть дело не в самом листке. Он даже по идее не обязателен, сама система у них уже перекрыла барьер для любого мустанга. Все экологические ниши заботливо оставлены только для рабочего скота. Их листок может быть даже бесконечной длины – его еще нет, а главное он уже сделал. В Австралии как раз для такого рода мероприятий есть очень точное определение: «Судебное заседание кенгуру».

– Как думаешь, чем все закончится?

– Хотел сказать: «без комментариев». Но, похоже, уже не получится. Каждый сам за себя. Один КГБ за всех.

– Нехорошие стихи.

– Ты вообще что-нибудь тогда понял из их жуткого ора по ТВ насчет той школы?

– Да где мне понять, мне не до школ тогда было, я был за несколько парсеков. У меня сложилось впечатление, что этого не понимают даже те, кто там был.

– Так и есть. Кто во что горазд.

1

– Давай я тоже попробую от себя внести свой скромный вклад в общую сокровищницу теорий. Сделаю попытку рассказать, как все то же самое выглядело со стороны – не больше чем собственную версию, построенную на чисто одних законах формальной логики, на том, насколько я сам знаю людей, психологии и кое-каких специальных познаниях, – а ты сравнишь ее с тем, что слышал. Начать лучше, по-моему, будет не сначала, а с того, что на русских ТВ стало принято называть моментом «Первого Взрыва». Потому что если начать уходить к началу, то пришлось бы идти непосредственно к моменту Большого Взрыва, а так долго ждать мы не можем. В общем, Первый Взрыв в школе. Очередной поворот в истории конкретной страны. Очень поучительно было бы если не понять, то хотя бы попытаться дать разумное объяснение тому, что есть и, особенно, тому, что может быть. Насколько я издали мог судить, как первый раз бабахнуло, так все и началось. Поэтому сразу примем данное положение как одно из наиболее важных.

Так вот, как только все информ-каналы Москвы, как сговорясь, силами всех своих мощностей и рупоров громко принялись намекать на случайный характер действия сработавшего детонатора, хором склоняя общее мнение к спонтанности в рабочем настроении взрывателей и их склонности к непредсказуемым поступкам, у меня тут уже невольно проснулись большие сомнения. И в случайности того и всего, что пошло дальше. На мой взгляд, они просто имеют достаточно смутное представление о том, о чем говорят. Я представляю примерно, как заявления такого рода воспринимают заинтересованные стороны, поэтому буду говорить, ни на чем не настаивая. Потому что я от себя попробую здесь обосновать ту точку зрения, по понятным причинам малоприятную, или, точнее, совсем неприемлемую, что инцидент случайным не был.

К версии случайности в подобных случаях должен толкать чисто один лишь защитный механизм психики сильно напуганных людей, и их хорошо можно понять. Потому что если только это не так, если только допустить возможность сценария совсем другого, то тогда пришлось бы пройти до конца по версии с такой логикой, что ничем хорошим бы экскурсия в те края не кончилась. Но кому-то это надо попробовать сделать. Если больше некому застолбить жилку, сделаю я.

К большому сожалению, я почти ничего не знаю о других версиях того инцидента, у меня нет ни времени, ни желания копаться в газетах, поэтому я здесь просто воссоздам собственную версию эпизода. Трудности с логикой (у меня) начинаются с одного положения, которого, похоже, не произнесет больше никто. Дело в том, что ведь и другую сторону я тоже хорошо мог бы понять. По крайней мере, я догадываюсь, что ими могло двигать. Поэтому поступим так: я буду рассказывать, а от подробных комментариев мы тут воздержимся. Судя по сбивчивым объяснениям очевидцев, по углу обстрела и периметру перекрытий ведения огня, по тому, как подбиралось число людей и как удавалось такое долгое время поддерживать достаточно высокий уровень дисциплины в такой крайне экстремальной ситуации, принимая во внимание, как были учтены все невыгодные особенности прилегающих строений и зданий, а также параметры времени, места и т.д., – хотя бы из того, как «повстанцы» (определение придумано не мной, а взято из информ-систем Запада) держали оружие и как вели себя под перекрестным огнем, уже можно уверенно сказать, что это были не просто хорошо подготовленные специалисты – профессионалы на своем рабочем месте. Все гипотезы и спекуляции о будто бы имевшей место предварительной наркотической обработке данного персонала, не имея на руках независимых анализов крови, лучше будет оставить самой приоритетной нации и ее толкачам. Вопреки тому, что о них принято думать, профессионалы обычно предпочитают сохранять голову ясной. Попросту так повышается шанс остаться в живых.

Другими словами, многословные намеки русских ТВ (почему «русских», потому что все остальные, насколько мне известно, как один предпочли от комментариев воздержаться) насчет случайности Первого Взрыва лучше оставить самим русским информ-каналам. Трудно поверить, что оснащение там состояло из детонаторов, собранных на кухне. Достаточно вспомнить, сколько часов смертники удерживали оборону здания школы, чтобы любой специалист сказал, что все особенности и детали операции по захвату готовились, проверялись и перепроверялись задолго до ее проведения.

Говоря совсем коротко: случайностям тут обычно не оставляют места.

Общепринятая, как я понял, на сегодня версия относительно того, что вот два дня один из внешних детонаторов лежал спокойно, а на третий лежать спокойно ему надоело и терпение у него лопнуло, – как минимум вызывает массу вопросов.

Потом. Насколько мне удалось узнать, практически на весь период осады радиоэфир силами п.н. был заглушен целиком – был оставлен лишь очень узкий канал для сотовых телефонов нескольких избранных лиц (чуть не сказал: «гребанных» – даже без всякой задней мысли, чисто бессознательная реакция на рифму): то, что там говорилось, слушал только сам Путин и КГБ (или ФСБ, до сих пор не могу привыкнуть, непонятно, зачем морочить населению голову новыми буквами, когда и так все было прекрасно). Он сам это выдал одной фразой, но так и не сказал, что же он конкретно там слышал. То есть о том, что там было на самом деле, догадывались только совсем немногие лица из числа допущенных. Но о том, что люди те были настроены очень решительно, можно было догадаться даже за несколько тысяч километров и без пояснений. Иначе говоря, этого не знал еще никто, а Москва – и только она одна – уже абсолютно точно знала примерный свод требований «повстанцев». И куда он вел. Вот здесь и начинается самое интересное.

Потому что их так больше никто и не узнал и, как можно понять, не узнает уже никогда.

Чтобы получилось совсем понятно, что я хотел сказать, осталось просмотреть ту виртуальную версию реальности, в которой бы тот пресловутый Первый Взрыв отсутствовал, чего не догадался сделать никто. Дефиниции, конечно, с фактами вещь полезная, но на них одних человек до сих пор бы сидел на ветвях деревьев. То, что захват делался смертниками не от избытка здоровья, а с вполне определенными, заранее продуманными целями, понятно даже далекому от всех школ человеку. И то, что требования эти будут не «много-много долларов и самолет с рейсом без пересадки от школы до Калифорнии», могли догадаться даже школьники.

Больше того, у меня создалось впечатление, что то же русское правительство само бы кому угодно заплатило долларами, чтобы только тот виртуальный свод требований действительно состоял из денег.

Но если не деньги, то они опять могут быть только политическими – и касаться лишь одной-единственной республики. Не Норвегии, не Восточной Федерации и не Башкирии, а только самой республики горцев. Уже в который раз. Я почему-то думаю, что даже из наиболее стойких русских противников недостаточно русских фамилий совсем немногие назвали бы все приведенное домыслием или спекуляцией. И хорошего в этом мало. А то, как же конкретно мог выглядеть тот перечень требований, – так они уже тысячу раз повторены в расклеенных листовках самих горцев, у себя дома и непосредственно на территории Москвы. Вывести русские войска с захваченных территорий и дать возможность горцам самим, без русских выбрать себе президента. У меня даже откуда-то такая уверенность, что список требований не включал еще в себя пункт относительно денежных компенсаций за период русской оккупации суверенного, независимого этнического домена.

Надо ли говорить, насколько мало устроили бы москву подобные требования в эфире, когда прямо туда смотрит вся планета. Всеми ими были предприняты беспрецедентные меры, чтобы слышали только их и говорить больше не мог никто – от печати книг и разговоров на радио до телевидения. И надо ли говорить, насколько мало те стандартные требования устроили бы Мелкого. Русскому диктатору прямо тогда было совсем несложно воссоздать всю целиком картину последствий.

«Привет Путину», – если верить другому президенту горцев другой республики, гораздо более послушному, с этим добрым пожеланием заканчивали смертники жизнь в школе не только свою. Кто-нибудь задал вопрос, как подонку спится? Попугаю ясно, что такую рекламу руссияне не могли оставить без контроля. Говоря простыми словами, перед Москвой с самого начала стояла дилемма, в которой она проигрывала, что бы ни выбрав.