Не разбавляя

Он, Степан, знал, мимо чьих окон проходит, хотя не видел дома в своем черном тумане, дом построили много лет после того, как он ослеп, но всё равно, какой-то образ нашей пятиэтажки, где живет его бывшая жена и дочь, у него должен был быть. И дочь, между прочим, не бывшая, а носящая его фамилию девочка, и он напрягался, наверное, в душе, может быть, хотел, нет, не увидеть, видеть-то как раз он не мог, а просто как-то пообщаться с дочерью, со своей кровинкой.

Все эти мысли раздражали меня, вызывали неприятное чувство, как будто по спине между лопатками кто-то водит наждачной бумагой. Я даже поежилась, повела плечами, и разозлилась на Степана за его появление около нашего дома, и мне совершенно непонятно было, куда и зачем он потащился с утра в субботу мимо наших окон.

Он всплыл на моем горизонте впервые за много лет. Знать, как он живет, я знала, не велик наш город, но вот встречаться не стремилась. Я в свое время вычеркнула его из своей жизни не для того, чтобы вспоминать о нем. Да и прожили мы всего ничего, чуть больше двух лет, и когда мы расставались, эти два года еще можно было считать за какой-то значительный отрезок времени, а сейчас, когда я замужем за Валерой одиннадцать лет, непродолжительное мое замужество и значения никакого не имеет, и всё произошедшее так далеко, что невольно задаешь себе вопрос, а со мной ли это было? Только существование Маринки дает однозначный ответ: да, со мной.

В ту пору, четырнадцать лет назад свекровь меня возненавидела, считала, что я вышла замуж за зрячего, здорового, изображала любовь, вешалась на него, а когда он калекой стал, выкинула за порог, как собаку, за ненадобностью. Да, за ненадобностью, да выкинула, и не ей судить меня, она-то всю жизнь прожила со зрячим, непьющим, работящим мужиком, имела достаток в доме, а я должна была в нищете и в горе жизнь прожить? Им он был сын, и они должны были его принять обратно и приняли, а я не готова была к таким испытаниям судьбы, я вышла замуж, ища опоры и поддержки в жизни, хотела уйти из своей семьи, от отца с матерью, которые к тому времени мне надоели порядком. Я вышла замуж, стала жить своей семьей, дочку родила, и всё было, как я хотела, а тут вдруг муж ослеп из-за дурацкого несчастного случая. И ожогов-то никаких на лице не осталось, а зрение он потерял на все сто процентов.

Не готова была я нести такой груз: маленького ребенка и слепого мужа. Я счастья хотела, и было мне всего двадцать лет. И через месяц я сказала: уходи, я буду жить без тебя. И он не возражал, не обиделся, не удивился. Я поняла, что он готовился к этому, как только ослеп. Наверное, еще лежал в больнице и думал, как мы разойдемся.

Я собрала его вещи, приехал свекор на такси, взял чемодан, и они ушли из нашего жилища, вернулся он к родителям, а я осталась с полуторагодовалой Маринкой одна. И никак нельзя было считать, что я вернулась в то же состояние, в котором была до замужества, и что свалившаяся на Степана беда никак не отразилась на мне: мужа я отринула от себя, но дочь осталась со мной, ее мне предстояло тащить одной неизвестно, сколько лет, пока кто-то не подвернется.

Свекровь хотела с внучкой общаться, но я не одобряла и старалась отвадить: то якобы забуду, что дед с бабкой придут, и опоздаю, а они ждут перед запертой дверью, то сразу откажу. Я жила в бараке недалеко от завода, в двухкомнатном отдельном отсеке, где раньше жила вся наша семья, а когда я вышла замуж, то отец с матерью и братом получили квартиру и ушли, а мы остались, сначала втроем, а теперь вот вдвоем. Все было рядом, ясли, работа, и я справлялась и ни в чьей помощи не нуждалась: ни своей матери, ни тем более свекрови.

Степан после развода женился быстро, очень быстро, я и оглянуться не успела, а он уже сошелся с одной молодой, страшненькой такой, ну, да слепой не видит. Она тоже слепая была и попрекать его убожеством не могла. Слепые часто так делают, женятся друг на дружке и ребенка заводят: не детей, а одного только стараются, много-то не прокормить, какая у них пенсия – слезы, и заработки нищенские, но одного ребенка заводят, чтобы зрячий в семье был, родители, которые их опекают, не вечные. А каково ребенку с рождения в няньках ходить, это их, Степана и жену его новую, не беспокоило: родили, и всё, – а я тем временем свёкру со свекровью тихонько дала полный от ворот поворот, без скандала. К тому времени они понимали, что я не желаю их видеть и, тем более, дочку к ним отпускать, чтобы она там к слепому отцу привыкала. И когда вторая внучка у них появилась, я им прямо сказала: у вас, мол, есть о ком позаботиться, и за Степаном есть кому ходить в будущем, а Маринку вы оставьте в покое, она, пока маленькая, ничего не помнит, отца не любит, и незачем ей это. Конечно, они со своей стороны думали, что я злобная стерва, но мне было наплевать, слава богу, что они обо мне думают, когда роднёй были, я не очень-то беспокоилась, а сейчас и подавно.

Мои мать с отцом меня, дочь свою, не очень жаловали, сыночек у них любимый был, но Маринку полюбили, всей душой полюбили, и когда я второй раз замуж вышла и родила Леночку, они к ней равнодушны остались, у них на уме только Маринка была: без отца, несчастная девочка с отчимом и такой матерью. Мать я хорошая, дети у меня ухожены, накормлены, но вот ласковой меня не назовешь, я не из тех, кто каждую минуту деток облизывает, вот деду с бабкой и казалось, что я плохая, суровая мать. Баловали они внучку, которая без родного отца росла, сладостями задаривали, обновки покупали. Я не возражала, какая-никакая, а материальная помощь.

С Валерой я после того, как познакомилась, быстро сошлась, он очень трогательно ухаживал, к Маринке хорошо относился, и когда я забеременела, мы расписались.

А к тому времени Надька, вторая жена Степана, уже родила Люську, и она получилась на год старше Лены, и ее рождение и сам факт ее существования напоминал мне, когда я ее встречала, что Степан, слепой утешился и нашел себе пару быстрее, чем я, зрячая. Ну да ведь у меня был маленький ребенок на руках. И не каждый, как Валера мог полюбить чужую девочку как свою собственную. А Валера смог.

Первый раз я увидела Люсю спустя пять лет после ее рождения, когда водила Лену на танцевальные занятия в наш дом культуры, куда привели и Люсю. Каждый раз я исподтишка вглядывалась в черты этой девочки, пока она снимала пальтишко, и мне было страшно: она походила на мою Маринку, родство было видно издалека.

Странное чувство моей собственной причастности к рождению этого ребенка не покидало меня: не откажись я тогда жить со Степаном, он не женился бы на Надежде, и как ни крути, Люся именно мне обязана своим появлением на свет.

Наблюдая за ней, я видела, что она отличается от других детей. После занятий, возбужденные дети выбегали толпой, и одевались и громко рассказывали, что и как было на занятиях, толкались между собой, громко смеялись, а она выходила молча, ступала бесшумно, дед, новый тесть Степана, гладил ее по голове, и они тихо и быстро уходили. Девочка шла, опустив глаза, о чем-то напряженно думая, а я глядела ей вслед и представляла, что предстоит ей в будущем, когда ей придется взвалить на себя заботу о слепых родителях, и удастся ли ей выйти замуж, или она с рождения обречена на незавидную роль сиделки и кормилицы возле двух калек.

Еще я думала о том, что девочка эта будет нести груз, который отказалась нести я, и именно благодаря моему отказу у нее есть этот бесценный дар, ее собственная жизнь, и без такого назначения, которое ей предстояло в жизни, ее вообще бы не было, и как она чувствует сейчас, и будет чувствовать потом, стоило ей появляться на свет для нелегкой доли, или лучше было бы ее слепым родителям не иметь детей?

Никаких угрызений совести за ее судьбу я не испытывала, это они, Степан со своей второй половиной, должны были испытывать муки совести, они ее родили для своих целей, но возможно, у них, слепых, совсем другая расценка ценностей, и для них каждый зрячий уже счастливец, потому что видит, видит этот мир, солнце, отражающееся от белого снега зимой, солнце, играющее в листве деревьев летом, и может быть, если со своей точки зрения они считают ее счастливой, то и она будет чувствовать себя такой же.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Действие в рассказе происходит в те времена, когда прививки КДС (от коклюша, дифтерита и столбняка) детям не делали.