Стрелкотня

Держать Дашку за руку дальше становится как-то совсем неловко, и Глеб поспешно шагает в сторону, выпуская её ладонь.

Очень вовремя Кир решает сходить глянуть, что случилось. Решение созревает мгновенно:

– Я с тобой, можно?!

Лицо Кира приобретает такое страдальческое выражение, что Глеб успевает почти – почти! – пожалеть о вырвавшихся словах, и даже попытаться придумать обоснуй, повод, аргументы…

Но внезапно вызывается ещё и Славян, и Кир, махнув рукой, соглашается.

Итого трое – уже нормальная боевая тройка…

«Какая тройка, дурак!»

«Нормальная! У Кира браунинг и тринадцать патронов в магазине – он не разряжался. И плюс два запасных мага… или он их в тире оставил? Ладно… У меня маг в кармане, в нём четырнадцать, и загнать его обратно в глок – секунда. Славян, правда, пустой, но раненых кому-то надо оттаскивать!»

«Каких раненых? Тебя что ли?!»

Додумать эту – новую и свежую – мысль Глебка не успевает, потому что его слегка хлопает по плечу тот самый Славян и шепчет:

– Глеб… у тебя патрон в стволе.

«Блин! Точно! Я ж магазин вытащил только, затвор не передёрнул!..»

– Только вот прям сейчас не дёргай, – опережает его движение Слава. – Кир и так на нервах.

Кир? Инструктор же спокоен как слон на минном поле, как будто его каждый день запирают в тире! Знай себе шагает по коридору, шаря лучом своего карманного фонарика по полу.

Ну ладно, Славяну виднее.

«Итого у меня тринадцать в магазине, один в стволе, и плюс сэкономленная секунда, раз затвор не передёргивать…» – продолжает невозмутимо подсчитывать въедливый внутренний милитарист.

Они успевают дотопать до решётки, официально отделяющей территорию тира, а сейчас распахнутой настежь, как Кир вдруг шарахается к стенке и железной рукой впечатывает в неё же Глеба. Славян повторяет за ними.

– Ти-хо! – чуть слышно выдыхает Кир. – Эт ещё кто?! Семёныч с Колькой с нижнего свалили же перед нашим занятием…

Семёныч – заведующий оружейкой, а Колька – это, значит, Николай, дежурный инструктор из винтовочного тира, под который отведён весь нижний этаж двухъярусного на самом деле бомбоубежища…

Всё это мелькает в голове Глебки, пока он судорожно пытается высунуться из-за Кира и разглядеть, что же там, за решёткой и поворотом.

А за поворотом всё такой же тёмный и пустой коридор, вдоль стены – кулер с водой и стол ресепшена квестовой зоны, а дальше ничего не видно – коридор ещё раз поворачивает, уже в другую сторону, к гермозатвору и лестнице наверх.

Кир гасит фонарик. Глеб торопливо выключает свой. На секунду охватывает темнота, но глаза быстро привыкают.

…Из-за дальнего поворота доносятся голоса. Чужие.

Жестом велев оставаться на месте, Кир плавно и тихо выдвигается по коридору мимо ресепшена и замирает на углу, прислушиваясь. Глеб несколько мгновений стоит спокойно, как ему велели, а потом ещё тише, пригибаясь, юркает вдоль стены за стол ресепшена, прячась сразу ото всех – и от чужаков (опасность теоретическая), и от Кира (а вот от него влетит безо всякой теории).

Теперь, если присесть на корточки, из-под стола становится виден финальный отрезок коридора. Взгляд по привычке выискивает широкий металлический порог… но вместо этого утыкается в стальную стену.

Гермозатвор.

Освещённый лучами ЧУЖИХ фонарей.

– Да чё за нах?! Это что у них, типа, второй контур охранки был, да? И нас тут заперли! Это ловушка!

– Какой второй контур, окстись. Вся система на одном кроссе висит, и шлейф с него к ментам уходит.

– Так какого…?!

Мечутся лучи фонариков, мечутся тени на стенах, и всё это непонятно… и страшно.

Не тем бессильным ужасом недавней истерики, а страхом напряжённым и деятельным, от которого рука сама собой тянется к кобуре.

– А я почём знаю, а? Пожарка местная локализована и на «Сигнал» вся приходит, а с «Сигнала» – шлейф на «01». Нету на кроссе никакого дополнительного шлейфа на гермуху! В оружейке – точно! Я там всё проверял.

Глебка отчаянно прислушивается, пытаясь уловить смысл сказанного. Какой сигнал, что за шлейф, что там про пожарку? Наверху пожар? После взрыва?!

Стоп, никаких взрывов, мы это уже проходили…

– Так! – судя по командному рыку, это главный. – Хватит! Сработал и всё. Включаем план Б – вон схема эвакуации висит… В любом нормальном бомбоубежище есть минимум один запасной выход, который должен уводить ЗА зону обрушения, учите матчасть, придурки. Топаем, вскрываем, уходим. Всё!

– Так он закрыт небось!

– Оружейка тоже закрыта была, и что? Нас тут четверо молодых и красивых… с инструментом и стволами. С кучей стволов! Вскроем! А будешь выделываться – домкрат сам потащишь.

От пляски этих теней по загривку ползут неприятные мурашки. Глеб, ещё не очень понимая, что именно происходит, вытаскивает из кармана магазин…

«Стоп! Славян – ваще пустой!»

…И выщёлкивает пару верхних патронов. Оборачивается, ища взглядом Славу, а тот обнаруживается – внезапно – рядом. Под стол не заполз, просто присел за ним, чтобы не маячить, и смотрит в коридор так же неотрывно, как и Глебка пару секунд назад.

Глеб тихонько хлопает его по плечу и передаёт патроны.

Слава всё понимает правильно. А тени и чужаки всё спорят:

– Да мля! Шумно и долго, и свидетели на выходе нарисоваться могут… Это если в самой бомбухе точно никого больше нет!

«Ага, нет, аж два раза… не, шесть раз “нету”, блин, тут никого», – мрачно комментирует Глеб про себя.

– Будний день, придурок, откуда тут кто! Я ж спецом проверял. Квестов нет, внизу тоже никого, сам же видел… И вообще! Варианты? Нет? Так хлебало завалил и вперёд искать запаску! А для свидетелей, если они таки найдутся… у нас вообще-то ты есть. Но это – край и только по моей команде! Вкурил?!

– Да чё тут вкуривать… Понятно всё! Нету человечка – и проблем нету…

Тут Глеб аккуратно выдёргивает пистолет из кобуры и загоняет магазин на его законное место. Так, считая патрон, что был в стволе, и минус два патрона Славяну… На выходе двенадцать. Двенадцать полноценных «9х19 Парабеллум».

Para bellum. Глебка – мальчик начитанный, знает, как это переводится с латыни.

Хочешь мира…

«Вот хрен ты угадал с проблемами!»

Сзади тихо лязгает затвор – Слава досылает первый патрон в ствол.

…готовься к войне.

Тени в темноте. Слава

– Да чё тут вкуривать… Понятно всё! Нету человечка – и проблем нету…

Славу пробивает словно ударом тока. Сом дёргается внутри, хлестнув по рёбрам хвостом, взбаламучивает воду.

Это… страх?

Да, тот самый страх, что выгрыз когда-то в Славе огромную дыру.

Дыру затопило, и она стала омутом. В омуте поселился сом.

Нет! Никакого страха. Страх – это роскошь, которую Слава не имеет права себе позволить. Страх – это слабость. Страх – это смерть. Та самая, что щедро обещана чужаками среди скачущих от фонариков теней.

То ли Славе и остальной секции во главе с Киром… то ли как раз-таки этим четверым уродам.

Слава аккуратно оттягивает затвор, вкладывая один из патронов, который ему передал Глебка.

Два выстрела плюс время на перезарядку между ними. И у Глеба патрон в стволе плюс магазин. И у Кира не меньше десятка патронов, наверное… Слава ни разу не задумывался, сколько вмещает магазин браунинга. Глеб сто пудов знает, но спрашивать некогда. Просить Глеба отдать глок – тоже, хотя в другой ситуации это было бы самым разумным.

Противник – четыре человека (трое вместе, спорят, один чуть в стороне) плюс неизвестное количество стволов. Стволы эти – местные, из оружейки тира, как ясно из обрывков их разговора… В город хотели вынести, суки?!

Три буквы вам на это. Три буквы и… несколько метких выстрелов. Что там Кир говорил про человека по ту сторону мушки?

Тонкая грань? Ответственность?

Глупости.

А новые мишени Слава, конечно же, заметил ещё в начале занятия, но какое это имело значение? Всё равно у ЕГО мишеней и так есть лица. Одни и те же. Всегда.

И только сом в тёмном омуте Славиной души знает, чьи и откуда. Слава предпочёл бы считать, что он их тогда не разглядел и не запомнил.

…Значит, остаётся только поделить с Глебом первые две цели – и плавно нажать на спуск, всё, как учил Кир. Жаль, он почти на линии огня, убрать бы его оттуда… Но окликать – нельзя. Услышат те, чужие – которым Слава уже подписал свой смертный приговор.

Только бы Глеб не испугался стрелять. Мозги у него детские… С другой стороны, тем проще. В конце концов, Глебка сам дал Славе патроны. Значит, понимает и готов.

А раз так – к чёрту лишние мысли.

Палец ложится на спуск и начинает своё движение.

Ме-едленное.

Неуклонное.

…Кир шарахается назад, мешая, и Слава понимает, что времени больше не будет. Сейчас – или… И в это время Глебка дёргается под столом, выбираясь, и чуть не сбивает Славу с ног. Драгоценные секунды утеряны, сейчас Кир обнаружит своих «учеников»… Чёрт! Слава с сожалением опускает пистолет и вместе с Глебом на цыпочках бросается вдоль стены обратно, нос к носу сталкиваясь с Киром – смутный силуэт, чуть темнее «средней плотности» окружающей темноты.

– Дебилы! – шипит сердитый Кир, хотя в слове «дебилы» нет ни одной шипящей. – Я вам чё с-сказал? На месте стоять!

Глебка открывает рот, но Кир дёргает обоих за поворот:

– Всё, линяем! Быс-стро… и тихо! О решётку не споткнись. Ща они на карту налюбуются и сюда двинут.

«Интересно, а где этот эвакуационный выход? Если получится их перехватить…»

Топая по коридору, подгоняемый Киром тычками в спину, Слава поспешно рисует в голове план помещений. Так, в квестовой зоне – не вариант, там одна дверь у ресепшена, куча всякой фигни внутри и других выходов просто нет. Коридор от гермозатвора тянется до тира без ответвлений и уходит в конце лестницей вниз. В тире…

Славу снова прошибает как ударом тока – от мысли, что эти уроды могут припереться прямо в тир. К Андрею, девчонкам… Нет! Выход – это ведь большие двери и широкий коридор. А это, скорее всего, на нижнем ярусе. И поскольку он должен вести куда-то за территорию, значит… Точно!

Дальние помещения нижнего этажа всегда заперты. Официально – там хранится какое-то оборудование. Всезнающий Глебка уверяет, что там настоящий командный центр со всякими пультами, дизелем и запасами. Короче, всё, что нужно, чтобы превратить бывшее бомбоубежище в действующее.

Выход, скорее всего, где-то там же, ведь мимо служебок идёт коридор, которого на верхнем этаже нет… а куда он может тогда вести, если не к выходу?

А значит, эти уроды туда и потопают. И теоретически их можно будет перехватить, например, на лестнице или…

Тир встречает «разведку» вздохами облегчения и светом фонариков прямо в глаза.

– Да блин, сле́пите! – возмущается Слава, поспешно заслоняясь рукой.

Взъерошенный как кот Кир за его спиной плавно, без стука закрывает дверь.

– Всем тихо! – говорит он резко и, кажется, хочет что-то добавить, но в это время вперёд вылезает Глебка:

– Ребят, нас ща убивать будут!

Под прицелом. Кир

Мать-мать-мать.

Это, в общем, всё, что Кир имеет сказать о ситуации. Но не говорит.

Потому что он – инструктор, а вокруг – ученики. Дети. Да, кое-кто из «детей», не будем тыкать в Андрея пальцем, уже на полголовы выше, но это не отменяет статуса. Они – дети, он – инструктор.

Быть взрослым – это не только раздавать указания. Это подавать пример, нести ответственность и быть готовым ради своих подопечных… да в общем-то на всё!

О последнем Кир раньше не задумывался. Как-то не приходило в голову, что «дети» могут оказаться в опасности… посреди набитого оружием тира в бывшем бомбоубежище. Опасность тут исходила разве что от самих юных апологетов практической стрельбы. Любой маньяк трижды пожалеет о задуманном, когда ему в лоб упрётся ствол калибра 9 мм в руках улыбчивого русоголового юноши, у которого всё в жизни потрясающе просто. Почти что ещё одна игра вдобавок к тем, в которые он с компа или телефона режется.

…Да даже «мелких» .22 из рук белобрысой девчоночки в милой футболке со скелетиком ему мало не покажется!

Короче, в подобном столкновении Кир заранее соболезновал маньяку. Ну и себе, потому что в тюрьму сядет за такое именно он. Жизнь инструктора молодёжной секции, перефразируя известный прикол, – почти как научный журнал. Снаружи красивая картинка, а внутри статья, статья, статья…

Нельзя сказать, что Кир не знал, на что подписывается, когда Юрич с Глебкиным отцом брали его на работу: в конце концов, практическая стрельба – это не просто экстремально-спортивное хобби для «золотого мальчика», и стрелковая секция – не просто «демократичный» круг общения за пределами элитной гимназии.

Нет, Кир знал…

Но уж точно не на то, чтобы оказаться запертым в этом чёртовом бомбоубежище вместе со своими курсантами – и несколькими «авантюристами», грабанувшими оружейку тира!

«В замкнутом пространстве. Связи нет, света нет, уйти нельзя, зато оружие в руках. А в темноте впереди есть… другие люди. Тоже вооружённые. И они знают о вас – и договориться с ними не выйдет».

Накаркал, блин, Макаренко-младший, великий, твою мать, педагог! Всё прям как заказывал, даже грёбаная темнота в наличии!

И в этой самой темноте ты топаешь по коридору, подсвечивая карманным фонариком в левой руке, пока правой то подгоняешь тычками парней, то мимолётно касаешься браунинга в кобуре. И коридор этот, зараза, такой короткий ещё полчаса назад, тянется целую бесконечность. И ещё одну. И ещё…

И каждая мышца, каждый нерв орут, умоляют: беги! Ну беги же! Но бежать нельзя. Надо ступать мягко-мягко, тихо-тихо, потому что сзади, где-то за твоей спиной – враг.

И весь мир, все великие цели в жизни сжимаются до одного простого желания: уберечь подопечных.

«Да когда я сам-то успел взрослым стать?! Хуже того, ЕДИНСТВЕННЫМ взрослым здесь и сейчас! Эй, мироздание, это нечестно!»

Когда справа впереди показывается ещё один фонарик, Кир замирает, пытаясь понять, галлюцинация это, противник или…

– Кир!

Облегчение затапливает Кира так, что аж ноги подгибаются на мгновенье.

Оттого, что вырвался из этого бесконечного кошмара «на цыпочках по тёмному коридору».

Оттого, что хотя бы здесь всё в порядке.

Оттого… Так, Макаренко, соберись! Нихрена ещё не закончилось, кошмар только начинается!

– Нато… – выдыхает Кир. Но тут же берёт себя в руки: – А ну марш внутрь.

– Да блин, слепите! – возмущается шагнувший в тир Слава.

Первым делом Кир судорожно подсчитывает лучи фонариков. Раз, два, три… четвёртый – Глебкин, широкий и мощный, это вам не телефонная вспышка. Так, а где?!

Кир не успевает поседеть (если, конечно, осталось, чему седеть, после забега по коридору!), как Слава зажигает-таки свой.

И шестой – у самого Кира.

Все на месте. Всё в порядке… пока что. Пока те, в коридоре, не увидели здесь свет и не услышали голоса.

От мысли, что кто-то там, в коридоре, может точно так же, как и сам Кир пару минут назад, вслушиваться и всматриваться, укрытый полумраком, – Кира прошибает холодный пот.

Поспешно закрыв дверь, Кир поворачивается к курсантам и делает глубокий вдох, как перед нырком.

– Всем тихо!

Что ж, Макаренко-младший, опять ищи ТЕ САМЫЕ слова, которые убедят твоих подопечных!

…Но монолог оказывается прерван Глебкой, так и не начавшись.

– Ребят, нас ща убивать будут!

Кир сначала выписывает Глебке звонкий подзатыльник, так, что стрелковые очки у мальчишки слетают с одного уха, а потом уже вспоминает, что Глеб у них тот самый «золотой мальчик», за которого Юрич переживает как за родного. Ещё бы, единственный сын лучшего друга и спонсора!..

Ага, а Кир его сейчас с собой на «прогулку» по тёмным коридорам таскал.

Совесть слабо вякает, что Кир не знал, на кого они там наткнутся, но звучит это довольно жалко. Юричу такое точно не скажешь.

Так, лирику в сторону.

Произнести психологически грамотную речь, плавно подводя слушателей к мысли о – уже не выйдет.

Импровизируем, товарищ великий педагог!

– В следующий раз, если откроешь рот без команды, выстрелю в ногу.

– А в ногу зачем?! – таращит глаза Глебка, торопливо поправляя очки, но во взгляде мелькает опаска. Кажется, верит.

– Так тебе точно не до разговоров станет. Короче! У нас проблемы.

Главное – не ловить взгляд Нато. Это очень неприятно, когда надежда в чужих глазах сменяется страхом.

Тем более – в глазах девушки.

«Боже, Нато, да я б полжизни сейчас отдал, чтобы избавить тебя, Пикачу и вообще всех вас от этого кошмара!»

– Гермозатвор закрыт наглухо. И… короче, мы здесь не одни.

– Но ведь в нижнем тире тоже кто-то есть? – деловито уточняет Андрей. – Ну, и в оружейке точно!

Эх, если бы.

– Нет, Андрей, внизу никого. Это, конечно, против ТБ, но Семёныч думал быстро обернуться – отвезти Колю к жене в больницу и сразу назад. Не успел, короче.

– А… тогда кто же тут? – хмурится Андрей.

– Не знаю, – вздыхает Кир, почти физически ощущая, как истекает время на принятие решения. – Но у них оружие и… не самые добрые намерения. По счастью, ПОКА они о нас не знают.

– Так и у нас… оружие! – тут же подскакивает на месте Глебка.

А Кир бросает взгляд на столы, где валяются пистолетные магазины, и, холодея, внезапно осознаёт, какой же он долбодятел.

Разрядить оружие он, конечно, приказал в соответствии с инструкциями и правилами – а потом свалил из тира… оставив трёх несовершеннолетних стрелков наедине с пистолетами, магазинами и совестью!

Вот уж что-что, а загонять магазин обратно в оружие эти «деточки» умеют хоть с завязанными глазами!

Чувствовать себя ещё бо́льшим дебилом, чем собственные курсанты, на редкость неприятно… но встряхивает и заставляет наконец-то включить мозг.

Времени-то на воспитательную беседу сейчас нету! Совершенно нету.

«Что означает слово “летописец”? Лето кончилось. Совсем…»

Грабители собираются искать запасной выход. А он – на нижнем ярусе. А лестница тут одна – в конце коридора, аккурат рядом с дверью «детского» тира!

Ну, не считая технического лаза за пулеуловителем.

Так что незваные гости прямо сейчас припрутся сюда. И когда они обнаружат секцию… Останется только забаррикадироваться и отстреливаться до последнего патрона. Ну, или сразу самому застрелиться.

– Так! Короче. Магазин в пистолет, патрон в ствол, пистолет на предохранитель и в кобуру!

Он сам не верит, что говорит это, но слова привычных команд срываются с языка одно за другим, и некому Кира сейчас осудить за очередное вопиющее нарушение техники безопасности и прочих умных правил.

Тем более что пока он ничего не нарушает! Только собирается.

«…забаррикадироваться и отстреливаться до последнего патрона…»

Ну а что, в «02» же не позвонить. Хотя бы потому, что связи тут нет… а жить хочется.

«А жить так хоче-е-ется, ребя-ата!»

Кир бросает нервный взгляд на дверь – что за ней, кто за ней?! – и вдруг с облегчением выдыхает. Точно же, забаррикадироваться!

Обычная железная дверь тира, конечно, тут не сильно поможет – хрен знает, чем там вооружён враг… Вот только у бывшего бомбоубежища есть свои неоспоримые преимущества.

Например, встречающиеся кое-где тяжёлые стальные двери, способные выдержать даже небольшой направленный взрыв.

Только бы закрылась!

Под прицелом. Андрей

Таким инструктора Андрей ещё не видел. Кир, взъерошенный, как кот, раздающий подзатыльники и обещающий прострелить ногу – это свежо и ново… Но все посторонние мысли как сквозняком выметает командой:

– Магазин в пистолет, патрон в ствол, пистолет на предохранитель и в кобуру!

«Не… похоже, всё всерьёз», – только и успевает подумать Андрей, загоняя в свой викинг подхваченный со стола магазин, который не так давно туда сам и положил по команде Кира.

И даже по-честному не трогал.

Дружно лязгают четыре затвора – кроме Глебки, который свой магазин почему-то просто меняет.

Это замечает не только Андрей – луч Кирова фонарика, рыскающий по тиру, немедленно упирается в Глеба.

– Кир, а у меня патрон уже в стволе… и вообще… – И Глебка прячется за сжимающего что-то в кулаке Славяна, так как луч фонарика многообещающе упирается мальчишке в ногу.

Но тема развития не получает.

– Так! Нато, Глеб, Пикачу, ну-ка к пулеуловителю и фонариками в сторону двери не светить! Андрей, Слава – дверь! У нас пара минут максимум!

«Дверь… оборонять, что ли?!»

Но стоит бросить взгляд в ту сторону, как замысел инструктора становится ясен. Кир, конечно же, не про обычную дверь, а про «дефолтную», оставшуюся со времён бомбоубежища. Таких во всей подземной зоне две – здесь и в оружейке внизу.

Мрачное, тёмно-серое, даже на вид тяжеленное страшилище, задвинутое почти к самой стене… Андрей всего раз видел её в закрытом состоянии – когда только пришёл на секцию. И, признаться, от вида этого стального монстра шириной в ладонь, с четырьмя задрайками по углам и «штурвалом» посредине, ему тогда стало слегка не по себе: а вдруг не откроется?

Теперь Андрея волнует другая проблема.

Только бы закрылась!

Подлетев к двери, Андрей на пробу тянет её на себя, но она не поддаётся.

– Двинь. – Рядом появляется Слава, засовывая телефон в нагрудный карман своей камуфляжной рубашки так, чтобы фонарик оказался чётко над краем кармана.

Следом подскакивает Кир, и, не выдержав тройных усилий, дверь неохотно сдвигается с места… и дальше скользит так легко и плавно, даже с этаким лёгким журчанием, что Андрей успевает обрадоваться и даже расслабиться.

А потом, провернувшись до середины, дверь врубается углом в недавно постеленный ковролин и застревает наглухо. И даже трое здоровых и взрослых парней дальше сдвинуть её с места не могут.

«Да блин… ну же!»

Подлетает Глебка, как та мышка из сказки про репку, распахивает обычную дверь, создавая пространство для манёвра, а эту яростно дёргает на себя за внешнюю ручку, скользя по ковролину сандалетами… но сказки не случается.

– Андрюха! Глеба поменяй! – выдыхает Славян. – Ты оттуда, а мы втроём тут – на раз, два, три – сдёрнем!

«И почему не я до этого додумался?!»

Андрей вцепляется во внешнюю ручку и от души дёргает дверь на себя. Кир, Славян, Глебка и подскочившая Ната толкают изнутри.

Слаженным усилиям пяти человек дверь всё-таки поддаётся и, пропоров ковролин углом, с грохотом закрывается… выкидывая Андрея в темноту коридора.

Левым боком – прямо в лучи чужих фонариков!

– Мля! – доносится с другого конца коридора выразительно.

А потом по ушам бьёт грохот, и там, по левую руку, огненными пятнами расцветают вспышки… выстрелов?!

«Они что, в меня? Они сдурели, что ли?!» – проносится такими же вспышками в голове.

А потом вспоминается жизнерадостный Глебкин вопль: «Ребят, нас ща убивать будут!»

«Убивать… УБИВАТЬ МЕНЯ?!»

Дальше проскакивает детско-обиженное «За что?!»

И тут под руку попадается широкая рукоять викинга в кобуре, когда-то корявая и неудобная, а теперь привычная и… надёжная.

«У меня шесть патронов в магазине, один в стволе… – эта внезапно ровная и спокойная, почти чужая мысль растворяет накатывающийся ужас. – Надо было второй магазин брать, полный… А-а, похрен».

Пистолет сам собой прыгает в правую руку, левая, привычно подбивая пятку магазина, ложится снизу… и Андрей, плавно провернувшись на пятках, опускается на колено, вскидывая викинг в сторону цели.

Всё внезапно становится просто и понятно, а Кирова заумь про «ответственность» стремительно растворяется в простых и прямых как рельса мыслях: «Они первые начали!»

Следом: «Там наши за дверью… и Натка!»

И под занавес совсем глупое, как из детства: «Кто не спрятался, я не виноват!»

Что-то с жужжанием пролетает над головой, и сверху сыплются непонятно откуда взявшиеся труха и щепки, а в коридоре повисает пыль…

«БАХ! БАХ!» – быстрая двойка в ответ. Без наушников в ушах повисает вжимающий перепонки гулкий звон.

– Мля, у него ствол! – доносится издалека.

«Внезапно, правда? А вы что думали? Пришёл, увидел, замочил?! Да щаз-з….»

«Бах! Бах!» – ещё двойка на крик… и тут с хрустом распахивается дверь.

Рядом как по мановению волшебной палочки появляется Кир с браунингом в руке, а снизу вперёд просачивается Глебка, заливая коридор светом своего выкрученного на максимум и в узкий луч фонаря.

«Глеб впереди! Угол безопасности! – срабатывает автопилот, и Андрей тут же одёргивает себя: – Какой угол?! Андрюха, ты идиот?! Тут, на минуточку, перестрелка, а не упражнение! Тут нас УБИВАЮТ!»

Но автопилот оказывается сильнее, и Андрей не успевает додумать мысль, а уже вскидывает викинг стволом вверх и щёлкает предохранителем.

Рефлексы Кир в мозги своих курсантов вбивать всё-таки умеет мастерски.