Ветер с Севера. Рассказы

***

Дни текли, сливаясь в один непрекращающийся, похожий на бред, кошмар. Каждый вечер Джараак призывал к себе Ниралуа и там, в личных покоях, проводил чудовищный, немыслимый для любого уважающего себя мага обряд. Если бы речь шла о людях, тогда, безусловно, другое дело! Человек – существо низшего порядка, и нет ничего дурного в том, чтобы его использовать. Но как можно насиловать и выпивать энергию у волшебницы? У Ниры это никак не укладывалось в голове.

И все же это происходило. Неизменно, из вечера в вечер. Нет, удовольствие она получать от происходящего так и не научилась, как цинично предполагал магистр, однако это ничего не меняло. Служитель все так же неизменно приводил ее в покои, а Джараак выходил к ней навстречу и предлагал занять ложе.

Она попросила его больше не давать ей отвар, пообещав быть покладистой, и магистр согласился. По мере собственных скудных возможностей он пытался быть ласковым, однако было очевидно, что он не привык быть к кому-либо внимательным и просто-напросто не умеет этого делать. И вновь приходила боль. А после, насытившись Нирой сполна, он выпивал ее энергию досуха и уходил, оставив амулет.

Даже в страшном сне меридана не могла бы прежде представить, что будет по доброй воле терпеть подобные унижения. Но что она могла сделать против магистра и повелителя? Его власть над магами была слишком велика. Быть может, учитель, пожилой и весьма опытный волшебник, смог бы придумать какое-нибудь средство, однако мысль, что он может из-за нее пострадать, ужасала куда сильнее, чем размышления о собственной злой судьбе.

Домой она приходила опустошенная. И хотя энергию восстановить всегда удавалось, однако как вернуть душевное равновесие? Ниралуа бродила по комнатам, словно тень, потом выходила на улицу и шла, куда глаза глядят, покуда хватало сил.

Мягко шелестела над головой листва, теплый ветер ласкал ее лицо, а на сердце Ниры было сумрачно и темно. Она чувствовала, как наяву, прикосновения Джараака и вздрагивала от отвращения. Хотелось кричать, чтобы выплеснуть боль и ненависть, и пару раз она едва успевала добежать до туалетной комнаты, а там уже меридану не на шутку рвало.

А Рагос жил своей жизнью. Все так же ходили на уроки ученики, а состоявшиеся маги занимались своими собственными, несомненно важными, делами. Она тоже старалась поддерживать видимость благополучия. Вставала по утрам, совершала покупки, беседовала с коллегами. Вот только почему-то никак не удавалось понять, почему же никто не замечает, как ей плохо? Отчего ни один меридан не обратит внимания на ее бледность и синеву под глазами? Разве это правильно?

Ниралуа вздыхала и снова печально опускала глаза. Она одна, и помощи ждать совершенно неоткуда. Каждый занят своей собственной судьбой и карьерой, и так было всегда. Вот только прежде ее подобное положение дел вполне устраивало.

Она хмурилась и смотрела искоса на клепсидру, которая равнодушно, неумолимо отсчитывала минуты. Время утекало, словно вода сквозь пальцы, день пролетал, и ужасающе быстро наступал вечер. Время, когда ей необходимо было идти во дворец, чтобы открыть объятия Джарааку.

Так прошел месяц. Самой Ниралуа он показался годом, и только календарь на стене в приемной Академии неумолимо свидетельствовал, что это неправда.

Меридана подходила к воротам дворца, и охрана послушно, безмолвно пропускала ее. Каждый раз она надеялась, что по какой-нибудь неведомой причине ее не пустят, но чуда не происходило, и все начиналось сначала.

Пока Джараак неловко елозил внутри нее, она лежала, закрыв глаза, и вспоминала редкие горячие ночи с Рьятеном. Сколь же разительно отличались эти два мужчины! Нет, она не любила меридана, и все же, доведись ей выбирать, предпочла бы его.

Затем магистр с шумным пыхтением кончал, и Нира снова оказывалась предоставлена сама себе. Она одевалась и уходила, ни разу не задержавшись во дворце дольше необходимого. Солдаты в дверях провожали ее задумчивыми взглядами, и она была почти уверена, что они обо всем догадываются. Или, может быть, считают, что она приходит к владыке по доброй воле?

«А впрочем, не все ли равно, – задавала она себе вопрос, выходя на площадь, – если лично для меня это абсолютно ничего не меняет?»

Когда грудь стала неприятно болезненной, а любимый травяной отвар начал вызывать непреодолимое отвращение, в душу Ниры закралось подозрение, что она беременна.

Поначалу мысль эта отозвалась в ее душе ужасом. Ребенок Джараака! Можно ли представить себе большее несчастье? Потом она постаралась успокоиться и поняла, что за всеми волнениями не заметила того простого факта, что очередные месячные не пришли.

Вскочив, меридана судорожно заметалась по дому. От дежурств у аркана на долгие месяцы придется отказаться. Она просто не выдержит двойной нагрузки! Но гораздо хуже оказалось неведение. Как отреагирует на подобную новость сам будущий отец?

Глубоко вздохнув, Нира сжала двумя пальцами виски и подошла к окну. Жизнь бурлила, с ясного неба щедро светило солнышко, однако на сердце волшебницы было тяжело.

«Но ведь он не мальчик, – подумала вдруг она, – и должен сознавать, что в результате секса, случается, появляются на свет дети?»

Что ж, как бы то ни было, сегодня же вечером ей предстоит ему обо всем сказать. Сомнений в отцовстве быть никаких не может – с Рьятеном они делили ложе слишком давно.

«Увы, но это так».

Сама бы она предпочла вынашивать малыша меридана, но что толку теперь мечтать о несбыточном?

Очередной день прошел, словно во сне. Она гадала, как быстро изменится ее положение. Еще какое-то время она сможет выполнять свои непосредственные обязанности, однако ребенок-маг будет поневоле тянуть из собственной матери энергию. Именно поэтому фатраинские чародейки беременели весьма неохотно и часто предпочитали и вовсе избавляться от нежелательного дитяти. Правда, зачастую все заканчивалось весьма плачевно для них самих. Некоторые после больше не могли понести, даже тогда, когда и сами страстно желали этого, а случалось, и вовсе умирали. Сама же Нира считала, что убивать ни в чем не повинное создание все же нельзя. Она не была боевым магом, поэтому такие вот неуместные приступы жалости случались у нее весьма часто. То она начинала жалеть котенка, попавшего под телегу, то выпавшего из гнезда птенца. Теперь вот никак не могла решиться убить ребенка Джараака, хотя провела за размышлениями весь день. Она вспоминала, как снова и снова магистр залезал на нее, и ей хотелось кричать, однако заставить себя уничтожить его отродье никак не могла.

«Нет, – в конце концов решила она, – пусть он родится. И тогда я уже ничего не буду этому ребенку должна».

Возможно, состояние ее, а также горькие мысли сполна отражались на ее лице. Во всяком случае, выйдя к ней в очередной раз вечером откуда-то из внутренних покоев, магистр спросил:

– Что-то случилось?

Ниралуа вздохнула и опустила глаза.

– Да, – прошептала она, внутренне съежившись, – я беременна.

Долгое время в спальне царило молчание. Меридана даже подумала, что Джараак ушел, а она не заметила, однако, подняв взгляд, увидела, что он все так же стоит и хмурит брови.

– Скверные вести, – наконец, словно нехотя, проговорил он. – Значит, в ближайшие месяцы мы больше не сможем провести ритуал. Ты должна родить. Надеюсь, это понятно? В конце концов, это мой ребенок, уж в этом-то я нисколько не сомневаюсь.

Он вдруг рассмеялся хрипло и вдруг в два шага пересек разделявшее их расстояние. Положив руку на еще плоский живот мериданы, сказал:

– Пару раз природные шлюхи пытались заставить меня поверить, будто носят моего ребенка. Однако некроманты тоже в состоянии ощущать течения энергии. Нет, нас не обманешь. И ты не лжешь, я это вижу.

Он улыбнулся, и у Ниралуа от этой улыбки по коже пробежал мороз. Мысль, что Джараак может в самом деле хотеть ребенка, казалась нелепой и до невозможности дикой. Он усмехнулся и, наклонившись, коснулся шершавыми, сухими губами ее шеи.

– Однако это не значит, что твое положение избавит тебя от моей постели. О нет, можешь даже не надеяться. Так что давай-ка, раздевайся и ложись. Я жду.

В конце концов, он все-таки оставил ее в покое, правда ждать этого Ниралуа пришлось почти полгода. Когда в Рагосе стало известно, что меридана в связи с беременностью временно покидает свой пост, учитель Виреет вызвал ее к себе и прямо спросил:

– Что происходит?

Разговор состоялся в библиотеке. Поставив защитный купол, препятствовавший подслушиванию, он встал напротив, скрестив руки и сдвинув брови, словно памятник отмщению. Ниралуа сжалась и опустила плечи.

– Так что же? – повторил он грозно, и тогда она, не выдержав, разрыдалась.

Слезы все текли бурным потоком, как горный ручей по весне. Она словно пыталась выплакать всю боль и унижения, испытанные на протяжении семи последних месяцев. В перерывах между всхлипываниями Нира пыталась как-то объяснить происходящее словами, и Виреет понял ее. Заложив руки за спину, он покачал головой и прошелся по комнате. Наконец он заговорил:

– Какие вы, молодые, все-таки глупые. Если бы ты пришла ко мне сразу, уж наверное мы что-нибудь придумали бы. Во всяком случае, до этого, – тут он выразительно указал взглядом на ее большой живот, – дело бы не дошло.

Ниралуа всхлипнула:

– Я боялась за вас.

– Благодарю, – ответил он. – Но понимаешь, в чем дело – я уже стар, и магия больше не имеет для меня столь большого значения. По крайней мере, не настолько, чтобы я пожертвовал ради нее теми, кого люблю.

Нира громко всхлипнула. Учитель подошел к окну и уставился куда-то перед собой.

– Я смог бы повернуть дело таким образом, чтобы не выдать тебя, – продолжил он. – Так ты говоришь, обряд?

– Да, – подтвердила Нира.

Виреет задумчиво пропустил сквозь пальцы седую бороду:

– Так значит, вот что случилось с его прежними подружками… Признаться, на эти две истории никто не обратил внимания. Каждый волен распоряжаться рассудком и жизнью по своему усмотрению. Но тенденция интересная.

Нира в недоумении подняла глаза:

– О чем вы, учитель?

Тот вновь нахмурился и, остановившись прямо напротив нее, сказал:

– Тебе придется уехать. Разумеется, после того, как родишь. Я подберу тебе не слишком сложную работу за пределами Фатраина. И мы на очередном Круге Силы поднимем вопрос о любовницах нашего «многомудрого» магистра.

Она содрогнулась, а Виреет продолжал:

– Мы скажем, что третий случай подряд указывает на то, что происходящее не случайно и наводит на подозрения. Одна магичка сошла с ума, вторая покончила с собой, а третья сбежала. Что делает Джараак со своими женщинами, отчего они выбирают такую судьбу? Все как одна волшебницы, и весьма сильны. Фатраин не может себе позволить за здорово живешь разбрасываться талантливыми, могущественными колдуньями. Что скажешь?

Ниралуа послушно задумалась и поняла, что у них все может получиться.

– Я согласна с вами, – наконец произнесла она.

– Тогда рожай и уезжай поскорее, – ответил решительно Виреет. – Я сообщу, куда именно тебе предстоит направиться.

Нира от всего сердца поблагодарила учителя и покинула здание Академии.

Остаток беременности прошел в гораздо более благостном настроении. Мысль, что скоро она избавится от присутствия в жизни своей Джараака, вселяла веру в будущее.

Ребенок высасывал силы, и меридана не на шутку злилась на него всякий раз, когда не могла с первого раза разжечь огонь или сделать еще какое-нибудь простое действие. Будь беременность желанна, тогда совершенно другое дело. Однако терпеть неудобства только потому, что не смогла в свое время оказать сопротивление магистру? Чудовищно и очень несправедливо!

Почувствовав приближение родов, Ниралуа послала условный сигнал повитухе, выпустив голубого светлячка, и заварила обезболивающий отвар с примесью толики магии. Был полдень, и она очень боялась, что криками привлечет к себе внимание и тем самым опозорится.

Ребенок родился, когда на небе уже горели звезды.

– Это девочка, – объявила помощница и, улыбнувшись малышке ласково, принялась ее обтирать и пеленать.

Младенец жалобно захныкал, а Нира смогла наконец перевести дух.

– Возьмите ее, – сказала повитуха и подошла ближе, держа на руках ребенка.

Меридана посмотрела внимательно на пищащий сверток, затем поморщилась брезгливо и отвернулась.

– Это отродье Джараака, – отчетливо скрежеща зубами, объявила она. – Да еще и некромантка к тому же. Отнесите ее во дворец, и пусть магистр делает со своей дочерью, что пожелает. А я ее видеть не хочу.

– Но как же так? – оторопела старая женщина.

– Мне слишком многое пришлось вынести от ее папаши, – пояснила Ниралуа, – чтобы жалеть дочь, рождения которой я не хотела.

Несколько долгих секунд повитуха молчала.

– Что ж, понимаю вас, – наконец сказала она. – Но хотя бы имя ей дайте. Должна ведь бедняжка получить хоть что-нибудь от родной матери, кроме жизни?

– Имя, – пробормотала меридана и в первый раз внимательно посмотрела на дочь. – Имя… Скажите Джарааку, что я назвала ее Кадиа. А теперь пусть магистр забирает дело рук своих. То есть, не рук, разумеется, а кое-чего другого.

Перед глазами Ниралуа вновь встали бесконечные вечера, когда магистр во время своего чудовищного обряда насиловал ее, и она уже совсем другим тоном, пронзительно и резко, закричала:

– Уберите от меня эту проклятую тварь, пока я собственными руками не выкинула ее в окно!

Она сделала резкий нетерпеливый жест, и повитуха поспешила исполнить приказание мериданы. Закутав новорожденную потеплее, она подхватила ее и понесла во дворец к отцу.

Когда шаги стихли, Ниралуа смогла наконец вздохнуть с облегчением. Послезавтра она покинет Фатраин, и все останется позади. Вся боль, унижения, страдания…

Ута. Крохотная прибрежная страна, расположенная через пролив, недалеко от Вотростена. Почвы там весьма скудные, и каждый выращенный колосок стоит жителям неимоверных усилий. Устав бороться с суровой природой, местный царь наскреб немного денег и попросил у Фатраина мага. Что ж, эта работа как раз по ней – созидание. А слабому волшебнику там точно нечего делать – он не справится. А она, меридана Ниралуа, член ковена, заодно как следует отдохнет ото всего, что на нее свалилось.

Она прикрыла глаза, намереваясь немного вздремнуть, но тут дверь осторожно распахнулась, и вошел Рьятен. Сердце Ниры радостно подпрыгнуло, а он нахмурился и тихо, но очень серьезно сказал:

– Ты должна была сообщить мне обо всем сразу. Мне казалось, что я тебе не посторонний.

– Прости, – ответила она просто, однако сожаления в сердце отчего-то не было.

Что было, то прошло, и ничего уже не изменишь. Все, что в их силах – это смотреть в будущее.

– Виреет мне все рассказал. Давай хоть полечу тебя немного – ты в чудовищном состоянии.

– Буду счастлива принять помощь.

Рьятен в самом деле был одним из сильнейших магов, и искусство исцеления всегда давалось ему легче, чем всем остальным.

Он молча кивнул и, присев на край кровати, положил теплую ладонь на низ ее живота.

– Удивительно, что ты смогла родить без проблем, – наконец все так же серьезно заявил он. – Твои органы больше напоминают месиво.

– Ты сможешь что-нибудь сделать? – спросила Нира, глядя давнему любовнику в лицо. Быть всю оставшуюся жизнь неполноценной ей не хотелось.

– Я постараюсь, – ответил он.

И принялся за работу. От ладони Рьятена разлилось тепло, постепенно переходящее в жар. Казалось, словно кусок мяса жарят на сковородке. Он то немного стихал, то становился сильнее. Меридан хмурился, по вискам его струились бисеринки пота.

Прошло полчаса, затем час. Наконец, он глубоко вздохнул и убрал руку. Достав из кармана брусок энергии, восполнил силы.

– Все хорошо, – прошептал он и посмотрел прямо в глаза Ниралуа. – Я смог тебя вылечить. А теперь уходи. Не послезавтра, а прямо сейчас. Корабль ждет тебя в порту. А мы тут останемся и примем удар.

С этими словами он достал из-за пазухи свернутый в рулон пергамент и положил его Нире на грудь.

– Два стража из числа охраны Академии проводят тебя.

– От всей души благодарю, – ответила ему меридана.

– До свидания.

– Удачи вам!

Больше им сказать друг другу здесь и сейчас было нечего. Сперва они должны были разобраться со всеми проблемами, что на них свалились. Но сам приход Рьятена, поняла она, говорит о многом. Он будет ждать ее. А она? Нира задумалась. Пожалуй, она тоже будет считать оставшиеся до встречи месяцы.

Любовник ушел, а Нира тяжело встала и, собравшись наскоро, вышла на улицу. Не без труда взобравшись на ожидавшего ее коня, она пустила его галопом в сторону порта.

Мимо мелькали спящие дома, поля, речушки. Ветер упруго хлестал в лицо, а душа мериданы пела. Теперь никаких встреч с Джарааком, никакого страха, никаких отвратительных, вызывающих брезгливость и тошноту, объятий!

Об оставленной в Рагосе дочери она больше не вспоминала. И не только в эту ночь, но и все время пути по морю.

Кораблик летел как на крыльях, спеша преодолеть пролив, а меридана простаивала дни напролет у фальшборта и вспоминала заклинания, которые могли бы ей пригодиться в ожидавшем ее новом, интересном деле.

Погода благоволила. Прошло всего лишь несколько дней, и их небольшое суденышко встало на якорь в порту Уты. Встречать фатраинскую колдунью прибыла почетная делегация во главе с вельможами. Ее проводили в столицу и выделили целое крыло во дворце.

Потекли дни, незаметно сливаясь в недели, а затем в месяцы. Нира методично объезжала поля, стараясь помочь всем, что было в ее силах. Вроде бы удавалось. Во всяком случае, в первое же лето крестьянам удалось собрать двойной урожай.

– К следующему посевному сезону, – объясняла она царю, – мы сможем подготовить почвы как следует, и тогда результат будет гораздо более впечатляющим.

Счастливые местные жители носили ее на руках.

А когда с моря задули ветра, возвещая приближение осени, в один из серых, унылых дней дверь в ее гостиную широко распахнулась, и дежурный привратник громко объявил:

– Госпожа, к вам…

– Я сама могу о себе сообщить, – прервал его звонкий девичий голос, и показавшаяся на пороге колдунья, неделикатно отпихнув бедолагу в сторону, вошла и резким движением захлопнула дверь.

Ниралуа, до сих пор сидевшая у камина в кресле, встала, и губы ее тронула чуть заметная, но, тем не менее, радостная улыбка.

– Тира! – воскликнула она.

– Я так и знала, что ты мне обрадуешься! – ответила та и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, стиснула Ниралуа в крепких объятиях.

Да, это была она – ее давняя подруга по Академии. В дорожных штанах и в куртке, с небрежно заплетенными в косу светлыми волосами. Она куда-то направлялась и, судя по всему, решила по дороге заодно навестить беглянку.

Тира хлопнула в ладоши два раза сначала у левого уха, затем у правого, поставив тем самым защитный купол.

– Вот так, – прокомментировала она, уверенно усаживаясь в кресло напротив. – Чтобы ничьи длинные уши не шпионили за нами. Теперь рассказывай. Ты что, в самом деле сбежала от нашего «обожаемого» магистра?

Тяжело вздохнув, Нира обреченно кивнула и рассказала вкратце обо всем, что с ней происходило. Тира хмурилась, кусала губу, потом вскочила и принялась в бешенстве мерить шагами комнату.

– Старый козел, – наконец вынесла вердикт она. – Маньяк взбесившийся. И ведь знал, где подбирать себе жертву.

Она резко остановилась напротив замершей в недоумении Ниры и решительно продолжила:

– Ты меня, конечно, извини, но этот ваш ковен – просто приют терпил. Почти никто из вас не в состоянии за себя постоять. Любая боевая колдунья просто вырвала бы поганому извращенцу яйца, причем даже без всякой магии. Силы он, видите ли, восполнял, гнида. Но ты все же молодец – не наложила на себя руки. Но ладно – что было, то прошло, чего теперь ворошить.

Она вновь уселась в кресло, и Нира, достав еще одну чашку, налила подруге ароматного чая.

– Благодарю, – кивнула та и отпила глоток. – А Круг Силы гудит, как разворошенный улей.

– А что такое?

Нира резко подалась вперед, всем видом выражая заинтересованность, и Тира, довольно усмехнувшись, охотно принялась делиться свежими сплетнями:

– Вскоре после твоего отъезда Виреет с Рьятеном и директором Академии подняли на Круге Силы вопрос о любовницах магистра. Ох, что тогда началось! Они напирали на то, что вся эта история выглядит подозрительно, что Фатраин не может себе позволить терять лучших колдуний. Круг согласился с приведенными доводами и вызвал Джараака, чтобы тот дал ответ.

– Конечно, он утверждал, что все произошедшее чистейшая случайность? – скривилась Нира.

Тира весело пожала плечами:

– Разумеется. Но старейшины так и не поверили ему. Один из них прямо заявил, что прожил долгую жизнь и давно убедился – случайностей не бывает. В конце концов, Круг Силы вынес Джарааку предупреждение. Еще один любой подозрительный случай – и он будет лишен магистерского сана и заточен в Водяную Башню. Так что, подружка, когда отойдешь немного, присылай прошение, и тебе пришлют замену. Виреет велел передать, что место в ковене ждет тебя. Впредь Джараак не посмеет тронуть тебя и пальцем. От себя же могу добавить совет – когда вернешься, приглядись внимательней к Рьятену.

– О чем ты? – сделала Нира вид, будто не понимает намека.

Но подругу такими дешевыми уловками было, конечно же, не пронять. Она вновь усмехнулась и спросила:

– Вы ведь уже спали с ним?

Отпираться было бессмысленно:

– Да.

Никто из них не делал тайн их тех давних встреч. Зачем, если они не нарушали никаких правил и не имели ни перед кем обязательств? Тира пояснила:

– Он с такой ненавистью нападал на Джараака, что удивил даже убеленных сединами старцев. Похоже, парень к тебе неравнодушен. Так что подумай обо всем хорошенько – Рьятен явно талантлив. Он далеко пойдет. А мне пора.

– Как, уже? – удивилась Ниралуа.

– Увы, погода ждать не будет, а мне еще ехать в Асхэлу. Ты представляешь, эти убогие затеяли воевать с Весвоном и скинулись на мага. Вот, плыву теперь посмотреть, что там можно сделать. А мне этот конфликт даже на руку. Если я сейчас хорошо себя проявлю, то после мне могут поручить что-нибудь более важное и интересное.

– А если их враги тоже наймут боевого мага? – предположила Ниралуа.

Тира в ответ плотоядно улыбнулась:

– Значит, это действительно может стать чем-то более захватывающим, чем простое избиение младенцев. Ты знаешь, я бы с удовольствием потягалась силами с Вотростеном или с Гроимом. Они и без магов способны навалять в три шеи. Вот это был бы опыт! Но мне и правда пора.

Тира встала и надела кожаные перчатки. Сняв купол, обняла и расцеловала подругу.

– Счастливо тебе, – пожелала она.

– Была рада увидеть, – искренне ответила Ниралуа, и на губах ее впервые за долгое время появилась чистая, искренняя улыбка.

Тира вышла, а бывшая меридана подошла к окну и задумалась. Вернуться в Рагос. Захватывающая перспектива. И, раз ей больше ничего не грозит, то, в самом деле, есть смысл попытаться. Там учитель Виреет, там Рьятен. Те, кого все это время ей очень не хватало.

«Что ж, решено, – подумала она. – Полугода мне должно хватить, чтобы прийти в себя и закончить с делами. И тогда в путь».

Высоко в небе летел орел, величественный и свободный. Ниралуа проводила его взглядом, и сердце ее устремилось через пролив в сторону Фатраина. В конце концов, ведь именно там ее родина.

«И мы скоро встретимся».

Энергии древних арканов

– Бардульв приходился тебе родным племянником, и все-таки я прошу тебя, Нуаримаан, постарайся не мстить за него, – попросил Рьятен спутника и, бегло оглядев начисто разгромленные в ходе недавних боев покои магистра, нахмурился и покачал головой.

– И не собирался, отец, – ответил ему молодой маг лет тридцати на вид и сунул руки в рукава парадной мантии.

Любой, увидевший двух мериданов впервые, легко заподозрил бы в них близких родичей. Высокой, крепко сложенной фигурой, серьезным, пронзительным взглядом темных глаз, а так же темно-русыми волосами Нуаримаан напоминал отца, однако более мягкими чертами лица, очевидно, удался в мать.

– В этих покоях придется делать серьезный ремонт, – задумчиво проговорил Рьятен, и сын его мягко улыбнулся в ответ.

– Теперь ты магистр, – ответил он. – Вряд ли кто-то сможет тебе запретить.

– Не в этом дело, – вновь покачал головой отец.

За окном, на фоне прогорающего багряно-розового заката, полыхнули отблески зеленоватого зарева. Влажно пахло догорающими пожарищами, и все же в разных концах города то и дело раздавался веселый смех, сопровождавшийся нестройными, рваными звуками музыки. Рагос праздновал приход к власти нового магистра. Тот факт, что впервые за многие и многие сотни лет им оказался не некромант, а природный маг, лишь добавляло жителям острова поводов для оптимизма.