Провинциалки

Вот так и жил Владимир, ожидая своей очереди, день за днем, год за годом, каждый вечер заходя в мобильное приложение, надеясь, что на экране его телефона высветится заветное сообщение со словом «Привет», или она вот-вот позвонит. И тогда он опять бросит все и всех и сделает все что угодно, чтобы хоть пару дней побыть с ней.

***

Белокаменная столица всея Руси представала в лучах предрассветного солнца во всем своем великолепии. Золотые купола церквей сверкали ярко, ослепляюще, заставляя зажмуривать глаза. Слева и справа с сумасшедшей скоростью носились дорогие машины по МКАД. Берта, пугаясь высокой скорости, вдавилась в кожаное сиденье, мертвой хваткой вцепившись в дверную ручку. Попросить Владимира ехать медленнее она почему-то стеснялась. Девушка всматривалась в даль, пытаясь найти привычные для ее глаз зеленые деревенские пейзажи. Но ее взору открывались только каменные джунгли, огромные небоскребы и сталинские монолитные дома и километры идеально чистых и ровных дорог со свежей разметкой. Везде, на протяжении всего пути, ей виднелись только линии дрожащих электропередач. Широкие шумные эстакады резали ее слух и пугали непрекращающимся гулом.

– Тебе страшно? Я вижу, что страшно. Почему не говоришь? Ты боишься меня, что ли? – Он заботливо посмотрел ей в глаза, положив руку на колено. – Я хотел бы, чтобы ты иногда разговаривала. Ничего не бойся, малышка, мы скоро приедем, – ,мягким голосом сказал он. – Ты что будешь пить? – Его рука стала подниматься выше и коснулась трусиков Берты, он стал нежно поглаживать ее там, немножко их отодвинул, потом поднес свою руку к лицу, понюхал, облизнул и, сделав удовлетворенный вид, спросил: – Так ты еще в купальнике? Я же совсем забыл, что у тебя нет другой одежды. Ты что мне ничего не говоришь? И ничего у меня не просишь? Говори, что тебе нужно и что тебе нравится. Мы сейчас заедем и все купим. Девчонки как-то обычно сразу прямо говорят, что им от меня нужно. Смешная ты, Берта, будто с другой планеты. И имя у тебя какое-то странное. Сейчас вокруг все Маши да Кати одни, никакого разнообразия! – И засмеялся.

Берта смущенно сдвинула ноги, растерялась, даже не зная, что и ответить, и продолжила молчать.

Красный спортивный автомобиль на большой скорости свернул на светофоре направо и ловко повернул на платную парковку у ГУМа. Хорошо, что в это время в Москве мало пробок.

– Ты идешь? Или хотя нет, – он оглядел девушку насмешливым взглядом, – в таком одеянии тебе лучше остаться в машине. Я сам тебе что-нибудь подберу. – Он вышел из машины и скрылся за турникетом огромного торгового центра песочного цвета.

Берта такие здания видела только на картинках. Ее настолько переполняли эмоции, что она толком не осознавала, что ей делать, что говорить и как себя вести.

Владимир вернулся с несколькими пакетами с пафосной надписью, небрежно кинул их на заднее сиденье и, властно улыбаясь уголками глаз, обратился к ней, не скрывая чувства собственного превосходства:

– Все, теперь ты будешь у меня самой красивой, моя маленькая женщина.

Он сел за руль, нажал кнопку запуска двигателя, и красный спортивный автомобиль уже мчал по раскаленному, плавящемуся асфальту в самое сердцу столицы.

Глава 6

Вечерело. На уставший от июньского зноя город опускались дымчатые сумерки. В воздухе пахло грозой. Природа требовала перезагрузки. Берта стояла на крыше шикарного пентхауса в одной белой простыне на нагое тело, и по ее щекам беззвучным дождем лились соленые слезы.

«Зачем он так со мной? – вертелось у нее в голове и било в висок. – Ведь мы только познакомились. Мне так хотелось его поближе узнать, понять, что он за человек. Зачем так быстро? Что я делаю не так? Неужели так правильно? Неужели так и должно было произойти, и я должна была догадаться о том, что он сделает это со мной в первый же день?»

Девушка смотрела на предзакатное солнце, которое окутывало своим заботливым мягким светом эти дома, тротуары, разные судьбы и жизни, отражалось теплым золотом в окнах и витражах равнодушных бизнес-центров и городских квартир. Теплый ветер уносил далеко-далеко ее мысли и страдания. Ее чувства уплывали в дальние дали, проходили через равнодушные магистрали, через окна многоэтажек, через темные дворы и офисные здания – за пределы этого ненавистного города, который так быстро и жестоко поломал ее юную, только начинавшуюся жизнь. Ее грезы уплывали в родные края, на зеленые просторы, к тому кристальному холодному роднику, к темным лесам и прозрачным озерам. Она мысленно возвращалась в родной покосившийся дом, обнимала бабушку и плакала у нее на плече горючими горькими слезами. Не знала она, что в эти поворотные для нее сутки, сегодня ночью, ее бабушка скончалась от сердечного приступа. Он изнасиловал Берту сегодня ночью. Быстро, равнодушно и потребительски, словно вещь. Да, она была для него вещью, без души, без чувств, игрушка, просто красивая телесная оболочка. А пока она отмывала следы крови в ванной, ее овчарку Мальву он выпустил на улицу, и та убежала. В этот короткий промежуток времени она лишилась абсолютно всего. В эту ночь она лишилась себя.

– Малышка, а ты думала, для чего тебя беру? – донёсся до Берты злой голос.

Она не заметила, когда Владимир тоже поднялся на крышу.

– Ты думала, мы за ручку будем полгода ходить? Ты уже почти совершеннолетняя. Тебе скоро восемнадцать, и если ты вздумаешь куда-то обратиться, то я тебе устрою такую жизнь, какую даже в фильмах ужасов не снимают! Ты молода и красива, я сказочно богат. Я дам тебе все, если ты будешь хорошо себя вести. Вытри слезы и одевайся. Это красивые вещи, они тебе подойдут. К нам скоро придет моя подруга и деловой партнер. Мы будем принимать ее тут, на террасе. Не встретишь же ты гостью голой? – саркастически заявил Владимир и услужливо поставил пакеты с надписями «Chanel» и «Agent Provocateur» на соседнее плетеное кресло. – И да, кстати, я представлю тебя своему партнеру как свою девушку. Будь добра, приведи себя в порядок, смой до конца кровь и сделай что-то с лицом, чтобы не видно было, что ты плакала. Веди себя мило и больше улыбайся. У тебя потрясающая белоснежная улыбка. Хочу, чтобы ты чаще ее показывала. Ты ведь будешь мне ее показывать, сука? – Он схватил ее за шею сзади и тут же отпустил.

Его просто выбешивали ее тупость и слезы. И еще его жутко бесило, что это создание неземной красоты не находит слов, чтобы ему возразить. Не то что его бывшая… Вот она бы сейчас устроила такой грандиозный скандал, сделала бы его виноватым, и потом бы все закончилось бурным сексом. А после она была бы королевой вечера, и все его друзья восторгались ею.

Чтобы не углубляться в болезненные воспоминания, Владимир отошел на другую сторону террасы, достал айфон последней модели, залип в какие-то видеоролики, нервно закурил и истерично засмеялся над тем, как проводили краш-тест какой-то машины. Берта быстро схватила пакеты и бесшумно метнулась обратно в квартиру, скрывшись за тяжелыми белыми шторами, ведущими в спальню. Она понимала, что сейчас нужно как можно быстрее исчезнуть из поля зрения своего мучителя, чтобы не нарваться на еще какую-нибудь неприятность.

Надвигалась зловещая ночь. На незнакомых улицах зажигались первые фонари. Из-за огромного количества люминесцентных вывесок и световых билбордов на небе не было видно звезд. Сегодня пятница, а пятница в России, как известно, день народных гуляний. Этот день русские ждут всю неделю. И вечером, стремительно эвакуировавшись из офисов, молодые люди взбиваются в веселые компании и толпами устремляются в бары, пабы и ночные клубы тратить заработанное. Шум в Москве не прекращается никогда.

На огромной террасе, похожей на большую, видную издалека, открытую палубу круизного лайнера, подсвеченную фосфоресцирующими стеклянными лампочками, послышался нежный интригующий голосок:

– Как у тебя прекрасно, дорогой! – Изящная дама лет тридцати небрежно смахнула пепел из длинной сигареты в пепельницу из кокоса, привезенную Владимиром когда-то с острова Бали. Дама расплылась в притворной улыбке и манерно закинула ногу на ногу. – Мы сегодня только с самолета и сразу к тебе. Мне так нравится бывать у тебя. Здесь очень мило, правда, любимый? – Дама перевела взгляд с Владимира и обернулась к своему юному красивому спутнику, положив ему руку на колено.

Рита была успешным адвокатом. Она даже получила некоторую известность в узких кругах, когда выиграла дело какого-то мошенника, которое заранее было обречено на провал. Неизвестно, как ей это удалось, поговаривали, что в этих делах не обошлось без вмешательства какого-то высокопоставленного чиновника, но о подробностях история умалчивает. Дамочка эта была та еще стерва, со строгим, пронизывающим взглядом, эффектной внешностью и огромным количеством вредных привычек, начиная от алкоголя и заканчивая наркотиками и беспорядочными сексуальными связями, в том числе и с женщинами. Ну никак она больше не могла расслабляться после тяжелого трудового дня!

– Познакомься, это Руслан, мы с ним познакомились на Бали и в Москву решили ехать вместе.

Руслан производил в целом никакое впечатление, даже немного глупое. Он мало разговаривал, временами невпопад смеялся и не сводил заинтересованных глаз со своей спутницы.

История Риты и Владимира брала начало еще в далеком прошлом. Лет десять тому назад судьба свела их во время одного уголовного дела. Рита в то время была студенткой последнего курса университета и проходила практику в районном суде, где они и познакомились. Владимир тогда был молодым красивым юношей, который занимался компьютерами и программным обеспечением их адвокатской конторы. Они выходили курить в обед, пили невкусный кофе из местного аппарата и частенько заглядывали в бар неподалеку от места работы, чтобы пропустить пару-тройку бокалов дешевого разливного прохладного пива. Они болтали обо всем на свете, рассказывали друг другу о своих проблемах с парнями и девчонками. Какими драматичными кажутся проблемы в личной жизни в двадцать лет! Часами болтали о книгах, которые прочитали, о фильмах, которые посмотрели. Они были настоящими друзьями до тех пор, пока Владимира не свела судьба с той самой женщиной его жизни. Ее звали Анастасия. Он называл ее только Настенька.

– Я видела на Бали твою Настю! – ошарашила Рита.

– Чего? Что? Э-э-э… Она там? Что она там делает?.. – растерянно пробормотал Владимир. – Она все еще с ним? – смущенно добавил он, наливая себе полный бокал ледяного виски. Из-за изнуряющей жары стенки бокала запотели. Испарина проявилась и на большом широком лбу Владимира.

Рита игриво закатила глаза. Она явно получала удовольствие, видя, как Владимир мучается.

– Я написала ей в социальной сети, как только заселилась в отель. Нам с Русланом нужен был фотограф, который красиво снимет love story. – Она по-хозяйски потеребила Руслана за волосы, аккуратно подстриженные в дорогом барбершопе. – Так вот, она предложила встретиться на вечеринке на соседних островах Гили. Ну мы и подумали: а почему бы и нет? Ты же знаешь, что на Гили хотя бы можно спокойно купаться. Не то что эти бесконечные волны, которые уже порядком надоели.

– Давай ближе к делу! – раздраженно гаркнул Владимир.

– А, ну так вот, – мурлыкающим голосом продолжала Рита. Ей явно нравилось бесить своего друга. – Мы встретились в баре «Рай», она пришла одна, была спокойна, красива, у нее был какой-то тихий мерцающий блеск в глазах. Уверена, что такой бархатный взгляд имеют только счастливые женщины. Казалось, она счастлива. – Рита способна была литературно описывать внешность человека, не вдаваясь в подробности беседы. – Ты знаешь, я ей почему-то завидую.

Владимир нахмурился, пытаясь жадно уловить каждое слово подруги и параллельно сгенерировать образ своей вечной возлюбленной у себя в голове. Он жаждал услышать еще подробности, жаждал еще расспросить. Но внезапно в воздухе повисла тишина, и все повернули головы.

Подол белого легкого шифонового цветастого платья с кружевными оборками зашелестел на горячем ветру, беззвучно ударившись о раздвижную дверь. Легкой кошачьей поступью к ним приближалась нежная златовласая нимфа. Кудри ее плавно растекались по хрупким открытым плечам, образуя длинную блестящую волну, в которой отражались московские огни.

Рита округлила глаза от изумления, а Руслан и вовсе не мог отвести взгляда от этого создания. Владимир тут же напрочь забыл про беседу, которая проходила пять минут назад, и про свою Настеньку, весело проводящую с кем-то время на Бали, и про свои переживания и не без гордости и эгоистичного тщеславия про себя отметил, что Берта производит неизгладимое впечатление на тех, кто видит ее. Даже гораздо большее, чем он ожидал. И прикинул, что, в общем-то, эта девушка даже не требует особых вложений и тюнинга, она и так будет неплохо с ним гармонировать и составлять ему пару при встрече с его деловыми партнерами. Он придерживался того мнения, что мужчину судят по его женщине, которую тот смог завоевать. Берта стала для него своего рода инвестиционным проектом. Ему было чертовски приятно от одной только мысли, какое она впечатление произведет на его партнеров, когда появится с ним.

– Здравствуйте, – скромно опустив свои кошачьи изумрудные глаза, пролепетала Берта, приблизившись. Взглядом она подыскивала себе стул, желая поскорее скрыться от всеобщего внимания.

– Познакомьтесь, друзья, это Берта, моя знакомая.

Рита широко улыбнулась – в обрамлении пухлых от природы, красных чувственных губ показались крупные белоснежные зубы. В их мире было принято, если мужчина называет свою спутницу «знакомая», то он тайно подает знак, как условное обозначение несерьезности отношений и чувств к этой девушке, намекая на то, что она для него просто развлечение на вечер или на несколько вечеров. Это в своем роде обозначение для своих, что девчонка просто любовница, даже менее, чем любовница. Скорее – вещь. Рита знала это правило и лукаво, с прищуром, посмотрела на юную девушку, которая присоединилась к ним. Она оценивала «знакомую» с тенью зависти к ее внешним данным и уже приготовилась злословить и выливать тонны своего тонкого сарказма, но Владимир холодным взглядом остановил ее.

– Где ты нашел сие прелестное создание? – Закурив сигарету, тут же поменявшись в лице, Рита подняла на Владимира изумленные глаза.

В этих глазах Владимир заметил дикие огни. Невооруженным взглядом было видно, что его подруга пытается скрыть неизвестно откуда взявшееся сильное волнение.

– Под Сокольским… – ответил он и тотчас осекся, сильно пожалев, что ляпнул про это. Он хотел скрыть тот факт, что ездил в те далекие места, но Берта своим появлением так затуманила его разум, что он напрочь забыл об осторожности. И он понимал, что сейчас начнется.

– Неужели? – Рита начала громко смеяться. У нее был глуповатый смех, чем-то напоминающий ржание больного коня.

Берта зарделась румянцем, она смутилась, предполагая, что эта женщина смеется над ее низким, деревенским происхождением.

– О нет, дорогая, не бери в голову, я просто вспомнила один веселый анекдот, – сменила тему Рита, заметив, что ее друг Владимир заметно напрягся. – Так вы, милая, из Сокольского?

– Не совсем, – ответила Берта, осмелившись поднять глаза на свою собеседницу. – Из соседнего… эм… поселка, – добавила она смущенно, понимая, что это слово звучит не к месту в такой помпезной обстановке, на крыше шикарного пентхауса.

– Как я уже догадалась, поселок ваш называется Куртюга? – заговорщически глядя на Владимира, огромной силой воли сдерживая смех, язвительно спросила Рита. Было видно, что ей не терпится поупражняться в своем остроумии. И уже было совершенно очевидно, что сейчас одна за другой польются саркастические шутки и подколы. Эта тайна была известна ей одной.

– Заткнись, Рита! – резко бросил Владимир. – Не приставай к бедной девочке со своими расспросами. Пошли отойдем, я бы хотел выкурить сигарету. Давай не будем отравлять девушке организм своим дымом. Она ведь ни разу еще не видела сигарет и всей прочей ерунды, которую ты употребляешь.

Владимир нервно взял Риту под руку и неровным шагом повел ее на другой конец террасы, в углу которой в кадке росло унылое, наполовину зачахшее лимонное дерево с высохшим плодом недоразвитого лимона. Это дерево странно напоминало Владимиру его душу. Некогда здорового, молодого мужчину с добрым сердцем и открытой душой сейчас сменил засохший черствый старик, не умеющий чувствовать ничего, кроме удовлетворения своих эгоистичных потребностей за счет других людей.

До Берты в это время доносились приглушенные обрывки фраз Владимира.

– Не надо тут говорить об этом… Ты многое знаешь, но не надо об этом здесь…

Пытаясь вслушаться и понять суть разговора, подогреваемая женским любопытством, Берта не сразу обратила внимание на Руслана, который пытался завести с ней разговор и в очередной раз переспросил:

– Он обижает тебя?

– Что? – вскинув левую бровь, обернулась на него Берта, наконец уловив суть вопроса.

– Он обижает тебя? – более уверенно спросил юноша. – У тебя на запястье синяки.

Берта посмотрела на руку, заметила предательски расплывшееся сине-желтое пятно на левой руке и тут же поправила плетеный браслет, который не снимала с момента приезда из поселка.

– Нет, что вы. Простите, мне нужно отойти, я сейчас вернусь, – вскочила она и направилась к выходу.

Владимир заметил, что Берта собралась уходить. Он резко метнулся к ней, с бокалом в руке.

– Моя красавица. Куда собралась? – уже изрядно надравшийся Владимир, властно обнял юную девушку за талию. – Сейчас мы пойдем с тобой гулять и развлекаться. И ты будешь всем нравиться. Все будут завидовать мне, какая у меня жена. Или тебе, может быть, нравится Рита? Смотри, она по девочкам. Отвечай! Что ты все время молчишь? Давай покажем Рите, какая ты красивая…

– Все, хватит! – защищая Берту, резко одернула Владимира Рита и попыталась взять ее за руку.

– Ну да нет… Ты посмотри, тебе же нравятся девушки. Помнишь, мы в Амстердаме снимали их вместе. Помнишь, я тебе одну подарил? – Владимир тем временем запустил руку под платьице Берты и наглаживал ее киску через белые трусики. – Ну просто посмотри, мое милое создание не знает, что такое эпиляция, сводила бы ты ее, что ли… – Он по-хозяйски демонстративно отодвинул беленькую полоску, и на всеобщее обозрение высвободилась курчавая светлая поросль, образующая нетронутый треугольник между ног молодой девушки. – Это можно показывать. Ведь Берта – вещь. Я ее купил.

У Берты катились слезы. Она смотрела на Руслана, но как бы тот ни хотел, он не мог ее защитить.

– Пошли, милая. – Рита взяла под руку ослабевшую девушку и повела ее в дом. – Вальдемар, все, отвали, иди покури и успокойся, тебе лечиться надо! Мы сейчас вернемся, мы с Бертой сходим на кухню и наколем лед, очень жарко, невозможно пить виски безо льда. – Рита обняла сотрясающуюся от молчаливых рыданий Берту и повела ее с террасы вон.

Владимир вернулся к столу, взял в очередной раз свой айфон, открыл мобильное приложение, нашел контакт по имени «.» – когда-то он записал ее точкой. Посмотрел на аватарку в виде улыбающегося эмодзи-инопланетянина и в очередной, уже, наверное, сотый, раз перечитал содержание сообщения, все пытаясь найти в нем какой-то скрытый смысл и каждый раз находя его совершенно иным, чем в предыдущий.

«Не думай обо мне, пожалуйста. Я ведь все чувствую. Тогда мы оба все решили отрицательно. Что теперь жалеть».

Это непонятное сообщение было оправлено в 05:51 утра чуть менее двух месяцев назад. Тупо вглядываясь в неяркий экран в разное время дня и ночи, он часто задавался вопросами: «Что она делала в этот момент, когда отправляла мне это сообщение? Ведь давно же не писала. Значит, думала обо мне. А спала ли? А может, уже проснулась? Одна ли она была? Скучала или просто напилась и решила посмеяться с подругами? А может, была с ним? Зачем написала это? Хочет ли забыть или, наоборот, хотела донести, что все еще любит и ей без меня сложно?» Потом ему казалось, что она хочет забыть, чтобы не мучиться.

А ровно в тот же час и в ту же минуту на открытой террасе шикарной виллы в городе Убуд острова Бали виднелась фигура молодой женщины в простеньком хлопковом платье цвета оливы. Она смотрела с загадочной улыбкой на небо, на «Млечный Путь» из мерцающих звезд, на луну и знала, что он тоже на нее сейчас смотрит. Вспоминала тот момент, когда он позвал ее в первый раз погулять, и они ездили в этот вечер покупать с рук гитару. Возвращаясь домой в теплых летних сумерках на его старом джипе, они заехали к заливу реки. Вспоминала она, как в тот момент она мечтательно рассказывала ему, глядя в его добрые, заботливые глаза, обращая его взгляд в небо на бледный желтый лунный диск: «Знай, что луна для нас двоих одна. Вот давай договоримся, как-нибудь будем мы в разных странах, мы созвонимся, будем одновременно смотреть на луну и думать, что мы с тобой рядом, что смотрим с тобой в одну сторону, видим одно кино. Ты будешь чувствовать, что я рядом, я с тобой». Эти слова буквально врезались в его память. И он чувствовал тот момент, когда она смотрит. Бледная, тускло мерцающая луна – теперь это единственное, что их объединяло.

Как часто вспоминал он их совместные вечера, когда она приезжала к нему. Они много пили, заказывали еду в ресторанах, занимались любовью. Потом она уходила курить на балкон и оставалась наедине со своими мыслями. Знал бы он, что чувствовала она в такие моменты, одна, в прохладе ночных огней. Ее терзало всепоглощающее чувство вины и безумного плотского влечения к нему одновременно, граничащее с нотками безразличия и равнодушия.

Как часто вспоминал он тот последний месяц лета, истекший год назад. Тогда встречали они закаты и рассветы под сенью лесов, под крышей домика, который достался его подруге по наследству от дальних родственников. Они жили на природе, в деревенском доме, в том самом поселке Куртюга, где он чуть позже познакомился с Бертой. Ей вдруг внезапно захотелось пожить в местах своего детства, и она предложила ему провести это время вместе. Она часто уходила гулять, возвращаясь с венком из полыни на голове, забавно рассказывала, что полынь помогает от глистов, и шутила над Владимиром, что тому срочно надо бы ее поесть. Или приносила с собой ароматную алую лесную землянику и каждый раз рвала новый букетик полевых цветов.

Эти воспоминания постоянно душили Владимира. Мгновения, когда он был абсолютно счастлив, будто бы преследовали его. В своем воображении он много раз прокручивал эти моменты, все добавлял новое и новое в их романтичную историю. Он жаждал повторения, и какие-то неведомые, будто бы потусторонние, силы снова и снова затягивали его в те сказочные, темные, непроходимые места. Не раз он приезжал в эту глухую деревеньку, проходил не торопясь мимо того старенького домика, в котором уже проживали новые владельцы. Под сенью первых, вечерних, зажигавшихся в небе звезд часто стоял он, облокотившись на старый деревянный забор, представлял, как выйдет сейчас его любимая и позовет пить красное прохладное вино под шашлык, который так любила сама жарить на дешевом мангале во дворе. И у нее это всегда прекрасно получалось. Как же он хотел жениться на ней! Но увы, она его не любила. Он был всего лишь источником ее вдохновения и развлечением, не более того. И недостатка в любовниках никогда не испытывала, он был лишь одним из многих. А сейчас его Настенька стала Анастасией Орлеанской, она замужем за серьезным, никогда не улыбающимся человеком. И никогда не будет принадлежать ему…

Размышления его прервала надпись на телефоне и внезапно раздавшийся телефонный звонок. Звонил его давний лучший друг по прозвищу Мелкий, который недавно женился на дочери миллионера и улетел вместе со своей новоиспеченной женой тусить в Нью-Йорк под предлогом знакомства с новыми родственниками. Владимир всегда был счастлив услышать друга в любое время суток.

***

Берта напоминала загнанного зверька в клетке, сидя на краешке огромной кровати. Рита на барной стойке картинно нюхала кокаин. Разделив золотой кредитной картой две ровные дороги белого порошка, она метнула любопытный взгляд на Берту.

– Будешь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, с усилием втянула в расширенную ноздрю небольшую часть порошка.

Берта ничего не сказала. По ее внешнему виду складывалось впечатление, будто она в трансе. Девушка сидела, наклонив голову вперед, глаза ее были стеклянные, напоминая сейчас зеленое мутное стекло бутылки «Нарзана». Она сидела в такой противоестественной позе на краешке кровати, что казалось, будто оцепенела. Рита потерла нос, провела пальцами под глазами, вытирая вспотевшими ладонями чуть потекшую тушь. Макияж с размазанными глазами Рита считала сексуальным. Она, немного пританцовывая, пересекла залитую теплым светом огромную спальню и опустилась на колени перед девушкой, внимательно заглядывая ей в глаза. Она уже стала опасаться за психическое состояние Берты.