Потерянные боги

Та, что шла впереди, отбросила капюшон, открыв бледное, узкое лицо с темными глазами. Быстрыми, резкими движениями и манерой ходить, по-птичьи подавшись вперед, она напомнила Чету ворона, ищущего добычи. Когда она приблизилась, Чет заметил, что в середине лба у нее был черный сверкающий камень. Хмурым взглядом она обвела открывшуюся ей сцену. Когда она заметила ребенка, болтающегося в руке у Дирка, камень у нее во лбу вспыхнул алым.

– Вот хрен, – проворчал Дирк, опуская ребенка. – Только этого дерьма мне и не хватало.

Женщина подлетела к здоровяку – худая фигурка, казалось, была раза в два меньше Дирка – и протянула руки. Она ждала.

Дирк испустил глубокий вздох и положил вопящего ребенка ей на руки.

Две другие женщины подошли к Ане, расталкивая стражников. Те, огрызаясь, отступали, но прямо бросить женщинам вызов явно опасались.

Женщина с камнем во лбу шепнула что-то ребенку и тот, перестав орать, поглядел на нее так, будто она была его мамой. Она кивнула одной из спутниц и та подошла, чтобы взять у нее ребенка.

Потом она посмотрела на Дирка.

– Глаз радуется, видя, как ты, Мэри, сеешь всюду добро, – сказал здоровяк.

– Будь на то моя воля, – сказала Мэри, – я бы расправилась с тобой здесь и сейчас, не сходя с места.

– Значит, мне повезло, – ответил он, бледно улыбаясь, – что это не в твоей воле.

– Нарушение закона влечет за собой последствия.

– Я никаких законов не нарушал, – сказал Дирк. – Те, кто пересек реку, должны платить.

– Те, кто несут с собой детей, вольны проходить свободно, – резко возразила она. – Всегда так было.

Дирк пожал плечами.

– Ты позоришь Харона.

– Ой, только не надо проповедей. Теперь этот пост держат Защитники, – сказал Дирк. – И мы не подчиняемся несправедливым законам, которые выдумали мертвецы да никому не нужные боги. А теперь забирай-ка своих драгоценных младенцев да убирайся, пока я не забыл о вежливости и не случилось чего несимпатичного.

Казалось, она вот-вот его ударит.

– В последний раз, когда я ее видела, Алая Леди была вполне жива и полна ярости. Ты, правда, хочешь и дальше испытывать ее терпение?

Дирк заглянул ей в глаза.

– Старые порядки умирают вместе со старыми богами. – Его тон переменился; всякий вызов исчез, осталось только нечто, очень похожее на искренность. – Вот и все. Ты знаешь, это правда. Все мы должны делать то, что должно быть сделано.

– Настало время выбирать сторону, ты, жаба. Смотри не ошибись, потому что воры и отморозки, сколько бы они ни прятались за красивыми лозунгами, будут гореть первыми. – Отвернувшись, она шагнула к Чету. – Стоять можешь?

Тут Чет вдруг понял, что боль медленно уходит – его тело и вправду стало другим. Он поднялся с земли, перекатившись на колени, и на секунду замер: боль становилась все тише. Мэри подхватила его под руку, помогая встать. Чет слегка пошатнулся, взглянул на рану у себя в груди и в очередной раз попытался понять, как это может быть, что он еще жив.

– Со временем заживет, – сказала она, ведя его под руку к другим женщинам.

Дирк преградил им дорогу.

– Женщина и дети. Они могут идти. Но этот человек останется здесь. У нас с ним осталось кое-какое дельце.

– А я скажу, что с делами покончено, – ответила Мэри не терпящим возражений тоном.

– Не вынуждай меня, – сказал Дирк, жестко, почти отчаянно. – Он никуда не пойдет. – Он кивнул стражникам, и те перехватили оружие поудобнее. Дирк коснулся рукояти пистолета у себя за поясом. – Мэри, просто забирай младенцев и уходи, и у нас у всех будет шанс увидеть следующий день.

– Мы здесь больше не одни, – сказала она, кивнув в сторону лестницы.

На верхних ступеньках стояло существо, напоминающее крупного хищника из породы кошачьих, с гладким алым мехом и огромными крыльями, на которых топорщились перья. Вот только это был не тигр, и не лев – во всяком случае, не выше плеч – у существа была шея и голова женщины. «Да это же… – слово вертелось у Чета на языке, – сфинкс», – вспомнил он.

Сфинкс стояла неподвижно, как статуя, вдвое превосходя ростом любую из душ. Взгляд ее зеленых глаз был устремлен на Дирка, и хвост все быстрее ходил из стороны в сторону.

Дирк открыл было рот и попытался что-то сказать, но из горла у него вырвался только хрип. Стражники все опустили оружие и отступили подальше от женщин.

Дирк убрал от пистолета руку. Он тоже сделал шаг назад, потом другой, натолкнулся на Чета, не замечая ничего, кроме пронизывающего взгляда сфинкса.

Чет воспользовался этой возможностью и потихоньку вытащил мешочек Сеноя у Дирка из-за пояса. И быстро отступил.

Дирк прикоснулся к поясу – рассеянно, медленно. Нахмурившись, опустил взгляд, заметил, что мешочек исчез, и тут увидел Чета, который быстро шагал прочь.

– Эй! – Он шагнул было вслед за сбежавшей жертвой.

Низкий рык разнесся над пристанью. Несмотря на туман, глотавший звуки, рык сотрясал воздух, пробирая до самых костей.

Дирк замер.

– Давайте, идите прямо сейчас, – сказала Мэри, обращаясь к оставшимся на пристани душам. Те заколебались было, глядя на сфинкса, но тут кто-то один решился, за ним последовало еще несколько человек, а потом и все остальные, торопясь, миновали Дирка и его людей.

Мэри напоследок окинула Дирка мрачным взглядом.

– Следи за собой, жаба. Гнев Алой Леди неотвратим. – Она резко развернулась, плеснув плащом, и направилась вверх по лестнице. Остальные женщины последовали за ней, увлекая за собой Ану с детишками. Чет направился следом.

– Эй, – прошипел Дирк.

Чет оглянулся.

– Оставь мешок или пожалеешь.

Глава 12

Чет продолжал идти, не останавливаясь, и быстро нагнал остальных.

Только добравшись до верха лестницы, он остановился и осмотрел рану. Кожа вокруг отверстия стала какой-то сухой и серой, из раны медленно сочилась темная жидкость. В груди до сих пор пульсировала боль, но с каждой секундой становилось легче. Чет прикоснулся к ране; на ощупь было скорее похоже на глину, чем на плоть. Это заставило его задуматься, из чего теперь, собственно, состояло его тело. В глубине раны он заметил что-то белое, должно быть, кость, одно из ребер. Он поморщился. Я все еще хожу. Это уже кое-что.

Женщины собрались вокруг сфинкса на дальней стороне широкой площади. Чет тоже подошел – существо просто завораживало его. Она была одновременно прекрасна и ужасна – в равной степени. Ее черты, пусть и человеческие, все же сильно напоминали кошачьи; это было лицо одновременно яростное и величественное. Лицо обрамляли две толстые косы, но сзади волосы гривой падали на плечи, струились по спине. Два больших рога закручивались по сторонам причудливой медной диадемы с изогнутыми зубцами. На груди лежало сложное, в несколько слоев, ожерелье из шипастых медных пластин. Казалось, сфинкс была совершенно равнодушна к тому, что происходило вокруг; ее изумрудные глаза были устремлены вдаль, куда-то вниз по течению. Чет проследил за ее взглядом, но не увидел ничего, кроме смутных очертаний доков и полуразвалившихся хижин.

Несколько блеклых, будто вылинявших душ прошаркали мимо по вымощенной булыжником улочке, явно стараясь держаться подальше от сфинкса. Чет колебался, не зная, стоит ли подходить. Мэри заметила его, поманила; впервые он в полной мере – почти физически – ощутил на себе тяжесть ее пристального, изучающего взгляда. Камень у нее во лбу коротко вспыхнул.

– Как тебя зовут?

– Чет.

– Чет, – медленно произнесла она, словно пробуя имя на вкус. Лицо у нее немного смягчилось, и камень во лбу блеснул бледно-зеленым. – Это было храбро. То, что сделали вы с Аной.

Чет пожал плечами.

– Это непросто, – добавила Мэри. – Добраться сюда. Трудная задача сама по себе, без того, чтобы брать на себя еще и чужое бремя.

– Я – Мэри. – Она прикоснулась ко лбу. – А это – сестра Элейн и сестра Нора. А это, – она повела рукой в сторону сфинкса, – Сехмет, Глаз Ра, страж богов. Также известная многим как Алая Леди.

Сфинкс никак не отреагировала; она все так же напряженно вглядывалась вдаль.

Зашуршали, приближаясь, колеса. Из тумана показались еще женщины в черных плащах; за собой они тянули телегу, на которой стояла деревянная клетка. Одна из них подбежала к ним, опередив спутниц, и, с трудом переведя дыхание, спросила:

– Мы успели?

Смахнув с лица пряди черных волос, она заправила их обратно под шапку. При виде троих детишек у нее вспыхнули глаза, лицо осветила облегченная улыбка.

– Спасибо тебе, Господи, мы услышали их вовремя.

– Ты лучше скажи «спасибо» Чету и Ане, – сказала Мэри, представив им женщину, Изабель.

– Что, опять Дирк?

Мэри кивнула.

Изабель плюнула на землю.

– Он что, считает, что мы дуры? Что не видим его насквозь?

– Думаю, ему плевать.

– Мы не можем это так оставить, – сказала Изабель.

– Никаких законов он не нарушал, – ответила Мэри. Ее явно бесило собственное бессилие.

– Нарушал, если он детей в реку швыряет.

– Нет закона, который бы это запрещал. Кроме обычной человечности.

Прищурившись, Изабель вгляделась в туман, на другую сторону площади:

– Это он! Тот тип, который шел за нами.

Фигура в плаще и широкополой шляпе стояла, опершись о стену у вершины лестницы, ведущей к пристани. Глаза человек прятал под шляпой.

– И правда, – отозвалась Мэри.

– Еще один гребаный шпик. – Изабель сплюнула. – Эти «зеленые» теперь просто повсюду.

На верху лестницы появился Дирк в сопровождении нескольких стражников, подошел к человеку в шляпе, начал с ним о чем-то совещаться.

Изабель откинула плащ, взялась за рукоять своего длинного меча.

– И чего мы ждем? Отправим-ка всю компанию искупаться – прямо сейчас.

Мэри бросила взгляд на Алую Леди, но выражение лица у той по-прежнему было каменное.

– Не сегодня, – ответила она.

– А когда? – спросила Изабель. – Если мы будем ждать, пока не будет сожжен последний храм, не изгнан последний бог, будет слишком поздно.

– Не сегодня, – повторила Мэри.

Изабель прикусила губу: она явно сдерживалась, чтобы не сказать лишнего.

Подошли женщины, тащившие телегу. Сначала Чету показалось, что клетка набита одеялами, но потом он заметил, что некоторые одеяла шевелятся, и понял, что это были спеленатые детишки: одни спали, другие тихо наблюдали за бредущими мимо душами.

Младенец на руках у Аны начал хныкать, а потом и орать.

– Можно? – спросила Мэри. – Давайте мне.

Ана передала ей ребенка. Мэри принялась его баюкать, что-то нашептывая; камень у нее во лбу мерцал зеленым светом. Младенец прекратил извиваться и замер, глядя на камень, а потом начал гулить. Подождав немного, Мэри подошла к телеге и посадила его вместе с другими.

– Что с ними будет? – спросила Ана.

– Мы отвезем их к Лете. Им повезло – они будут избавлены от бесконечного и бессмысленного пребывания в Эребе или, что еще хуже, от реки страданий. – Мэри печально посмотрела на детей. – Но всегда есть и другие.

– Лета? Что такое Лета?

– Ана, чего ты ищешь? К чему стремишься?

Ана помолчала.

– Ничего я не ищу.

– Все мы чего-то ищем. Потому-то мы и здесь. – Мэри кивнула в сторону остальных женщин. – Сестры собирают потерянных младенцев, помогают им попасть в лучшее место. Для многих это бескорыстное служение – способ придать смысл своему существованию… Это помогает залечить душевные раны и, что более важно, найти то, что каждой нужно.

Ана нахмурилась.

– Ана, – сказала Мэри, – Сестричеству всегда нужны храбрые сердца. Присоединяйся к нам. Искупление – это путь, которым не обязательно идти в одиночку.

– Искупление, – чуть не выплюнула Ана. – Нет для меня искупления!

– Ты не первая, кто это говорит, – возразила Мэри. – Как распробуешь здешнюю жизнь, освоишься… Если не найдешь того, к чему сердце лежит, приходи к нам.

Чет прочистил горло.

– Можно кое-что спросить?

Мэри повернулась к нему.

– Черт, глупо, наверное, спрашивать… Но, может, вы все-таки слышали о человеке по имени Гэвин Моран? – Чет замолчал, вглядываясь ей в лицо, надеясь, вопреки всему, на положительный ответ.

Мэри только улыбнулась.

– В Чистилище много душ, Чет.

Чет вздохнул:

– Так я и думал.

– Он – твой отец?

– Дед.

– Если твой дед действительно здесь, в Чистилище, тебе просто нужно найти Бладсикера, Ищущего по крови… Кроведуна.

– Кроведуна?

– Настоящего кроведуна, или кроведунью, не из той швали, что околачивается на набережной. Эти теперь все на «зеленых» работают. Разведут тебя на все, что можно, а в ответ получишь только ложь.

– Да, иди в Старый город, – вступила в разговор Изабель. – «Зеленые» там не имеют такой власти. По крайней мере, пока. Кое-кто из древних еще там, и они приглядывают за городом. Это недалеко. На вершине Лобного места, некоторые еще зовут этот холм Голгофой, или Крестами. Просто иди вверх по этой улице, пока не дойдешь до главной площади. Лобное место оттуда видно, только бы туман был не слишком густым. Увидишь склон холма, сплошь покрытый крестами. Такое место здесь есть в каждой занюханной деревушке. Души, которые пытаются уладить дела с Иисусом, творят с собой кошмарные вещи. Им, наверное, забыли сказать, что короткой дорожки к искуплению не существует.

Мэри кивнула:

– Как доберешься до Лобного места, ищи арку с вóронами наверху. Тебе под арку, а дальше иди по знакам: глаз с красной слезой. – Подступив поближе, она понизила голос: – И, Чет, прячь свою метку хорошенько.

Чет застыл; его рука непроизвольно сжалась.

– Большинству твою метку не разглядеть. – Она прикоснулась к камню во лбу. – Но у меня – свой способ видеть. Это мой дар, иногда – проклятье: видеть, что у человека внутри. Просто знай – всегда будут такие, кто заметит, и кто захочет променять твою голову на награду.

– Награду?

– Приспешники Люцифера неплохо платят за прóклятые души. И хотя торговать с демонами запрещено, даже разговаривать с ними нельзя, всегда найдутся такие – как ты уже видел, – кому мало дела до эдиктов подземного царства.

Чет глянул в сторону бредущих мимо душ. Ему вдруг показалось, что все они, до единого, смотрят на него, наблюдают за ним, видят его метку.

– Безопаснее всего в городах, – сказала Мэри. – Демонам в них хода нет, но охотники за душами – они могут быть где угодно. Самое надежное – найти свой род, семью, твоего деда. Свои всегда помогают своим. Кровь – не вода.

«Если бы только это было правдой», – горько подумал Чет.

Ребенок, один из тех, что были в тележке, встал на ножки и, уцепившись за решетку, потянулся к Ане.

– Такое ощущение, что Бог их проглядел, – сказала Ана.

Мэри вздохнула.

– Да, но какой бог? Пока живешь, надеешься, что в посмертном существовании будет хоть какой-то порядок. Смерть – это хаос и безумие: за душу умершего борются сотни богов. Разумные принципы, здравый смысл, справедливость… Про все это можешь просто забыть.

Откуда-то снизу, со стороны берега, раздался крик, похожий на детский. Алая Леди обратила взгляд в том направлении и решительно двинулась прочь.

Изабель и остальные последовали за ней. Мэри задержалась на секунду, и, сжав Ане руку, сказала:

– Ана, когда будешь готова, разыщи нас. – И, отпустив ее, быстро зашагала следом за остальными.

Глава 13

Чет проводил взглядом женщин в плащах, а когда те исчезли в тумане, глянул назад, в сторону лестницы. Дирк и человек в широкополой шляпе все так же наблюдали за ним.

– Надо нам отсюда выбираться, – сказал Чет.

Проследив за его взглядом, Ана кивнула. Они направились в сторону города.

– Хочешь попробовать найти одного из этих, кроведунов? – спросила Ана.

– Да, думаю, да. А ты? Думаешь, у тебя есть родня тут, внизу?

– Господи, надеюсь, что нет.

– Может, стоит, по крайней мере, проверить.

– Родные плюнули бы мне прямо в лицо… И были бы правы.

Он кинул быстрый взгляд в ее сторону. Губы женщины были плотно сжаты, взгляд – мрачен. Для расспросов момент был явно не подходящий.

– Когда я это сделала, – сказала она. – Когда проглотила все эти таблетки… Думала, я ухожу. – Она помотала головой. – Откуда мне было знать, что после будет все это… Ну, знаешь… Все это дерьмо. Думала, смерть – это конец. А продолжение, гребись оно конем, все следует да следует.

Они молча шли дальше, поглядывая на бредущие мимо души; у всех, кто попадался им навстречу, был какой-то подавленный, несчастный вид. Чет все посматривал назад, думая увидеть Дирка и человека в шляпе, следующих за ними по пятам, но их не было и в помине.

– Эй, – сказал кто-то, похлопав Чета по плечу, и он обернулся. Перед ним стоял какой-то подросток. Чет не сразу его узнал: это был тот паралитик с парома, то есть, он был паралитиком до того, как они все переменились. Парнишка зашагал с ними рядом:

– Слушай, а какая она?

Чет недоумевающе посмотрел на него.

– Ну, женщина-лев. Сфинкс. Блин, поверить не могу, вы так близко к ней подошли. Подумать только, она же настоящая, ну, как и мы. Прям никак не могу в это все поверить. Знаете, все думаю, вот-вот проснусь. Здесь так круто!

Чет и Ана посмотрели на него так, будто он выжил из ума.

– Эй, я не псих. – Парень рассмеялся. – Просто я свободен! Свободен от этой коляски. – Он метнулся в сторону, вспрыгнул на валун, и сразу же обратно – к ним, как щенок.

– Бли-ин, как же это здорово – двигаться!

– Да что с тобой? – спросила Ана.

– Со мной?

– Ты что, не понимаешь, что ты умер? Что все мы умерли? Что это место – отстой?

Парнишка повертел головой.

– Не знаю. Все это, конечно, поразительно и ужасно, но и… ужасно интересно тоже. Ну, вы понимаете.

– Так ты в инвалидной коляске был? – спросил Чет.

Тот кивнул.

– Пятнадцать лет. У меня паралич был, квадриплегия. Это было похуже, чем здесь… То есть, уж лучше здесь, чем в той коляске, – понизив голос, добавил он, будто про себя. – Где угодно лучше, чем в коляске.

Чет лишь надеялся, что парню удастся сохранить этот свой настрой даже тогда, когда это место проберет его, наконец, до костей.

– Эй, кстати, меня Джонни зовут, – парнишка протянул руку.

Чет пожал ее.

– Я – Чет, а это – Ана.

– Чувак, – сказал Джонни. – Я уж думал, тебе капец, там, на пристани. Ну, когда он тебя копьем пырнул. Но ты вроде нормально себя чувствуешь, даже с этой дырищей в груди. Жаль, нельзя сказать того же о бедняге, которому раскололи череп. Интересно, кстати, что тут происходит с мертвыми мертвыми?

– Наверное, отправляются куда-нибудь в еще более дерьмовое место, – сказала Ана.

Дорога становилась все более людной: души разных рас деловито спешили в разных направлениях; многие были босиком, кое-кто – и вовсе нагишом, у нескольких недоставало рук. Большинство двигалось по направлению к городу.

Они довольно быстро начали отличать новоприбывшие души от тех, кто был здесь уже какое-то время. Лица, глаза, волосы у старожилов были выцветшими, серыми, будто старая древесина, – они словно бы сливались, становились единым целым с землей и пыльными камнями у себя под ногами. Одежду здесь носили самую разнообразную, от лохмотьев до роскошных облачений, всех стилей и всех эпох, от современной до библейской. Рогатые шлемы и цилиндры, тюрбаны и бейсболки, сандалии, кеды, армейские сапоги, джинсы, военная форма, робы, туники и плащи: все возможные варианты и комбинации. Но даже самые роскошные одеяния казались какими-то выцветшими.

Помимо одежды, старожилов выделяла манера держаться: они спешили по своим делам с целеустремленным видом; ошеломленные, путающиеся под ногами новички вызывали у них явное раздражение. Довольно многие имели при себе оружие: мечи, ножи, копья, палицы. Кое-кто даже щеголял кольчугами или частями доспехов.

Палатки и глинобитные хибарки уступили место строениям повыше: двух- и трехэтажным зданиям, сложенным из камня, явно заброшенным. Осыпающиеся фасады, пустые, темные окна, обвалившиеся крыши. Стены заброшенных зданий пестрели граффити, сделанными углем и мелом: имена, лозунги, цитаты. Снова и снова попадались надписи: «БОГОВ НЕ КОРМИТЬ» и «СВОБОДА», крупно выведенные красным.

Перед зданиями начали появляться ларьки и прилавки. Чет подошел к одному из них, взглянуть, что там продавалось: прямо на стене была вывешена потрепанная одежда, башмаки и пара сомнительного вида палиц. Продавец не потрудился даже поднять на него глаза – он продолжал все так же пялиться в землю.

Они двинулись дальше, и вскоре вышли на огромную круглой формы площадь, вымощенную большими каменными плитами. На площади царило настоящее столпотворение: там были сотни душ, телег и крытых фургонов, пересекавших пространство во всех направлениях или занимающихся своими делами. Попадались и патрули «зеленых». В центре площади лежала громадная поверженная статуя, окруженная разбитыми на куски скульптурами поменьше – танцующими фигурами в человеческий рост. Центральная фигура лежала на боку – голова отломилась от шеи, искаженное лицо андрогина, рот открыт, будто в неистовом крике, глаза выбиты. Кто-то набил рот статуи руками и ногами разбитых танцоров.

– Какой, наверное, был когда-то вид, – сказал Джонни. – Если прикинуть, эта штука была футов двести высотой.

Чет заметил столб с указателями, торчащий рядом с гигантской головой. Он двинулся было вперед, но остановился, пропуская грохотавший мимо фургон, который тянула за собой упряжка из шести душ. Кожа у них вся бугрилась от шрамов и ран; глаза были выколоты. Сидевший на крыше фургона карлик правил ими с помощью вожжей и кнута. Двое стражников в зеленых куртках сидели рядом с карликом, сжимая в руках что-то вроде мушкетов. Фургон был битком набит отрубленными ногами, руками и кистями.

– Ну, что ты думаешь теперь, Джонни? – спросила Ана. – Это тебе тоже «ужасно интересно»?

Джонни не ответил; он глядел вслед фургону.

Пробираясь в толпе, Чет с Аной подошли, наконец, к подножию статуи. Через секунду их догнал Джонни, схватив Чета за руку:

– Осторожней! – Он указал вниз, на разбитую статую, на которую Чет только что наступил. У статуи были отбиты обе ноги, рука и часть туловища. Она открыла глаза, открыла рот. Ни слова, ни звука. Только пустой взгляд.

Чет отступил и по-настоящему пригляделся к статуям; до него вдруг дошло, что многие из них были совсем не статуи, а души – разбитые, искореженные души, серые, как камень – они лежали совершенно неподвижно и скучно глядели перед собой немигающими глазами.

Втроем они подошли к голове великана. Кто-то облил красной краской свисающие из огромного рта руки и ноги, а на щеке все той же краской написал: «БОГОВ НЕ КОРМИТЬ».

– Как ты думаешь, что это значит? – спросил Джонни.

– Думаю, ничего хорошего, – ответила Ана.

Чет переключил внимание на указатель. Столбик был увенчал потрепанным щитом с надписью: «ГОРОД СТИГА». Под щитом были направленные в разные стороны указатели в форме стрелок: «Река Стикс», «Караваны», «Храм Леты», «Лобное место», «Старый город», «Прибрежная дорога». Но Чет все не мог оторвать взгляд от черной стрелки, висевшей под всеми прочими и указывающей в направлении, откуда они пришли, вниз по течению реки. Две красные буквы складывались в слово «АД». Чет подавил дрожь; его поразило, какую власть имели над ним теперь эти две буквы.

Глянул туда, куда указывал знак, зная: пойди он этим путем, Ад предъявит на него свои права. Там действительно будут демоны, существа из худших его кошмаров, которые только и ждут, чтобы подвергнуть его пыткам, терзать его, рвать его плоть зубами, жечь и сдирать мясо с его костей – снова и снова. Он вдруг понял, что изо всех сил сжимает одну руку другой, пытаясь спрятать клеймо.

– Лобное место – это, должно быть, туда, – сказала Ана, указывая вдоль главной улицы.

Чет кивнул. Вдали еле заметно проступали сквозь туман очертания холма.

– А что там? – спросил Джонни.

– Вроде как там есть кто-то, кто может помочь тебе найти родных, – сказал Чет. – Их называют кроведунами.

– Кроведуны, – сказал Джонни, потом повторил слово еще раз, будто ему понравилось, как оно звучит. – Знаете, а это может быть интересно. – Он перевел взгляд на Ану. – Вроде квеста. – Он рассмеялся. – Квест «Бладсикеры Стиги». Звучит как реальное приключение. Я в игре.

– Квест? – сказала Ана. – Ну что должно произойти, чтобы ты понял – это не какое-то приключение из твоих книжек со сказками.

– Знаете что? – Он хитро улыбнулся. – Питер Пэн однажды сказал: «Смерть – это огромное приключение». Это мой девиз.

Глава 14

Ларри Вагнер, известный в окрестностях Джаспера, Алабама, попросту как «Тренер», брел по главной улице города Стига по направлению к Лобному месту. Куда он идет, он не знал, и ему было плевать. Он просто тащился в потоке других бесцельно шатающихся душ, то и дело попадая в глубокие колеи, выбитые в камне мостовой, и пытался подсчитать, сколько же миллионов ног и сколько миллионов лет должно было тут пройти, чтобы в камне появились вот такие канавы.