Мой Герой

Возвращаю взгляд на лицо Дилана и встречаюсь с его злобными тёмными глазами. Он смотрит на меня точно так же, как в последнюю нашу встречу. Дыхание сбивается, я, будто, снова ощущаю хватку его пальцев на моей шее. Медленно и тихо дышу, стараюсь сохранять спокойствие, не хочу, чтобы Дилан видел, что я его боюсь даже сейчас.

– Пришла позлорадствовать? – его голос такой хриплый и слабый. – Проваливай.

И мой страх уходит. Его место занимает банальная жалость и сострадание. Вот так просто. Стоило лишь увидеть перед собой слабого, уязвимого, беспомощного Дилана. Возможно, его настоящего.

– Вовсе нет. – Я уверенно беру стул, ставлю его рядом с кроватью и присаживаюсь. Он следит за мной. – Хотела узнать как ты.

– Не сдохну, даже не надейтесь, – хрипит он.

– Дилан, – начинаю я, – друзьями нам не стать, но и врагами быть незачем.

– Что за херню ты несёшь? – обрывает он меня.

– Я просто хочу сказать, что не желала и не желаю тебе зла. Мне жаль, что это случилось с тобой.

– Добренькая, да? – он кривится в усмешке. – Я же оттрахать тебя хотел, чуть не придушил… А ты такая Мать Тереза? Пошла вон, мне твоя жалость не нужна. Ничья не нужна, – он прикрывает глаза, тяжело дышит. Я вижу, как разговор отнимает у него силы.

– Знаешь, зависть, злоба и обида, в конце концов, разрушат и тебя, и твою жизнь. – Я встаю со стула, он снова открывает глаза и смотрит на меня. – Посмотри, что с тобой происходит. Мне сказали, авария была страшная, ты не задумывался, почему ты вообще в ней выжил? Может это судьба даёт тебе шанс оглянуться назад и сделать выводы? Типа «Эй, парень, хватит вести себя, как последний подонок, хватит гробить свою жизнь и марать жизни других людей. Встань, расправь плечи и живи достойно!» Подумай об этом, Дилан.

Я подхожу к двери, берусь за ручку и оглядываюсь на парня, в надежде, что мои слова дошли до него. Он не сводит с меня взгляда. Грудь часто вздымается от дыхания, губы сжаты, но в глазах я больше не вижу гнева. В них растерянность.

– Выздоравливай и возвращайся в строй. Я думаю, есть люди, которые любят тебя и беспокоятся о тебе, – я открываю дверь и тут же слышу горькие слова.

– Нет таких, – он делает паузу и неуверенно добавляет: – Можешь побыть здесь пару минут?

Я закрываю дверь палаты и возвращаюсь на стул.

– Зачем ты на самом деле пришла? – тихо спрашивает он.

– Я же сказала, узнать как ты, – Дилан непонимающе на меня таращится.

Как так, что за два дня никто не пришёл к нему? Почему его семья абсолютно не в курсе, что с ним? Хорошо, он отказывается им звонить, но почему они сами не звонят? Не ищут его? У него вообще есть хоть кто-то?

Дверь палаты распахивается и влетает молоденькая улыбающаяся медсестра.

– Ну, как сегодня себя чувствует наш «идите все к чёрту» пациент? – Она подходит, проверяет капельницу, смотрит на меня. – Да у нас сегодня гости? Вот это сюрприз! Неужели у этого демона есть друзья? – она улыбается ещё шире.

– Идите к… – Дилан осекается, а медсестра посмеивается. Она не выглядит сердитой или обиженной. Уверена, ей даже нравится этот вызов Дилана. Я сама начинаю невольно улыбаться, глядя на то, как они препираются между собой.

– Меня зовут Карен, – она протягивает мне руку, – я медсестра этого ворчуна. Терплю его выходки уже третий день. Но мы уже почти подружились, да, мистер Фостер?

Вижу, как он еле сдерживается, чтобы не послать к чёрту нас обеих.

– Лара, – представляюсь я. – Я недавняя знакомая этого ворчуна, – не могу не улыбнуться, когда вижу, как Дилан закатывает глаза.

– Так, мистер Фостер, мне нужно осмотреть ваши раны. – Уже на полном серьезе произносит Карен. Она вглядывается в лицо Дилана и он, вздохнув, слегка кивает головой, показывая тем самым, что готов.

Медсестра осторожно начинает снимать бинты. Сначала над бровью, под повязкой действительно оказывается шов, длиной сантиметров пять. Карен его обрабатывает и снова накладывает повязку. Она также обрабатывает небольшие открытые ссадины и порезы на лице, а потом переходит к руке.

– Вам может быть неприятно это видеть, – она смотрит на меня. – Можете подождать за дверью.

– Я останусь, – говорю я, замечая обеспокоенный взгляд Дилана.

Карен оголяет обожженную руку Дилана. Зрелище и, правда, неприятное, я сосредотачиваю взгляд на его лице. Пока она колдует над его рукой, я слежу за ним. Дилан молчит, глаза закрыты, губы сжаты, видно, как ходят желваки. Меня это настораживает. Я присматриваюсь и замечаю, что его лицо стало бледнее, а на лбу выступили капельки пота. А ещё он задерживает дыхание.

– Дилан. – Я беру его за здоровую руку, и он машинально сжимает мне пальцы. – Дилан, тебе больно?

Карен сразу останавливается. Она заглядывает в карту.

– Вам не делали утром обезболивающий укол, – задумчиво произносит она и снова перелистывает карту.

– Я в порядке, – выдавливает Дилан.

– Карен, ему явно больно. Посмотрите на него. Он весь белый, на лбу испарина, он почти не дышит, – я обеспокоена.

– Мистер Фостер, где именно болит? Рука? Нога? – она проверяет его пульс.

– Везде, – выдыхает Дилан.

– Хорошо. Оцените, пожалуйста, боль от одного до десяти, – она внимательно следит за его лицом.

– Двенадцать, – почти стонет Дилан.

– Господи, Дилан, зачем ты терпишь? – ахаю я, а медсестра выбегает из палаты.

– Мне не нужно обезболивающее, – твёрдо говорит он, когда она возвращается со шприцем. – Я хочу сохранять ясную голову.

– Оно вам необходимо, – настаивает Карен.

– У тебя была зависимость? – догадываюсь я – Как давно?

– Я был подростком. Я не хочу снова проходить через это, – он пытается отмахнуться от медсестры здоровой рукой.

– Дилан, это не повторится, – уговариваю я его. – Попросим Карен ввести не всю дозу, да? Чтобы стало немного легче и всё. Пойми, испытывая такую боль, ты будешь дольше восстанавливаться.

– Ваша подруга права, – подхватывает Карен. – От болевого шока страдают все внутренние органы.

– Хорошо, – быстро сдается Дилан, и я понимаю, что боль, которую он испытывает гораздо сильнее, чем он сказал.

Карен вводит лекарство в капельницу, и через несколько минут Дилан расслабляется, его дыхание выравнивается. Медсестра заканчивает перевязку, кивает мне и выходит из палаты.

Я так и держу руку Дилана, а он так и сжимает мои пальцы. До боли, но я терплю. Сейчас мне не хочется его отталкивать. Он открывает глаза, его взгляд останавливается на моей шее.

– Ты когда-нибудь простишь меня? – он сглатывает.

– Я прощаю тебя, Дилан, – искренне отвечаю ему, он прикрывает глаза и отпускает мою руку.

– Спасибо. Тебе пора. Твой…– он задумывается и выдавливает: – парень будет в ярости, когда узнает, что ты была здесь. И он точно явится сюда, чтобы добить меня, – усмехается Дилан.

– Ты же знаешь, что он не такой, – я усмехаюсь в ответ.

– Знаю. – Дилан делает паузу и добавляет, с надеждой смотря на меня. – Я не буду против, если ты ещё как-нибудь заглянешь.

– Тогда я загляну, – улыбаюсь ему и встаю. – Поправляйся, Дилан.

Выхожу из палаты и с облегчением выдыхаю. Вот это да! Кто бы мог подумать, что всё так выйдет, что Дилан хоть немного откроется мне. Кто мог подумать, что он просто озлобленный, одинокий человек. Глядя на часы, я понимаю, что пробыла здесь достаточно долго.

Я решаю пока не говорить Хиро о том, что была в больнице у Дилана. Он возвращается домой, когда на улице уже стемнело. Я накрываю на стол, и мы ужинаем. Хиро рассказывает, как прошёл его день, поглядывая на меня.

– А ты чем занималась? – спрашивает он – Скучала?

– Было довольно скучно, – подтверждаю я его слова. – Хотела поработать над темой моей выпускной работы, но твой ноут мне не подходит. У тебя только английская раскладка, – поясняю я. – Поэтому просто побродила по улице, посидела в кафе.

Сказав это, я вспоминаю слова Гарри: «Все люди врут», и мне становится стыдно.

– Хм. Ясно. Ты какая-то странная. У тебя всё в порядке?

– В полном! – я улыбаюсь ему и быстро убираю со стола.

– Иди ко мне, – тянет он меня к себе, и я сажусь к нему на колени.

Хиро хочет меня, я чувствую его желание через штаны. Он запускает руки в мои волосы и целует. Подхватывает и несёт меня в спальню, раздевает, и мы медленно занимаемся любовью. Я растворяюсь в нём. Растворяю в нём весь прошедший день.

– Я люблю тебя, – шепчет он, когда кончает в меня.

«Я чувствую, как задыхаюсь. Вижу чёрные злые глаза Дилана, направленные на меня. Чувствую, как его рука всё сильнее сжимает моё горло, а его дыхание обжигает моё лицо. Кровь. Много крови. Она везде. Мокрые от крови волосы Дилана. Его глаза, в них страх. Он открывает рот, кричит, но я его не слышу. Огонь. Лицо в огне. Больно. Жарко. Я задыхаюсь».

Распахиваю глаза и сажусь, тяжело дыша. Оглядываюсь. Я дома. Рядом на животе лежит Хиро. Его голая спина ровно и медленно вздымается от спокойного дыхания. Он спит. Сон! Это просто сон! Я тихо выскальзываю из постели, натягиваю футболку на обнаженное тело и выхожу из спальни.

На кухне пью воду прямо из-под крана, умываю лицо. Всё еще кажется, что оно горит. Часы показывают два часа ночи, вокруг тихо и темно. Я подхожу к балкону и сдвигаю створку двери, но выйти не решаюсь, страх высоты сильнее. Свежий воздух, с лёгким соленым привкусом наполняет комнату, глубоко его вдыхаю и опускаюсь на пол. Посижу немного, подышу, успокоюсь. Вот бы сейчас оказаться у океана, послушать шуршание волн.

– Что случилось? – слышу за спиной. Хиро подходит и садится на пол рядом со мной, заглядывает в глаза. – Эй, малышка?

– Кошмар приснился, – я стараюсь не смотреть на него.

– Ты с вечера сама не своя. Что происходит? – он касается пальцем подбородка и поднимает мою голову. – Расскажи мне.

– Тебе это не понравится, – я смотрю на него. – Да и поздновато для такого разговора. Пойдём спать, – я встаю, он тоже.

– И всё-таки? – он останавливает меня, взяв за руку. Хмурится. – Я бы хотел знать, что не так.

Хиро упрямый, я знаю, что он не отстанет. Я подхожу к нему и кладу руки на его талию, смотрю в его зелёные глаза. Делаю глубокий вдох и признаюсь.

– Я вчера была у Дилана.

Он перестаёт дышать. Глаза округляются, брови взлетают от удивления.

– Что, прости? – он моргает. – Подожди. Мне это послышалось?

– Нет, не послышалось. Я была у Дилана, – повторяю я и быстро добавляю: – Он в ужасном состоянии. Весь изрезан, переломан.

– Да мне похрен в каком он состоянии, – кричит Хиро. – Какого чёрта ты туда попёрлась? Как ты вообще узнала, где он?

– Я обзвонила больницы, – тихо говорю я, глотая слёзы. – Не кричи на меня! Я не обязана отчитываться за свои действия!

Хиро отталкивает меня и отходит, ероша на ходу волосы.

– Зачем ты туда ходила? – уже спокойно, но холодно спрашивает он.

– Мне его жаль. Ему просто нужен кто-то, кто его поддержит. Ему нужен друг, – повышаю я тон. – Ты знаешь, что он совсем один. У него вообще никого нет! За два дня, что он провёл в больнице, ни одна живая душа не поинтересовалась им. Жив ли он, мёртв ли он, – я сильнее распаляюсь.

– Какое отношение это имеет к тебе? – он снова кричит. – Ты забыла, что он сделал с тобой? Он душил тебя, Лара! Если бы не Гарри, Дилан изнасиловал бы тебя! И тебе его жаль?

– Да! Ты прав! Дилан монстр! – я тоже кричу. – А я видимо моральный урод, если мне, не смотря на всё это, жаль его!

Я разворачиваюсь и ухожу, не могу продолжать этот бессмысленный разговор. Он ни к чему не приведет. Закрываюсь в ванной и включаю воду. Хиро прав, я, наверное, должна ненавидеть Дилана, но я этого не испытываю. Я его боялась, это правда, но когда увидела его на больничной койке сломленного и одинокого, когда поговорила с ним, страх отступил.

«Я точно ненормальная», – усмехаюсь сама себе.

Может, я слишком много на себя беру, но если могу ему помочь, то почему бы и нет. Если Дилан поменяет отношение к миру, монстр исчезнет, разве это плохо?! И потом, Дилан попросил прощения, и я поверила ему. Он мне больше не навредит.

Я выключаю воду, выхожу из ванной и натыкаюсь на Хиро. Он стоит, сложив руки на груди. Смотрит на меня. Выжидает.

– Я не хочу, чтобы ты с ним виделась, – грозно говорит он, метая глазами зелёные молнии. – Я запрещаю тебе, слышишь?

– Это буду решать только я. Ты не имеешь никакого права что-либо запрещать мне, – также грозно отвечаю ему.

– Потому что я никто? – его взгляд потухает, а руки вытягиваются вдоль тела. – И ты ничем мне не обязана, я понял, – он уходит в спальню.

Чёрт! Я, конечно, не это имела в виду. Но, он всегда так реагирует. Всегда предполагает самое худшее. «Не хочешь ездить со мной? Значит, не хочешь быть со мной!», «Не хочешь замуж за меня? Значит, не любишь!», «Не слушаешь меня? Значит, я никто для тебя!».

– Хиро, – зову я его, когда вхожу в спальню. Но он молчит. Лежит на спине, положив руки за голову, глаза закрыты. – Поговори со мной, – я забираюсь на кровать рядом с ним, дотрагиваюсь до его щеки, но он отодвигается от моей руки.

– По-моему ты высказалась предельно ясно, – он перекатывается на бок спиной ко мне.

– Знаешь что? – Меня просто выбешивает его жест, поэтому я рывком переворачиваю его обратно на спину и усаживаюсь сверху. Его лицо выражает удивление, но я не даю ему опомниться, приникаю к его губам, нагло скольжу внутрь языком. Он не отвечает, и тогда я закусываю его губу как можно сильнее, но при этом стараюсь не повредить её. Он рычит и отрывает меня от себя.

– Хочешь выторговать себе свиданку с Диланом трахнувшись со мной? – он злобно скалится.

Мне обидно, но я пропускаю его слова мимо ушей. Я знаю, что он меня хочет, я чувствую его эрекцию под собой. Медленно снимаю футболку, под ней на мне ничего нет. Хиро облизывает губы.

– Нет, – отвечаю я на его вопрос. – Я просто хочу трахнуться с тобой, – наклоняюсь к его губам, обхватываю пальцами подбородок и, глядя ему в глаза, добавляю: – Бесплатно.

По глазам вижу, что мои слова его задевают, этого я и добивалась. Снова целую его, на этот раз он отвечает. Поцелуй дикий, грубый, наши зубы сталкиваются, языки переплетаются. Хиро мнет мою задницу с такой силой, что вызывает во мне необузданную дикость, и я рычу ему в рот. Он стаскивает с себя боксеры, и сразу опускает меня на свой твердый член.

– Смотри на меня, – прошу его, когда выпрямляюсь и начинаю двигаться на нём.

Я задаю резкий и быстрый темп. Хиро стонет, его руки гладят мои ноги, скользят по талии вверх, сжимают груди, тянут соски. Я отвечаю на его ласки стонами. Он садится и приникает губами к моей груди. Я обхватываю его плечи, прижимая к себе ближе. Чувствую, как моя кожа на груди втягивается между зубами Хиро, он снова ставит свою метку. Меня это распаляет ещё больше, я двигаю бёдрами быстрее.

– Только ты, – шепчу я ему, снова и снова насаживаясь на член. – Только ты нужен мне.

– Да, детка, – он отрывается от груди, смотрит мне в глаза. – Говори со мной, – просит он тихим шепотом.

– Ты лучшее, – не могу сдержать стон, когда он хватает меня за бедра и сжимает их, – лучшее, что со мной случилось, – выдыхаю. Я близка к финальной вспышке удовольствия.

– Ещё, – стонет он. – Скажи ещё.

Хиро обхватывает мои ягодицы, слегка их разводит и натягивает меня на свой член ещё глубже. Он помогает мне удерживать ритм, подталкивает, заставляет двигаться быстрее, мой клитор трётся о его член и где-то в животе разгорается самый настоящий пожар.

– Я так люблю тебя, Хиро. – Выкрикнув это, я кончаю, но не хочу останавливаться и продолжаю скакать на нём, ловя отголоски оргазма и давая ему со стоном излиться в меня.

Тяжело дыша, и без сил мы падаем на подушки. Я прижимаюсь к нему, он гладит меня по спине, перебирает волосы.

– Это запрещённый прием, – сквозь улыбку говорит Хиро. – Ты же знаешь, что я не устою против тебя.

– Ты тоже играешь не по правилам, – коротко целую его грудь. – Твои слова причиняют боль. Ты же знаешь, что ты не Никто, – я прижимаюсь к нему сильнее. – Не разговаривай со мной так.

– А ты не делай глупостей, – парирует он.

– Не буду, – почти обещаю я.

– Я серьезно, Лара. На метр к нему не подходи, – Хиро тянет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.

– Ладно, – закатываю я глаза.

«На метр, так на метр», – думаю я, быстро погружаясь в сон после утомительно-бурного примирения.

Глава 28

Сегодня просыпаюсь раньше Хиро. Смотрю на него, любуюсь им. Его веки во сне подрагивают, а рот слегка приоткрыт. Так хочется коснуться его губами. Подавляю в себе этот порыв и встаю. Хочу приготовить завтрак для моего зеленоглазого мужчины. Побаловать его, порадовать. После нашей дикой ночи это то, что нужно. Кстати, чувствую себя превосходно, хотя мышцы немного побаливают, не привыкшие к такой нагрузке. Но внутри так легко. Я одурманена этим сумасшедшим счастьем. Хочу остаться в этом сладком дурмане как можно дольше.

– Мммм, – протягивает Хиро, когда подходит ко мне сзади и обнимает. Он шумно втягивает носом воздух. – Как вкусно пахнет! И это я не про блинчики, – чувствую на своём плече его улыбку. – Хотя они тоже ничего.

– Эй, пусти меня, а то блин сгорит, – с улыбкой отпихиваю его от себя и снимаю последний блинчик со сковородки. – С чем хочешь? – спрашиваю его, когда поворачиваюсь к нему лицом.

– С чем-нибудь сладким, – он задумывается, постукивая пальцем по своему подбородку. – Например, с твоими поцелуями, – он резко хватает меня и целует в губы. Нежно и мимолетно.

– Кто-то в хорошем настроении? – мне нравится его игривость.

– Угу, – мычит он, оттягивая ворот моей футболки и заглядывая за него. – Так хочется провести этот день с тобой и желательно в постели, – он вздыхает. – Но я не могу. Надо добыть мамонта, чтобы моя любимая не голодала.

– Тогда садись и ешь, – я хихикаю и толкаю его к столу. – На мамонта тебе точно силы понадобятся.

Хиро ест блины со сметаной, ему так нравится больше всего. Сворачивает их треугольником и макает в мисочку со сметаной, как я его научила, как это делают русские. Мне нравится за ним наблюдать. Я подаю ему кофе с молоком, он благодарно хмыкает.

– Сегодня у меня пробная съемка для бренда American Highway. Посмотрим, как я буду смотреться в их одежде, – говорит Хиро, когда выходит из спальни уже весь разодетый.

– Ясно. Уверена, что ты будешь великолепен, так же, как великолепен в этой простой белой футболке, – обнимаю его и вдыхаю знакомый любимый аромат.

Хиро смотрит на меня сверху вниз. Он как будто нервничает.

– Хотел это сделать ещё вчера, но забыл. – Он подаёт мне чёрную пластиковую карту, на которой золотыми буквами выгравировано моё имя LARISA М. CHERNOVA.

– Эээ, у меня есть деньги, – я подаю ему карту обратно.

– Лара, не усложняй, – закатывает он глаза. – Расходы на продукты, такси. Я не знаю, на кофе, эротическое белье, – он смеётся. – Лимита нет, код день, когда мы встретились. Помнишь?

– 1707, – фыркаю я и принимаю её. – Я не уверена…

– Мне будет спокойнее, – перебивает он меня, – если я буду знать, что у тебя точно есть, чем расплатиться. Пусть карта просто будет у тебя. – Многозначительно смотрит на меня, и я сдаюсь. Не хочу портить такое доброе утро.

Выходя за дверь, Хиро напоминает.

– Ты обещала! – И я киваю.

Хиро уходит, а я принимаюсь за домашние дела. Убираюсь на кухне, загружаю посудомоечную машину. Осматриваю содержимое холодильника, продумывая на ходу, что можно приготовить на ужин. Потом в спальне меняю постельное бельё, грязное закидываю в стирку. Раскладываю разбросанную одежду. Не знаю, кто обычно следит здесь за чистотой, но мне самой нравится наводить порядок в нашем доме. Я чувствую себя хозяйкой. Покончив со всеми делами, принимаю душ, одеваюсь и вызываю такси.

Возле больницы замечаю лавку с цветами и решаю купить для Дилана букет в палату. Цветы добавят красок в белые больничные стены, а ещё напомнят о том, что он кому-то небезразличен. Я захожу в лавку и оглядываю цветы. Тут же подходит продавец и предлагает помощь в выборе, но мой взгляд уже останавливается на надутых гелием воздушных шарах, вернее на одном из них. Это смайлик в виде злобного красного чёртика, у которого на подбородке приклеены крест-накрест полоски пластыря. И надпись Better Shape!3. Это, что нужно! Я покупаю именно его.

Возле палаты встречаю Карен, она видит шарик и заливисто хохочет. И я вместе с ней. Да, Карен, оценила уровень моего сарказма. Уверена и Дилан оценит.

– Я только что закончила с перевязкой, – говорит она и, смеясь, отходит в сторону, пропуская меня к двери. – Мистер Фостер спрашивал про вас, – добавляет она удаляясь.

Я захожу в палату, и Дилан тут же распахивает закрытые глаза. Его губы трогает лёгкая улыбка, на которую я тут же отвечаю своей.

– Привет, – хрипит он. – Не думал, что ты придёшь.

– Привет, – отвечаю я, и протягиваю ему шарик. – Это тебе. Для компании, чтобы не скучал тут один.

Дилан смотрит на шарик и фыркает.

– Очень смешно! Я сейчас опи́саюсь.

– Знала, что тебе понравится.

Я привязываю шарик к спинке стула. Подхожу к Дилану, касаюсь его руки и спрашиваю:

– Ну, как ты сегодня? Я надеюсь, не отказывался от лекарств?

– На пять из десяти, – говорит он довольно бодро. – Вполне сносная боль. Эта шустрая медсестра точно втихаря добавляет мне дозу.

– Давай поговорим? – Я отмеряю два шага от его кровати, ставлю на таком расстоянии стул и сажусь.

– Это сейчас что было? – удивлённо смотрит на меня Дилан.

– Я обещала Хиро держаться минимум в метре от тебя, – я смущённо улыбаюсь.

Он хлопает глазами, а потом смеётся и тут же стонет от боли.

– Чёрт, рёбра, – морщится он. – Не смеши меня.

Я первый раз вижу, как смеётся Дилан. Нет, серьезно. Раньше его лицо всегда выражало либо ярость и злость, либо кривую усмешку. Ещё один шаг навстречу к исцелению, если это так можно назвать.

– Значит Хиро в курсе, что ты здесь? И как он реагирует на это?

– Вообще-то он не знает. И лучше, чтобы и не знал, – я пожимаю плечами. – Он сказал не подходить к тебе ближе, чем на метр. А про больницу слова не было. По-моему между нами сейчас не меньше двух метров, – я улыбаюсь.

– А ты и правда дерзкая, – прищуривается он – Теперь я понимаю его. Я бы тоже мимо такой не прошёл.

– Ты и не прошёл, – выскакивает у меня раньше, чем я соображаю. Дилан напрягается. – Но не будем об этом вспоминать. Расскажи мне про свою зависимость.

– Зачем? Это в прошлом.

– Мне интересно. Дилан, поделись со мной, – мягко прошу его.

– В старшей школе, после травмы подсел на обезболивающее. Дальше-больше. Из команды попёрли, родители отмахнулись, – он замолкает. – Блин, не хочу вспоминать. Это не интересно.

– А мне интересно, – настаиваю я.

Дилан задумчиво смотрит на меня, будто решает, стоит ли раскрывать передо мной свою душу, а потом рассказывает мне свою историю. Про школу, про родителей, про старшую сестру Джули. Как подсел на наркотики, как всё потерял. Как боролся в одиночку со своей зависимостью. Как пробивался в жизни без чьей-либо помощи.

– Почему ты не хочешь позвонить родителям, я понимаю. Но почему ты не хочешь связаться с Джули?

– Зачем ей мои проблемы? Я сам справлюсь, – отмахивается Дилан.

Дилан сегодня неожиданно откровенен со мной. Я решаю выяснить всё, что только смогу.

– Можно ещё вопрос? – Он кивает. – Что не так с Хиро? В чём проблема?

Он молчит. Смотрит на меня. Я жду.

– В общем-то, ты всё правильно про меня тогда сказала. Не знаю, что добавить.

– Я вижу следствие, но не знаю причину. Расскажи.

И он снова рассказывает. Рассказывает всё. Слова даются ему нелегко. Иногда Дилан замолкает, словно собираясь с духом, чтобы продолжать. И я понимаю, что ему тяжело это не только рассказывать, но и вспоминать.

Я слушаю и не могу поверить, что всё это происходило с одним человеком. И теперь смотрю на него совсем другими глазами. Я понимаю его. Я сочувствую ему. Мне больно за него. И я так хочу ему помочь снова обрести самого себя.

Когда Дилан замолкает, я не знаю что ему сказать. Впервые в жизни не могу подобрать слов. Он смотрит на меня печальными тёмными глазами.

Мне хочется его подбодрить, но в этот момент я слышу, как распахивается дверь палаты, поворачиваю голову и вижу Хиро. Он гневно смотрит на меня.

– Твою мать! Ты издеваешься надо мной? – громко говорит он и захлопывает дверь. – Кажется, мы договорились, что ты к нему не приблизишься! Какого хрена ты тут делаешь? – он упирает руки в бока и сверлит меня взглядом.

– Ты сказал не подходить ближе, чем на метр. – Я встаю со стула, показываю рукой на расстояние между мной и кроватью Дилана. – Здесь, кажется, даже больше.

– Не прикидывайся идиоткой. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду, – шипит он.