Теремок. Новая глава

***

Болтая о том о сем с «зайчиком», Маша ерзала на диване, то и дело прислушивалась, но ухо так и не уловило звуков присутствия в Теремке еще кого-то. Ее манипуляции не ускользнули от собеседника.

– Тебе неуютно? – Спросил Владлен Павлович.

– Мне хорошо, очень-очень! – Поспешила заверить девочка. – Только… Странно говорить с вами, когда вас нет.

Она посмотрела на пол и покраснела, думая, что обидела доброго дядю «зайчика».

– Отчего же? Многие так делают, – заметил тот.

– Вы точно не понарошку? Я совсем не чувствую, что вы есть.

– А сейчас?

Маша сначала ощутила тепло, словно на диван рядом с ней опустился настоящий человек. Подняла глаза: диван по-прежнему пустой. Зато в зеркале… В зеркале близ нее пристроился Владлен Павлович. Там, в зеркальной реальности, они оба приминали плюшевое покрывало пятыми точками, но в самой комнате никого, кроме Маши, не было. Зато было тепло – всамделишное, живое, доброе.

Владлен Павлович ласково взглянул на маленькую гостью, погладил по голове сухой стариковской ладонью. Маша замерла, потрясенная ясностью этого ощущения. Точно так же гладил ее волосы дедушка. В глазах защипало.

– Понимаешь? Даже если человека нет рядом, можно почувствовать его тепло,– сказал «зайчик».

– И даже… дедушкино? – Губы девочки задрожали.

– Дедушкино – в особенности.

Маша заплакала, уткнувшись лицом в спинку. И пока она изливала свое горе в старый плюш, кто-то ласково гладил ее по голове.

– Хочешь рассказать, что случилось с твоим дедушкой? – Мягко, без любопытства, поинтересовался Владлен Павлович.

Маша кивнула одновременно с выпорхнувшей, как птичка, фразой:

– Дедушка умер. Давно уже, целый год прошел. Мне не говорили. Он раньше все время приходил играть со мной, читал сказки. А еще мы с ним давали имена звездочкам. Ну, тоже играли. Это дедушка придумал, когда увидел, как я плачу, потому что знаю очень много разных имен, которые мне нравятся, и хотела ими назвать свои игрушки, только игрушек слишком мало было: я всех уже по двадцать раз назвала, а имена все не кончались. Тогда дедушка сказал, что можно называть звездочки, и мы так даже поможем, потому что когда у звездочки появляется настоящее имя, она оживает, и может придумывать для людей красивые сны. У дедушки бинокль тяжелый, черный, и в нем все такое большое, близкое… Звездочки в нем тоже очень ясные. Когда они выходили на небо, мы смотрели в бинокль и придумывали, как зовут звездочек. По очереди. Потом, если я не могла долго заснуть, то желала спокойной ночи звездочкам, называя их по именам, – своим и дедушкиным. Он смешные придумывал, – Маша засмеялась сквозь слезы, – Матифея там, Еливсея, Маришута Великолепная, Золотая Мурмулечка… Таких же не бывает!

Девочка снова заплакала.

– И что случилось дальше? – Владлен Павлович выглядел очень понимающим, как будто у него тоже была внучка, и они, как и Маша с дедушкой, играли в звездные имена.

– Дедушка прочитал мне сказку про Теремок, поцеловал, и ушел к себе домой. Обещал, что завтра опять поиграем. Но не пришел. Никогда не пришел. Я просила маму – пойдем к дедушке с бабушкой, но она не пошла. Они говорили, что дедушка болеет, потом – что он у звездочек в гостях. Но это неправда.

– Откуда ты узнала, Машенька?

– Мне звездочки сказали, а я сказала маме, что знаю, что дедушки нету. Я есть, а его нету… Мама испугалась. Я слышала, как она по телефону спрашивала бабушку, кто мне рассказал…

– Они просто не хотели, чтобы ты плакала, детка, – изобрел оправдание взрослым «зайчик», – хотели уберечь тебя…

– Я же все равно плачу! Зачем было обманывать? Дедушка меня не обманывал! Я очень по нему скучаю… Только он все равно не придет! А они… Мама с бабушкой совсем не говорят со мной про дедушку… Почему? Они его больше не любят, потому что его нет?

– Ну что ты, Машенька, наоборот: очень любят – и его, и тебя. И тоже скучают, просто не знают, что скучать вместе иногда легче, чем по отдельности…

Девочка, заплаканная и серьезная одновременно, вздрагивала, дергала нижней губой, но слезный источник внутри нее, видимо, иссяк.

***

Перед сном Маша утащила из фотоальбома дедушкину фотографию и спрятала под подушку.

Ей приснился летний день. Она стоит в своем дворе совершенно одна. Скрип заставляет ее обернуться. На стареньких ржавых качелях, которые так никто и не собрался покрасить, сидит…

– Дедушка!!!

Маша со всех ног бежит к нему, обнимает крепко-крепко: даже сквозь сон тепло – она сбрасывает одеяло, переворачивается на другой бок.

– Звездочки доложили мне, что ты грустишь, – дедушка отстраняется и внимательно изучает Машино личико. – Давай-ка бросай это!

– Но как же… – Маша вцепляется в дедушку, не хочет его отпускать. – Дедушка! Возьми меня с собой, ну, пожалуйста!

– Не говори такие вещи, – дедушка посуровел, даже пальцем погрозил. – И потом, если я тебя заберу, кто присмотрит за мамой и бабушкой? Они же просто горе луковое – такие деловые, серьезные, как огурцы на грядках, потому и чудеса от них, ну, просто разбегаются! Одна надежда на тебя. Понимаешь?

Маша кивает, в глазах стоят слезы, а сердечко стучит быстро-быстро. Но на самом деле понимает не совсем: дедушка ведь тоже взрослый…

Он вдруг начинает раскачиваться, качели взлетают вверх – все выше и выше. Дедушкины ноги тоже взлетают и почти достают мысочками ботинок до солнца. В руке у него неожиданно обнаруживается гроздь зеленого винограда. Он отрывает ягодку за ягодкой, солнце светит сквозь них и зажигает виноградную зелень золотыми искрами, заставляя ее сверкать, словно фейская пыльца. Дедушка жмурится, как кот на печке, и весело смеется. Маше даже кажется, что дедушка – уже и не дедушка вовсе, что он превратился в мальчика – такого же, как в ее садике. Этого мальчика она как будто видела на желтых изломанных фотографиях…

Но через мгновение дедушка снова становится собой и протягивает Маше ягоды. Хотя они уже не то что бы ягоды, скорее бусины. Ну да! Они же на нитке!

– Возьми-ка! Это не простые бусы, а волшебные, – лукаво прищурившись, шепчет дедушка. – В них спрятано хорошее настроение. Когда будет очень грустно, сразу надевай. А мне пора… Прощай, Машенька, не забывай наших звездочек!

– Дедушка, но как же… Подожди!!!

Но он словно не слышит. Целует Машу в лоб, и солнце раскаляется до обжигающей белизны.

Девочка проснулась, когда часы показывали одиннадцать, и за окном уже стало совсем светло. Почему-то мама решила обождать с подъемом. Ну и ладно: воскресенье же! В садик идти не надо.

Маша сжала и разжала ладонь: коже тепло, точно ее и впрямь касалось что-то очень солнечное.

***

Свой сон девочка рассказала Владлену Павловичу. Из Теремка опять все разошлись, а «зайчика», по правде говоря, Маше было жалко: он-то не может разойтись, как остальные! Что ему теперь, все время одному в зеркале сидеть?

«Зайчик» оценил ее душевный порыв и послал на кухню за чаем. А Маше и не сложно вовсе – сделала две кружки, как в прошлый раз.

Устроившись напротив зеркала, девочка взахлеб вещала о том, что дедушка подарил ей волшебные бусы.

– Какие, говоришь, бусы? Хорошего настроения?! Это отличный подарок! Ты его береги!

– Да, вот только… – Маша замялась, – как же беречь, если их на самом деле нету?

– Как это нету? – Удивился Владлен Павлович. – Сама же сказала: они тебе подарены. А раз подарены, значит, есть.

Девочка вытянула руку, посмотрела на нее с сомнением, провела ладошкой под шеей.

– Почему тогда я их не вижу?

– Потому что неправильно смотришь. Волшебные подарки можно увидеть исключительно волшебным способом.

– А вы мне расскажете? – Маша подалась вперед, с любопытством вглядываясь в зеркало, где Владлен Павлович вертел в пальцах отражение чайной чашки.

– Попробую. Вот ты где свои сокровища хранишь? У тебя же имеются сокровища?

Маша вспомнила свои колечки, кулончик-лисичку и блестящую брошку-бабочку, кивнула:

– Они в коробочке у меня в комнате лежат.

– Ну, вот. А теперь закрой глаза.

Маша послушно слепила ресницы.

– Представь свою коробочку. Представила? Молодец! Теперь представь, что ты ее открываешь. Посмотри: там, внутри, наверняка лежат и твои бусы!

Машино воображение живо нарисовало ей, как она поднимает крышку… Вот же они – бусы из гладкого блестящего зеленого камня! Те самые!

– Надевай.

Металлическая застежка закусила колечко, Маша открыла глаза:

– Ой!

В зеркале она отразилась рядом с Владленом Павловичем, украшенная дедушкиными зелеными бусами.

Хлопнула ладошкой по шее – пусто… Как же это? В зеркале бусы есть, а по-настоящему – нет!

– Я же говорил: волшебный способ, – улыбнулся «зайчик».

– Но… их же никто не увидит, – Маше стало жаль, что она не сможет похвастаться обновкой перед подружками.

– И не надо. Бусы предназначены для тебя, а не для других.

Девочка, задумавшись, согласно качнула головой, начиная соображать.

– И я все время смогу бусики так носить?

– Конечно. Все будет так, как ты сама представишь.

– Спасибо вам!

– Да не за что! Выдвигайся-ка домой, скоро стемнеет.

Маша уже вышла за порог, когда «зайчик» окликнул ее:

– А скажи, чем тебе так нравится сказка про Теремок? Она же простенькая, как хлеб без масла! Есть истории гораздо интересней!

Девочка пожала плечами:

– Там звери совсем разные, но живут вместе. Не ссорятся, не толкаются, ничего не отбирают, помогают друг другу… Когда дедушка читал мне, я очень хотела попасть к ним. Жалко, что Мишка все испортил.

***

Следующие две недели Маша проболела. Когда пошла на поправку, мама отправила ее с бабушкой в санаторий: восстанавливать силы – так она объявила, и не переспорить маму было, ну, никак!

Домой Маша вернулась, когда землю уже укутал снег, а в окнах домов, кафе и витринах магазинов загорелись разноцветные огоньки, предвещавшие приближение Нового года. Зима выселила осень из-за калитки с почтовым ящиком и сама засела там в ожидании корреспонденции.

Девочка, зайдя в квартиру, первым делом бросилась в кухню. Мгновение спустя на ее крик примчалась из комнаты мама.

– Господи, Машутка, ты почему так вопишь? Ударилась? Обожглась кипятком?! Покажи!

– Не ударялась я! Но… мама, а где Теремок?!

– Теремок? Какой Теремок?

– Ну, тот красивый домик из низа!

– Ой, не было печали! Я уж надеялась, что ты, пока отдыхала, выбросила свои сказки из головы, – вздохнула мама.

– Но это же не сказки! Почему ты не веришь?!

– Да потому, дорогая моя, что нет на свете теремков, в которых живут и ведут хозяйство говорящие животные. Слушай, может, котенка заведем, а?

Идея с котенком Маше понравилась, но не сбила с курса:

– Так где Теремок?

– Да под снегом, надо думать! Снесли его, наверно, с неделю назад. Какой-то бизнесмен, как его… А! Михаил Михайлович Развалов выкупил участок, будет на этом месте магазин строить.

Глаза Маши стали похожи на два полноводных озера:

– А они как же?

– Какие-такие «они»?

– Жители Теремка? Куда их дели?

– Машутка, ну, хватит! Старый заброшенный барак! Он давным-давно расселен: нету в нем жителей, кроме крыс! Слава Богу, что этот Развалов, наконец, его убрал, а магазин нам не лишний.

***

Маша все-таки улучила момент – пробралась к развалинам. Доски, присыпанные свежевыпавшим снегом, смотрелись отнюдь не живописно. Ничто не напоминало о сказочном домике и его загадочных обитателях. А что, если вредная Марья Ивановна, певучая Василина, вечно страдающая Горевна с комаром в банке, зазеркальный Владлен Павлович и остальные действительно только снились, как дедушка тогда? Может, просто очень хотелось верить в сказку, и она сочинила себе волшебных друзей?

Занятая невеселыми мыслями, девочка машинально водила ботинком, тревожа пушистую белизну. Под ногой что-то звонко надломилось. Маша осторожно счистила снег и осмотрела находку. В варежке она держала осколок зеркала. И не простой…

В нем девочка увидела кусок стола из комнаты Владлена Павловича с обрывком записки, написанной крупными печатными буквами (только такие Маша пока и научилась читать).

«Милая Машенька, – сообщала записка, – мы тебе больше не нужны. Но если когда-нибудь понадобимся, ты всегда сможешь нас найти. Не забывай: волшебные друзья, как и подарки, находятся только волшебным способом».

– Все-таки не приснились! – Девочка радостно заулыбалась, поймала языком упавшую снежинку, чувствуя, как она превращается в холодную капельку. Прижала осколок к груди, потом с осторожностью пристроила в карман.

«Ну и ладно! Волшебным – так волшебным!» – подумала она.