А если снова с чистого листа

– Простите, а это точно от случайного контакта, а не от законного супруга?

Альбина засмеялась:

– Никакого сомнения ни у меня, ни у него. Его супружеский долг уже тянул на банкротство.

– Тогда какой у него к вам интерес?

– Сама в раздумьях. Но приближаться боюсь. Последняя встреча закончилась серьёзными побоями. Зная его с детства, не сомневаюсь, что интерес материальный. Но ума не приложу, что он с меня надеется поиметь. При разводе я взяла самую малость, чтобы только он из меня плод не выбил. Правда, обманула, сказав, что смертельно больна, и, если он не хочет выгребать из-под меня дерьмо, то надо срочно разводиться.

Через пару дней Дмитрий Михайлович пришёл к ней с подробностями о нынешней жизни её бывшего супруга, даже некоторые документы приволок. Да, его бизнес здорово пошатнулся. Ещё и бухгалтер сбежала, здорово пощипав его счёт. Ну да, старую он выжил, а новая… понятно, что она была выбрана по экстерьеру.

Как-то Альбина шла через рынок, уже возвращаясь с прогулки. Начал накрапывать дождь, и она нырнула в торговый павильон, чтобы закрыть коляску и вытащить себе накидку.

– Как вы удачно зашли! Есть джинсы на вас, – сказал продавец прямо с порога.

– На меня?

Альбина ухмыльнулась, представляя свою тушу в джинсах.

– А вы померяйте, за погляд денег не берут, – выглянула из своего отсека красивая брюнетка, несмотря на дешёвый прикид, напоминающая дам с картин Брюллова. – Гена, подержи коляску.

Вот и лишнее подтверждение, что в Утятине адресный стол ни к чему. Джинсы пришлись впору, но слегка тесны в поясе. И продавщица сразу выпалила:

– Вы за лето вон сколько скинули! Пока в петлю дополнительный шнурок вставим, а через месяц будут как влитые!

То есть она эту пару видит впервые, а они следят, с какой интенсивностью она худеет! Да ещё стоящая в проходе молодая девушка кинула реплику:

– А я давно, как вас вижу, так собираюсь вам повестку послать на стрижку. Вы достаточно уже их отрастили, чтобы сделать «Каскад». Пойдёмте, всё равно дождь разошёлся, а Гена за детьми приглядит, он у нас нянь опытный.

В общем, вернулась она с рынка с покупками и стрижкой. Оделась, повертелась с удовольствием перед зеркалом и решила, что не грех показаться старым знакомым, пусть оценят, как хороша её безмужняя жизнь. И позвонила Дмитрию Михайловичу: предлагал помощь – вперёд и с песнями!

Когда его джип подъехал к её съёмной избушке, она уже выдвигала коляску из калитки. Трое мужиков, вылезающих из этого монстра не нашего автопрома, застыли с разинутыми ртами. Где та тётка, что ходила в выгоревшем мешковатом плаще и с небрежно заколотыми волосами, похожими на паклю, тёмными от корней и высветленными и посечёнными на кончиках? Альбина и сама впервые за многие месяцы почувствовала себя женщиной, хотя её одежда была скорее байкерской: джинсы, кожаная куртка, грубые башмаки. Только стрижка была женственной, и оттого воодушевлённо блестели её глаза.

– Блин, вот это преображение, – вырвалось у Дмитрия Михайловича. – Это вы для мужа так приоделись?

– Для бывшего? Нет, скорее, в надежде подцепить нового, – рассмеялась Альбина.

Дмитрий Михайлович взял с собой сына, поэтому на заднем сидении были пристёгнуты три автокресла-лежака со спящими младенцами, а Альбина устроилась во втором ряду. По дороге они обговорили свои действия. Альбина решила заявиться внезапно, но не к Смирнову, а к Вельцману. Он в их АРАЛе подрабатывал на полставки, а основное место у него было в одной адвокатской конторе. Поскольку она не сомневалась, что юрист тут же вызвонит своего работодателя, то было решено взять с собой сопровождающего. Все трое, и Дмитрий Михайлович, и водитель-охранник Николай, и охранник Костя были мужиками крупными, но для визита Альбина выбрала Костю:

– Он из вас самый представительный!

– Чего от них можно ждать? – спросил Костя.

– От Артура – удара исподтишка. На откровенное нападение он решился только раз, в самую нашу последнюю встречу. А до этого двигал рукой или ногой… или бросал что-то… ну, якобы случайно. Примерно в половине случаев мне удавалось увернуться.

– Говнодавы вы для него обули?

Альбина закивала, смеясь:

– И ещё в сумке кирпич. Силикатный.

– А это зачем?

– Подставлю ему сумку как-нибудь неловко. Не удержится, или рукой толкнёт, или ногой по ней двинет.

Представилась секретарше, и пришлось присесть, Вельцман выдержал паузу. Альбина не сомневалась, что первым делом он позвонил Артуру, а потом ещё некоторое время тянул, чтобы меньше говорить в отсутствие Смирнова.

Выждав положенное время, Альбина поднялась:

– Я вижу, господин адвокат пошёл в гору, и у него образовалось слишком много дел. Придётся обратиться к кому-нибудь менее занятому.

– Ах, простите, – заюлила секретарша. – Мне было сказано, чтобы я пригласила вас, как только телефонный разговор завершится, а я заработалась и не заметила, что лампочка давно не горит.

Всё знает, крыса канцелярская, только, в отличие от Артуркиных подстилок, тут личная преданность. Хоть ножом её режь, хоть миллион предлагай – хозяина не продаст. И Вельцман такой же, коль на Артура работает, то Альбине от него пощады не дождаться. Поэтому она придвигает стул к его рабочему столу, ставит сумку на пол и сразу берёт быка за рога:

– Смирнову позвонил? Он скоро будет?

Вельцман вглядывается в её лицо. Понятно, прикидывает, стоит ли поиграть на нервах. Понимает, что не стоит и говорит:

– Артур скоро подъедет. Вы замечательно выглядите, Альбина Васильевна… особенно в связи со своим серьёзным заболеванием. Впрочем, слышал я, что при ближайшем рассмотрении опухоль превратилась в ребёнка?

– Двух. Королевская двойня у меня.

– Поздравляю. Рад за вас.

– А я-то уж как рада!

Тем временем Костя берёт стул, пристраивает его рядом с Альбиной и присаживается, ногой отодвигая её сумку. У неё дёргаются губы в попытке сдержать улыбку. Вельцман переводит взгляд на Костю:

– Э… ваш спутник?

– Охранник.

– Не думаю, что вас поджидает опасность в моём кабинете.

– А Артур?

И тут как раз Артур влетает:

– Альбиночка! Как я рад!

Костя, не вставая со стула, отодвигает его. Артур оценивает размеры противника, вопросов не задаёт и обходит посетителей, протягивая для пожатия руку хозяину кабинета. По пути он небрежно бьёт носком туфли сумку. Бинго! Туфли дорогие у него, тонкой кожи, он же на машине, не имеет привычки пешком грязь месить. Подскакивает на одной ноге, и тут Альбина встаёт и со всей дури наступает на эту ногу. Артур шлёпается на пол, а Альбина радостно говорит:

– Ай, какая же я неловкая! Хотела помочь, а получилось, что добавила.

– Дура!

– Ой, неужели тебе больно? Да ладно, не прикидывайся! И давайте уже к делу перейдём, выкладывай, что тебе от меня нужно?

– Дура, я же помириться хотел!

– И всё? Ты с полицейским ко мне в больницу скорой помощи прилетел, чтобы помириться? Придумай что-нибудь поумнее.

– У нас же дети!

Альбина поперхнулась, хотела что-то сказать, но осеклась. Перевела взгляд на Вельцмана. Потом села, положив ногу на ногу, и вкрадчиво сказала:

– Я понимаю, ты у нас пустояйцый, как детей делают, знаешь только в теории. Но должен понимать, что воздушно-капельный путь исключается. А иным мы года два не контактировали. Ещё раз повторяю, и третий раз не буду: я приехала, чтобы выяснить, что тебе нужно, договориться и расплеваться навсегда. Итак, последнее слово Артура Смирнова!

Артур встал с пола и дохромал до стула у стены:

– Ты решительно отказываешься мириться?

– Не я эту войну затевала. Ты напал – я отступила. Насчёт совместной жизни даже не заикайся, твоя ненависть ко мне аршинными буквами на морде написана. А уж как ты хочешь прибить моих детей, я даже представить себе боюсь. В чём твой материальный интерес? Мне стоит проверить свою квартиру? Может, там под половицами бриллианты спрятаны?

Тут Вельцман вступил:

– Похоже, супругам Смирновым договориться не удастся…

– Бывшим, – перебила его Альбина.

– Пусть так. Артур, у тебя есть ещё что сказать?

– Альбина, разве мы плохо жили, – сдержанно начал тот. – Ну, кризис среднего возраста, погорячились. Трудно ведь тебе без мужика. Давай начнём с чистого листа. Распишемся, я усыновлю твоих детей…

– А что, по мне видно, что я стала жить хуже, чем с тобой? Аргументы какие-то есть, чтобы я вернулась под мордобой? Нет, правды мы тут не услышим. Костя, пошли!

– Задержитесь ещё на несколько минут, Альбина Васильевна, у меня есть ещё один клиент с вопросами к вам.

Через паузу входит Сашка Слон с какой-то женщиной. У неё вырывается нервный смешок:

– А этому-то что надо?

– Мой клиент настаивает на своём отцовстве.

– А отцовство ему зачем? Если хочет платить алименты, мог бы делать это в добровольном порядке. Или моим детям что-то материальное причитается? Какое-нибудь наследство?

Глядит Альбина при этом на Артура как самое слабое звено. Но краем глаза видит, что не только он дёргается, проявляются эмоции и у Сашки. Только Вельцман сидит неподвижно как индийский божок.

– Вы категорически отказываетесь от признания отцовства? Здесь специалист по проведению ДНК. Мы заставить вас не можем, но есть же и негласные методы. А потом мы обратимся в суд…

Поскольку Альбина после того, как подняла Костю, так и не присела, то она видела в окно, что Дмитрий Михайлович носит на руках Инночку. Ясно, она первой голос подала, и он вынес её на улицу, чтобы не разбудила мальчишек. И её осенило:

– Вам достаточно одного ребёнка? Вот, дочь проснулась, идём, можете у неё взять. А специально будить сына ради этой фигни я не дам.

Она застегнула куртку и пошла к дверям. Костя держался рядом, вся компания двинулась за ними кроме Артура, который остался сидеть у стены, со злостью вертя оттоптанной стопой. Альбина кивнула медсестре:

– В темпе давайте, и мы поехали.

– Желательно бы обоих…

– Нет, я сказала!

Из машины грянул рёв. Дмитрий Михайлович поглядел на расстроенное лицо Альбины и нырнул в машину, тут же вернувшись с Игорьком:

– Быстро, пока я добрый! Аль, это твой кто? Муж драчливый или партнёр неполноразовый? Ребята, грузитесь, детей кормить пора! Сначала в городскую квартиру, а потом домой.

Сашка покраснел, растерянно глядя на Альбину.

– Босс, что это было? – спросил Костя, когда они отъехали.

– Альбина Васильевна теперь у меня домоправительницей работает, – с ухмылкой покосился на неё Дмитрий Михайлович. – Можно сказать, родня. Что же я, генами с ней не поделюсь?

А позже, в его городской квартире, когда она в его спальне кормила своих детей, он без стеснения зашёл к ней, держа своего сына на руках, присел на кровать и зашептал:

– Понял я теперь, чей сиротский плач ты описывала. Ну, не могут двойняшки быть настолько непохожими! Девчонку пожалела? Пожалей и моего сына. Ну, не справляюсь я! Я не шантажирую, а прошу. Игорь почти такой же сирота. Слушай, не возникнет вопроса, что дети генетически абсолютно разные?

– Не думаю, что они будут делать полный анализ. Скорее всего, это просто ответ на вопрос: отец или не отец? Ни Игорю, ни Инне он точно не отец. Теперь рассказывай, где мать твоего сына.

Альбина уже согласилась работать у Дмитрия Михайловича, видя в этом много плюсов: жить под охраной, получать достойную зарплату, иметь возможность ненадолго расставаться с детьми, оставив их на няньку, но, услышав историю его отцовства, в сердцах сплюнула:

– Кобель – он и в Африке кобель!

Они с женой прожили много лет, почти столько же, сколько Смирновы. И жили примерно так же, сам признался, что регулярно ходил налево. Только агрессии не было, как он утверждал. О детях не задумывались, только в последние годы жена вдруг о них заговорила. И тут выяснилось, что не в порядке её репродуктивное здоровье. Встал вопрос о суррогатном материнстве. Она реагировала очень болезненно, поэтому, когда выяснилось, что её яйцеклетки даже для зачатия в пробирке не годятся, врач посоветовал подобрать в качестве донора женщину, внешне похожую на жену, а ей не говорить, что это не её материал. А у альфа-самца взыграло ретивое: чего это он пойдёт по столь извилистому пути, если он может ребёнка нормальным путём сделать? Короче, он предложил сурмаме этот прямой путь, и она ему не отказала. Да, замужняя женщина с двумя детьми и уже успешно один раз заработавшая на суррогатном материнстве согласилась, что естественное зачатие без стимулирования овуляции, в отличие от ЭКО, полезнее для её здоровья. Нет, это не было чисто бизнес-встречами, встречались они с большим удовольствием и неоднократно, чтобы закрепить успех дела. И после тоже, за что и поплатились – жена застукала. Развод был молниеносным, Дмитрий ей много уступил и обещал щедро помогать ребёнку, однако с удивлением услышал, что ребёнок от предателя ей ни нафиг не нужен. Он предложил сурмаме щедрые выплаты на ребёнка, и в ответ услышал почти то же самое: ребёнок от левого мужика ей, мужней жене, не нужен. Бери ребёнка, гони бабки по договору и вали! Все бабы суки!

– Далеко не все, просто ты по своей кобелиной натуре сук выбираешь, – возразила Альбина.

Словом, не так не уж права была информированная санитарка Ефимовского роддома, когда предположила, что в машине Дмитрий Михайлович был с чужой женой: в тот день, когда его взяли в коробочку, он вёз фальшивую сурмаму, жену другого мужика, в их роддом, где была договорённость с заведующей родильным отделением о родах и последующем оформлении младенца. Но вследствие травм роженицы и отца-молодца их на вертолёте отправили в Новогорск. А оттуда уже они разъехались по домам, он с сыном, а она – официально отказавшись от него и получив деньги.

На третий день переселения в особняк Дмитрия Михайловича позвонил Вельцман и попросил о встрече. Не считая нужным скрываться, она назвала адрес. Приехали трое: Вельцман, Смирнов и некто третий, представившийся адвокатом столичной конторы. Смирнов пробормотал:

– Надеюсь, ты поступишь со мной по справедливости…

– А Сашка, одногруппник мой, где? – перебила его Альбина. – Алименты не собирается платить?

– А ты сама знаешь, от кого родила?

– Я-то в курсе, мои дети на него записаны, мне только интересно, что вам от моих детей нужно?

Тут в разговор вмешался москвич и пояснил, что душеприказчиками её дяди Павла Васильевича Бережкова ему поручено разыскать наследников, и она с детьми может претендовать… ну, и так далее. Альбина засмеялась:

– Такие «письма счастья» по имэйлу охапками рассылают.

Тот холодно заметил, что лично явился с копией завещания, и ему надо только убедиться, что она – единственный потомок Василия Васильевича, родного брата наследодателя. Альбина вздохнула: если бы полгода назад на поминках по Володе Бережкову односельчане не прошерстили её родословную, у неё бы сейчас в зобу дыханье спёрло. Поэтому попросила немного рассказать об её якобы дяде. А выслушав, заявила:

– Эх, из-за вашей небрежности меня Смирнов по окрестностям гонял, и вместо того, чтобы спокойно носить в утробе плод горячей любви, я как жучка от этого алчного придурка бегала! Сейчас найду я вам наследников!

Она набрала сохранившийся в телефоне номер соседа по Бережкам Василия и спросила, кто из жителей деревни лучше всего знает деревенские семейные связи. По полученному номеру она сцепилась языками с некой тётей Нюрой, у которой спросила, не получал ли кто лет пятьдесят назад письма из Канады. Выслушала её, поблагодарила и сказала столичному гостю:

– Вот теперь отправляйтесь в деревню и навестите единственную наследницу канадского миллионера. Ещё полгода назад наследников было двое, причём Володя Бережков как наследник мужского пола согласно этому завещанию имел перед тёткой преимущество. Ну, а теперь всё достанется ей, одинокой старухе лет под восемьдесят. Надеюсь, соседи не дадут её обидеть, они хорошие люди. Я их предупредила.

– Но это точно?

– Точнее не бывает. Было в деревне два полных тёзки, оба переехали в Пружинск почти одновременно, только мой папа, ещё подросток тогда, с матерью, а другой – с новой бабой от двоих детей сбежал. И брат этого предателя родины двадцать девятого года, а мой папа тридцать девятого, отец его на фронте погиб, и молодая вдова, моя бабушка, папу растила одна, больше детей не имела. В областном архиве можете найти соответствующие записи. И наконец-то от меня Смирнов отвалит. Ну не будет у меня канадских долларов!

В ближайший выходной в гости приехали сёстры Маша и Саша, чтобы стать крёстными для её детей. А Альбина стала крёстной матерью Игорьку.

Глава четвёртая. ОТ ОСОБНЯКА ДО БИЗНЕС-ЦЕНТРА

Дима только после часа опомнился. Позвонил:

– Альбина, ты где?

– В Новогорске.

– И что ты там делаешь?

– Живу.

Некоторое время он сопел в растерянности. Потом стал задавать вопросы, на которые она, уже успокоившаяся, сказала всё как есть: переехала с детьми в собственную квартиру, будет теперь в своём углу жить. Обидно ведь на пятом десятке терпеть унижение в чужом доме. Да, Игорька ей жалко, но она прежде всего за своих детей ответственность несёт. А кем они вырастут и как будут к ней относиться, если будут оскорбления слышать в её адрес? Игоря она растила два года, из пелёнок вытряхнула, дальше сам, папаша! Желаешь вырастить такого же хама – имеешь право, хоть и жаль. Карты, доверенности, квитанции, финансовый отчёт – всё в кабинете в ящике стола.

Отключила телефон и продолжила уборку, покуда дети спят.

А повела бы она себя так, если бы не эта квартира? Вопрос. Подумала и решительно тряхнула головой. Просто не стала бы уезжать из Утятина, а утром пошла бы на рынок и разузнала насчёт съёма квартиры. Сейчас осень, отдыхающие схлынули, можно недорого снять, если только до лета. А там не спеша найти что-нибудь вроде того домика, в котором она жила в первые месяцы её детей.

Да, эта квартира стала её удачей. Примерно спустя полгода после того, как она начала работать в доме Дмитрия Михайловича помощницей по хозяйству, Вавилов наконец-то решил купить её уремовскую квартиру, которую до этого больше года снимал. А она сильно засомневалась. Добавить из тех, что были вытащены из сейфа и тех, что достались ей по соглашению, и купить что-то побольше? Но тогда надо в неё въезжать: стоит ли покупать квартиру, чтобы отдавать её на разорение случайным жильцам? Ведь такого ответственного арендатора, как Вавилов, ей вряд ли удастся найти. И тут Вавилов рассказал ей, что ещё и в Новоорске для подрастающих детей квартиру покупает. Только там – на нулевом этапе строительства, поэтому значительно дешевле. Риск долгостроя есть, но застройщик – знакомый его знакомого, и уверяет его, что дело верное.

После этого разговора Альбина не спала почти всю ночь. Ей так хотелось рискнуть, ведь Новогорск – город её студенческой юности, она родом из этой области, но Артур после института потащил её в Уремовск, потому что там у него была унаследованная от тётки квартира, и последний год она доучивалась на заочном. И вообще, Новогорск вдвое больше Уремовска, здесь больше возможностей устроиться на работу, а для детей в перспективе богаче выбор учебных заведений.

В общем, рискнула. И полгода сходила с ума, потому что ничего с места не сдвигалось. А потом стройка вдруг резко началась, и через год с небольшим, нынешним летом, дом сдали. Нянька у них была тогда очень надёжная, поэтому Альбина решила сэкономить и не заказывать окончательную отделку у застройщика. Поэтапно оставляла детей на несколько дней и делала всё сама. Ну, почти всё. А когда вернулась в Утятин, поняла, что уедет. Так и наметила себе: летом ничего не менять, чтобы ребятишки провели его на природе, а осенью уехать. Потом ещё некоторое время тянула, пока не случился этот ночной конфликт с хамоватыми друзьями Дмитрия и на глазах в дымину пьяного хозяина. Она скинула одного из них с лестницы и забаррикадировалась в детской. А рано утром заказала тентованную «Газель», погрузила свои вещи и с двумя детьми и лёгкой поклажей отправилась на автобусную станцию.

Если бы не кобеляж хозяина дома, работа в его особняке была бы для неё несложной. Хоть и ограбленный конкурентом и ставший на собственном производстве наёмным работником, он оставался человеком небедным. В просторном особняке на приличного размера участке он содержал штат прислуги, куда кроме домоправительницы Альбины входили кухарка, две няньки, дворник и охранники. Раз в неделю приходила уборщица. В остальные дни прибиралась Альбина, она же готовила завтрак для всех. Обед и ужин были за кухаркой. Закупки, пригляд за прислугой и подмена в случае необходимости были для неё привычными, ведь в собственном доме размером чуть поменьше она всё это делала сама. Только вот нянек она не могла нанимать старых, потому что приглядывать за тремя малышами такой было бы не под силу. Вот и менялись они как перчатки: кто убегал от его шаловливых ручек и блудливого взгляда, кто наоборот, от неоправдавшихся надежд на серьёзные отношения. Иногда Альбина, глядя на охотничий азарт, пылающий в глазах Димы, вышедшего на тропу блуда в собственном доме, вспоминала Артура и думала, что едва ли он нашёл среди своих дам такую постоянную, которая согласилась терпеть его непостоянство. Разве если он согласится расписаться… но вряд ли согласится, жадность не позволит.

Когда в ходе ремонта ей пришлось выгребать на него остатки наличности из ячейки, она вынула и коробку с квадрумами. Повертела в руках, подумав, что продать монеты можно бы, и очень выгодно, да не стоит мараться. Пусть Смирнов её ограбил и избил, но живётся ему хуже, чем ей. Простит его Альбина и порадует. Дома прикопала коробку на месяц в землю, а когда она достаточно раскисла во влажной земле из-за частых в то лето дождей, вытащила её, просушила с одной стороны на солнце, сунула в пакет и поехала в бывший свой дом. Так же, как три года назад, сунула коробку через ограду палисадника под куст шиповника.

Это удивительно, но Артур ей обрадовался. Дома было убрано, но всё равно ощущался какой-то дух неустроенности. Было понятно, что порядок здесь наводила не хозяйка, а прислуга. И Альбина сразу пресекла его надежду на возврат к прошлому, сказав, что живёт с Дмитрием в длительном союзе, воспитывая своих и его детей, и всё её устраивает. А к нему явилась просто из любопытства. Прошлась по дому, поглядела из окна на захламлённый участок, покачала головой, вышла во двор и, прощаясь, посоветовала хоть то, что на виду, прибрать, у ворот траву обкосить. Он покивал, согласился, что это должно соседям глаза резать, и пошёл провожать её до остановки. Взглянул на принесённые ветром пакеты, висящие на кустах, лихо перепрыгнул через заборчик, прихватил пакеты, за одним потянулся под куст и наткнулся на потерявшую вид коробку. Артур не просто побледнел, он позеленел. Дрожащими руками вытащил коробку, перебрал квадрумы:

– Альбина, тут всё цело!

– Не всякий поймёт, что это денег стоит, – сказала она. – А деньги там не валяются?

– Чёрт с ними, – всхлипнул он. – Альбина, ты извини, но я домой!

– Прощай, – помахала она ему рукой. – Рада твоей радости!

За два месяца жизни в Новогорске Альбина многое успела сделать. Почти сразу она ребятишек умудрилась устроить в детский сад. Просто зашла в тот, чей двор из окна квартиры просматривался, и поинтересовалась у заведующей, как сюда устроиться. И услышала в ответ, что очередь очень большая, но зато недобор в ясельную группу. И если она их сейчас туда определит, то их автоматически переведут летом в младшую группу. Дети, выросшие втроём, легко вошли в группу и ходили в сад с удовольствием. А ещё Альбина познакомилась с старушкой-соседкой, которую дети отселили сюда из её собственной квартиры в центре, когда внуки подросли и нянька им стала не нужна. После прислуживания детям и внукам она маялась от безделья и охотно согласилась помогать ей с детьми в случае необходимости: и время займёт, и денежки заработает.

Альбина разослала резюме по десятку с лишним адресов, но толку от этого пока не было. Некоторые отмолчались, а те, что пригласили на собеседование, ей не подошли. Была вакансия инженера по эксплуатации в их управляющей компании, но, пообщавшись и главным инженером, она ушла. Подчиняться такому – себя не уважать: молодой, хамоватый, явно по блату принят. Только в середине декабря на её телефон пришёл звонок, и женский голос поинтересовался, актуален ли её запрос о вакансии? И в ответ на подтверждение ей скинули адрес, по которому надлежало явиться на собеседование назавтра к двенадцати. Дома проверила свои записи. Ну точно, почти два месяца назад заявлялась в эту фирму на сметчика. Неужели они за столько времени никого не нашли? Тогда почему не вызвали её раньше? Или брали других, а те не прошли испытательный срок? Но это говорит о том, что требования там непомерные или условия неважные. Да ладно, сходить посмотреть и лишний раз потренироваться не помешает.