А если снова с чистого листа

На следующее утро Альбина погрузила в такси свои скромные пожитки и отправилась в Уремовск. Ей с утра нездоровилось, поясницу тянуло. С опаской подумала, как бы не стало хуже в дороге, ведь срок подходил уже через неделю. Когда вышли на трассу, водитель прибавил скорость, она наконец-то нашла удобное положение и стала задрёмывать. Вдруг он громко сказал: «Коробочка!» и резко свернул в сторону. Машина прыгнула с обочины через придорожную канавку, к счастью, неглубокую, и поскакала по полю. Послышался какой-то треск, водитель крикнул: «Ложись!» и вывалился на пашню, открыл заднюю дверь и стал тянуть Альбину на себя. Она выставила наружу ноги, и тут её окончательно скрутило.

Дальнейшее помнилось смутно, что-то кричал в телефон таксист, шумно дышала от боли она, потом, вроде, отпустило, потом над ней склонился полицейский и спросил, может ли она идти, на что ещё один голос отреагировал матом. Потом её грузили на носилки, и её опять скрючило. Но она всё-таки успела сказать, что всё для роддома у неё в сумках.

Через какое-то время скорая помощь остановилась, и носилки с грохотом вкатились в вестибюль. Альбина долгое время лежала, а потом повернулась на бок и попыталась сесть. С криком к ней подлетела медичка в розовой пижаме, призывая не двигаться, на что она фыркнула:

– Мне здесь рожать? И прямо в пальто?

Носилки снова куда-то поволокли. Ей помогли с них слезть и предложили сесть на кушетку. Медичка взяла её бумаги, села оформлять, а потом сорвалась с места и убежала.

– Эй, тут кто-нибудь будет работать?

– Женщина, вы у нас тут не одна.

– Мне самой у себя ребёнка принимать?

Позже выяснилось, что родильное отделение в Ефимовске и вовсе пустым оказалось. Пациенток ни души, а из персонала одна санитарка. Потом прибежала дежурная акушерка и успела-таки принять роды. И с чего это при последней госпитализации ей говорили, что в её возрасте, да с таким крупным ребёнком, да ещё первые роды естественными быть не могут – только кесарево!

Назавтра пришла другая санитарка, очень говорливая особа, и вывалила на неё все новости. По поводу её доставки сюда сказала, что было нападение на местного туза, фамилию которого Альбина пропустила бы мимо ушей, ей без надобности, только ведь фамилия эта Веневитинов! Не Славкин ли родственник? Да нет, не должно, они с Катькой его богатства бы не упустили. Туз почему-то ехал без сопровождения охраны, одной машиной. Санитарка предположила: «С чужой бабой, вот и скрытничал». Две машины взяли его машину «в коробочку», то есть сжали с двух сторон, не давая ехать. Альбинин таксист оказался опытным, из бывших военных, очень вовремя ушёл в сторону, иначе эти джипы его машинёнку бы раздавили. Они и так ему вслед из автомата пульнули. Повезло, только дверцу пробили. Те, на кого напали, все ранены и в тяжёлом состоянии, их в Новогорск санавиацией вывезли. Насчёт здешнего родильного отделения сказала, что местные роженицы предпочитают заранее ложиться в свой областной перинатальный центр, но чаще даже едут в Уремовск, он по расстоянию ближе, Ефимовский район граничит с Уремовской областью. А здесь рожают только по экстренной, бомжихи, цыганки и бедняки. Вот и сейчас нет никого… почти. Как-то она с последней фразой запнулась, но Альбине некогда было вдумываться в этот словесный понос.

А ночью она проснулась от детского плача. Тихий, отдалённый и однообразный какой-то. И безнадёжный. Она в боксе лежала с сыном, вскочила к нему. Спит её богатырь. Посмотрела в телефон: да она его только час назад кормила! А спать невозможно, душу рвёт этот плач. Вышла в коридор и пошла на звук. Вот и источник её тревоги, свет горит в боксе. В кроватке тихо плачет ребёнок. Ой, какой маленький, наверное, личико вдвое меньше Илюшиного. Как под гипнозом, даже не задумываясь, взяла на руки кроху и села на кровать, предназначенную для матери этого ребёнка, но на которой даже не было постельного белья. Распеленала, сменила памперс, снова запеленала и приложила к груди. Вот удивительно, как отличаются младенцы по запаху. У сыночка запах молочный, а от этой бедняжки пахнет лекарственной горечью, но отторжения не вызывает. Кстати, о запахе, только сейчас поняла, что в Артуре больше всего её раздражало. Отвращал запах, причём возникло это с первого дня беременности. И виноват в этом, пожалуй, её Илюшенька. Это он чужого мужика отвергал. Хотя его биологического отца Альбина вспоминала тоже с чувством гадливости.

Заснула малышка. Альбина поспешила назад, к себе в палату, к сыночку. Отключилась моментально, стоило только привалиться к подушке.

Утром появилась заведующая отделением. Ну, какое отделение, такая и заведующая. Роженица третий день госпитализирована, а врачей ещё в глаза не видела. А эта дама сходу стала ей какие-то бумаги подсовывать.

– Что это?

– Это формальность, расписывайтесь.

– Я зрелый человек, никогда не подписываю непроверенных документов. Оставляйте, ознакомлюсь – тогда подпишу.

Та попыталась эти бумаги из рук Альбины вырвать, а когда поняла, что дело это безнадёжное, заюлила, стала лепетать что-то насчёт сбежавшей роженицы, оставившей свою дочку в роддоме и не написавшей отказную, и теперь бедного ребёнка надо оформлять в дом младенца, а усыновление без отказной не оформляют. А если бы записали её как от Альбины двойнёвую, и она бы от неё отказалась, то на ребёнка бы приёмные родители нашлись.

– Бред, – рявкнула Альбина на эту мелкую пакость с высоты своего немаленького роста. – Я просмотрю эти документы, а вы зайдите через пару часов. И учтите, ко мне сегодня следователь должен прийти. Если я не услышу внятных ответов на все мои вопросы, вам не поздоровится!

Сразу после этого разговора в бокс просочилась со шваброй говорливая санитарка. Альбина ей кивнула:

– Выкладывай всё про девочку.

Баба оживилась и застрекотала. Насколько точны были её сведения, Альбина даже не пыталась предположить, но решила, что истина всё равно ближе к ней, чем к этой врачихе-аферистке. Со слов санитарки, юная мамаша – студентка первого курса колледжа, шестнадцати нет ещё, дочь приличных родителей. И юный папаша тоже из почтенной семьи. Девочка появилась на свет чуть недоношенной, и преждевременные роды были, похоже, этой мамашей спровоцированы. Девчонка удрала сразу, мать её обратилась к заведующей с просьбой её документы изъять и записать дитя на какую-нибудь бомжиху, чтобы не позорить честное имя благородных родителей. Предпринималась попытка подключить родителей юного папаши, но те поелозили ватной палочкой во рту младенца и на следующий день заявили, что по экспресс-анализу вероятность отцовства ноль процентов: «Как пить дать, брехня, наверняка анализ не делали, а вот заведующей на лапу точно дали». В общем, заведующая вся в шоколаде, полученном от благородных родителей, а ребёнок в собственном дерьме, хотя по бумагам не существует, и в отделении его как бы нет. А Альбина сюда с полицией доставлена, так что зря заведующая с ней связалась. Тут Альбина её прервала и сказала, чтобы та свою начальницу сюда позвала.

– Вот, отказную я порвала, – сказала она. – Переоформляйте полностью все больничные документы, как будто я у вас с самого начала наблюдалась с многоплодной беременностью, родила и детей забрала. Оформляйте мне свидетельства о рождении на двоих детей. Вот свидетельство о браке, фамилия их будет Веневитиновы. Ничего, лично побегаете с оформлением, я у вас большую головную боль снимаю. Но и вы учтите, никакой информации биологическим родственникам! А то одумаются через месяц или через десять лет, начнут права качать. Скажете, что отказную я передала из рук в руки приёмным родителям, а вы действовали через посредницу и даже фамилии их не знаете.

– А вы уверены, что не захотите потом от неё отказаться?

– Я её уже приняла, я её кормила дважды. Только вы санитарку свою как-нибудь изолируйте, больно она у вас информированная и общительная.

– Её не заткнёшь, – подумав, сказала врачиха. – Сделаем так. Вы уедете с сыном, девочка останется здесь. На такси доедете до моего дома и часок там посидите. За это время я санитарку куда-нибудь отправлю и привезу ребёнка домой. А вы уже дальше… как хотите.

Через пару дней Альбина ехала на такси в Утятин. Так получилось, что позвонила Вавилову, а он заныл, что не может сразу освободить её квартиру и предложил пожить в этом курортном райцентре, где прекрасная экология, тишина, кругом леса, озёра и прочие радости. И Смирнов далеко. Этот аргумент оказался самым весомым. Она не могла понять его желания с ней встретиться, но опасалась. С ребёнком она была беззащитна, а тем более с двумя.

Потом она часто вспоминала эти свои сомнения по поводу переезда, гуляя ли по улочкам маленького города или укладывая детей спать в коляске во дворе в кружевной тени яблони. Разве могла она так размеренно жить в областном центре с его автомобильными пробками, загрязнённым воздухом и нервными прохожими? А здесь они сколько угодно находились на свежем воздухе, только раз в два дня забредая в сетевой магазин за продуктами или на рынок за свежими овощами и фруктами. И всё в шаговой доступности, да и весь город можно было обойти за час. Через пару месяцев она всерьёз была настроена, чтобы использовать материнский капитал для покупки здесь жилья, да хотя бы этого крошечного домика в самой непрестижной городской слободе, называемой Ветошники. Вполне можно здесь жить, пока дети маленькие. А для их взрослой жизни есть у неё квартира в областном центре. Правда, с работой здесь тяжело. Ну, да она неприхотлива, хоть в санитарки устроится. Плюс за аренду квартиры выплаты. Словом, как-нибудь проживут они втроём.

Да, этот город – внезапная её удача. В рубашке она родилась… ой, только не это! Вспомнились её «рубашки», что после развода накопились, и озноб по телу пробежал. Села считать. Сначала её ограбили. Ладно, это была провокация с её стороны, можно не учитывать. Потом её Артур жестоко избил. Затем её топили. Следующая «рубашка» накрыла её пожаром… да, там ещё падение было на мокром полу, и не спаслись бы они с сыном, если бы инвалид самоотверженно руки не подставил. Что там дальше, аппендицит? И своевременный побег от Артура. А как попала в бандитскую разборку на дороге? И ни бандитская машина не задавила, ни такси не перевернулось, ни под автоматную очередь не попала. Ну, не могла она не забрать доченьку Инночку, ведь может быть, эта цепь счастливых случаев специально вытянулась от Альбины к солнышку этому курносому? Вон коляска ходуном ходит, доченька крутится, ножками сучит, но молчит. А стоит Илюшеньке проснуться и зареветь, как она следом запищит, пытаясь на себя мамино внимание перетянуть.

Лето удивительно щедро нынче. Дождей мало, стоит прекрасная погода, если бы не её статус кормящей матери, она бы каждый день плескалась в озере. Дети подросли, но пока не нуждаются в прикорме, материнского молока хватает. Округлилось личико у Инночки, теперь она не выглядит заморышем рядом с малоподвижным братом, который родился богатырём в четыре с половиной килограмма весом. Но всё равно их непохожесть режет глаза окружающим. А ещё Альбина здорово похудела. Даже не столько похудела, сколько воды из тканей ушло. Она не может себе позволить диету, ведь двоих кормит, но понемногу качает пресс и руки-ноги. Вздыхает, проходя мимо зеркала, потому что на лице проступили морщины, как говорится, все сорок два года налицо. Ей ещё предстоит забирать детей из садика и слышать: «За вами бабушка пришла!» Будь у неё денег побольше, задумалась бы о пластике лица и корректировке фигуры. Но расходов слишком много, на одних памперсах разоришься!

Мысли о тюнинге внешности прервал телефонный звонок. Вавилов звонил, что её разыскивают по месту регистрации. Нет, не Смирнов, дама. У него сейчас приглашённый столичный повар в этой квартире живёт, вот к нему она обращалась, номер телефона оставила. Что за женщина? А посмотри, вот с камеры ресторанной снимок. Да-да, дама настойчивая, по месту работы Вавилова разыскивала, но он в тот день к родственникам ездил. Чёрт побери, вот и потребовалась очередная рубашка, чтобы от беды прикрыть. Хоть и неважного качества изображение, а узнаваемое: заведующая родильным отделением Ефимовской ЦРБ.

Некоторое время Альбина находилась в ступоре. Но, имея двух грудных детей, временем не располагаешь, чтобы тормозить. Пришло время кормить, переодевать, укачивать. Нет, лучше пройтись, у ребятишек колясочный рефлекс, в движении они быстро засыпают. Вышла на улицу и покатила в центр, заодно надо приглядеть одежду для детей на осень. Брела, пытаясь собрать мысли в кучу. В сквере мужик на неё так зыркнул, вроде как знакомый. Может, просто встречала на улице, городок же небольшой. Но что-то тревожное во внешности, какое-то ожидание беды. Очередная пакость? И что с ней делать? Бежать? Нет уж, хватит, набегалась.

Альбина присела на скамейку, оставив коляску на дорожке, чтобы звонок детишек не разбудил, и набрала оставленный врачихой номер.

– Я вас предупреждала, чтобы никакой информации биологическим родственникам! Что случилось?

Та зачастила, что с молодым папашей случилось несчастье, он разбился на машине и, скорее всего, останется парализованным, так что теперь бабушка по отцу жаждет вернуть внучку.

– Вы что, думаете, если эта история всплывёт, вы останетесь на свободе? Да вас закатают на вполне реальный срок, а учитывая, что вы делали это не бесплатно, ещё и домик ваш под конфискацию попадёт.

– Но, может, ваше сердце откликнется на страдания матери…

– Да бросьте вы эти розовые сопли! Эта мать подделала тест ДНК, и страдания внучки ей были до фонаря.

– Я прекрасно понимаю, но они грозятся нанять частного детектива. А найти вас не составит труда.

Альбина это тоже понимала. Ненадолго задумалась, а потом её осенило:

– Значит, так. Куда там они на операцию этого мажора везут, в Израиль? Скажите им, что у девочки выявлена сердечная патология, какая – вам как врачу придумать нетрудно. Приёмные родители собирают деньги на операцию. Они в отчаянии, и если бабка оплатит операцию девочке и заберёт её с собой туда, то они от ребёнка откажутся в пользу биологических родственников. А если не хотят с больным ребёнком возиться и деньги тратить, посоветуйте им сперму заморозить, в Израиле это, говорят, принято. Сделают себе внуков хоть полную кошёлку, здоровеньких и заданного пола.

Врачиха вздохнула с облегчением:

– Это вы здорово придумали. Мадам с большими претензиями, ей больная внучка ни к чему.

Уже через час перезвонила, и с радостью сообщила, что только она кинула мадам идею про запас спермы, и внучка ей стала не нужна, мы, мол, внука закажем. Тысяча извинений понеслись от врачихи в адрес Альбины и заверения, что никогда больше она её не потревожит.

Фу, ну хоть от этой напасти удалось отбиться!

Альбина сунула телефон в карман коляски и решила дойти до берега. У неё всё ещё тряслись руки от пережитого стресса, а плеск воды успокаивал. И вот когда она выбралась к реке и села на деревянные мостки, спустив ноги в воду, лицо встреченного мужика внезапно всплыло в памяти, и она выдохнула: таксист! Тот самый, что умело ушёл от столкновения и тащил её из машины. Но он же из Ефимовска! Шёл по скверу пешком, то есть не проездом здесь. Может, отдыхать приехал или в гости? Стало понятно, почему возникло ощущение грядущей беды, это не предчувствие, а память о пережитой опасности. Но опять в душе поднялась паника: а вдруг как опять что-то против неё? Она себя успокаивала, вспоминая, что о нём санитарка говорила: то ли отставной военный, то ли контрактник. Чёрт, что же так тесен мир? Ещё не хватало Артуру в Утятин на отдых приехать!

И через несколько дней встреча состоялась. Не с Артуром, к счастью. С тем самым таксистом.

Чтобы не было неприятных встреч, Альбина предпочитала ходить по безлюдным местам. Поэтому, пройдя по необходимости через рынок, пересекла сквер и по Храмовой улице двинулась к тянущейся параллельно берегу улице Чирка. Она спустилась к реке и пошла по тропинке мимо глухих оград особняков, выстроенных в последние годы. Этот микрорайон в народе назывался Хамские выселки. Альбина покосилась на кирпичные ограды и согласилась с названием: есть же, в конце концов, санитарные нормы строительства, нельзя строиться так близко к воде! А эти… удобно устроились. У каждого мостки напротив калитки, выходи да ныряй. У кого-то эллинг, слип от него, катерок у причала покачивается. Вот мужики стоят покуривают, все трое быки под два метра, то ли спортсмены, то ли бандиты. А из-за забора тихий однообразный младенческий плач. Она даже споткнулась:

– Господи!

– И чем вам детский плач не понравился, – набычился самый неприятный из них. – У самой вон… двое, – и без стеснения заглянул в оба отделения коляски.

– Сиротский плач, – вырвалось у неё. – Так плачут брошенные младенцы.

У мужика желваки на скулах задвигались.

– Идите, посмотрите, – подошёл он к ней вплотную. – Ну, где тут сирота?! Коля, открой калитку.

– Здравствуйте, – тихо сказал ей этот Коля.

– О, таксист, – опять у неё язык раньше мозгов включился. – Как вы здесь оказались?

– Вот, Дмитрий Михайлович пригласил работать водителем.

–– А, так это тот самый, из-за которого я раньше времени родила? Веневитинов?

Через паузу этот Дмитрий Михайлович тоже задал вопрос:

– Так это твоя пассажирка? Не бойтесь, не обижу, заходите.

Альбина пожала плечами и двинула коляску к калитке. Во дворе на дорожке стояла навороченная коляска, которую яростно трясла высокая и очень худая молодая девушка.

– Эй, нянька, потише, – возмутилась Альбина. – Ты все мозги у ребёнка вытрясешь.

– У меня диплом педагога, – свысока сообщила эта оглобля. – И опыт работы с маленькими детьми.

– А у меня диплом строителя и двухмесячный материнский стаж, – ухмыльнулась она. – Ну, кто у нас тут? Мужик, вижу. Вы памперс с него снимите, пусть голеньким на воздухе чуть-чуть побудет.

– Ну, объясните, почему плач моего сына вы назвали сиротским?

–– Вот, видите, моя дочь уже не спит, но ещё не плачет. Когда проснётся сын, он заорёт почти сразу. Это будет требовательный плач: «Мать, дай пожрать». Сразу к воплю присоединится Инночка. У неё будет жалобный, я бы сказала, артистический плач: «Неужели ты будешь первым кормить этого проглота, когда я такая голодная?» Понимаете, дети интонируют, потому что им есть к кому воззвать, кто их желания понимает. А этот однообразный плач – он о том, что всё плохо. Я его от отказников по больницам наслушалась. Вы не обижайтесь, но я ведь угадала? Мама в данный момент отсутствует?

Дмитрий Михайлович промолчал. Понятно, значит, не только в данный момент. Альбине ни сердить, ни расстраивать этого ни в чём не повинного перед ней мужика не хотелось, поэтому она переключали его на решение её собственных проблем:

– Ну, поскольку вы меня сами сюда пригласили, так я вон ту беседочку займу, мне надо детей покормить.

Она распеленала завопившую в ответ на плач брата дочь, бросила матрасик на скамью и положила её рядом с хозяйским сыном. Инна совершенно таким же жестом, как он, раскинула руки и сжала их в кулачки. Мужики дружно заржали:

– Вот кто на двойняшек похож!

А его отец сказал:

– Сейчас сфоткаю, а лет через двадцать дразнить буду, что он рядом с обнажённой красоткой лежал без всяких эмоций, – а провожая её с накормленными и перепелёнатыми детьми, всё-таки спросил. – Неужели так видно, что сын мой без матери растёт?

И Альбина пояснила:

– Плач сиротский, конечно. И мать родная по-другому с ребёнком обращается, она бы столько времени сыну надрываться не позволила. Значит, с ребёнком няня. А если бы в этом доме была хозяйка, она никогда бы не пустила в дом такую красотку. Эта няня, скорее, принята, чтобы хозяина укачивать, чем младенца.

Ушла она под ржанье мужиков и тихое хихиканье няни, которая на её предположение, судя по её настроению, совсем не обиделась.

В последующие два месяца всё было спокойно. Дети подрастали, Альбина не была так безумно загружена, как достаётся обычно молодым мамочкам. Малыши были здоровы и давали поспать ночью. Ей не нужно было тратить много времени на готовку и уборку, ведь готовила она только себе и убирала только за собой. А представить себе, что она жила бы в доме Смирнова… ну нет, такое и в страшном сне не привиделось бы!

Почему в её памяти чаще стали возникать сожаления о своей почти двадцатилетней семейной жизни? Её мучил вопрос: когда же возникла ненависть Артура к ней и чем она была вызвана? Скорее всего, его после сорока настигли мысли о собственной несостоятельности. Он не состоялся как отец, поэтому решил утвердиться в роли хозяина и начал подчёркивать то, что Альбина в их фирме – седьмая спица в колеснице. На самом деле это было далеко не так. Конечно, он всегда был главным. Он договаривался, командовал, его слово было окончательным при решении. Но и Альбина вкалывала наравне с ним, она в институте училась лучше, память у неё была прекрасная, она держала в голове нормативы, марки, артикулы, цены, телефоны. Они были тандемом. Почему же он стал в последние годы так яростно выпихивать её из бизнеса? Не женщина этому была виной, бабы у него были всегда. Скупость, завистливость – это из родительской семьи, свекровушка её была редкостная жаба. Ладно, уговорил бы Смирнов её поделить добро с уступкой, но ведь он начал руку на жену подымать! Альбина корила себя за то, что так долго терпела. Уйди она раньше, и жизнь по-другому бы сложилась. Не хуже она других, нашёлся бы мужчина, с которым всё бы получилось: и дом, и достаток, и дети. А может, ещё хуже было бы? Разве плоха её жизнь? Всё есть, и жильё, и детки. А мужик нужен ли? Наоборот, если бы Артур окончательно исчез из её жизни, кажется, ничего бы больше у судьбы не просила.

Альбина в эти последние спокойные месяцы увлеклась чтением. Она и раньше читала, но урывками, когда время было: или когда в работе застой, или во время болезни. Последние полгода жизни со Смирновым, когда осела дома, читала запоем. Но большей частью любовные романы. И здесь первое время в библиотеке брала этот жанр. Но потом как-то задумалась о том, что серьёзную литературу не держала в руках со школьных времён, и устыдилась. У неё же дети подрастают, будет стыдно, если они вырастут и поймут, что мать их – особа неразвитая. С тех пор, набирая сумку книг на неделю, она стала прихватывать одну из классики. Для начала взяла «Историю одного города», решив по обложке, что книжка должна быть не очень серьёзной. Читала её чуть ли не до утра, смеясь тихонько, чтобы не побеспокоить детей. И следующий раз тоже Салтыкова-Щедрина взяла, «Господа Головлёвы». Дочитав, заплакала. Илюше, внимательно смотревшему в её лицо, сказала

– Всех жалко, даже негодяев. Я вас правильно постараюсь воспитывать и любить буду одинаково.

Потом сама над собой посмеялась. Но книги продолжала читать.

Как-то к ней в гости нагрянул Дмитрий Михайлович. Она удивилась: вроде бы, адреса своего она ему не называла. А он пояснил, что в Утятине для такой мелочи детектива нанимать не надо, стоит лишь остановить на дороге любую женщину и спросить, не знает ли она, где живёт мать двойняшек. Она кивнула, сдержавшись, чтобы не добавить «мать престарелая, баскетбольного роста, весом побольше центнера». А ведь что-то из этих примет наверняка прозвучало! Гость попросил:

– Посмотрите, пожалуйста, моего Игорька материнским взглядом, достал он меня своим плачем!

– А врач смотрел?

– И не один раз. Здоров, говорит. Колики.

Альбина считала это дело бессмысленным, но после длительного уговаривания всё-таки доехала до особняка, оставила коляску в детской, пусть, мол, втроём поорут, расспросила няньку и даже покопалась палкой в мусорных контейнерах.

– Как вам не противно? – сморщился наблюдающий за ней хозяин.

– Ну, если вы собственным ребёнком брезгуете, – пожала она плечами. – А я должна была слова няньки проверить.

– И что?

– А как бы вы плакали, если бы три дня в туалет не ходили?

После удачного применения укропной воды он проникся к ней почтением и предложил работу домоправительницей. Она в ответ напомнила ему, что находится в отпуске по уходу за детьми и в работе не нуждается. Тут в ход пошли аргументы о бесплатном благоустроенном жилье, завидной зарплате и наёмных няньках, которые будут смотреть за всеми тремя младенцами, а она только контролировать работу всей обслуги в доме. И Альбина была вынуждена сообщить истинную причину:

– С вами опасно находиться рядом, Дмитрий Михайлович.

– Это были рейдеры. Они меня прогнули, и контрольный пакет я отдал, но не им, конечно. Теперь я никому не интересен и соседство моё не опасно. А вот с вами, как я заметил, всё не так благополучно. Вы ведь чего-то боитесь?

– Мои страхи обычные бабьи. Я прячусь от бывшего мужа.

– Вы скрываете от него детей?

– Что?! Нет, дети не от него, – она покосилась на его недоверчивую мину и решила быть откровенной. – Мы с ним прожили почти двадцать лет, у меня были некоторые проблемы, которые вовсе не исключали возможности родить. Но не получалось. Он проверялся, и вопросов у медицины якобы не возникло. Я несколько лет лечилась, чем весьма подорвала здоровье. А он звал меня пустоцветом и гулял почти в открытую. И однажды я решила отзеркалить. Случайный контакт… надо сказать, весьма хреновенький – и сразу беременность.