Гриша Геонка шёл по родной тайге, улыбаясь солнцу и радуясь жизни, царящей вокруг. Эта была его родина, земля предков, которые прожили свою трудную жизнь в чумах, чутко понимая природу и воспринимая её как живое существо. Он потомок шаманов, которые стуком бубна проникали в нижние миры, чтобы излечить душу больного, или призывая тучные стада оленей в их края. Его смуглое, узкое лицо было задумчиво, ветер растрепал чёрные, курчавые волосы. Гриша шёл по пыльной дороге, стояло жаркое лето, воздух маревом колыхался над прогретой землей. Но не лето и жара сейчас занимали его голову. Думами он был далеко, в своем диком, необузданном и необыкновенно счастливом детстве. Когда сказки были в шаге от него, в лесу раздавался голос лешего, в реках плескались русалки, а в небе парил огнедышащий дракон. Тогда-то, давным-давно, в один из морозных дней, он, вместе со стайкой своих закадычных друзей прибежал к шаману Орхойону, чтобы послушать его предания о древней легенде, которая позднее станет явью, кардинально изменив его жизнь…

Свирепо выла метель. Недавно выпавший снег пуржит, клубится в тайге, укрывая небо белой мглой. Трудно путнику и зверю в такое время. Снег забивается в нос, лезет в глаза, глушит крик. Тогда одно спасение – снеговое жилище иглу, только оно может спасти жизнь путника. Но в доме старого шамана было тепло и уютно, жарко потрескивали поленья в печи, на столе был разлит в чашки горячий чай, мясо и рыба горкой лежали в глубоких тарелках перед долгожданными гостями. И зря госпожа вьюга выла в трубу, и царапала снежинками окна, она никого не пугала, а лишь придавала голосу шамана нужные нотки таинственности и загадки.

Голос старика шамана то срывался на крик, то переходил в шёпот. Дети и взрослые, чуть дыша, слушали древнее предание о том, как удачливый охотник Белый Волк подранил диковинного зверя, и идя по его кровавому следу нашёл страну демонов, страну вечного лета и ужасных тайн. Вернулся оттуда Белый Волк совсем седой, оттуда и его прозвище. Но лицом он почернел от загара, как будто не зимний месяц январь был на дворе, а лето красное. Принёс он с собой чудесные лекарственные растения, голову и крыло невиданного летающего зверя, прокопчённые дымом костра, громадные яйца неведомых птиц, а так же плоды, грибы, ягоды, и огромные цветы невиданных расцветок.

– Зимой?! Где это видано, чтобы посреди зимы собирали грибы и ягоды? Но были вещи куда интересней. Охотник привёз на нартах шкуру демона, которая была похожа на кожу змеи, но много толще, вся в крупной чешуе. И много, много других загадочных и таинственных вещей…

В ту пору шаманом был Большой Морж, человек хитрый и жадный. Не смог он пережить того, что простой охотник сходил и вернулся оттуда, где не всякий шаман бывал. Ощутил он ревность и обиду – племя совсем позабыло о нём. Только имя Белый Волк было постоянно у них на устах. И тогда он решил – а чем я хуже Волка? Запряг собак в нарты и уехал по следам охотника, в ту сторону, где солнце садится за сопки. Пробрался в страну демонов, да демоны не дали ему даров и самого не отпустили. Так и остался жадный Большой Морж в стране демонов. А Белый Волк стал новым шаманом, мудрым и справедливым.

А когда пришла пора шаману переходить к предкам, передал он свои тайны своему преёмнику, новому шаману и так его тайна сохранялась из поколения в поколение…

Глаза детей горели от восторга как осколки ледника под луной, лица стариков светились мудростью и грустью, тоской по тому времени, когда все было лучше: солнце светило ярче, мясо вкуснее, а олени крупнее. И только в глазах молодёжи не было грусти, они блестели весельем и радостью жизни. Мало кто из них верил в эти старые сказки, новая жизнь радовала их своими новыми технологиями, возможностями, весёлыми развлечениями. Не олени в упряжке были пределом их мечтаний, а мощный снегоход, летящий быстрее птицы по снежной равнине. Не охота капканами, петлями и ловушками на зверя интересовала их, а охота с оптической винтовкой считалась престижней всего.

Руки шамана, перевитые жгутами вен взяли бубен, ударили по нему раз, другой, и он запел:

Свирепо дул в ночи буран, скрывая зверя след

И плёлся по снегу баран, за ним охотник вслед.

Откуда взялся этот зверь, крученые рога?

Большая грудь, копытный след, усталые глаза.

В боку стрела, пятнает снег кровавая слеза.

Откуда взялся этот зверь, узнаем ли когда?

Но след теряется в реке, смывает кровь вода.

Река – зимой? Туман стеной! И дождь летит в глаза.

Собаки дальше не идут, пришлось оставить здесь,

А сам пошел ему вослед, казалось это бред.

Но лес стоит вокруг стеной, в траве лежит баран,

Над ним стоит дракон большой, погиб баран от ран.

Метнул в него своё копье и расчехлил свой нож,

И глядя прямо на врага, уняв в коленях дрожь,

Пошел он прямо на него, пронзив дракону бронь.

Хоть ты дракон, но не свое когтями ты не тронь!

Был бой, дракон сражен, и дивится боец:

Живут иные звери тут, тут не живёт песец,

Оленей нет, не видно сов, драконы тут живут.

Трава, деревья и тепло, но птицы не поют!

Нашел заветную страну, и весть своим несет

Кому понравится жить тут, тот пусть здесь и живёт!

Привез чудесные дары, поднялся шум и гам!

Шаманом стал, и каждый знал,

что Белый Волк был там.

Но не нашлось средь нас отчаянных голов,

Кто жить и биться был с драконами готов.

И так со временем забылся, тот путь в страну легенд.

Скажу одно, что говорят, открыться путь готов.

Ищите дети этот мир, и тот, кто вход найдет,

В легендах наших его имя вечно пусть живёт!

Голос его был старческий, сухой и надтреснутый, но пел он так, что даже глаза молодых скептиков загорались интересом. В его голосе слышался свист ветра, шорох и скрип деревьев, пение птиц и крик зверя. Только слов песен различали не многие, ведь язык предков, на котором они разговаривали со своими богами, был знаком только старикам. А молодежь уже мало интересовалась обычаями предков…

Забыли они и своих богов, которые с немым укором взирали на своих детей, непонятно по какой причине покинувших их. Но ещё сильны были боги, они смогли закрыть своим неразумным детям путь в загадочную страну, а ключ от неё забросили в вязкие топи, чтобы никому не было до неё ходу. А кто в силах противиться воле богов?

Глава №2

Лучший друг

Вот уже третьи сутки гудел дом молодого шамана Гришки. Все политические вопросы прояснены, причины потепления выяснены, а птичий грипп вылечен. Гости потихоньку расходились, кряхтя и постанывая, только один не торопился уходить. Крупноголовый, коренастый, он совсем распалился от спора. До хрипоты посадив голос, Фёдор Шлепков отстаивал своё мнение. Ни на минуту не прекращая болтать, он закрутил из газеты трубку длиной сантиметров двадцать пять, основательно набив её табаком. Спор шёл о легендарной стране демонов, о её реальном существовании. Гриша уверял что она существует, приводя в доказательство то, что в старину на болоте у Лысой горы водились гигантские змеи, а уже в наше время охотник Васька видел зверя, похожего на крупного крокодила.

– Да твой Васька, – парировал Фёдор, – как напьётся своего самогона, так ему и Бабка Ёжка с лешим привидится. Я трезвым его только в детстве видел, да и то наверное показалось.

– А древний бубен из кожи чудовища, весь в крупной, кожистой чешуе, похожий на очень толстую кожу змеи, – пытался доказать свою правоту Гриша. – Я сам лично видел его у старого шамана Варушты. Да много кто видел!

Фёдор достал зажигалку, раскурил «сигару» и пустил дым на Гришку.

– А где твой бубен? Покажи, может, и я поверю! Ты мне ещё про грибы и ягоды расскажи, как будто, в погребе, во льду нельзя сохранить. Я так в холодильнике делаю, а ведь ты знаешь, что раньше лёд в погребах укладывали. Вот тебе и холодильник! Собрал летом, положил в ледник, а зимой принес: нате вам чудо! И вот ещё что – раз есть проход в другой мир, пространство или время, то почему прошло, допустим, пара-тройка крупных зверей – змеи, крокодилы. А где разная мелочь, рыба древних форм, насекомые, растения? А ведь насекомых там должно быть множество, а где прошёл один крупный зверь, там мелочь пролезет тысячами. А где она? Покажи мне живого трилобита или гигантскую стрекозу меганевру, и я поверю. Я же геолог, Гриша, и историю Земли знаю назубок! Нет никакого прохода в прошлое. Легенды, сказки, предания старины глубокой. Такой глубокой, что из её темных глубин выглядывают только чумазые лица твоих жуликоватых родственников шаманов, которые обманывали свою родню, зарабатывая тем на кусок мяса.

Наклонив широкий лоб, вперив пьяный взгляд в лицо Гриши, он решил окончательно добить своего оппонента:

– Правильно я говорю – «шаман» Гришка? Да какой ты шаман? Слышал я, что прогнал тебя старый шаман за пьянство, обман или там ещё за что-то. Может ты его бубен пропил, старый пройдоха? Все знают, что и твое лечение – одно издевательство! Как ты старую Марфу лечил от кашля настоем из лягушек? Её бедную так пронесло, что она и кашлянуть боялась. А потом ты хихикал ещё, вот де здорово от кашля излечил и не кашляет вовсе. Да и всё твое лечение – одно шарлатанство. Так что запросто может, что и крокодилом ты был, прицепил хвост сзади, надел чемодан на голову и выл там, в болоте ночами напролет. Нету тебе веры и доверия! Так что, как там в песне поётся: «даром преподаватели, время со мною тратили, даром со мною мучился самый искусный маг».

Допеть веселую песенку Федьке, великий маг и волшебник не дал, пытаясь заткнуть вредную песню прямо в месте её возникновения, т.е. в горле пьяного исполнителя. С протяжным шипением Гришка выдохнул через зубы и кинулся на противника. Федька, уворачиваясь от него, продолжал свою песню, давясь от хохота. Схватившись за грудки, драчуны повалились на землю. Отстраняясь от худых, длинных рук шамана, Федька умудрялся противным голосом петь песню, в промежутках громко хихикая.

Поняв всю горечь своего поражения, Гришка резко оторвался от своего противника, встал, выпрямившись во весь рост. Губы его обиженно скривились, козлиная бороденка гордо вздернутая, мелко подергивалась.

– Всё, хватит гулять, по домам Федян! Спать я пошел! – и развернувшись, пошёл в спальню.

– Да, день удался, – думал Федька. – И выпить удалось, и над Гришкой посмеяться. И все-таки, немного жаль этого пройдоху. И повернувшись к его спальне, громко сказал:

– Ты это, Гриша, не обижайся, пошутил я.

В принципе, на него было наплевать, переживёт, но вот завтра похмеляться опять куда? Опять к нему, родимому, так что не будем горячиться и рубить курицу, несущую золотые яйца.

– Пока, Гриша.

Выйдя на улицу, Федор пошёл до дома, скользя по грязи короткими ногами. Непонятно как, на автопилоте добрался до своего двора, и не слушая ворчания жены, упал на кровать прямо в одежде и сразу же отключился.

Глава №3

Потеря бубна

Проснулся он поздно, жена уже ушла на работу, детей в доме не было. Наверное, на улице играют, – подумал он. Сильно болела голова и, превозмогая боль, попытался заснуть снова, но какой-то шум вырвал его из исцеляющих объятий морфея. Кто-то кричал, стучал в дверь, пинал её ногами.

Федор еле разлепил глаза. Волосы на голове все до единого стояли дыбом, глаза красные, усы растрепались как веники, во рту сухость, а запах…

Запах сплетен и новостей, пробурчал себе под нос Федька, вспомнив назойливую рекламу. Голова болела, тупо отдавая в затылок и виски, в животе что-то бурчало, просясь наружу. Да, ничего погулял, побрал бы чёрт эту водку! До сих пор в ушах стоит крик Гриньки, всю ночь зараза снился, спать мешал.

Снилось, что пошёл он рыбачить на плохие болота, вдруг как вынырнет из воды анаконда и за ним. И ползет сволочь, а потом как заорет Гришкиным голосом – «отдай мой бубен»! – Вот паразит привязался!

А крик всё также стоял в ушах, голос его требовал бубен, кричал, стучал, умолял.

А может анаконда не приснилась? Осторожно спустив ноги на холодный пол, быстро дошлёпал до окна. С опаской отодвинув край цветастой занавески, и выглянул в уголок окошка. Там стоял его друг и собутыльник Гришаня, в белой майке, порванной вчера на пузе, сквозь которую выглядывал шаманский пупок, в спортивках с коленями пузырями, и в шлёпках. Внешний вид и техническое состояние здоровья Гриши было на том же уровне, что и у него. Развернувшись спиной к двери, он начал с остервенением лягать дверь ногой, завывая страшным голосом: «отдай, отдай бубен».

Подожди, сейчас открою, получишь ты в свой бубен, – закричал Фёдор. Открыв засов, он отошёл вбок, пропустив гостя. На того было страшно глядеть – глаза красные и опухшие бегали с место на место, оглядывая всю комнату.

– Где, где я спрашиваю ты его прячешь, сволочь? Я к тебе как к другу, пригласил, напоил – накормил, а ты отблагодарил вон как! Бубен мой украл. Вор!

– Какой бубен? Ты что, Гришаня! Зачем мне твои игрушки – погремушки!

– Ты взял! Бубен, мой бубен, тот, древний. Мне его шаман перед смертью дал. Отдай, я тебе водки, денег дам. Верни! Отдай, пожалуйста. Он и правда тебе не нужен. А мне… Я без него не могу. Нужен он мне очень сильно. А хочешь, ружьё моё отдам, я знаю, оно тебе нравится, и патронов дам. Отдай Федька бубен.

На Гришу было жалко смотреть, слезы текли по его худому лицу, даже козлиная бородка и та намокла.

Давненько я его таким не видел,– подумал Федька. В другое время мог бы он и поиздеваться, помучить друга, но сейчас не тот случай. Тут деликатность нужна, а то, так всех друзей растерять можно. И так из-за моего веселого нрава и любви к шуткам мало их у меня осталось, а новые что- то не появляются. Видать с возрастом труднее друзей находить. Товарищей по пьянке, – сколько угодно, а вот друзей – нет.

– Не брал я Гришаня, правда, не брал. И ружье мне твоё не нужно, я тебе и так помогу. Давай сначала у тебя дома поищем? Да и про какой ты старый бубен говоришь? Я его и в глаза не видел. Неужели он и вправду существует, бубен из чешуистой кожи чудовища? Тогда в двойне интересно его увидеть, подожди, сейчас я оденусь.

Быстро накинув одежду, хозяин дома вышел к гостю.

– Извини, Гриша, выпить нечего, жена недавно последнюю заначку в помойное ведро вылила.

Гриша носился по дому, выбрасывая вещи из ящиков, вываливая одежду из шкафа и комода.

– Да ты что друган, не веришь? Ищи, ищи, вот от тебя я не ожидал такого, ещё друг называется!

– Да? А бинокль отцовский помнишь? Как ты его лихо спер, никто тогда и не заметил. И годов то тебе было всего четыре, а какие способности, прямо талант! Если бы ты на обмен не купился – на паровозик с вагонами да машинку, так не видать моему отцу бинокля, а мне ушей. А ты бы на мой безухий калган смотрел бы в бинокль и радовался, рожа твоя воровская! Тебя и с геологов за что поперли – за воровство. Ты ушлёпок, умудрился оттуда тащить всё, что не приварено сваркой.

– Э, да ты Гришка-паразит! Зачем за живое – то? С твоим биноклем – ладно, виноват, малый был, уже даже и не помню как всё вышло. Да и обманул ты меня тогда, дал какие-то вагончики без колес. Ребенка обманул, – тебе то тогда уже 8 лет стукнуло. А про мои глупости на работе, это вообще не твоего ума дело. Я тогда сам больше всех пострадал, работы хорошей лишился. Да и самогон, вырученный за продажу, мы тогда ещё вместе пили. Забыл? Давай так, кто старое помянет, тому и глаз вон! Сколько дружим, я у тебя что – то воровал после того случая? Нет!

Да уж, подумал Гриша, под эти шутки ты многие дела провернул. Да и нож мой охотничий наверняка он увёл. Но не пойман, не вор, эту истину он усвоил крепко, когда не смог доказать свою правоту и получил за свой язык.

– Да нет, не воровал, – пробурчал он себе под нос. Но дом всё равно осмотрю, – упрямо добавил он.

Своё занятие он продолжил уже с меньшем рвением, аккуратно открывая ящики и передвигая вещи. Выброшенную ранее одежду он комом затолкал обратно в шкаф.

– Ищи, ищи, тренируйся, может в менты возьмут! Там теперь только одних шаманов и не хватает!

Стоя рядом, Федька спокойно наблюдал за происходящим, а когда поиск закончился и Гриша подавленно сел на краешек кровати, присел рядом с ним и сказал с нажимом:

– Ну что, друг, пойдем у тебя посмотрим? Может, потеря и не терялась даже.

Дойдя до покосившегося дома шамана, вокруг которого не было даже захудалого штакетника, друзья переглянулись. Дверь дома широко распахнутая, сиротливо скрипела на ржавых петлях.

– Если до этого что-то и оставалось, то теперь точно спёрли, – сказал Федька.

– Да нет, это я запереть забыл. Бубна нет, ружьё в сейфе, а больше у меня ничего и ценного нет.

– Ну, тогда с богом!

После короткого, но очень интенсивного обыска, стало ясно, что бубна нет. Вернее нет ТОГО бубна. Два других сиротливо выглядывали из-за угла шкафа.

Гриша горестным взором окинул своё скромное жилище. По нему как будто прошёл Мамай, да ещё взявшись за руки с Тохтамышем, Чингисханом, Темирланом, и со всем их войском. В его доме в принципе разбрасывать было нечего, т.к. костюмов и шуб у него не было. Потому что жил он один, скромно, если не сказать – бедно. Но тут постарался Шлепков, утолив свою обиду и жажду мести посредством наведения «порядка». Даже на люстре, просвечивая насквозь, сиротливо висел драный носок.

Да, похоже Федька не врал, он когда напакостит всегда очень вежлив, культурен и аккуратен. Прямо ангел, а не человек. А тут он явно отомстил не только за беспорядок в своем доме, но и за обиду, нанесённую своим другом. Значит, нужно мириться.

– Слышь, Фёдор, а давай посидим, похмелимся, да и подумаем, что дальше делать.

– Выпить то можно, чего не выпить. Но вот я что думаю, а может, приснился тебе бубен? Мне вот тоже ты всю ночь снился в своем истинном обличье!

– Да нет, был бубен, не показывал я его только. Слишком он ценный, чтобы всем показывать. Не в цене дело, даже не в шкуре, которой он был обтянут. Силой он обладал самого старого шамана, душа Варушты спала в нём. Тебе и не понять всего.

На столе как по волшебству появился самогон, посуда, закуска. Только друзья выпили по рюмке, как за дверью раздался стук. Пришли вчерашние гости – вдова Пелагея и электрик Санька.

– Ну, вот и подозреваемые подтянулись, – сказал Федька, и состряпал суровое лицо. Сейчас расследование и проведём! Но пока о пропаже не говори! Я сам рулить буду, а ты молчи, слушай и водку подливай.

Глава №4

Расследование

Гости уже выпили бутылку и начали вторую. Состояние похмелья отступало, всем полегчало, на синих носах начали проступать красные пятна. Ну, теперь пора, – подумал Фёдор:

– А что Санька, говорят, ты в шаманы хочешь податься?

Оба гостя сразу оторвались от закуски.

– А это ты с чего взял? – спросил электрик.

– Говорят, ты вчера музицировал всю ночь, бубном стучал.

– Кто говорит, Марфа старая? У неё от старости и от нехватки мозгов давно в голове стучит. Слушай больше старых маразматиков, – улыбнулся Санька.

Давай лучше за хозяина выпьем, вот уж кто шаман так шаман!

– Ты обожди тему то менять, – перебил его Федор. Говорят, ты вчерась с бубном каким-то по поселку нарезал, было дело?

– Да кто тебе чушь разную задвигает? Ну, я с этой бабкой поговорю! Мне зачем шаманить, у меня работа есть. Может, ты для себя узнаешь, хочешь у Гриньки хлеб его отбить, так ты сразу и скажи, а то развёл тут допрос.

– Подожди Санька, – вставил слово Гриша. А помнишь, когда старый шаман меня прогнал, ты к нему в ученики набивался. Мы ещё тогда над тобой посмеялись.

– Было дело, молодой был, глупый. Но теперь у меня работа, жена, детишек двое, не до глупостей уже. Да и что вы привязались? Пойду я домой, беседа что-то не идет, а дома работы – непочатый край!

– Никуда ты отсюда не уйдешь, пока бубен уворованный, не отдашь!

– А вот ты куда гнешь, так бы сразу и сказал, а то все вокруг да около! Не брал я твой бубен – вон они оба за шкафом торчат. Глаза разуй! Пить вам мужики нельзя, и так полудурки, а так совсем дураками стали.

– Хватит, Федька, пусть идёт, не он это, – сказал шаман. Другая мысль у меня есть.

Санька ушел, за ним встала со стола и Пелагея.

– И я пойду, делов – пропасть, корову доить, кур кормить, – пойду я.

– И откуда у неё корова, – подумал вслух Федор, уже месяц как продала. Стой, – заорали оба в один голос, – стой Пелагея!

Пожилая женщина бодрой рысью понеслась по тропинке. Толстые ноги в калошах так и мелькали. Но легкий занос на повороте, скользкие калоши и грязь решили итог забега не в её пользу. Ломая и сминая заросли сорной травы, мощный болид остановился лишь около мусорной кучи. Тормозной путь составлял метров пять. Подняв Пелагею, участливо осведомившись не ушиблась ли она, приятели не стали крутить, а спросили прямо:

– Тебе зачем Пелагея бубен, верни, и дело с концом.

– Да не брала я, и в глаза его не видела.

– А что рванула-то?

– Да вспомнила, чайник забыла выключить, вот и побежала.

– Ну вот, пойдем вместе и выключим. А то может уже и пожар начался, тогда и тушить поможем.

– Ну, пойдём, – неуверенно пробурчала Пелагея.

До дома было не далеко, добрались быстро, дома было все в порядке, чайник был выключен. Двое друзей молча смотрели на Пелагею, молчала и она.

Такую взглядами не проймёшь, к совести тоже взывать бесполезно. Значит, будем пугать, – подумал Гриша.

– Я что про бубен то скажу, ценности в нём никакой, вещь старая и неисправная. Но вещь колдовская, и в доме у непосвященного человека может принести вред. Душа старого шамана Варушты живёт в ней. Ночами выходит из него, ходит по дому, воет, жалуется. Только шаманским колдовским обрядом могу я его успокоить и в бубен вернуть. А у непосвященного человека его душа почует свободу и может начать буйствовать, крушить дом, чинить возгорание. А может и просто ночью придушить, что с него мёртвого взять?

Пелагея ахала, охала, но, по видимому, её все это мало трогало. Как же так, баба она суеверная, трусливая. Значит, отдала кому-то, – рассуждал Гринька. Бубен этот в принципе никому не нужен, кроме знающего шамана. Да и никто уже не помнил про него. Никто, кроме…. Кроме учителя истории! Вот где бубен, вот куда отнесла его старая дура! Этот учитель прекрасно знал историю своего края, знал он и легенду о стране демонов. Это он несколько раз просил показать ему бубен, или крыло, или череп летающего демона. Но из древностей остался один бубен, да и тот не для глаз непосвященных. Тогда стал предлагать деньги, и большие – долларов тысячу и больше, но получил отказ. Знать на деньги Пелагея и купилась, ведь ничего общего между ними и быть не могло. Значит, теперь его бубен в школьном музее. Но сначала его домыслы нужно проверить!

– Да знаю я, Пелагеюшка, где бубен тот. Сам старый шаман мне рассказал.

– И где же? – с ехидцей в голосе переспросила она, – где?

– У учителя истории, Семена Алексеевича. И даже сумму он мне назвал, за которую его ты продала, за тысячу зелёных, плюс- минус сто баксов.

Глаза у Пелагеи воровато забегали, но сразу сдаваться она не собиралась.

– Врёшь ты всё Гришка, нету у тебя силы шаманской, всё ты сам придумал.

– Да, может и придумал, но вот что я тебе скажу, даже если бубен и у него, душа Варушты всё равно у тебя дома осталась. Ведь воровство на твоей совести, зол на тебя дух старого шамана. А сегодня полнолуние, злые духи в эти дни огромную силу имеют. Пошли Фёдор домой, страшно мне тут, да и без бубна я всё равно ничем помочь не могу. Как бы самим не досталось. Про полтергейст кино видел? Вот это сейчас и начнётся, пошли быстрее отсюда.

– Стой Гришка, всё скажу, не уходи только. Купилась я на деньги, дура старая. Думала, зачем Гриньке третий бубен, ведь и так из него шаман хреновый. А деньги я уже истратила, как быть то?

– Врёшь старая, месяц назад корову сдала, вот с них и доложишь недостачу. Верни деньги, а бубен мне возврати, а то сама понимаешь, что будет.

– Да сейчас я, сейчас, выйдите на минутку, я заначку достану. Гости вышли на крыльцо, закурили. Пелагея с опаской выглянула в окошко. Темнело. Из-за горизонта показала пузатый край огромная, багровая луна. Ох ты, господи, мелко закрестилась Пелагея, и начала с усердием рвать шов в углу матраса. Торопливо перекладывала в холщевую сумку, и тихо вышла на крыльцо.

– Ну что, пошли?

Суровые гости, обступив с боков Пелагею, важно двинулись к дому учителя.

Ворота двора были заперты на засов изнутри, но хозяин был дома, – свет за окном горел. Услышав стук и возню около ворот, на крыльцо вышел сам хозяин.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7