Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина 161–218 гг.

На другом берегу Тигра находился Ктезифон. Римляне пересекли реку на кораблях. То ли они перешли из Евфрата в Тигр по каналу, то ли корабли предоставила армия Марция Вера. Ктезифон был взят, разграблен, жители проданы в рабство, а царский дворец и многие другие здания преданы разграблению. Вологез III успел бежать из Ктезифона в Экбатаны.

Вскоре после взятия Ктезифона, по не вполне ясным причинам, Селевкия также была разрушена и разграблена римлянами, а уцелевшие граждане обращены в рабов. Говорили, что при этом погибло 300000 человек, половина прежнего её населения. Некоторые авторы считают Кассия виновным в нарушении договоренностей, однако многие другие, включая историка Парфянских войн Азиния Квадрата, утверждают, что жители Селевкии первыми нарушили мирное соглашение. Возможно, что пропарфянская партия в Селевкии тогда одержала верх над проримской. Дело в том, что селевкийские греки контролировали всю внешнюю торговлю Парфии на западном направлении. Однако, теперь Вологез мог отрезать Селевкию от восточной торговли, и местные купцы спровоцировали мятеж против римлян.

Авторы «Истории Августов» тоже утверждают, что селевкийцы первыми нарушили некий договор, поэтому легионы, среди которых были III Gallica и VI Ferrata (судя по победным монетам), получили приказ штурмовать город. Большая его часть была разрушена огнем. Данные, полученные во время раскопок в Селевкии, позволяют предположить, что это нападение произошло приблизительно в декабре 165 года, причем город подвергся меньшим разрушениям, чем прежде предполагали.

Однако символ Селевкии – знаменитая статуя Аполлона, была вывезена тогда в Рим и установлена на Капитолии. Селевкия, которую до этого античные писатели уважительно называли «метрополисом», после этих событий пришла в упадок и более не восстановилась.

По легенде, во время грабежа города и храма Аполлона, римские воины увидели в стене некую щель, расширили её, нашли в нише золотой ящик халдейских колдунов, который один из воинов неосторожно разрубил. Из сундука вырвался тлетворный дух, от которого распространилась болезнь – как наказание за осквернение храма и уничтожение города [Аммиан Марцеллин. История. XXIII, 6, 24; Юлий Капитолин. Вер VIII].

Точно известно одно: именно после взятия Селевкии и Ктезифона в войсках началась эпидемия чумы (а точнее, оспы), распространившаяся затем по всей Римской империи и свирепствовавшая в отдельных местах до 189 года.

Тем временем, каппадокийская армия Марция Вера, не дойдя до Ктезифона, повернула на северо-восток и двинулась в Мидию через Ниневию и Арбелу.

Насколько далеко она там зашла, неизвестно, скорее всего Вер прошёл Атропатену, потом Мидию и повернул на северо-запад в Армению. Вероятно, это была та самая экспедиция, которая продвинулась в восточном направлении достаточно далеко, чтобы Вер мог выпустить монеты с легендой L. VERUS AUG. ARM. PARTH. MAX. MEDIC («Луций Вер Август Армянский Парфянский Величайший Мидийский»).

Эпиграфика и письма Фронтона предоставили нам возможность узнать имена нескольких незнатных героев этой войны, простых римских солдат. Так, Гай Дидий Сатурнин, primus pilus, который позже служил под командованием Марка на Дунае, был награжден Луцием Вером торквесами и армиллами за участие в bellum Parthicum [CIL XI, 7264]. За участие в expeditio Armeniaca felicissima военный трибун-латиклавий Юний Максим получил corona muralis и vallaris, hasta puris и vexillum (дважды), а также был назначен человеком, который должен доставить увенчанную лавром депешу с известием о победе над парфянами в Рим [Fronto, Ad Amicos 1.6.]. Точно так же Гай Титурний Квартион, всадник легиона III Gallica, отличившийся в Селевкии, был награжден торквесами и армиллами Луцием Вером. Между прочим, Квартион прослужил в армии целых 35 лет, если предположить, что резчик по камню не ошибся [AE 1913, 48.]. Тит Валерий Мар-циан, получивший почётную отставку (honesta missio) от легиона V Macedonica в 170 году, записал свое участие в expeditio orientalis «при Стации Приске, Юлии Севере [и] Марции Вере», то есть, в Каппадокийской армии [CIL III, 7505].

В начале 166 года, Авидий Кассий начал отступление из Месопотамии, вызванное, в немалой степени, распространением эпидемии в войсках. Ему нужно было пройти почти 1300 км по пустынным жарким землям, а ведь армия несла в себе ещё и заразу. При этом отходе армия Авидия Кассия понесла, наверное, большие потери, чем в самой войне. Вся дорога была усыпана телами умерших от голода и болезни, а также брошенным имуществом. Римлянам ещё повезло, что их никто не преследовал. Однако же, Авидий Кассий вывел армию из Месопотамии и к весне привёл её в Сирию.

Луций Вер был доволен. Победа была одержана. Той же весной к нему прибыли послы от Вологеза и заключили мир, признав возвращение Риму Армении и Осроены, а также передачу ему важной крепости Дура-Европос. Теперь у Рима был опорный пункт на полдороге к Ктезифону.

Интересно, что именно в 166 году прибыло первое римское посольство в далёкий Китай. Оно было послано императором Антонином, что подразумевает Марка Аврелия Антонина. Посольство отправилось на корабле по Красному морю, Индийскому океану, через Индонезию во Вьетнам, а оттуда в Китай. Китайская летопись «Хоу Ханьшу» (глава 88) сообщает: «Царь этого государства всегда хотел вступить в дипломатические отношения с ханьцами. Но Парфия («Анси») хотела торговать с ними ханьским шелком и поэтому чинила им препятствия, чтобы они никогда не могли иметь прямых отношений [с Ханью]. Это продолжалось до девятого года правления Яньси императора Хуаня (166 год), когда Андун (Антонин), царь Да Цинь (Рима), прислал посланника из-за границы Ринана, который предложил слоновий бивень, рог носорога и панцирь черепахи. Только тогда впервые была установлена связь [между двумя государствами]».

То, что римляне предложили императору чисто восточные подарки, может говорить о том, что они потеряли свои первоначальные дары во время кораблекрушения или атаки пиратов. Это заставило китайцев подозревать посольство в сокрытии истинных даров, однако они были приняты, поскольку император Хуань тогда нуждался в повышении престижа.

Таким образом, можно предположить, что, воспользовавшись громкой победой над Парфией, Марк решил наладить прямую торговлю с Китаем по морю в обход парфянской таможни. Удалось ли ему это, мы не знаем. К тому же, может быть, что «посольство» было всего лишь обычными купцами, выдававшими себя за послов.

Летом Луций Вер с европейскими вексилляциями отбыл в Рим, Публий Марций Вер и Гай Авидий Кассий стали консулами, а затем легатами Каппадокии и Сирии.

В Европе назревала новая война, намного опаснее Парфянской. Первые вспышки её начались ещё в 162 году, когда хатты попытались напасть на Германские провинции. Тогда это обошлось для Рима довольно благополучно, благодаря решительным и умелым действиям Ауфидия Викторина.

Да ещё в Британии уже со 160 года шла своя война против бригантов и кале-донцев в районе между стенами Антонина и Адриана. Вряд ли стоит связывать войны в Британии с Маркоманнскими, там никакого давления центральноевропейских племён пока не замечено, но римские силы, причём большие, войны с бриттами оттягивали. Мы уже упоминали, что после срочного отъезда из Британии Стация Приска с большой вексилляцией, его заменил другой опытный легат – Секст Кальпурний Агрикола. Он происходил из знатнейшего патрицианского рода Кальпурниев и проявил себя способным полководцем. Ранняя карьера Агриколы, к сожалению, неизвестна. В 154 году он был консулом-суффектом, то есть не исключено, что родился Кальпурний в 112/113 году. В 155–161 годах Агрикола был наместником Верхней Германии, где продвинул римскую территорию довольно далеко на восток, прикрыв свою аннексию новым Фордерен-лимесом. Этот лимес оказался пределом продвижения Рима в Германии.

Вообще-то, Кальпурний в качестве наместника Верхней Германии известен пока только по одному упоминанию 158 года, но мы склонны считать, что он управлял ею до 161 года. Осенью 161 года он отправился в свою новую провинцию Британию с кавалерийским подкреплением из Германии. В 161–166 гг. он был легатом Британии, где тоже построил много крепостей. Для борьбы с восстанием он окончательно отказался от передовой линии вала Антонина на юге Шотландии, отведя силы на юг, к валу Адриана. Он отремонтировал эту укрепленную линию и остальные укрепления, например, в Кории (Корбридже). О боевых действиях его в Британии свидетельствуют повреждения форума в Viroconium Cornoviorum и сожжение значительной части Веруламия. Это говорит о глубоком прорыве бригантов на юг. Тем не менее, Агрикола сумел стабилизировать ситуацию.

Римские дунайские провинции в начале Маркоманнских войн в 167/68 г. н. э. с информацией о наместниках и местах расположения легионов

Примерно в 167–168 годах Агрикола возглавлял полевую армию Марка Аврелия на Дунае в ранге, комита, а в 169 году стал легатом Нижней Мёзии. То есть, на протяжении полутора десятков лет Кальпурний Агрикола непрерывно возглавлял самые опасные пограничные провинции Рима. В 169 году Кальпурний, кажется умер от чумы.

Вернёмся чуть назад. В 165 году задунайские племена начали первые попытки прорыва на римскую территорию. Пока они сдерживались войсками на лимесе и ловкой политикой легатов, но разведка определённо докладывала Марку Аврелию о подготовке масштабного вторжения на следующий год. Задунайские племена, несомненно, знали об уходе больших сил римской армии на Восток и о больших потерях, которые они там понесли. Давление же готов, бастарнов, карпов, вандалов, лангобардов с тыла вынуждало маркоманнов, квадов, даков, языгов и других приграничных жителей действовать решительно, ведь терять им было нечего. Пришельцы с севера и востока просто уничтожили бы их, а прорвавшись на римскую территорию, даже силой, они имели шанс уцелеть или, даже, усилиться. Сами готы и вандалы попадут в подобную же ситуацию через двести с лишним лет. Рим уже не вызывал у варваров страха, несмотря на победы на Востоке. За 50–60 лет относительного мира задунайские племена забыли страх перед легионами, а миролюбивые римские императоры не поняли, насколько важно постоянно демонстрировать военное превосходство и ослаблять вражеские племена регулярным избиением их воинов. Теперь задунайская варварская горячая молодёжь считала римлян слабыми и нерешительными, изнеженными людьми, которых можно победить несмотря на их организацию, оружие, доспехи и укрепления.

Маркоманнские войны не были обычным столкновением римлян и варваров. Они открыли новый этап во взаимоотношениях Империи с племенами. Система буферных государств на левом берегу Дуная, представлявшая собой сферу культурного, политического и экономического влияния римлян в варварском мире, оказалась неспособной сдержать движение новых народов к пределам Империи. Под их давлением они сами начали совершать вторжения на территорию Рима и обнаружили свои собственные интересы и свою внешнюю политику. Название войн, данное им римлянами, говорит о том, что римляне считали самыми опасными врагами именно маркоманнов, германский народ свевского корня. Вторым по силе врагом были родственные маркоманнам квады, предки баваров, третьими – сарматы-языги. Остальные враги были представлены либо мелкими племенами, либо частями крупных союзов племён типа лангобардов, бастарнов и вандалов. Археология подтверждает давление на приграничные племена народов Восточной Европы. Так, Бёме пишет (s. 212): «Неоднократно цитируемое римскими авторами давление, которому подвергались жившие на Дунае племена маркоманнов и квадов со стороны их северных соседей, начавших переселяться, по-видимому, отражается и в археологических находках. Й. Тейрал смог идентифицировать броши, поясную фурнитуру, браслеты и керамические формы пшеворской культуры, которая в основном базируется в Польше, на моравских и словацких кладбищах II века. Он не считает случайным, что эти пшеворские элементы появились как раз во время Маркоманнских войн, когда можно предположить инфильтрацию соответствующих групп населения с севера. Исследования К. Годловского также создают впечатление, что после фазы внутренней колонизации носители пшеворской культуры продвинулись преимущественно в юго-западном направлении за Моравские ворота в Моравию и Словакию. Пока невозможно с уверенностью сказать, каковы были масштабы этих предполагаемых перемещений населения».

Но продвижение к среднему Дунаю, по-видимому, имело место не только из района Одера-Вислы, где в основном были представлены вандалы. Давление шло также из эльбской области Богемии, Саксонии и Бранденбурга, а также из Шлезвиг-Гольштейна и южной Дании. Картографирование римских мечей с кольцевыми набалдашниками и кольчуг в могилах германских воинов и жертвенных находках конца II и начала III веков, сделанное К. Раддацем, дает показательную картину в этом отношении. Это оружие, несомненно, является добычей Марко-манских войн, которую привезли германские ветераны войны, вернувшиеся домой и которая чуть позже была положена вместе с ними в могилы.

Набеги внутригерманских воинов, направленные в то же время в сторону юго-западной Германии, можно даже рассматривать как первых предвестников народов, появившихся несколько десятилетий спустя как алеманны. Поэтому не должно быть совпадением то, что именно в это время потрясений было положено начало формированию крупных германских племен, которые появились в письменной традиции в III веке как франки и алеманны.

Серьёзно обеспокоенный, Марк Аврелий в июне 165 или 166 года решился на очень значимый шаг – он начал набор сразу двух новых легионов. Они были названы II Pia и III Concors и набирались, в основном, в Италии, почему вскоре и были переименованы, получив названия II Italica и III Italica. Ответственными за набор были Гней Юлий Вер, которого отозвали из Сирии, и Тиберий Клавдий Прокул Корнелиан. Время создания легионов определяется эмблемой II Italica – капитолийской волчицей, зодиакальное время которой приходилось на 29 мая – 18 июня. Впрочем, считается, что знаком зодиака этого легиона был Козерог, а это переносит время набора легиона на зиму. Сборный пункт новых легионов находился в Аквилее, ясно показывая направление будущих военных действий. Последний раз два новых легиона набирал Траян, но с тех пор Рим и потерял два легиона, поэтому, по сути, Марк лишь восстанавливал оптимальную численность легионов, принятую к концу I века. Денег и людей у него должно было хватить, ведь многие годы Рим лишь богател, а потери и расходы последней Парфянской войны должны были быть быстро компенсированы трофеями.

Очевидно, ситуация выглядела настолько угрожающей, что Марк Аврелий срочно вызвал европейские войска из Сирии на родину. Однако, они выступили из Ктезифона и Селевкии только в начале года, в Сирию прибыли к весне, понеся по пути огромные потери от чумы и голода, а в Италию войска прибыли лишь к осени 166 года.

Победа на Востоке была отпразднована пышно. Оба императора были удостоены титула pater patriae (отец Отечества) и им была предложена гражданская корона или corona civica (первоначально присуждалась римским воинам за спасение жизни гражданина). Луций Вер удостоился чести триумфа. Значение этого нельзя недооценивать; как заметил Плутарх уже в начале второго века, Вентидий Басс – единственный человек до настоящего времени, который когда-либо праздновал триумф над парфянами. (Плутарх. Антоний 34.5). Теперь таких римлян стало двое. Согласно Авторам Жизнеописаний Августов, Вер тактично попросил Марка присоединиться к нему и тот согласился. Это было необычно, но соответствовало только что установленному принципу совместного правления. Также Луций Вер потребовал, чтобы оба сына Марка (Коммод и Марк Анний Вер) получили титул Цезаря. Со стороны Луция Вера это было благородно. Триумф был отпразднован в Риме 12 октября.

Поселения маркоманнов и квадов за Дунаем

Несомненно, Марк пригласил на триумф своего друга Гая Ауфидия Викторина, только что завершившего наместничество в Верхней Германии. На следующий год легатом Верхней Германии называется уже Луций Дасумий Туллий Туск (167–170 гг.?), происходивший из знатного патрицианского рода Туллиев.

Он родился около 121 года и начал свою карьеру уже при новом тогда императоре Антонине Пие в 138/139 году в качестве монетного триумвира. Видимо, тогда же, Туллий Туск стал членом жреческих коллегий авгуров и товариществ (sodalist comes) Адриана, а позже и Антонина Пия.

Около 141–143 годов Дасумий служил трибуном-латиклавием легиона IV Flavia Felix в Верхней Мёзии.

Около 148 года Дасумий Туск стал квестором, а затем легатом при проконсуле Африки (149–150 гг.).

Дальше Туск, как положено, прошёл ступени народного трибуна и претора, после чего отслужил год префектом эрария Сатурна (казны Сената). Несомненно, тогда он уже стал авгуром. А вот год консульства Туллия Туска неизвестен. Конечно, он был суффектом и, скорее всего, примерно, в 162 году.

После этого, в 163–165 годах, Туллий Туск был пропретором Верхней Паннонии. Однако, его военный опыт был минимальным, а ведь в Паннонии назревала грозная война. Поэтому Марк Аврелий убрал Туска из этой провинции, заменив его на более опытного в военном деле Марка Яллия Басса. Туска же направили в Верхнюю Германию, которая считалась спокойной провинцией (CIL IX, 3365).

Слухи о возвращении войск на Дунай и набор новых легионов, очевидно, напугали варваров и 166 год на Дунайской границе прошёл спокойно. Мы имеем два военных диплома из Реции (CIL XVI, 121 и RMD I, 68), выданных в марте-апреле 166 года, в которых указаны все ауксилии этой провинции, кроме алы I Hispanorum Auriana. Выходит, что тогдашний прокуратор Реции Тит Дестиций Север (165–168 гг.) мог позволить себе увольнение ветеранов практически всех своих ауксилий. Значит, на границе всё было спокойно. Более того, у нас есть новый ретийский диплом от 13 января 167 года, где также отсутствует ала I Hispanorum Auriana. Это может означать лишь одно – ала ещё не вернулась из Сирии. Похоже, что после триумфа войска остались зимовать в Италии. Действительно, триумф состоялся 12 октября 166 года. Даже если бы войска выступили на следующий день, что весьма и весьма сомнительно, они подошли бы к Альпам не раньше последних чисел октября. К этому времени альпийские перевалы были бы уже занесены снегом. Напомним, что Ганнибал переходил Альпы в октябре, при этом шёл уже по снегу и потерял множество людей и животных.

Так что, вряд ли Марк стал бы отправлять истощённые тяжёлой войной и эпидемией войска в дальний путь через заснеженные перевалы. Наверняка они зимовали в Италии. Чума тогда ещё не распространилась по Апеннинам. Юлий Капитолин пишет (Вер VIII) о весёлой и разгульной жизни Луция Вера на новой вилле к северу от Рима в 3 км к северо-западу от Мульвиева моста. На 5 дней к нему в гости приезжал и Марк Аврелий. Сомнительно, что они вели бы себя так во время чумы. По-видимому, сыграло свою роль холодное время года.

Вряд ли все европейские войска, участвовавшие в Восточном походе, пришли в Италию для триумфа, но, наверняка, всё же, значительная их часть.

Варвары же, не дождавшись прихода римских подкреплений из Парфии, осмелели и решили провести разведку боем.

Первый, несомненно, разведывательный рейд варваров, имел место в самом конце 166 или начале 167 года. 6000 лангобардов и обиев (не путать с убиями) переправились через Дунай, очевидно, по льду и вторглись в Верхнюю Паннонию близ Бригенциона.

Конечно, варвары не могли не знать, что в Бригенционе стоит заслуженный боевой легион I Adiutrix Pia Fidelis, но это местные германцы. А вот пришлые с севера лангобарды и обии вряд ли знали об этом. То, что на их землю пришли, хоть и родственные, но чужие племена, вряд ли могло понравиться квадам и мар-команнам. Поэтому они могли согласиться пропустить пришельцев через свои земли для войны с Римом, но при этом «забыть» предупредить их о близости легионного лагеря. Это одна версия. Можно предположить и другое. Например, вторжение организовал умный и хитрый царь маркоманнов Балломарий (Вели-мер?). В разведку боем он послал пришлых воинов, чтобы оценить возможности римлян и сберечь своих воинов. Правда, неизвестно, согласились ли бы на такое вожди лангобардов и обиев.

В общем, мы не знаем, почему германцы перешли Дунай именно там. Однако, помощь легиона римлянам даже не понадобилась. Легат Верхней Паннонии Марк Яллий Басс держал наготове свои ауксилии. Их возглавляли: Марк Макриний Авит Катоний Виндекс, вероятно префект тысячной алы I Ulpia contariorum milliaria c. R., стоявшей в Аррабоне и являвшейся ближайшей алой к участку прорыва, и некий Кандид, ближе неизвестный. Кандид мог быть префектом когорты I Thracum equitata civium Romanorum, стоявшей в Ад Статуас совсем рядом с местом прорыва.

Вместе эти ауксилии давали всего 1300 воинов, но нужно учитывать силу удара алы катафрактариев. Это была мощная часть, способная разметать слабо организованную пехоту германцев.

Дальше события развивались следующим образом. Как только варвары переправились через Дунай и ринулись грабить паннонские селения, на них дружно ударила тяжёлая кавалерия Виндекса. Избиваемые германцы бросились бежать, у реки начали было собирать силы, но тут подоспела пехота Кандида. Противник был опрокинут её ударом и в панике бежал за Дунай.

Есть, правда, и другая трактовка событий этого прорыва. У нас она представлена Колосовской по материалам Дитца, Альфёльди и Цвиккера. В этом варианте, германцы прорвались на юг до Флорианы и Горсиума, то есть, километров на 80. Их перехватили в Горсиуме ауксилии из верхнепаннонских Аррабоны и Азаума, и нижнепаннонских Кампоны и Матрика. В этом случае, Виндекс и Кандид были препозитами нескольких ауксилий каждый. Во втором случае и потери германцев были больше, ведь им пришлось отступать далеко на север.

Хотя Виндекс и Кандид не пересекали реку, германцы были так напуганы серьёзным поражением, что немедленно отправили к Яллию Бассу в Карнунт посольство из 11 вождей племён, участвовавших в прорыве границы, во главе с царём маркоманнов Балломарием. Послы дико извинялись и клятвенно обязались соблюдать мир, после чего вернулись домой [Пётр Патрикий. фр. 6].

Таким образом, мы видим, что на самом деле, в нападении участвовали не два племени, а целых одиннадцать, среди которых большинство представляли, конечно, лангобарды и обии. Но там были и маркоманны, иначе Балломарий не принял бы участие в посольстве. Наверняка были квады, свевы, бойи. Об остальных сказать трудно.

Ала I Ulpia contariorum milliaria c. R.

Марк Макриний Авит Катоний Виндекс был опытным военачальником. Он уже побывал префектом когорты VI Gallorum (157–159 гг.), место дислокации которой, правда, пока совершенно неизвестно. Поэтому специалисты считают, что резчик надписи, описывавшей cursus honorum Виндекса, ошибся и не прорезал одну палочку в номере когорты. Таким образом, в реальности Виндекс командовал когортой VII Gallorum в Сирии (менее вероятна V Gallorum в Британии). Затем Виндекс отслужил милитию военным трибуном легиона VI Victrix p.f. в Британии (160–162 гг.), где получил хороший боевой опыт. Примерно в 163–165 годах Виндекс командовал алой III Augusta Thracum sagittariorum civium Romanorum, стоявшей в Одиавуме в Верхней Паннонии. В 166 году Виндекс принял командование только что вернувшейся из Сирии алой I Ulpia contariorum milliaria, вставшей совсем рядом с Одиавумом в Аррабоне. Это была уже четвёртая его милития и то, что Виндекса оставили в Верхней Паннонии, говорит о том, что Марк уже ожидал войны и начал собирать в наиболее опасном месте лучших командиров.

После сражения при Бригенционе Марк Макриний Авит Катоний Виндекс пошёл в гору, возможно, участвовал в обороне Аквилеи, получил три золотых копья и corona muralis, примерно в 168–169 годах был прокуратором Дакии Мальвензис, в 170 году был выдвинут самим императором на должность претора, став, таким образом, сенатором, а в 171 году получил пост легата Верхней Мёзии. В 175 году Виндекс стал пропретором Нижней Мёзии и консулом-суффектом. На этом посту Виндекс пал в бою.

Второй участник событий, описанных нами – Кандид, затерялся в истории и нам о нём ничего не известно.

Поражение варваров было серьёзным и на какое-то время они затихли, заключая новые союзы и накапливая силы. Таким было начало знаменитых Маркоманнских войн.

Тем временем, дождавшись весны, войска, вернувшиеся из Сирии, разошлись по своим провинциям. Однако, вместо усиления, войска привезли с собой страшную чуму, начавшую выкашивать население империи.

По нашему мнению, именно чума стала основной причиной успехов задунайских племён в Маркоманнских войнах. Невозможно представить, чтобы обычные варвары смогли прорваться в Паннонию и разрушить все основные каменные крепости, в том числе легионные, а потом заключить мир с Римом и уйти за Дунай. Но раз это было, значит защитников крепостей было много меньше, чем нападающих. То же можно сказать и о прорывах варваров в Северную Италию и Грецию. Да и обо всём остальном, произошедшем в 167–170 годах. В противном случае 10 Дунайских легионов (56000 римлян) и такое же число ауксилиариев стёрли бы варваров в порошок, как это сделали войска Виндекса.