Позывной «Ярила»

– Наша бригада специального назначения, в которой мне довелось честь служить, еще молода: со дня её создания прошло всего – то неполных четыре года. Но у неё уже есть своя боевая история, и ей она может гордиться!

Многие из тех кто служил в ней ранее и служит в ней сейчас, за свои ратные дела награждены боевыми орденами и медалями. Некоторые – неоднократно! – На щеках начальника штаба, толи от волнения, толи от армянского нектара, выступил легкий румянец. Он позволил себе еще одну паузу и уже другим голосом добавил: – А некоторые – посмертно. – Провернул меж пальцев донышко стакана. Голос вновь обрел прежнее звучание:

– Мы их всех знаем поименно, и живых и мертвых. Помним и гордимся ими. Честь им и слава! И на любом застолье будет звучать тост в честь наших, отличившихся в операциях товарищей. Но эту рюмку я хочу выпить за конкретного человека, с которым меня свела судьба. Человека, который с молоком матери впитал в себя такие понятия, как долг, честь и воинское братство. Человека, с которым всегда можно идти в разведку, который в любом случае прикроет твою спину. За Ярилова Вадима Викторовича, первого бойца в составе нашей бригады, которого представили к званию – Герой России! – Нарушая традицию прятать рюмку в кулаке, коснулся открытым стеклом рюмки Вадима, затем Кирилла, лихо вылил коньяк в рот и грохнул её об пол. Только брызги полетели!

Вадим выпил, но рюмку бить не стал: аккуратно поставил её на стол. В груди пело и дрожало от услышанного, от навалившего восторга, от гордости за самого себя. А подполковник, тыльной стороной ладони утерев губы, обнял заметно растерявшегося виновника торжества и расцеловал его в обе щеки:

– Даже не сомневайся, Вадим! Все будет так, как я сказал. Вчера я звонил в Москву, своему дяде. Он у меня большая шишка в Министерстве Обороны. Так вот: твое представление к Герою прошло через необходимые инстанции и сейчас находится в Кремле. Готовься к скорой встрече с самим президентом! – Вадим растеряно улыбался: случайно услышанный помощником коменданта разговор в штабе КТО – это далеко не то, что информация от начальника штаба их бригады. Теперь в то, что вокруг него происходит, он поверил окончательно и бесповоротно.

Серебрянский вернулся в свое кресло. Поднял трубку телефона внутренней связи и задал короткий вопрос невидимому собеседнику:

– По Ярилову все вопросы решены? – Некоторое время он прижимал трубку к уху, причем так плотно, что присутствующие не слышали ни одного звука из телефонного динамика.

В полном молчании минуло пара минут, а затем начальник штаба занервничал. На лбу нарисовались парочка глубоких морщинок, брови сошлись в одну линию. Потянулся к пачке сигарет, но передумал и отдернул руку:

– Твою мать, Федорук! Я же тебе ясным, простым, русским матерным языком сказал: второй, пустующий модуль! Более того я, для особо продвинутых, но непонятливых уточнил: двухместный отсек, куда мы обычно офицеров из проверяющих комиссий селим. И чтобы там были холодильник и телевизор, желательно исправные. Ну что тебе непонятно? – Прервал речь, выслушивая ответ неведомого Федорука, а затем вспылил по – настоящему:

– Что ты мне горбатого лепишь? Как это нет исправных? Я смотрю, ты совсем нюх потерял. Никакого порядка! Да, и откуда у тебя тот порядок возьмется, если ты больше времени проводишь возле госпиталя и прачечной, разглядывая в бинокль задницы молодых медсестер и прачек, чем на своем хозяйстве! Делом заниматься надо, а не дрочить в кулак, от увиденного в оптику! Несколько секунд слушал, а затем грохнул ладонью по столу:

– Все, хватит! Ты меня уже достал! Плазму из своего отсека перенесешь! В скором времени она тебе не понадобится. И Бородаенко заодно обрадуй: вместе в горы прогуляетесь, жирок немного растрясете. Биноклем вы ведь по очереди пользуетесь? Вот и будете, по очереди, для боевой группы минометные плиты транспортировать.

Кстати: вот и исправный холодильник я вам нашел! У Бородаенко, в личном отсеке шикарный «Аристон» без пользы простаивает! Вдвоем в пустующий жилой модуль доставку осилите? Не слышу ответа!

– Ну, вот и славненько! Через тридцать минут жду от тебя доклада! Ярилов примет укомплектованный отсек лично от тебя. По описи! Я его проинструктирую, как правильно надо принимать! – С треском положил трубку на аппарат:

– Совсем оборзели хозяйственники! Мы уже здесь неделю, а у меня руки до них все никак не дойдут. Они ведь на смену прибыли еще в начале весны. За это время успели неплохо обжиться, присмотреться и понять, откуда ветер дует.

Нас ведь через пару – тройку месяцев меняют, а у них совсем по другому графику ратация. Времени у них больше для того, чтобы корни и щупальца глубже в землю пустить и хлебные тропинки освоить. Управы на них нет! – Было заметно, что начальник штаба рассержен не на шутку:

– Вот я пригрозил им прогулкой по горам, а они, втихую, посмеиваются над такими угрозами. Точно знают, что абы кого спецназ на боевой выход не берет! – Неожиданно подал голос, молчавший до этого старший лейтенант Левочкин:

– Сергей Николаевич! Я не ослышался, что Ярилова вы определили в двухместный отсек? Может и мне в нем место найдется, если конечно он не против такого соседства? Вдвоем, все – таки, веселее! – Вадим пожал плечами, тем самым показывая, что на такое подселение он согласен. – Подполковник махнул рукой:

– Ну, вот и ладушки! Будем считать, что с размещением вас – вопрос окончательно решенный. С завтрашнего дня вы на полном котловом и вещевом довольствии. Оружие и тир тоже в полном вашем распоряжении. Одна просьба: поменьше светитесь вне нашей территории. Да и по своей земле парадным шагом ходить не рекомендую.

Глава 4

Ко второму, нежилому модулю вела узкая, мало хоженая дорожка из тех же самых голышей – окатышей сквозь которые, местами, уже начала пробиваться молодая трава. Так уж сложилось, что предыдущая смена уступала место для жилья в первом модуле – последующей, а стоящий рядом второй модуль оставался пустым, в ожидании «лучших» времен, когда жизнь потребует увеличения численности спецназа. Пока, слава Богу, обстановка в зоне КТО этого не требовала.

Прапорщик Федорук встретил их на входе в модуль. В руке он держал приличную связку разнокалиберных ключей. Возле ноги стоял точно такой же баул, каким пользовались и Вадим с Левочкиным. Этого коротышку прапорщика с круглой, лысой головой и животом, коему было тесно под камуфляжной курткой, Вадим несколько раз видел в прошлой командировке, но знаком с ним не был, и даже ни разу с ним не разговаривал.

Дверь в пустующий модуль была распахнута настежь, и из неё тянуло затхлостью нежилого помещения. Отсек куда их проводил Федорук, светя себе и им под ноги фонариком, находился почти по центру модуля: сразу за умывальником и пустующей комнатой для хранения оружия и боеприпасов.

Когда Федорук щелкнул выключателем – Вадим застыл на пороге от изумления. Это был не отсек: это был VIP отсек! Под потолком сияла пяти рожковая люстра, линолеумный пол почти полностью скрывался под широченной ковровой дорожкой. На стене довольно приличная плазменная панель, в углу двухметровый, зеленый холодильник. Две новые деревянные кровати, вместительный, темный шкаф, современный телефонный аппарат на прикроватной тумбочке и низкий полированный столик – довершали убранство приюта для проверяющих особ. Пожив в таком люксе, у проверяющей комиссии наверняка не поднимется рука поставить низкую оценку!

Тем временем прапорщик Федорук приступил к сдаче отсека: включил телевизор и настежь открыл для обозрения совершенно пустой «Аристон». Потоптавшись на ковре, засветил оба прикроватных бра, поднял, послушал и положил трубку телефона. При этом на его лице без труда читалось искреннее недоумение: как это мог начальник штаба поселить в «генеральский» номер столь мелкого по званию офицера и с ним прапорщика, которого он где – то видел, но вот вспомнить где – никак не получалось.

Кряхтя, наклонился над своим баулом и начал выкладывать из него в холодильник увесистые свертки, завернутые в пищевую, пергаментную бумагу. При этом он вначале нюхал, а затем комментировал каждую закладку: семга копченая, слабосоленая; колбаса сыровяленая; ветчина из хрюшки; сыр голландский; индейка, копченная по особенному рецепту; печеночный паштет с чесноком; масло сливочное; сервелат финский.

Сделал небольшую паузу, и в чрево холодильника пошли продукты в заводской упаковке: жестяные банки, картонные коробки и коробочки, тюбики с импортными соусами и кетчупами. Парад деликатесов завершали две бутылки «Гжелки», две коробки зефира в шоколаде и коробка с вафельным тортом. Про упаковки с соками, неизвестный благодетель тоже помнил.

Вадим стоял столб – столбом. Ему казалось, что он спит и видит расчудесный сон. Такого быть не могло, потому что не могло быть в принципе! Вокруг – война, кровь, цинковые гробы и изнуряющие, смертельно опасные выходы в горы. Причем здесь «Аристон», забитый по маковку продуктами, вкус и запах многих из них он в своей жизни не знал и не нюхал?

Но – было! И никакой это не сон! Только взгляни на потное лицо и размазанную по нему подобострастную улыбку прапорщика Федорука и сразу поймешь, что все это происходит здесь и сейчас. Никакого намека на морок или мистику!

Левочкин, подпиравший во время загрузки холодильника дверной косяк, отклеился от него и шагнул вглубь отсека:

– И что, вы всех прикомандированных так принимаете? И в каких таких закромах вы такие вкусности добыли? На полках нашего военторга, что – то я такого ассортимента никогда не видел и не припомню ничего подобного. – Взгляд Федорука вильнул из стороны в сторону:

– Не всех, в только тех на кого начальство пальцем укажет. Мы, старожилы, народ не только гостеприимный, но и исполнительный: как нам велят – так мы и делаем! Кого, где и как принять – не нашего ума дело.

А насчет продуктов, – на Центральном продскладе, с недавнего времени только птичьего молока нет. Президента ждем в «гости», вот и затарили склады, по самое не могу! Приноси писульку с печатью от начальства, и тебя отоварят по каждому, указанному в ней пункту! – Говорил, а сам пятился, спиной вперед, к входной двери:

– Вы уж извините, если что не так. Я – человек маленький, но стараюсь выполнить все, что мне прикажут. В точности и вовремя! – Толкнул задом дверь, и прежде чем исчезнуть из отсека пробубнил:

– Ключи от номера на столике. Будете уходить – запирайте. Хотя, у нас насчет этого спокойно, но мало – ли что! – В пустом модуле шаги уходящего прапорщика сопровождались гулким эхом. Левочкин легонько пнул ногой свой баул:

– Ну что, давай располагаться? Потом накатим по рюмочке, перекусим тем, что нам бог послал, а прапор доставил – и в коечки! Что – то я сегодня подустал от насущных новостей и неожиданностей. Да и подумать над тем, что происходит – не вредно! – Вадим, против такого плана, возражений не имел.

Будильник, установленный в подкорке сознания Вадима, сработал минута в минуту: ровно в семь часов утра. Сквозь мелкие полыньи, небрежно закрашенного зеленой краской окна, во всю пробивались острые лучики августовского солнца. Было понятно, что это единственное, ослепленное краской окно «VIPномера», смотрит на восток. В этих лучиках, в развеселом танце, словно искорки мельтешили невесомые пылинки.

Вадим поглядел в сторону кровати Кирилла. Возле неё, на ковре, лежала пустая пистолетная кобура. Рукоять Стечкина торчала из – под подушки. Сам же Левочкин лежал без одеяла в позе эмбриона: перед утром похолодало, вот и продрог контрразведчик, досматривая предрассветные, сладкие сны.

Желание посетить спортивный городок и хорошенько размять мышцы на местных тренажерах – имело место быть, и Вадим не стал ему противиться. Кроссовок на босые ноги и штанов от спортивного костюма, которые всегда имелись в его бауле, для посещения тренажеров было вполне достаточно. Ярко светило солнце, щебетали утренние птицы, настроение было под стать утру, и Вадим быстро облачился в «спортивную» форму.

Перед тем, как покинуть отсек, аккуратно, чтобы не будить Кирилла, укрыл его одеялом. Не тут – то было: Кирилл спал очень чутко. Еще не открыв глаза, его рука метнулась под подушку, но признав Вадима – мгновенно вернулась на место. Вадим усмехнулся:

– Вставайте, граф! Рассвет уже полощется! Нас ждут великие дела! – Улыбнулся во весь рот:

– Не желаете – ли проследовать на свежий воздух к тренажерам? – Кирилл сладко зевнул и тут же насупил брови:

– Я, что, на дефективного похож? Или на сына нищих родителей? Какой нормальный человек в такую рань кровать покидает! Это ты, языческий бог солнца, обязан ни свет, ни заря за народом бдеть и железо, почем зря, тревожить. Мне иное полагается: утренний кофе с булочкой и мягкая пастель с дурочкой! Гуляй без меня! Как говорится: кто на что учился! – Натянул одеяло на голову и отвернулся к стенке.

Вадим заржал на манер легендарного коня Буцефала и направился к выходу. Вслед ему донеслось ехидное хрюканье неженки и лентяя.

Спортивный городок был пуст, как морской пляж в зимнее время. Все тренажеры, установленные на бетонированной площадке, были в полном его распоряжении. Памятуя, что силовой зарядкой он не занимался уже недели две, решил сильно не нагружать обленившиеся мышцы. Три – пять минут на одном тренажере и, не давая телу остыть – спешный переход к следующему. Сделав два круга и добившись обильного выделения пота, посчитал, что задачу, поставленную перед собой, он успешно выполнил. Постоял несколько минут под утренним солнышком и направился в хозяйственный железный модуль, который служил для спецов баней.

Надеяться на продолжение вчерашних чудес, что ради них с Кириллом будут топить печь и греть воду, было в высшей степени глупо. Но это его совершенно не огорчало: графом он себя не считал и запросто мог мыться и под холодной водой. Что он и проделал, зарядив себя на весь день дополнительной энергией и возбудив вспоминания о времени, проведенном с женой за цветастой ширмой. Скрыть результат возбуждения, бугор на штанах – потребовал некоторых усилий. Поскольку полотенец он с собой не брал, баню пришлось покинуть с влажной головой и мокрым торсом. Открыв дверь своего отсека, Вадим удивленно замер: Кирилл, предпочетший утомительной зарядке сладкий утренний сон, полностью одетый сидел за столом и что – то внимательно разглядывал. Завидев вошедшего, сделал круглые глаза и приложил палец к губам, призывая Вадима к осторожности в разговоре:

– Ну, Ярилов, ты и садист! Разбудив меня, прервав эротический сон на самом, что ни на есть интересном месте – сам сбежал качаться на тренажерах, а я после того, так и не сумел заснуть. Век тебе этого не прощу! Только шикарная девочка трусики с себя совлекла, а тут ты, со своим долбанным одеялом. Одним словом – садист! Пойдем, что ли свежим воздухом подышим, заодно и перекурим. – Сгреб что – то со стола и зашагал на выход. Выйдя из модуля – открыл сжатую ладонь. В ней покоилась черная таблетка, размером не более монеты достоинством в один рубль. Подбросил в воздух, ловко поймал её в другую ладонь и в усмешке скривил губы:

– Жучек. Кто – то, вельми любопытный, желает слушать, о чем говорят в нашей с тобой обители! А вот это уже непорядок. Это есть не что иное, как неприкрытое вмешательство в личную жизнь двоих военнослужащих. Или, говоря языком контрразведчиков – скрытый сбор разведывательной информации. А если совсем просто— шпионаж! Прием старый, как мир!

Глава 5

Некоторое время молча пускали дым в небо. Вадим докурил сигарету первым:

– И где ты этого шпиона надыбал?

– В самом удобном и прогнозированном месте – в люстре. Особо и не искал. Я еще вчера, при вселении, обратил внимание на песок, что оставили на сидении стула. Мне сразу стало интересно: кому и зачем понадобилось становиться на стул в грязных берцах в нежилом отсеке?

Ответ «зачем» нашелся сразу: эта штучка покоилась рядом с лампочкой, в плафоне. Её замаскировать даже и не пытались. А зачем? Кому придет в голову, лезть под самый потолок и осматривать источник света? Вот «они», или «он» – не стали особо заморачиваться: пристроили «жучка» в плафон и на этом успокоились. Или дилетанты, или лентяи. Либо инструктаж исполнителей, перед установкой «уха» был не к черту!

Закладка свежая. Жука ставили совсем недавно. От одного до трех дней назад. Пыль не успела сесть на следы, после их работы. Причем работали в перчатках: «пальчиков» нам не оставили. – Вадим с интересом рассматривал атрибут шпионских игр:

– Это серьезный аппарат?

– Так себе. Не супер, но и не театральный реквизит. В радиусе сотни метров, сиди в машине или в модуле, приложив к уху штатный приемник, и слушай или пиши на носитель все, о чем говорят в этом номере. Качество звука – как будто ты находишься в отсеке. Такие игрушки можно свободно купить на Ростовской барахолке, баксов за тридцать – пятьдесят. Как сможешь договориться. Китайская «лицензионная» штамповка: работает недолго, но качественно. – Вадим с уважение поглядел на Левочкина:

– Лихо ты все это провернул! Вот бы еще найти, кто его устанавливал, или того, кто нас собирался слушать. – Кирилл поскреб ногтем небритый подбородок:

– Бум стараться в этом направлении! А сейчас, понесли его обратно. Включим – и на старое место. Пусть себе жужжит дальше! Но с этой минуты – ни одного неосторожного слова в разговоре. Ведем себя так, как – будто ничего о его присутствии мы не знаем. Прежде чем фразу молвить – семь раз думаем, в уме её смысл на вкус пробуем, а затем уж произносим! А чтобы не ошибиться и в дерьмо не вляпаться – будем стараться, как можно меньше в нашем VIP номере находиться, а значит и разговаривать на микрофон. Береженого – бог бережет!

А я сегодня человека одного в гости приглашу. Пусть он в наше отсутствие, хитрым прибором порыскает. Вдруг в нашей шикарной комнате, еще и другие сюрпризы имеются!

Да, звонили из столовой, на завтрак приглашали. Так – что давай братан поспешать: война – войной, а завтрак, сам знаешь – по распорядку!

На предложение Вадима составить ему компанию посетить стрелковый тир, или как именовали его сами участники КТО – пулевое стрельбище, Кирилл согласился без колебаний, правда, с условием, что к обеду они вернутся на место: после обеда он должен присутствовать в особом отделе КТО на совещании. Чувствовалось, что посмотреть на боевую работу снайпера, уже ставшего «живой легендой», ему очень хотелось.

Пулевое стрельбище находилось в двух километрах от лагеря, за бетонкой ВПП. Это если идти строго по прямой. На деле все выглядело несколько сложнее: появление на аэродроме посторонних лиц, без специального разрешения, было строжайше запрещено и добраться до тира можно было только окружным путем. А это уже не два километра, а вдвое больше!

Конечно, Вадим мог обратиться к начальнику штаба и он бы, вероятно, не отказал ему в транспорте, но он этого делать не стал. Судя по всему, его комфортной жизни, в скором времени придет конец, а значит надо восстанавливать необходимую для спецназовца форму. Козе понятно, что поход на стрельбище её не восстановит, но возникшие проблемы высветит.

В оружейной комнате первого модуля, в котором жила нынешняя смена спецназа, он получил оружие, которое он запланировал пристрелять лично для себя: снайперские винтовки ВСС (в привычном названии – винторез) и СВДС. Подумал и добавил к ним родного брата ВСС – автомат специальный «Вал».

Прапорщик – оружейник, очевидно извещенный о визите Вадима, молчаливо выдал выбранное оружие и боеприпасы к нему, предварительно дав ему расписаться в нужной книге. Загрузив на себя винторез и СВДС, и доверив «Вал» Левочкину, Вадим строгим тоном объявил:

– До стрельбища движемся ускоренным темпом, то есть – бегом. Темп – средний! Будешь отставать, контрразведка, я тебя ждать не буду: мне свои ноги и легкие проверить надо. Как только выйдем за пределы лагеря – стартуем. На меня не равняйся и за мной не тянись. Если станет невмоготу – остановись, отдышись: умирать тебе без надобности, да и рано!

К вящему удивлению Вадима, Кирилл во время кросса держался молодцом. Почти половину пути он слышал за спиной его сопение, но потом он стал отставать. Желание полнее проверить свои возможности, заставило Вадима увеличить темп. Достигнув горловины пулевого стрельбища, он обернулся. Левочкин отставал метров на двести, но не сдавался, хотя даже с такого расстояния было видно, как ему тяжело даются последние метры марш – броска. Сила воли у старшего лейтенанта присутствовала, а это вызывало искреннее уважение.

«Хозяин» стрельбища, пожилой, усатый, старший прапорщик, очевидно заранее тоже предупрежденный кем – то из руководства отряда, споро укрепил несколько мишеней, на торцах горизонтально уложенных бревен. По просьбе Вадима он постелил стрелковые коврики, роль которых выполняли обычные солдатские плащ – палатки, на трех дистанциях: шестьсот, четыреста и триста метров от мишеней. Покончив с подготовкой к стрельбе, старший прапорщик занял место у подзорной трубы, установленной на высоком штативе.

Стрелял Вадим быстро. Казалось, он не целится, а просто проверяет каждое оружие на способность воспламенить порох в патроне: по два щелчка из ВСС с малых дистанций и два выстрела из СВДС с шестисот метров.

На всех видах оружия, из которых Вадим стрелял, имелись оптические прицелы. Тем не менее, результаты его стрельбы комментировал усатый хозяин стрельбища: девятка на пол – пятого, десятка! Десятка, десятка! Восьмерка на пол – второго, девятка на пол – третьего.

Вадим, находясь на рубеже шестьсот метров, хмыкнул, пару секунд поколдовал над прицелом СВДС и тут же, почти слившись в один, прогрохотали еще два выстрела. Прапорщик оторвался от тубы подзорной трубы и восхищенно крякнул:

– Снайпер – он и в Африке снайпер! Почти одна в одну: и обе в яблочко. Классно работаешь, сынок. Почти, как я в молодости! – Под пшеничными усами расцвела добрая улыбка. Кирилл не остался в стороне: ткнул ногой Вадима по плечу и скопировал его недавнюю похвалу:

– Лихо ты все это провернул! Я о такой стрельбе от знакомых слышал, а наблюдать лично – не приходилось. Представляю, какой ты ущерб государству Российскому нанес: чтобы так научиться пулять – вагон патронов сжечь надо! – И весело рассмеялся. Вадим шутку понял, но не стал комментировать. Поднялся с коврика и протянул Левочкину «Вал», пустой магазин и початую коробку с патронами:

– Чем лютую зависть смехом прикрывать, лучше сам попробуй. Если хоть раз в мишень попадешь – собственная гордыня мои успехи медным тазом накроет! Лупи с двухсот, но только одиночными. Помни: боеприпасы дефицитные и каждый выстрел бешеных денег стоит. Если за промахи рублем наказывать – зарплаты не хватит расплатиться!

И не забудь после стрельбы гильзы стрелянные собрать. Мои тоже. Должно быть ровно двадцать штук. Мне за каждый выстрел перед оружейниками отчитываться надо.

Обратный путь в лагерь они проделали обычным, походным шагом. Возбужденный недавней стрельбой (из шестнадцати выпущенных пуль, в мишени отметились двенадцать!), Кирилл говорил не умолкая, на все лады нахваливая новое для него оружие. А иначе не могло быть: автомат специальный (АС) «Вал» в войска не поступал. Им вооружали исключительно подразделения специального назначения.

Слушая его разглагольствования, Вадим улыбался. Походом в тир он тоже был доволен: стрелковые навыки не утеряны, а шероховатости в физической подготовке, можно устранить за неделю. Утром и вечером по десять километров и все станет на места.

Уже при подходе к лагерю, по ушам ударил грохот артиллерийского залпа. Через пол – минуты еще залп, и еще один. Вадим на слух определил, что скорее всего это бьет САУ «Гвоздика» и огонь ведут не менее трех установок. В какую сторону улетели 122мм снаряды, понять было невозможно. Да и зачем? У каждого свои задачи. Жизнь продолжается!

Августовское солнце припекало не на шутку. Возле входа в их модуль сидел рыжий воин лет тридцати в камуфляжной, летней майке. Лежащая на ступеньке, аккуратно свернутая куртка скрывала что – то выпуклое, своими контурами напоминающее противотанковую гранату или бутылку. При их приближении, рыжий лениво поднялся и представился:

:– Прапорщик Бородаенко! Пришел поинтересоваться, как у вас с продуктами? Если закончились, или еще чего желаете – могу поднести. Я за ваш продовольственный паёк в ответе, так – что не стесняйтесь! – От рыжего прапорщика явственно попахивало свежим спиртным духом. Скорее всего – пивом. Губы Кирилла растянулись в улыбке:

– Интересно: кто же это перепутал нас с космонавтами? Или даже с астронавтами? Такой паек только в космосе и только им положен. Хотя нет. «Гжелка» в том пайке точно не значится! А вот пиво? Пусть и местного производства и не охлажденное до зубной боли? Сойдет и комнатной температуры!

Глава 6

Грохот повторного залпа гаубиц вновь ударил по ушам. Через равные промежутки времени, еще два залпа и – тишина. Прапорщик на гаубичные причуды внимания не обратил. Даже ухом не повел. Достал из кармана массивный, похоже серебряный портсигар с арабской вязью на крышке и полумесяцем, инкрустированным несколькими зелеными камнями. Выудил из него толстую сигарету без фильтра и с удовольствием закурил: