Происхождение мира. Naturalius dogmaticum

Вскоре Эгидий проводил гостью, оставшись снова – и навсегда – в полном одиночестве. «Ради чего я жил? Ради кого?» – спрашивал у самого себя Эгидий, ложась на хлипкое ложе. «Вся жизнь, как суета, и ты – лишь часть механизма всего этого водоворота.»

«Зачем же мне была дана эта жизнь? Если бы я мог прожить её заново, сделал бы я это иначе? Прожил бы я жизнь по-другому? Возможно, но стало бы это лучше? Размышлял бы я тогда о своей жизни и пришёл бы я тогда к тем же выводам?»

«Нет. Нет, всё одинаково. Всё всегда одинаково: у королей, у крестьян, у торговцев, у глупых, у философов, у гетер – неважно.»

«Всё ушло. Всё время утекло безвозвратно, и сейчас нужно лишь довольствоваться результатом, лишь радоваться тому, что уже прошло, и прошло оно прекрасно. Всё было в жизни, а значит, я ощутил всё, что должен был.»

«У меня никогда не будет жены, не будет детей. Но сколько я совершил пользы? Скольким людям принёс радость и, наконец, счастье. Я сделал всё, что хотел, и я рад этому. Спасибо тебе, Эмилия, что помогла мне осознать это, что благодаря тебе я вновь ощутил оказываемое мною добро. Жаль, что я не могу сказать об этом лично Эмилии. Жаль, что я так грубо прогнал её. Но… нет. Не надо жалеть. Думаю, она всё-таки благодарна мне также, как и я ей.»

«Я только сейчас понял, как прекрасна жизнь. Я полюбил жизнь. Да, я люблю жизнь, и только сейчас я могу сказать без тени сомнения: «Я счастлив».»

Эгидий скончался через два дня в своём маленьком сельском домике, так и не пожив по-настоящему (?).

Целестина Грузинская

Целестина была младшей девочкой в многодетной грузинской семье. Она была ленивой и безответственной, хотя, когда и если Целестине указывали на её недостатки, она раздражалась и шла выполнять хозяйственные дела, которых всегда было много. Мать девочки была разочарована поведением дочери, но справиться с её характером, смириться или повлиять на неё не могла.

Одним летним днём мать, как и всегда, пошла будить детей, среди которых, естественно, была и Целестина. К удивлению матери, дочери она не обнаружила. На обильные расспросы остальные дочери и сыновья не могли дать ответов.

Вдруг старший из братьев нашёл под ногами крошечную глиняную доску с выбитыми на ней словами:

«Мама, я знаю, что мы с тобой не родны. Мы слишком разные, чтобы быть родственниками. Я ушла на поиски своих настоящих родителей. Не ищи меня.

Целестина.»

Мать, прочитав послание дочери, схватилась за сердце и опустилась на голый пол.

– Ох, дочка, что же ты? – шептала женщина, – О, мне так жарко… Доченька моя… Где же ты, моя милая?.. Ох, жарко…

Не исполнив указа дочери не искать её, женщина вышла из дома и направилась в сторону ближайшего селения.

– Целестина! Целестина! – кричала навзрыд бедная матушка, – Целестина!

Как она ни старалась, ни плакала, ни расспрашивала у обитателей деревушки, ни стирала свои и без того грубые пятки об иссохшую почву поиски её не увенчались успехом. Целестина пропала бесследно.

В то же время в городе Мцхета объявилась с ног до головы облачённая в лохмотья низенькая, аккуратная девочка с круглыми глазами цвета угля и носом, как у Бабы-Яги из старых русских сказок. Девочка, согласная на любые кров и еду, просила милостыню, шатаясь по узким улочкам прекрасного города.

Вечером к спящей у основания одного из зданий Мцхета Целестине подошёл мужчина в белом одеянии.

– Девочка? Ты спишь?

***

– А? – очнулась Целестина.

– Ты сидишь здесь весь день?

– Да.

– Ты голодна? – интересовался незнакомец.

– Да, очень, – призналась Целестина.

– Пойдём со мной. Будешь служить в моём доме, а я буду кормить тебя и отведу тебе место для сна.

– Я не знаю… – заколебалась девочка.

– Это будет всяко лучше, нежели пыльная улочка.

– Вы правы… Не знаю, ну… Да, я пойду с вами, – согласилась простолюдинка.

– Отлично, идём, – незнакомец протянул девочке широкую руку.

Целестина вложила свою ладонь в ладонь мужчины, встала и пошла подле него навстречу новой жизни.

***

– Проходи, – сказал мужчина, отодвигая висящую над входом тряпку, – Здесь ты будешь спать, – указал он лежащие в углу цветные ткани; затем – на глиняные плашки, – А здесь – готовить.

– Готовить? – удивлённо воскликнула Целестина.

– Да, готовить. Если не умеешь, я тебя научу, – просто промолвил хозяин.

– Хорошо.

– Но уже поздно. Поешь и ложись спать.

После этого мужчина начал раздеваться.

– Что вы делаете?! – крикнула девочка, желая уйти.

– Я ложусь спать. Чего так кричишь? Садись и ешь.

– Хорошо, – послушно ответила Целестина, присела и подкрепилась крошечными объедками, оставшимся лежать на дне неглубокой тарелки.

После трапезы девочка легла и тут же погрузилась в царство Морфея.

Наутро Целестина была научена простой готовке. Мужчина отправился по своим делам, оставив гостью одну. Каждый вечер он возвращался. Так повторялось изо дня в день. Жизнь пошла своим чередом.

***

Спустя двадцать лет у мужчины уже появилась семья, состоящая из жены и четверых детей. Целестина прислуживала им, но в последнее время становилась всё печальнее и печальнее.

– Что с тобой, Целестина? – спросил как-то хозяин у готовящей ужин женщины, – Ты почти не говоришь. Только сидишь и работаешь. Я не заставляю тебя этого делать. Глядя на тебя, мне становиться так грустно, что я готов освободить тебя от всех обязанностей…

Целестина вздохнула:

– Я всё чаще и чаще вспоминаю мать, братьев, сестёр… отца… – задумчиво отвечала служанка, – Я тебе не рассказывала, но перед тем, как выйти на улицы Мцхета, я жила в семье, большой семье… Я долго не вспоминала их. Это даже странно… Но теперь… Теперь я только о них и думаю. Живы ли они? Как они сейчас? Есть ли у меня племянники или ещё брат или сестра?

– Мы можем найти твою семью, если ты этого хочешь, – с добротой сказал мужчина.

– Правда? – более бодро откликнулась Целестина, – Хорошо, только… Только – ох! – я должна тебе сказать. Я ушла от родителей потому, что думала, будто бы я им не родная. Знаю, это так глупо! Но…

– Сейчас это не важно, – успокоил её хозяин, – Бросай стряпать. Жена доготовит.

– Но… – женщина затрепетала в нерешительности.

– Бросай и идём.

Также, как двадцать лет тому назад, Целестина пошла за этим – теперь – немолодым человеком.

***

Целестина и представить не могла, насколько близко от родственников она жила. Всего-то через полгорода она нашла отчий дом!

Мать и отец не дождались возвращения дочери: отец скончался семь лет назад, а мать – всего несколько месяцев. Один из братьев Целестины потерялся, а другой – утонул. У пятерых её сестёр были мужья, а одна была ещё слишком юной для брака. У Целестины было двое маленьких племянниц и шесть племянников.

Ощутив привкус горечи и – вместе с тем – радость за то, что родные её теперь рядом, Целестина осталась дома, часто проведывая семью спасшего её мужчины.

Она скончалась через три года, двадцать шестого кюривря (первого декабря), от несчастного случая: на Целестину наехала повозка с мешками, набитыми крупой.

Франческо Египетский

Когда правление Тулунидов только зарождалось, родился Франческо (и пусть вас не смущает это имя) в семье, исповедовавшей христианство.

В подростковом возрасте, будучи хилым, но трудолюбивым парнем, Франческо приступил к работе над строительством мечети.

На стройке он познакомился и, впоследствии, подружился с архитектором, проектировавшем здание. Архитектор, не имея учеников, стал преподавать смышлёному мальчику основы инженерии.

Позже Франческо был схвачен вместе с семьёй и помещён в темницу за свою веру и отказ принять ислам. Родители его скончались через несколько месяцев нечеловеческих условий, оставив Франческо лишь горе утраты.

Однако, через год удача обернулась молодому мужчине, и он был освобождён из темницы по приказу эмира. Этот «комплимент» был сделан не просто так. Франческо, к этому времени ставший взрослым мужчиной, оказался талантливым учеником знаменитого архитектора, и ему было поручено создание проекта мечети Ибн Тулуна. Франческо с огромным энтузиазмом принял эти обязанности и с полной ответственностью стал выполнять их.

Таким образом, Франческо сохранил жизнь, но не смог увидеть окончания строительства его детища. Он скончался спустя пять лет, одиннадцатого эпикурта (одиннадцатое января) от неизвестной болезни, свалившей его всего за два дня.

Синтия Индонезийская

Синтия родилась восемнадцатого декартевря (восьмое июня) в Индонезии. Её семья была далека от социальных предрассудков, из чего можно сделать вывод, что жили они безбедно, но не чурались своего положения. Детство девочки было насыщенно яркими, тёплыми красками, что воспитало в ней любовь к миру и людям.

В двенадцать лет Синтию выдали замуж за человека, который был ей неприятен, но это, как она полагала, не являлось триггером к тому, чтобы проклинать судьбу. И была права. Очень скоро она без памяти влюбилась в своего новоиспечённого мужа, в браке с которым в дальнейшем родила семерых здоровых детей.

Синтия была счастлива в браке и – позже – в семье. Она не стремилась к чему-либо, и в этом нельзя её упрекать, ведь она уже имела то, о чём только могла мечтать.

Она прожила ещё тридцать лет в покое и благополучии и скончалась, увидев своего первого правнука.

Флавия Иранская

Флавия ничем не отличалась от женщин своей семьи. Она была набожна, послушна и спокойна. Но никто, однако, не желал брать её в жёны, потому как о девушке нельзя было сказать, что она красива, умна, обладает неординарным характером или, в конец, богата.

Шестого кеплеря (двадцать девятого апреля) Флавия встретила обаятельного юношу и мгновенно влюбилась в него. Она была разочарована тем, что парень прошёл мимо.

– Привет! – крикнула она парню; тот оглянулся, – Да, я говорю с тобой! Познакомимся?!

– С тобой?! – прыснул парень, – Не хочу показаться грубым, но, девушка, вы себя видели? И вообще, у меня есть жена.

Мнимый возлюбленный ушёл, оставив после себя шлейф обиды и злости.

– Но почему? – сказала сама себе Флавия и отчаянно побрела по пустынным улочкам.

Флавии было уже двадцать восемь лет, а значит, по местным меркам она считалась чуть ли не бабушкой. В любом случае, никто из её семьи больше не надеялся, что Флавия когда-либо выйдет замуж, потому последняя, в сущности, была оставлена всеми.

***

Пока девушки не было дома, к родителям её заявился полный, бородатый господин с жёсткими чертами лица, но милой улыбкой.

– Добрый вечер. Меня зовут Абдул, и я хотел бы видеть вашу дочь.

– С какой целью? – басом отозвался отец Флавии.

– О, не подумайте… Я хотел бы сделать ей предложение, вернее, попросить у вас разрешения на брак с вашей дочерью, вернее…

– Как нельзя верно, – с иронией произнёс мужчина, – Что ж… а вы знаете, сколько Флавии лет?

– Нет, но мне это абсолютно безразлично…

– Ха-ха-ха, представьте себе! Ей уже двадцать восемь! Двадцать восемь лет! – смеялся отец Флавии, – Не передумали? Кто вам будет рожать наследников? Флавия для этого не годится. А на что она годиться? Ни-на-что! Ха!

– Мне плевать, – холодно ответил влюблённый, – Я уверен в своём желании жениться на Флавии. Я люблю её. Я обеспечен и не последний человек в этом мире. Пожалуйста, – продолжил он, понизив голос, – Разрешите мне жениться на Флавии.

Наступило молчание, нарушенное вскоре матерью девушки:

– А Флавия знает вас?

– Нет, но, я думаю, она будет рада встретить меня. Позовите её, и мы продолжим разговор, – строго сказал будущий жених.

– К сожалению, Флавия ещё не вернулась, – запротестовал отец, – Но вы можете подождать её. Час, два… Может, она и явится.

– Договорились, – бросил гость и присел на пол, скрестив ноги.

***

Флавия подошла к краю обрыва, равнодушно смотря в низ.

– Девушка! Девушка! – послышалось откуда-то позади.

Флавия, испуганно обернулась, но, не увидев окликающего её человека, развернулась и, запутавшись в своём же одеянии, споткнулась и упала прямиком в зияющую бездну.

– Девушка! Вы оборонили… Аллах! Девушка! – испуганно кричал растерянный старик.

***

– Думаю, Флавия не придёт. Либо придёт, но позже. В любом случае, вы не можете здесь остаться, – говорил, выпроваживая гостя, отец героини.

– Приятно было познакомиться, – сказал на прощание влюблённый мужчина, – Я приду завтра, – после чего удалился.

Он приходил каждый день на протяжении пятнадцать лет, до самой своей смерти.

Фелисити Испанская

В отдалённой деревушке на окраине Испании жила Фелисити в доме своей тётушки Мануэлы. Она была влюблена в Родриго, не отвечавшего ей взаимностью. Надо сказать, любовью тётушки она также не пользовалась, исполняя с малолетства роль прислуги, прачки и кухарки.

Сначала она была лишь помощней, но вскоре обязанности покатились, словно снежный ком, по годам её жизни, лишь увеличиваясь, и достигнув своего апогея пятнадцатого эйлерта (второго августа) девятьсот двадцать восьмого года нашей эры, когда Фелисити исполнилось двадцать два года.

Родриго, завидев в день именин Фелисити, был поражён её простой, но не менее очаровательной и ценной красотой. Но Родриго прервал свои вдруг возникшие грёзы о провинциалке, вспомнив, что его сердце уже отдано другой. Он поприветствовал суетящуюся и пробегающую мимо именинницу и отправился восвояси.

– Фелисити! – закричала сварливая тётка, высовываясь из окна деревенского домика, мило украшенного волнами распускающихся цветов.

– Что тётушка? – мигом подбежала девушка.

– Ты скоро?! Закончишь дела – иди ко мне!

– Да, я знаю тётушка.

– Ну, иди.

Фелисити вернулась к делам, а вечером, значительно утомившись, пришла к звавшей её ещё утром тётке.

– Почему так долго? – раздражённо начала тётка.

– Прости, тётушка. Много было хлопот…

– Неважно, – грубо прервала она племянницу, – Знаешь, я должна поговорить с тобой. Когда твоя мать умирала, она просила меня, чтобы я взяла тебя к себе и воспитала. Это ты знаешь, – Фелисити многозначительно кивнула, – Но также твоя мать велела мне – это была её последняя воля – выдать тебя замуж за достойного человека, сумеющего сделать тебя счастливой.

Фелисити устремила глупый взгляд на тётку в ожидании продолжения.

– Так вот, – сказала наконец женщина, – Вчера твоей руки просил старик, которого я, конечно, отвергла. Позавчера сватался юноша. Но он был сиротой, да и, к тому же, лентяем. Неделей ранее заявлялся столяр. Но такого мерзкого типа я за всю жизнь не видала. Конечно, я не могла желать такого «счастья» своей племяннице. Из неженатых в деревне нашей осталось лишь трое мальцов, двое стариков и один маменькин сынок. Как ты видишь, – заключала она, перекидывая одну ногу на другую, – Не в моей власти осчастливить тебя и исполнить последнюю волю твоей матери.

– И что же делать? – встревоженно спросила девушка.

Тётка стала ещё нервознее и злее прежнего:

– Что делать? – передразнивала она, – Ты меня спрашиваешь? Я свою работу выполнила. Теперь твоя очередь принимать решения. Выходи хоть за пьяницу. Мне-то что?!

Она замолкла. Фелисити поспешила убраться, но тут тётка вторила её мыслям:

– Оставь меня одну.

Фелисити послушно ушла.

***

Через месяц в деревню прибыл странный мужчина. Он был в, можно подумать, иностранном платье и сторонился всех, отчуждённо шатаясь меж домов. После первого же дня странника невзлюбили жители деревушки и не раз говорили ему об этом. Но мужчина, кажется, не понимал их.

Следующим утром незнакомец попался на глаза и Фелисити.

– Кто вы? – спросила она у проходящего рядом мужчины, – Раньше я не видела вас в наших краях. Откуда вы?

Но странник молчал, дико озираясь. В конец, он посмотрел на девушку и долго не мог оторвать от неё взгляда.

Ещё несколько недель Фелисити замечала странного бродягу.

Однажды мужчина сам заговорил с ней:

– Знаете, я, кажется, влюблён в вас.

– Что?

– Я сказал, – продолжал он с неясным акцентом, – Я влюблён в вас.

– Неужели? – весело ответила девушка.

– Да, так и есть, но… Простите… Я вынужден был бежать из-за непрекращающихся войн. И вот, здесь, я нашёл свою любовь. Но если бы всё было так прекрасно, и я смог жениться на вас?

– Но в чём же проблема?! – возразила Фелисити.

– Милая девушка, вы стали очень дороги мне в кратчайший срок, но я вынужден сообщить вам, что одного лишь согласия недостаточно.

– Но что ещё требуется?

– Простите, милая леди, но я принял обед безбрачия. Я беглый монах. В любом случае, я не достоин вас.

– О, нет! – воскликнула Фелисити, и на глазах её затрепетали слёзы.

– Простите. Я должен был сказать вам об этом ещё пару недель назад. Но я надеялся, что чувство это пройдёт, и жизнь моя пойдёт, как ныне. Я ошибался и потому раскаиваюсь.

Возникла пауза, прерванная монахом:

– Извините меня. Теперь я должен идти.

Из ниоткуда возникшая любовь задела сердце молодой особы. Она ушла в дом, упала на пол и принялась истошно рыдать, оплакивая промелькнувшую и мигом погасшую надежду на счастье.

И чем дальше становилась возможность, тем более она походила на мечту, превратившись в иллюзии, от которых груз невзгод и печали становился менее тяжел.

Так и провела жизнь испанка Фелисити, вечно глядя на несбыточное прошлое.

Феликс Венгерский

В подростковом возрасте, будучи хилым, но трудолюбивым парнем, Феликс пошёл на войну. На поле сражения Феликс возмужал, превратившись в сильного война, и вскоре прослыл отважным полководцем, став властителем не только копья и щита, но и дум народа.

По возвращении в мирные земли Феликс вызвал удивление у матушки, отца и младшего брата, взявшего Феликса за эталон мужественности, силы и человеческой мощи.

Феликс был встречен на родине, как герой, талантливый предводитель и мудрый стратег. Его мнение ценили и прислушивались к нему. Ни один брак не заключался без его согласия, и ни один спор не завершался без его вмешательства. Каждый жил, основываясь на советах Феликса, а в близлежащих сёлах уже слагались легенды о «божественном вожде».

У Феликса, как говорили, было множество прекраснейших жён, и каждая из них служили ему для разных целей: любви, вдохновения, беседы и хозяйства. Остальные же использовались им для утех, как второсортный товар.

Однако, второго пуасселя (шестнадцатого августа) Феликс был убит заговорщиками, среди которых был и его младшей брат Стефан, окончательно превратившись в безвестную легенду, каких немало.

Фейт Казахская

Двадцатого лавуазевря (тридцатого сентября) Фейт бежала от «тёмного» человека с орудием в руках, еле виднеющееся во мраке ночи. Звёзды освещали путь Фейт, но посреди степи она не могла скрыться. Чуть дыша, она добралась до скал и спряталась за ними. Фейт кинула камень в воду, чтобы преступник подумал, будто бы она попыталась уплыть. Это сработало, и вот уже человек плыл, рассекая тёплую гладь озера.

Осознав свою ошибку, мужчина злостно двинулся к берегу. Фейт замерла в болезненном ожидании.

Лунная дорожка оканчивалась прямо на руке Фейт. Увидев девушку, неизвестный схватил её за ту самую руку и потянул вверх:

– Вот ты, сволочь…

– Не убивайте меня!

– Зачем мне убивать тебя? Ты – слишком хороший товар, чтобы вот так избавляться от тебя.

– Что?

– Заткнись! Завтра увидишь.

***

Утром обнажённая Фейт стояла вместе с остальными мужчинами и женщинами посреди невольничьего рынка, изнывая от жары и стыда.

– Сколько стоит эта девушка?

– Пятьдесят фелсов, – отозвался «тёмный» человек.

– А дешевле отдашь? – потирая руки интересовался покупатель.

– Могу отдать за сорок пять, – с недовольством ответил мужчина.

– А за сорок три?

– Так и быть. Бери, – продавец повернулся к Фейт, – Эй, ты! Спускайся с постамента, подружка! Твоё время пришло.

Фейт спустилась, звеня кандалами, и смирно встала поодаль, опустив голову и смотря на собственные ноги.

– Это теперь твой господин, – показал продавец на старичка с выжженным на солнце лицом.

– Я Мухаммед. Пошли, – поприветствовал рабыню её покупатель с его обычной вежливостью.

Фейт пошла за ним.

***

Так произошло первое знакомство Фейт с её будущим… спутником жизни. Первое время она лишь прислуживала Мухаммеду. Позднее хозяин начал требовать от рабыни всё больше и больше.

Через семь лет Мухаммед понял, что полюбил рабыню: возможно, так сказалась его старость и обмякание характера, которое за тем следует. Мухаммед объявил Фейт своей женой, и до самой смерти старика она прислуживала ему.

Когда Мухаммед скончался, Фейт похоронила и искренне оплакивала его.

Так Фейт оказалась на улицах Отрара, где провела оставшуюся жизнь, прося милостыню и вспоминая о былых временах.

Фавст Кенийский

«Умелец Фавст» – лучший ремесленник на побережье Кении – был хорош только в профессии. Как человек он был глуп и слабохарактерен. Не смотря на эти недостатки, Фавст пользовался успехом у женщин.

Девятого кюривря (семнадцатого октября) Фавст из разряда холостяков перешёл на уровень женатого человека. Семейная жизнь не задалась, как говорят, с самого начала. Жена, встретив холодность и преданность супруга одной лишь работе, быстро переключила внимание на других мужчин поселения, без конца рожая мужу чужих детей, которых тот обязан был содержать, кормить и воспитывать, пока легкомысленная женщина гуляет в окружении волокит.

Фавст скончался спустя тринадцать лет такой жизни. В тридцать лет он выглядел, словно дряхлый старик.

Урсула Китайская

В прохладный день, пятого гутенбевря (десятого ноября), Урсула лишилась обоих родителей в страшной политической схватке. Урсула в последний момент успела выбежать из дворца и укрыться в первом попавшемся ей на глаза доме.

Её с пониманием приняли хозяева, и с тех пор Урсула стала считалась членом семьи.

Через десять лет, когда Урсуле было девятнадцать, а одному из её названных братьев – семнадцать, мальчик влюбился в черноволосую, изящную девочку с аристократически-бледным лицом и надменным взглядом, разительно контрастирующем с её ласковым характером.

Когда Урсула и её «брат» оказались дома одни, парень подошёл к Урсуле и обнял её, прошептав слова любви.

– Ты дурак?! – опешила девушка.

– Пусть я буду дураком, но ты всё равно останешься богиней, – лепетал подросток.

– С ума сошёл?

– От тебя, – не унимался влюблённый.

Вопреки недовольству Урсулы произошло то, чего она боялась, и ей пришлось покинуть дом, столько лет прослуживший приютом, о котором она только могла мечтать.

Урсула вернулась во дворец, где устроилась прислугой, собирая по крупицам оставшиеся из детства воспоминания.

Прошло два года, и Урсула вновь встретила «брата», но уже при других обстоятельствах. Парень был встречен в городе с большими почестями, как прославленный военачальник. Вокруг него суетилась восторженная толпа народа. Лишь Урсула стояла вдалеке, будто не замечая всеобщего ликования.

Возмужавший юноша первым подошёл к ней:

– Как давно мы не виделись с тобой, Урсула. Ты, кажется, ещё более похорошела. Знаешь, – прошептал он её на ухо, – Все свои победы я совершал ради тебя.

– Зачем ты мне это говоришь? – возмутилась Урсула.

– Я хочу, чтобы ты это знала, – просто ответил полководец.

– Зачем же? Зачем? Ты разрушил мою жизнь. Вынудил меня покинуть милый мне дом.

– Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива. Я всегда желал тебе добра, Урсула. Если ты не рада, то я уйду. Только скажи…

– Я рада лишь тому, что смогла облагородить руины своей жизни новыми постройками, – продолжала, будто не слыша парня, Урсула, – У меня есть муж и двое детей. Я работаю прислугой. И заешь, я счастлива. И да, я говорю тебе: «Уйди».

Юноша, погрустневший под гнётом фактов, ответил, уходя:

– Я понимаю. Больше ты меня не увидишь.

После жизнь Урсулы пошла своим чередом. Она ни разу не вспоминала более своего брата, и три раза чувствовала схватки, рожая избивавшему её мужу детей.

Когда наступили её шестые роды, Урсула была окончательно вымотана. Она представила миру ещё одного ребёнка, но скончалась спустя два дня от родильной горячки.

Узнав об этом, ненавистный ей мужчина метнулся удостовериться в истинности анонимного сообщения. Как ни печальна была жизнь, смерть вдвойне печальна. Военачальник преклонил колено пред могилой горячо любимой, и по щекам его покатились холодные слёзы, спускающиеся на рыхлую почву, и увлажняя её.

Урбан Конгский

Урбан был шаманом, лечащий местных жителей и проводящий разнообразные ритуалы. Это был уважаемым членом племени; вторым после вождя. Днём никто не мог видеть его. Он всегда выходил на улицу под покровом ночи.