bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 11

В последнее время в стране стало распространенным явлением, выбирать руководителя на общих собраниях.

Одних на собраниях увольняют, других выбирают. Неизвестно, что дальше?

Выходит, главное, что нужно руководителю – понравиться коллективу ? Не уверена, что это пойдет на пользу дела. Я слушала Таню, не отрываясь от шитья.

Когда Таня высказалась, наступила тишина. Только бархатистая шторная ткань шуршала под моими руками.

– Ты чего молчишь? У тебя так уютно и тихо, что я начинаю засыпать! – спросила меня Татьяна.

– Осмысливаю сказанное тобой. Знаешь, мне приятно, что коллектив не забыл обо мне и доверяет мне. Передай всем мой горячий привет! Но пятиться назад я не буду! Давай, лучше попьем с тобой чайку! – я откусила кончик белой нитки, воткнула иголку в подушечку на стене.

Мы с Таней переместились на кухню.

За чаем она рассказала мне обстановку в аптеке в мельчайших деталях. Оказалось, как только Думцев написал заявление на увольнение, следом быстренько уволилась Наталья Хомченко, в связи со срочным отъездом.

Теперь она укатила в Барнаул к матери, подальше от грозящего ей служебного расследования. Думцев отсиживается дома. Поговаривают, что снова ушел в запой.

У Щапиной случился гипертонический криз, сейчас она лежит в кардиологии.

Надежда Лончакова не вылезает из департамента здравоохранения, надеясь на покровительство Бажова.

Но там же «прописалась» Любаша Шейкман, которая также претендует на пост директора. Говорят, у Шейкман есть связи в горисполкоме.

– Как жаль, что ты отказываешься! Мы бы все тебя поддержали! – снова попыталась уговорить меня Татьяна.

Но, выслушав ее, я подумала о том, что Думцев сослужил мне хорошую службу, избавив от участия в этих ужасных проверках, напоминающих подставу. Сколько бы не было недостатков у Думцева, как бы я не сердилась на него, но руководитель он сильный. По своему, мне его жаль.

Хитрую и угодливую Надежду Лончакову мало кто любил в коллективе, ее слащавая улыбка на ухоженном личике вызывала странное отторжение.

Вспоминаю, как Лончакова, внезапно прониклась ко мне дружественными чувствами, когда узнала, что мы породнились с семьей Думцевых , которые бывают у нас в гостях.

Надежда Ильинична, под разными предлогами старалась попасть ко мне в дом, занимая за столом место, поближе к директору. После чего, принималась провозглашать тосты в честь самого умного и красивого руководителя аптечной сети. Все выглядело топорно и нарочито.

Однажды, на дне рождения Павла, Надя встала и стала говорить о непревзойденном таланте Георгия Ивановича. Гости смеялись.

Особенно хохотала Марго, напомнив Надежде, что она не на тот день рождения попала. Но Думцев принимал лживые комплементы Надежды за искреннее признание его заслуг. Предательский поступок Лончаковой по отношению к бывшему моему шефу, я не одобряю и не понимаю.

Думцев доверял ей всецело. Бывало, даже ставил ее в пример: «Смотри, Леднева, как надо уважать директора!» Вот, Надюшка и уважила начальника! Ударила с тыла!

– Таня, ты мне честно скажи, ты свою кандидатуру выставляла? У тебя все шансы, высшее образование, опыт работы и прочее … – спросила я.

– Ой, Полинка! Признаюсь тебе, я тоже написала заявление на конкурсный отбор. Но мою кандидатуру удалили из списков претендентов. Любка постаралась, расписала в горисполкоме мою биографию, настрочила докладную о том, что я в прошлом отбывала срок! – Татьяна грустно откинулась на спинку стула.

– Да, у Любашки – это наследственное… Помню, она мне рассказывала, что ее бабушка писала доносы на соседей, вследствие чего, их семья получила дополнительную жилплощадь в коммуналке. Потом мама писала на собственного мужа…теперь, третье поколение Шейкманов, в лице Любы, старается вовсю… – тихо подытожила я, подумав о докладных, которые Люба, в пору нашей совместной работы, активно строчила на меня. Гены – вещь неистребимая!


С самого утра я продолжала драить керамическую плитку в санузле, на втором этаже будущей аптеки. Сначала протирала плитку тряпкой, смоченной ацетоном. После чего, брала лезвие бритвы, срезала слои грязи и жира с поверхности плитки. Слой был толстым, примерно сантиметра полтора. Предполагаю, что поколения жильцов, проживающих в этой квартире не были озабочены проблемами санитарии и гигиены. Срезав слой жира, я снова протирала плитку ацетоном до тех пор, пока она не приобретала первоначальный вид.

Ближе к обеду, почувствовала сильную головную боль и чувство голода. Внизу, на первом этаже, маляр Клавдия Алексеевна со своей помощницей Машей, разогревали на плитке жареную картошку с мясом. От аппетитных запахов, исходящих снизу, у меня стала развиваться тошнота.

«Так. Налицо все признаки отравления парами ацетона. Нужен перерыв!» – сделала я заключение. Вспомнила, что ничего из съестного не захватила с собой. Но, не бежать же к малярам, чтобы напроситься на обед. Стыдно!

Оделась и вышла на улицу. Белые стволы берез проглядывали сквозь позолоченные ветви. Осенний воздух, прохладный и чистый освежал голову. Я пошла, через рощу, по направлению к дому.


Навстречу мне поднималась по ступенькам лестницы величественная Анна Романовна. В светло-голубом кашемировом пальто, оттенявшем ее синие глаза.

– Ты куда? Я хотела пригласить тебя на обед. Надо поговорить! – ее голос звучал взволнованно.

Через полчаса мы сидели за обедом на голубой веранде дома Тропининой. Весь дом был отделан в русском стиле. Резные ставни, витиеватые колонны крыльца, деревянные кружева по периметру потолка. Красиво, добротно, ярко. Преобладали голубые и белые краски, оттого все выглядело празднично и весело.

А на фоне типовых коричневых двухэтажных щитовых домов, которыми была застроена эта часть старого города, дом Анны Романовны смотрелся, как сказочный дворец. При всем его убранстве, в доме было автономное водоснабжение, отопление и канализация.

В моем детстве, таких домов не было. Хотя был…

Был один такой дом, в конце нашей улицы, на самом углу. Дом с голубыми колоннами, большой и красивый. Но нас, детей с улицы, туда не впускали. Там жила зажиточная еврейская семья Вайсманов. Их дочь по имени Даная, наша ровесница, все время пыталась подружиться с нами. Она выходила на улицу в нарядном платьице, белоснежных гольфах и с яркими бантами в косах.

Девочка шла в музыкальную школу со своей скрипочкой, уложенной в коричневый футляр. Оглянувшись на окна своего дома, Даная подбегала к нам, играющим «в ножички». Она с интересом наблюдала, как Витька Смотрин непревзойденно кидал ножик в землю.

Вскоре из голубого дома раздавался женский крик: «Наечка! Опоздаешь в школу!». Мы знали, что Ида Соломоновна не позволяет своей дочери дружить с «шалупонью», то есть, с нами, детьми с улицы.

Мы никогда не были внутри дома Вайсманов, но видели его в щелку между толстыми высокими досками забора. Может там, в том доме и был организован комфорт.

Но наши матери тогда возили воду во флягах, из колонки, расположенной за полкилометра или носили ведра на деревянных коромыслах, перекинутых через плечо.

Мылись мы в городской бане по субботам, а нужду справляли в дощатых строениях, в конце огорода.

Потому понятие «дом» в моем сознании, ассоциировалось с понятиями: « все удобства во дворе, при любой погоде», «вода из колонки, поэтому ее надо строго экономить» и прочие прелестями.

Конечно, я с ранней юности, мечтала о квартире, в которой комфортно и удобно. Получив свою первую собственную квартиру, была счастлива безмерно.

Казалось, все мысли о своем доме давно улетучились из моего сознания. Какой дом, когда у меня теперь есть прекрасная трехкомнатная квартира в центре города!

Однако, находясь в доме Анны Романовны, я поменяла свое мнение.

Ее дом вызывал восхищение, восторг. Эти резные ставенки, вычурные столбцы, кружевные узоры из дерева под потолком, сверлили мой мозг тайной мыслью: хорошо бы, заработать много денег и купить такой же дом! Или построить! Яркий, светлый, просторный и удобный!

– Нравится? – спросила Анна Романовна, поймав мой восхищенный взгляд, направленный на белую дверь, украшенную деревянной вязью.

– Очень! – выдохнула я.

– Если грамотно поведешь свое аптечное дело, то вполне, можешь заработать на такой дом. А лучше всего, построить свой дом от начала до конца! Вот, я купила готовый. Заплатила приличную сумму. Здесь прежде жил начальник строительства города, может, тебе известно. Мы были знакомы с ним, даже дружили одно время. Теперь, он уехал в Крым, там выстроил белый каменный дворец, а дом продал мне. Он строил для себя, ничего не жалел, возможности у него были безграничные. В то время, в семидесятые, можно было параллельно с многоэтажкой, построить за государственный счет и свой домик. Вроде, есть все удобства, все хорошо. Но пожила здесь полгода и начинаю многое перестраивать под себя. Снова финансовые вложения ! – рассказывала мне Анна Романовна, подкладывая картошку с грибным соусом и тушеной говядиной в мою тарелку.

После сытного обеда, Анна Романовна пригласила меня в огромный зал. Среди зелени пальм, фикусов и пеларгоний, мы расположились в плетеных креслах и утонули в мягких подушках.

Анна Романовна стала рассказывать мне, что ей удалось вернуть своего беглого Севу. Он, наконец, отстал от своей несовершеннолетней наркоманки, после того, как его обокрали и избили ее «обколотые» дружки. Анна Романовна приняла его в свой дом, отмыла и купила новую одежду.

Она даже приняла его внебрачного шестилетнего сына Колю.

Но мать Коли, Марьям «пьет из Севы кровь» своими вечными требованиями и капризами. А Сева, привязавшийся к единственному своему ребенку, выполняет эти требования.

– Чем я – то, могу помочь? – спросила я.

– Мне хочется определиться со своим статусом. Кто я для него? Если, жена, то пусть женится. Если нет, то я не собираюсь тратить на его ужасного ребенка и его мамашку, молодую пьянчужку, свои кровные денежки! Но, Сева упорно уходит от разговора. Однажды, он сказал, что очень интересуется астрологией и тоже хотел бы, попасть к тебе на консультацию! Прошу тебя, проведи с ним консультацию! Узнай его намерения! – Анна Романовна посмотрела на меня умоляющими синими, как море, глазами.


– Полина! Я был влюблен в Анну, на самом деле! Я пел для нее и писал ей стихи! Но, она сама все испортила. Стала твердить о том, что пора в ЗАГС, узаконить отношения. Купила мне машину, пригласила жить в свой дом. Вот тут, вся моя любовь стала таять! Понимаешь, я стал задыхаться в ее доме. Езжу на ее машине, ем ее хлеб, сплю на ее кровати. Ничего моего нет! Каждый ее взгляд говорил мне, что я здесь, на птичьих правах. Один взмах руки хозяйки и я вылечу отсюда! Вроде, она меня не упрекает, нет… Моего Кольку с трудом, но терпит… Но, чувствую, как она меня душит своей терпимостью, щедростью. Мне ведь, Полина, ничего от нее не надо. Ничего! Мне, вообще, мало что, надо в жизни. Но мне нужна свобода! Хочется рвануть от нее подальше, словно, я – пес на поводке! – Всеволод сидел напротив меня и пытался ответить на мой вопрос: что не так, на его взгляд в их отношениях с Анной Романовной?

Сева был искренним в своих высказываниях.

Я смотрела в оба гороскопа, снова и снова. Там не было моментов, за которые можно было зацепиться и обнадежить Анну Романовну.

Ярко выраженный Водолей, сын стихий и перемен привлек, самым удивительным образом, женщину – Скорпиона, стремящегося властвовать и владеть. Да, еще, с выраженными земными качествами: иметь, чувствовать, взять, обладать.

Им бы остаться на той самой романтической стадии отношений, со стихами и песнями. Но такие отношения Анну не устроили и никогда не устроят.

Ей надо все застолбить, определить, зарегистрировать и прояснить. Такие разные натуры, никак не вплести в узел долгосрочных отношений.


– Не поняла, это что значит ? Мне надо забыть о Севе? Это ты снова говоришь мне? Я не понимаю, почему! Ну да, мы – разные! Согласна! Но я люблю его! В прошлый раз, я выслушала твои рекомендации и проявила терпение. Беспредельное терпение, надо отметить. Один его невыносимый пацан чуть не свел меня с ума! Гадостный мальчик, который не знает слова «нельзя»! Целый месяц я молчала и ждала, что Сева сам начнет разговор о наших отношениях. Но поняла, что могу ждать годами. Полина, ждать годами и жить в состоянии полной неясности, где – я, что – я, кто – я! Я знаю одно: мое или не мое! – Анна Романовна, в отчаянии кусала свои пухлые губы и сжимала запястье левой руки пальцами правой.

Ее красивые лаковые розовые ноготки впивались в кожу.

– Извини, если обманула твои ожидания. Астролог не может изменить природу человека. Но я могу ошибаться. Есть только, семьдесят процентов вероятности, что вы не совместимы. Но есть оставшиеся проценты, когда все идет непредсказуемо. Наконец, есть вещи, которые определяет, только Господь! – ответила я. Анна Романовна махнула рукой и замолчала, глядя в окно, выходящее на рыночную площадь.

Она пришла ко мне домой, в надежде услышать ободряющие слова о перспективах ее взаимоотношений с Всеволодом Гречиным. Понимаю, я расстроила ее. Может, она ждала, что я уговорю Всеволода зарегистрировать с ней отношения? Но я не в силах это сделать, даже, если бы захотела.

Анна Романовна сама должна понять, почему непутевый нищий Сева отчаянно отбивается от брака с красивой, богатой, щедрой женщиной. А сейчас, она не верит в то, что свобода может быть дороже денег. С ее точки зрения, это невозможно.

– Тебе не понять меня! Муж с тобой рядом! – резко упрекнула меня Анна.

Но вдруг ее взгляд упал на мои руки.

Красные, обветренные, с изломанными краями ногтей. Всю неделю я отмывала, отдирала грязь с керамических плиток, в санузле аптеки.

– Ты не сердись, но я скажу тебе правду! Не понимаю, зачем тебе муж, если от него нет толку? Ты замужем, но ты не за мужем! Так это выглядит со стороны! Нет ощущения, что ты замужем! Все проблемы решаешь ты одна, семью кормишь ты одна, твой Паша вечно где-то ездит, шляется по бабам, живет в свое удовольствие! Вот, ответь, зачем тебе такой балласт? Чтобы считать себя замужней женщиной? – Анна Романовна накинулась на меня с такой яростью, словно я была виновата в ее неудавшейся женской судьбе.

Мне оставалось только молчать и слушать ее. А чем возразить? В ее словах было много правды.

– Извини, что-то меня понесло не в ту сторону! – остановилась Тропинина и стала собираться домой.

В другое время, Анна Романовна не стала бы озвучивать свое мнение по поводу моей жизни, но сейчас она была рассерженной, раздраженной, оттого, безжалостной и прямолинейной.

Но она еще раз подтвердила мои астрологические выводы относительно их полной несовместимости с Севой Гречиным.


Сегодня вышла из подьезда и увидела, что начинается мелкий моросящий дождик. Пришлось вернуться за зонтиком. Раскрывая зонтик, на бегу, я услышала, позади себя, знакомый высокий голос: «А, наконец-то! Стучу, стучу в твою дверь, никто мне не открывает! Я уж решила, что ты уехала из нашего города!».

Так и есть, Инга Надеждина! Вот, липучка!

– Инга, извини! Спешу на работу! – я хотела быстро закончить разговор и ускорила шаг. Моя походка ,по привычке, была быстрой. Я, вообще, не умею ходить медленно, как ни стараюсь.

Но Инга засеменила рядом и не отставала.

Первым делом, она рассказала, что добилась опеки над старшей племянницей Любочкой. Но Любочка разочаровала ее тем, что тайком бегает к своей пьющей мамаше и младшей сестренке Верочке.

– Верочка развращает ее безобразными привычками. Что она видит там, у Ленки, где всегда бедлам и куча пьяных мужиков? Почему она бегает туда? Никакой благодарности! – Инга громко разговаривает, привлекая внимание прохожих.

Дойдя до аптеки, я решительно сказала: «Все, Инга, рада была увидеться! Ко мне на работу нельзя, там строители работают, посторонних не пускают!» – с облегчением нырнула в подъезд и поднялась на второй этаж.

Расстроенная Надеждина долго стояла и смотрела мне вслед. Теперь, у нее есть повод рассказать на очередной встрече одноклассников, что Леднёва Полинка стала предпринимателем и страшно зазналась.


К концу декабря, мы получили все необходимые разрешения. Был сделан парадный вход в аптеку. Кованый изящный козырек украшал высокое крыльцо, отделанное по бокам природным камнем – черным диабазом. Массивная белая дверь с кованой большой ручкой, выделялась на черном фоне стены и смотрелась нарядно.

В торговом зале сиял огнями белый навесной потолок, стены были отделаны современным материалом – «байрамексом», представлявшим собой смесь минеральной крошки и штукатурки. Мелкие кристаллики минералов, блестели и имитировали каменную поверхность.

У входа я укрепила настенное украшение в виде половинки хрустальной вазы, чтобы подчеркнуть уют и придать определенную индивидуальность помещению. Оставалось приобрести специальное аптечное оборудование в торговый зал и служебные помещения.

– Деньги заканчиваются. На проект ушло значительно больше, чем я планировал поначалу. Надо что-то придумать, иначе все может затормозиться! – произнес Максим. Я растерянно смотрела на него. А что придумать?

Эти месяцы я работаю только в аптеке, не получая ни копейки. Живем на мое пособие и крошечные алименты от бывшего мужа.

– Я весь в долгах. Мой клуб скоро обанкротится. Может, у тебя есть, что продать? – Максим быстро взглянул в мою сторону.

– Макс, ты часто бываешь в нашем доме. Что можно продать в нем? – спросила я.

– У тебя хороший компьютер! Я узнавал, в нашу городскую типографию требуется компьютер. Они могут купить его за шесть тысяч рублей! Эти деньги мы внесем, как предоплату за оборудование! Не все мне тянуть одному, ты тоже включайся! – быстро ответил Максим.

Мне стало понятно, что он предусмотрел все заранее. Проект организации аптеки был на такой финишной стадии, когда я, уже вложила в него слишком много своих сил, чтобы бросить его.

Мне предстоял тяжелый разговор с Антоном. Ведь компьютер – мой подарок ему.


– Обещаю тебе, сын, что первое, что куплю на свою аптечную зарплату – новый современный компьютер! А, нынче, надо немного потерпеть! – я пыталась объяснить Антону необходимость продажи его любимого аппарата, за которым он проводил все свободное время.

К моему удивлению, Антон сразу понял меня и спокойно сказал: « Мама, надо, так надо! Забирай железяку!»

Максим отвез компьютер в типографию. В этот же день мы оплатили аванс за витринный комплект в торговый зал.

28 декабря в зале стояла необходимая для лицензирования мебель. Анна Романовна продала нам в рассрочку, новенький миниатюрный кассовый аппарат. Коробка кассовой ленты прилагалась к нему в качестве бонуса.


Новый 1998 год мы встретили скромно, но с большими надеждами. На столе дымила парами вареная картошка с маслом. Салат оливье стоял в самом центре. Рядом примостилась «селедка под шубой». Все, согласно семейным традициям.

Главное, все здоровы и все дома. Павел привез маму в начале одиннадцатого вечера. А как же, новый год без мамы?

Я поцеловала ее в морозную щеку и пригласила к столу : « Мама, у нас все готово!».

Окинув глазами наш скудный стол, мама открыла свою волшебную сумку и достала, оттуда баночку красной икры, несколько хвостов соленого хариуса и кастрюльку со своими знаменитыми котлетами. Это было роскошное угощение!

Мы подняли хрустальные бокалы за новый год, с верой в то, что он принесет нашей семье счастье и удачу.


В январе, в рекламном агенстве « Свет», я заказала вывеску на центральное крыльцо. Заказ принимал мужчина зрелого возраста по имени Григорий. Он заверил меня, что его агенство работает три года и может изготовить любую вывеску. Мне нужна была вывеска со светящимися буквами.

– С такими вывесками я работаю лично. Внесите предоплату 50 процентов, чтобы подтвердить серьезность ваших намерений и я приступаю. Срок изготовления – 2 недели! – коротко и лаконично сказал Григорий.

Он взял у меня деньги, выписал приходный ордер с синей печатью, приложил к нему свою красную визитку. «Григорий Савенков. Член союза художников СССР».

Взглянув на визитку с не поддельным уважением, я вернулась в аптеку.

« Какая удача, попасть сразу на именитого художника! Наша вывеска, определенно, будет настоящим произведением искусства!» – порадовалась я.

Позвонила Галине Ивановне Хорошилиной, моей знакомой по психологическому тренингу. Два месяца назад она похоронила мужа, Хорошилина Леонида Васильевича, крупного предпринимателя.

В наследство ей досталось кирпичное пятиэтажное здание, напичканное разной аппаратурой, техникой и мебелью. Раньше там помещалось предприятие мужа, которое он закрыл, в связи со своей тяжелой болезнью.

– Зайди, посмотри. Можешь, что-то из мебели, забрать себе в аптеку. Все равно, я все скоро продам! – предложила мне как-то, Галина Ивановна.

Я не заставила долго себя ждать. Вскоре мы с Галиной Ивановной вынесли на середину комнаты четыре стула, стол и рабочий факс. В помещении стояло множество разных аппаратов, включая фотографические.

– Леня хотел организовать фотографическую лабораторию и художественную фотостудию. Планы у него были грандиозные. Понимаешь, все к чему Леня приложил руку, оживало и росло. Но… – Галина Ивановна обреченно вздохнула, вспомнив о муже. Ей было пятьдесят лет, но выглядела она на тридцать пять.

Худенькая, стройная, светловолосая. Выразительные серые глаза, печальные, влажные. Мне было известно, что Галина Ивановна очень любила своего мужа.

Я позвонила Максиму, чтобы он пригнал грузовик и забрал мебель. Пока ждали грузовик, Галина Ивановна угостила меня вкусным кофе, сваренным на автоматическом аппарате-кофеварке. Усевшись за столиком на маленькой кухне, оборудованной, как космический корабль, мы тихо разговаривали.

– Леня был самым богатым человеком в городе. У нас, кроме этого здания, пять квартир и четыре земельных участка в Сочи! Леня говорил, что у нас на счету много миллионов, на три поколения хватит. Я не лезла в деловые вопросы мужа. У нас были хорошие отношения, общий любимый сын Сережа. Мне всего хватало, я не стремилась к роскоши. Если было что-то нужно, достаточно было только произнести. Леня любое мое желание выполнял. Но… у мужа был первый брак, в котором родилась дочь Валентина. Тина выросла, Леня дал ей хорошее образование и сделал своим первым помощником в бизнесе. Тина занимала должность главного бухгалтера. Ты была на поминках Лени, помнишь, такая рыженькая девушка произносила траурную речь? Это Тина. Недавно, я выяснила, что все деньги Лени, которые были на счете, исчезли. Понимаешь, все до рубля! Все имущество Лени, кроме нашей квартиры и этого здания, по документам принадлежит Валентине. Когда я попыталась задать ей вопросы, она оборвала со мной всякую связь. Потому я вынуждена здание продать, чтобы жить на что-то! Сама я работать не могу, по состоянию здоровья. Оформила инвалидность. К тому же, привезла с Украины престарелую маму, за которой ухаживаю. Сережа заканчивает десятый класс. Вот такая я – богатая вдова, про миллионы которой ходят в городе разговоры! – грустно сказала мне Галина Ивановна.

Вскоре приехал Максим и загрузил мебель в грузовик.

– Галя! Сколько мы должны тебе? – спросила я Галину Ивановну.

– Да, ладно. Это мой дар для тебя! Приду к вам за витаминами, когда откроетесь! – Хорошилина улыбнулась и выпустила меня через служебный вход.

– Вот это щедрая тетка! – восхитился Максим.


Через две недели я пошла в рекламное агенство за готовой вывеской. Надо было определиться с доставкой.

В длинном цеху было тихо и пусто. В самом его конце, у зарешеченного окна, работал коренастый черноволосый парень.

– Здравствуйте! Меня зовут Никита. Я – владелец агенства! – представился парень. Я спросила про Григория.

– А, Гриша? Так он неделю назад сбежал! Но, Григорий временно снимал у нас часть цеха, он – не наш сотрудник! – ответил парень с усмешкой.

– А как же наша вывеска? Я же предоплату внесла, пятьсот рублей! – воскликнула я, размахивая квитанцией и визиткой.

Парень взял у меня квитанцию и ткнул пальцем в печать: «А вы куда смотрели, когда деньги отдавали? Видите, что здесь на печати?». Я уставилась на оттиск. «Средняя общеобразовательная школа № 8».

– Гришка, раньше в школе работал оформителем! Вот, там и стащил эту печать! Он не только вас объегорил! Вы уже пятая по счету, кто приходит с этими квитанциями! Вам теперь снова надо внести оплату в нашу кассу, тогда я закончу работу с вывеской. Смотрите, он к ней почти не притронулся! – парень показал мне на продолговатый кусок фанеры, с которого в беспорядке свисали обрывки провода.

Не Гришка Савенков, а новоявленный Остап Бендер, этот художник!


Разобрав свою одежду и обувь на кучки, по степени изношенности, я выбрала для продажи несколько вещей. Среди них, черные лакированные туфли со стразами, на высоком граненом каблуке. Я надевала их всего один раз. На торжественном вечере по поводу вручения Антону аттестата об окончании девяти классов.

На страницу:
5 из 11