Книга о путешествии писца Наара

– В целом – да, вы правы. – коротко ответил Залдан.

– А второй кандидат?

Залдан несколько смущенно улыбнулся.

– Второй кандидат сидит перед вами.

– Я так и думал.

– Вы мне льстите.

– Ничуть. Каковы шансы второго кандидата? – слова «второго кандидата» Ялган выделил интонацией, желая особо подчеркнуть свою заинтересованность во «втором кандидате».

– Шансы Цадака и мои примерно равны. Прокоэн избирается тайным голосованием. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что все будет решать дюжина или десяток голосов. Это при том, что голосовать будут, должны голосовать триста тридцать три каттава и архикаттава со всей Империи.

Зераклит внимательно посмотрел на собеседника:

– Скажите, ваша святость, откуда такие точные цифры расклада сил при возможном голосовании? Буквально до десятков голосов?

– Я слежу за ситуацией. Всегда нужно быть готовым. Никто не знает, что записано в следующей строке книги его Судьбы, но мы можем надеяться и предполагать. Нужно всегда быть готовым ко всему.

– Я вас понял. А кто третий кандидат? Тот, чьи шансы совсем малы, как я понял из вашего рассказа, но кого нельзя сбрасывать со счетов.

– Третий – это первый священник первой Северной провинции Империи Равван. Молитвенник и ученый. Насколько мне известно, престол прокоэна его мало интересует. Если он пойдет на выборы, то только поддавшись уговорам почитателей. Политика и административные хлопоты его интересуют крайне мало. Не удивлюсь, если он отказался бы от престола, если бы его каким-то чудом все же выбрали бы. – Залдан развел руками.

– Спасибо. Здесь я тоже все понял. Хочу уточнить только, я правильно уловил, что прокоэн избирается тайным голосованием?

– Да, так. Раньше был другой порядок. Совершалось служба, после которой один из наиболее уважаемых монахов или отшельников тянул жребий, маленькие бумажные записки с именами кандидатов. Однако такой порядок отменили около ста лет назад. Ходили слухи, будто несколько раз на всех трех или двух, четырех записках, в зависимости от того, сколько было кандидатов, писали одно имя, того священника, кого называл император.

– И как, эти меры помогли? Изменение процедуры избрания? Светская власть более не вмешивалась? – С улыбкой спрашивал Ялган, будто знал ответ заранее.

– Не задавайте таких вопросов, почтенный зераклит. От разных людей вы услышите самые разные ответы.

Залдан и Ялган проговорили еще некоторое время, но уже об общих вещах. В конце беседы, которая продлилась несколько часов кряду, зераклит сказал первому священнику области Священных городов:

– Ваша светлость, спасибо вам за разговор. Это было несколько часов настоящего удовольствия.

– Что вы! Это взаимно.

– Искренне рад, в таком случае. У меня к вам будет просьба. Можете расценивать её, как мою личную просьбу.

– Сделаю все, что смогу.

– Подумайте, каковы бы были ваши действия на престоле прокоэна в случае войны между сторонниками Верховного Синклита и Императора.

Залдан медленно кивал головой:

– Хорошо. Я подумаю. Война неизбежна?

– Она очень вероятна. Это худший вариант развития событий, и именно поэтому к нему нужно быть готовым лучше, чем к остальным.

– А кочевники? Что с ними?

– С ними мы договариваемся о мире.

– Думаете, они согласятся?

– Я очень на это надеюсь.

– Мы будем молиться, чтобы так и случилось.

– Спасибо. Я заеду к вам через пару дней. Всего доброго.

Первосвященник из зераклит расстались друзьями, хотя собираясь к Залдану, Ялган совершенно на это не рассчитывал. Каттав оказался близок ему по взгляду на положение дел в Империи и по тем способам, которые казались необходимыми для решения возникающих проблем.

Глава 37. Новое преследование

Закхаль был вне себя от гнева. Он хотел сравнять Кар-аб-дабир с землей. Закхаль понимал, что если он вернется к Хунхару и расскажет о случившемся, о том, что он упустил Наара, а с ним и рукопись, то наибольшей милостью для него будет смерть быстрая и безболезненная. Но ожидать этой милости не стоило бы. Закхаль боялся даже не Хунхара, а того духа, что едва не задушил его. Шёпот Раэля будто до сих пор стоял в ушах злодея, некогда самого влиятельного человека Наппара, а сейчас просто преступника-, спасающего свою шкуру. Нет, совсем не такой судьбы хотел себе Закхаль. Он трижды проклял покойного Ауэла, хотя и отдал должное стойкости последнего, не сломавшегося под самыми страшными пытками, какие только знали номады и слуги Закхаля. Преступник устроил едва не поголовный опрос жителей, видел ли кто Ауэла, ведущего трех мужчин к воротам из города, или показывающим тайный ход или то, что могло бы быть тайным ходом. Портрет Ауэла был нарисован сразу, как его взяли под стражу, а позже размножен и развешен по городу. Некоторые горожане приходили, рассказывали, что видели этого каттава с тремя мужчинами, идущими по городу. Какой-то единой последовательности событий сложить не удавалось. Сообщали, что их видели в самых разных районах города, иногда получалось, что они должны были одновременно находиться в разных местах. В итоге, вместо обещанного вознаграждения свидетели получали десяток ударов плетью. Через три дня от неиссякаемого, казалось, потока свидетелей не осталось и следа. Исчезла и надежда напасть на след беглецов. Закхаль в тайне сам начал начинал думать о побеге, лишь бы более не встречаться с Хунхаром и тем демоном, что рядом с каганом номадов.

На четвертый день после смерти Ауэла в Дом городских отцов, где остановился Закхаль, какая-то старуха привела своего внука. Мальчик был напуган, женщина держалась гораздо бойчее, но по ней тоже было видно, что и она сильно волнуется.

– Мой внук может рассказать вам, куда сбежали те, кого вы ищете.

– Ну? – Устало и безразлично, не ожидая услышать чего-либо стоящего, спросил высокий, худой наемник из отряда Закхаля.

– Не молчи! – старушка еще раз легко толкнула внука в спину. Тот сначала очень замялся, но взял себя в руки и начал говорить.

– Я видел как тот священник, чье лицо нарисовано на бумаге и развешано по улицам, показывал троим мужчинам какой-то лаз под землю. – Мальчик был напуган, смущен, от того говорил тихо и не очень внятно, но слушавшие его наемники смогли все разобрать. Они слышали уже много похожих историй, при проверке, однако, оказывалось, что либо дверь в тайный ход исчезла, хотя свидетели клялись, что они сами её видели «на этом точно месте», либо они указывали не на тех людей. В таких случаях Закхаль страшно злился и плеть не щадила никого. Бай, так звали наемника, что допрашивал старуху с внуком, решил, что и здесь тоже ошибка.

– Парень, а ты уверен, что этот тайный лаз не исчезнет, как только мы придем на указанное тобой место? Так бывало, и не раз. Тогда тебе придется очень не сладко, а заодно и твоей бабуле, раз она тебя привела к нам. – Бай сплюнул сгусток слюны на землю, растер его носком ботинка. – Но сейчас ты еще можешь уйти, и тебе ничего не будет.

– Нет. Я никуда не уйду. Я уверен в своих словах. – Мальчишка вдруг заговорил уверенным тоном, не оставлявшим сомнения, что он действительно уверен в своих словах.

– Ну что же, я тебя предупреждал. Теперь показывай, где твой потайной ход. Зовут тебя, кстати, как?

– Мад.

Трое наемников на лошадях, а вместе с ними пожилая женщина с внуком, которых всадники посадили вместе с собой верхом, отправились к месту, которое указал Мад. На пыльных улицах Кар-аб-Дабира никого не было, только несколько бродячих псов трусцой слонялись по дорогам и вдоль домов в поисках пищи.

– Как ты их увидел, Мад? – Заговорил с мальчиком Бай.

– Я прятался. Это был тот день, когда вы напали на наш город. Я хотел добежать до дома, спрятаться там, но вас было много, вы всех убивали. Я решил, что вы и меня убьете. Я спрятался за домами у городской стены, это было хорошее убежище, никто там меня увидеть не мог. Место там очень узкое. Широкая щель между домом и городской стеной. В её углу куча камней, поросших кустами, там я и прятался. Когда пришли эти люди, мне даже показалось, что они видели, как я убегал, и хотят меня убить. Но они не стали подходить близко к камням. Священник начал ощупывать стену, надавил на какой-то камень и в земле открылся люк, каменная дверь. Он нажал еще раз, она закрылась. Он опять открыл ее, трое, бывшие с ним спустились туда, он запер за ними люк и набросал на него песка, камней. Так если бы я этого не видел, то никогда бы не нашел. Стоял бы на нём и не догадывался, что на входе в тайный ход стою. – Мад разговорился.

– И ты сможешь найти тот нужный камень? Или что там открывает дверь, вход в подземелье? – Бай до конца еще не поверил мальчишке, но начинал проникаться симпатией, что его даже немного удивило.

– Найду. Может быть, не сразу, но найду.

– Посмотрим.

Прибыли на место. В конце закоулка действительно была груда камней, уже заросших кустами, ребенок мог спрятаться там и никто его бы там не увидел. Под ногами были песок и сухие ветки.

– Показывай, Мад. Мы ждем.

Мальчик начал ходить вдоль стены, с силой надавливая то на один, то на другой камень в стене. Ничего не происходило.

– Ну? Что, не можешь найти? Или нет здесь ничего? – Уже начал злиться один из бывших с Баем наемников.

– Постой, ему, может быть, просто не хватает сил. Он же еще ребенок – Бай подошел к стене и сам надавил на несколько камней, на которые уже довил Мад. К всеобщему удивлению, с третьей попытки один из камней поддался, утонул в стене, а в земле открылся люк, за которым стали видны ступеньки, покрытые песком. И на этом песке даже можно было различить следы людей. Только определить, когда они были оставлены, было трудно.

– Вот! Я говорила – он не лжет! Видите! – Кричала от радости старушка. – Молодец, Мад, молодец! – Она обнимала и целовала внука.

– Да, похоже, ты действительно не лгал. Тарок, – обратился Бай к своему товарищу, – ты останешься здесь, присмотришь за входом. Мы возвращаемся в Дом городских отцов, нужно доложить обо всем господину Закхалю.

Закхаль был счастлив услышать, что на след беглецов, похоже, удалось напасть. У него будто выросли крылья. Тем более, что буквально утром к нему прибыл посланник от Хунхара, чтобы узнать, как идут дела у нового слуги кагана номадов. Так что Закхаль вместе с ним отправился к обнаруженному тайному ходу. Посланником был какой-то кочевник, с ним переводчик. Кочевник вел себя немного надменно. По крайней мере так казалось Закхалю.

– Передайте его величеству, что юноше не уйти, рукопись будет у господина Хунхара.

– Когда? Ты устраиваешь проблемы, затем их решаешь и хочешь выдать это за хорошую работу? Да, твои люди продолжают преследование, но им бы не пришлось этого делать, будь они расторопнее, а их хозяин мудрее. – Посланник испытывающе смотрел на Закхаля. В других обстоятельствах последний убил бы дерзившего, но других обстоятельств не было, нужно было поступать иначе. Они только что вернулись в Дом городских отцов и разговаривали в одном из его огромных залов. Закхалю, отчасти, было просто обидно. Напасть на след беглецов – это успех, но этот успех никто не оценил, более того, им не довольны. Преодолев волну внутреннего гнева, которая едва не вырвалась наружу и не смыла в окно пятого этажа надменного посла от Хунхара, Закхаль сделал жест слуге. Тот на секунду вышел, а когда вернулся, то нес на подносе какой-то высокий предмет, накрытый небольшим куском шелковой ткани. Слуга по мягкому пышному ковру прошел к господину и с поклоном протянул ему поднос. Закхаль просунул руку под покрывало и взял скрытый там предмет. Однако, что там было скрыто, продолжало оставаться загадкой. Он подошел к послу:

– Почтенный Баурт, позвольте в знак дружбы сделать вам подарок. – Он стащил шёлк со скрытого под ним до того момента предмета и посол увидел серебряный кубок, украшенный чернением, драгоценными камнями, эмалью. Стакан кубка был доверху заполнен золотыми монетами. – Не подумайте, что я дерзаю вас подкупить. Это подло и низко. Тем более, когда имеешь дело с номадом, свободным человеком. Подарок – просто знак моего к вам уважения. Хотел сделать его раньше, но из-за всех этих хлопот, не получилось поступить, как хотел.

Баурт принял подарок из рук Закхальи.

– Ничего. Я вас понимаю. Тернги готовит для нас многие испытания, но главное – проходить их с достоинством и без ропота. Уверен, вы с этим справитесь. Благодарю за подарок. Теперь тяжесть вашей работы и усердие, прилагаемое к ней стали для меня куда яснее. – Посол поставил кубок на тот же поднос, на котором кубок внесли. Слуга поклонился и вышел из зала.

– Передайте его величеству кагану Хунхару, что я возлагаю Кар-аб-Дабир к его ногам. Отныне это его город. Сам я продолжаю погоню за Кедиром и его товарищами.

– Я буду рад доставить такие вести его Величеству. Однако не забывайте, что главная цель – рукопись.

– Рукопись, которая желаннее целого города. Что в ней может быть такого? Тем более для его величества. А вы, номады, ведь вовсе отрицаете письменность, саму возможность её существования и необходимость.

– Мы сами не знаем, зачем нужна эта рукопись. Никто не знает. Однако внешне этот поход, завоевание новых земель, ничем не отличается от предыдущих. Замыслы государя известны только ему, нам остается исполнять его волю. О рукописи много говорят, но никто ничего не знает наверняка. Возможно, какая-то рукопись действительно есть, но зачем она его Величеству, никто не знает.

Глава 38. Возвращение Хунхара

Армия Малакка продвигалась на восток. Пещера рождала все новые и новые полчища тварей. Только к концу пятнадцатого дня после начала исхода, поток чудовищ иссяк. Первые отряды отстояли от замыкающих на сотни верст. Даже армия кочевников была менее многочисленной. Там, где ступали их лапы, земля темнела, вода протухала, все живое в страхе бежало, небо чернело. Человеческие ненависть, страх, боль, злость – были тем, что питало эту армию. Однако кочевников они не трогали, как Раэль и обещал Хунхару. Хотя дружбы или приязни между ними тоже не было. Иногда бывали стычки, в которых верх одерживали, как правило, твари, хотя, иногда победителями оказывались и номады. Если кочевники оставляли после себя захваченную землю, которую они считали своей, то твари оставляли мертвую землю, над которой властвовали смерть и горе. Владеть такой землёй никому не хотелось. Лишь отдельные города и селения оставлялись номадам, как награда за службу.

Твари, чтобы покорить человеческий мир приняли человеческую природу, то есть появилась возможность их убить. Часто это было сделать крайне сложно, если нужно было убить огромного великана с толстой кожей или клыкастого волка, размером с коня.

Хунхар вернулся в Малую пристань, его армия только готовилась выступить к Бэлде. Он появился так же неожиданно, как и исчез. Спустился с той же башни, где не так давно его забрал с собой Раэль. Дух теперь тоже обрел физическую форму, осязаемую. Темносиний, почти черный балахон с капюшоном, столь глубокого цвета, что, казалось, эта сама темнота может вместить в себя весь мир. Под капюшоном тьма, так что не ясно, есть ли в этой тьме лицо? Шагов при ходьбе не слышно, будто тот, кто скрыт под балахоном – парит над землей, не касается её. Те, кто видели их, идущих по лагерю, Хунхара и Раэля, расступались, чьи-то невидимые руки жали на плечи и головы, приклоняя к земле. О возвращении властелина тут же сообщили Гоггалы и другим старейшинам, тамнаконам. С почтением, те вышли их встречать. На вытоптанной поляне, между пёстрых тайев, с приклонёнными головами они встретили короля и его спутника.

– Ваше величество, мы рады вашему возвращению. – Гогалы в знак приветствия протянул Хунхару кубок кумыса. Король не обратил на это никакого внимания.

– Слушайте все, – начал король. – Гаалик предал меня. За это предательство он заплатил сполна, как полагается согласно любому закону. Я убил его. Он составил против меня заговор. Сумел уговорить царей Руннала, Йелдара и Самгала выступить против меня. Теперь короли эти, их воины, сыновья, отцы – мертвы, а племена никогда не возродятся. Я сделал это один, ибо мне была дарована невиданная до того сила. Ни один из моих великих предков не обладал такой силой. Я один сокрушил три войска. Сюда с запада двигается армия. В её рядах много существ, о которых вы раньше никогда не слышали или слышали лишь в легендах и древних сказаниях. Но мы стали избранным народом, мы будем владычествовать над землей. Весь Арэц покорится нам. Империя, Союз торговых городов, Северные и южные королевства, даже далекие заморские земли. Все покорится нам. Сам Тернги снизошел к нам. Он дал мне силу сокрушить врага. – Среди знати, спокойной до того момента, вдруг начался шепот, еле слышный. Ведь каган говорил, что сам бог праотцов сошел в Арэц, чтобы помочь своему народу покорить землю. Более того, он даже ведет свою армию, чтобы помочь в этом. Неужели воинственный Тернги, бескрайнее синее небо, действительно стал человеком, снизошел к своим детям – кочевникам? Властелин продолжал:

– Сейчас армия Тернги еще далеко, но она продвигается быстро и будет здесь очень скоро. Она неутомима. Мы пойдем дальше, на восток, чтобы, когда Тернги будет здесь, мы могли преподнести ему как наш дар многие имперские города, сокровища и рабов. Идите в свои племена и кланы, расскажите то, что я сейчас вам сказал. Закончилась бесславная эпоха. Через службу нашему великому богу мы стяжаем достойную нас славу.

Слова, произнесенные Хунхаром, ошеломили знать, военных вождей. Неужели сам Тернги решил встать во главе войска своих детей? Много вопросов задавали вожди друг другу, но ответа не было. И что за человек был рядом с королем? Что значит «один одолел три армии?» Как это возможно?

Хунхару доложили о присутствии в лагере имперских послов, он согласился принять их, пообещал мир, а ночью истребил.

Глава 39. Загадки

– Ауэл не говорил, как далеко идет этот тайный ход? – Кавэд шел первым, подсвечивая дорогу уаритом, подобранным с земли.

– Нет, не говорил. По крайней мере, я не слышал – ответил Наар. Кедир промолчал.

– В той спешке не удивительно, что никто не спросил очевидных вещей, о которых обычно спрашивают в первую очередь. – негодовал Кавэд.

– А вам впервые идти неизвестно куда? Делать что-то, не зная зачем? – шутил Кедир.

– Мы идем к побережью Восточного моря, к Белому побережью. Другой вопрос – зачем. Вот этого я не знаю. Но направление мне известно. – Наар вдруг стал очень серьезным. – Тяжело делать, что от тебя требуют, когда не понимаешь, зачем. Однако часто у тебя нет другого выхода, и тогда понимание смысла действия будет наградой. Я тоже обо всем этом думал. Не один раз.

– Да ты и говоришь об этом не впервые. Но понимание смысла работы в качестве награды за неё – это нечто не для меня. – продолжал Кедир.

– Ладно, хватит вам. Я скажу, что идти по подземелью неизвестно куда мне не нравится. Но именно это подземелье кажется даже гостеприимным, если такое слово здесь вообще уместно. – Монах с неподдельным восхищением оглядывался по сторонам. Путешественники шли по длинной подземной пещере, где даже температура была приятной, можно было назвать ее теплой, но не жаркой. Приятной. Уарит, которым путники пользовались вместо фонарей и факелов, мягко освещал окружающее пространство. Стены, потолок, пол пещеры были яркими, узорчатыми, казалось, это работа какого-то талантливого художника, а не плод сил природы, таких как ветер, вода и времени, которое вне природы. Были огромные плиты прозрачных камней, проникая в которые, свет уаритов преломлялся, отражался и возвращался к людям уже невероятным фантастическим количеством оттенков. Огромные глыбы хрусталя, бирюзы, гранит и мрамор нескольких десятков оттенков, от черного до кроваво-красного и белоснежного. Иногда встречались источники, не так часто, как хотелось бы путникам, но достаточно, чтобы они утолили жажду. Так было легче справиться с голодом, который становился все ощутимее, так, что через некоторое время все мысли были только о еде.

Путешественники не знали, сколько они прошли и как давно не ели. Они очень ослабли и готовились умереть. Вдруг, впереди послышалось пение. Без слов, скорее как если кто-то напевает мелодию, распевая гласные звуки. Может быть, это был неизвестный никому из троих мужчин язык.

– Мне кажется, или это пение? – остановился Наар и стал прислушиваться.

– Да, это действительно пение. Поют то ли девушки, то ли дети. Не разберу. – Подтвердил Кедир.

– Да, от голода бывают галлюцинации, мерещатся люди, колодцы, столы с едой. – Уныло проговорил Кавэд и побрел дальше.

– Прекрати, мы не так давно не ели, чтобы начались видения. – С раздражением сказал другу Кедир.

– Может, вы и правы, но я думаю, что это, скорее воет ветер. Может быть, здесь недалеко выход на поверхность. – Отказывался соглашаться монах.

– Выход на поверхность, в пески Маниаммы… – Задумавшись, произнес Наар. – Нет, лучше пение. Тем более, что впереди действительно кто-то поет. Никакой это не ветер, Кавэд.

Чем дальше они проходили вперед, тем отчетливее слышалось пение. Очень красивое пение, завораживающее. Друзья уже не переговаривались между собой, но просто шли вперед, прибавив шаг, желая скорее узнать, кто или что там впереди? Красота голоса и мелодии, которые он исполнял, помогли победить страх. Мужчины забыли, что очень часто красота таит в себе опасность. Преодолев очередной небольшой подъем, Кедир, он шел первым, увидел перед собой огромный подземный зал, пещеру с озером. Дно озера светилось оранжевым и голубым светом, водная поверхность отражалась на хрустальном потолке пещеры. Судя по силе звука, пели именно в этой пещере. Каждый спрятал по камню под одежду, на случай, если придёться обороняться. На противоположном берегу сидели девушки, четыре или пять молодых девушек. Это была их песня. Пройти дальше можно было вдоль озера, с правой или с левой стороны. Но выход из пещеры, вернее, проход в другую пещеру, находился напротив того места, где сидели девушки. Присмотревшись, путешественники увидели, что девушки имели человеческое тело лишь на половину, до пояса, ниже начинался рыбий хвост.

– Это русалки? Вы тоже их видите? – Наар не верил своим глазам.

– Туловище женское, ниже пояса – рыбий хвост. Русалки. – уверенно проговорил Кавэд.

– В детстве мама рассказывала сказки. Там были русалки. Вот всё, что мне о них известно, это то, что они поют и могут утащить под воду. Вы, ученые друзья, помните о них что-то из своих толстых книг?

Каттавы собрались с последними силами и начали вспоминать все, что они когда-либо читали или слышали о русалках.

Наар произнёс:

– Русалки любят петь, тем самым они привлекают своих жертв.

– Нет, они просто любят петь, поют красиво. Русалки не любят, когда их беспокоят. Они не стремятся вред принести. – Перебил Кавэд, который тоже вспоминал все, что знал о русалках. Но было похоже, что, они с Нааром читали разные книги. Какое-то время, перешептываясь, они спорили о том, чего следует ждать от русалок и что дальше делать.

– Я еще слышал, что в морях есть целые города, населенные такими русалками. Есть в тех городах и мужчины, которые наполовину люди, на половину рыбы. Пресноводные русалки только часть того народа, которая выбрала жить в небольших водоемах и речках. Может, им интересны люди? Тогда они даже рады будут с нами поговорить. – Высказал догадку Наар.

– Конечно. Только вопрос – почему о них, если русалкам интересны люди, люди узнают из сказок и книжек. Почему они не общаются с людьми? Ждут их в подземелье, где люди, предположу, бывают редко? – Рассуждал Кавэд и рассуждения его звучали вполне убедительно. Наар хотел ответить, но за камнями, где они укрылись, с противоположной стороны, там, где было озеро, послышался плеск воды. Все трое замерли. Плеск послышался еще раз, но уже, будто ближе.

– Ну же! Вы долго будете там сидеть? – С интонациями укоризны и нетерпения произнес женский голос.

– Или вы хотите уйти? – произнес уже кто-то другой, но с таким же приятным голосом. Все трое друзей поджали губы, переглянулись и медленно, не произнося ни слова, выглянули из своего укрытия. Перед ними в воде плескались две русалки. Обе чарующей красоты, длинноволосые, у одной волосы были цвета черного базальта, у другой – рыжие. Кожа белая у обеих. Тонкие руки с длинными пальцами, лица с острыми подбородками. Будь эти русалки полноценными людьми, они бы жили при императорском дворце или при дворах владетельных князей, а за их поцелуй отдавали бы города и земли.

– Ну вот, теперь вы молчите. – Сказала черноволосая, потом опустила руки в воду и резким движением от себя подняла брызги, полетевшие в путешественников, которые так были ошеломлены увиденным, что не сразу поняли, что происходит.

– Здравствуйте, – первым вышел из оцепенения Кедир. – Меня зовут Кедир. Это мои друзья – Наар и Кавэд.

– Ой! – всплеснула руками черноволосая, – Они заговорили! – обратилась русалка к подруге. – Рады вас видеть. – Теперь она смотрела уже на троих незнакомцев. Я – Сола, а это моя сестра – Эафа. Мы хранительницы этого озера. Вы раньше никогда не видели русалок? – русалка говорила не медленно, но и не быстро, а речь ее была подобна музыке.