Книга о путешествии писца Наара

– Проводите меня к прокоэну Касаву. Меня зовут Ялган Маязимский, его мудрость обещал сегодня меня принять, – это была ложь, но зераклит догадывался, что плохое самочувствие Касава тоже было ложью, поэтому вполне приемлемо было придумать одну ложь, чтобы с ее помощью справиться с другой ложью. И это подействовало. Монах, стоявший с правой стороны, не сказав ни слова, развернулся и вошёл внутрь Библиотеки, Ялган пошёл за ним. Красота и богатство этого здания поразили Ялгана не меньше, чем красота двора древлехранилища. В отделке стен, потолков, пола, использовались не только ценные породы камней, дерева, но и драгоценные металлы, даже ткани. Множество надписей было выполнено золотом. Если сюда прибавить стоимость вещей, что хранились в Библиотеке, то получалась совсем невероятная сумма, столь необходимых молодой власти денег. Зераклита вели длинным, большим коридором, шириною в пять, высотой в восемь метров. Сквозь высокие огромные окна проникал мягкий свет солнц, клонившихся к закату. По пути встречались задумчивые люди, некоторые из них казались даже чудаковатыми, но у Ялгана не было ни желания, ни времени, чтобы их разглядывать и составить, таким образом, более адекватное мнение об обитателях этого места. В конце коридора показалась лестница, очень широкая, с медными накладками на перилах и ковровыми дорожками. На втором этаже монах с гостем миновали несколько залов, золотого, зелёного, белого цветов. В белом зале Ялган увидел огромный эмалевый плафон, изображающий Сефера за работой над рукописью мироздания. На несколько минут он даже перестал воспринимать окружающее его пространство. Существовала только фигура седовласого старца в монашеской одежде, склонившегося над пюпитром с разложенными на нём листами для письма. Так и был сотворен Арэц. «Может, зря я не верю в то, что рассказывают священники? Ведь они могут быть правы» – впервые подумал Ялган. В детстве он был набожным. Или хотел таким казаться своей матери, которая водила его в храмы на службы. Позже, когда у него началась самостоятельная жизнь, он стал ходить в храм реже и больше задумываться о Сефере, созданном им мире и людях. Несправедливость и людское горе, разлитое едва не всюду, куда бы не обращал свой взгляд совсем молодой тогда член Синклита, а зераклитом Ялган стал рано, в восемнадцать лет, необоримое, казалось, людское горе привело молодого человека к мысли, что либо Сефера нет, иначе, как объяснить, что при добром Боге вокруг столько зла? Либо Сефер есть, но ему нет дела до своего творения, а чем он занимается – не ясно. А возможно Сефера и вовсе не существует. Однако, в любом случае, считать его добрым и любящим никак нельзя. В этом Ялган был уверен. Во многом, в этом неверии был корень его твердости в решении отстранить Императора от власти. Ведь только он, Ялган Маяземский, знает, как сделать жизнь в Империи лучше. Более того, он абсолютно уверен, что только у него получится осуществить задуманное. Если кто-то не с ним, то либо из злых побуждений, либо из-за глупости. «Нет, это просто изображение старика в образе писца. Наверняка срисовали с какого-то простого монаха, а ты уже подумал, что это сам Сефер на тебя смотрел. Немедленно выбрось глупости из головы!» – Обратился к себе зераклит. Так, предавшись этим рассуждениям, Ялган и не заметил, как его привели к небольшой двери, у которой он и монах остались ждать. К монаху подошел кто-то, они о чем-то перекинулись парой фраз шепотом и тот, что только что появился, ушел. Через несколько минут к Ялгану подошел высокий, довольно крупный священник, но не полный, широкоплечий. Лицо его легко вписывалось в квадрат, глаза были немного раскосые, посаженые к носу не близко, но и не далеко. Нос небольшой, острый. В целом, его внешность можно было назвать приятной.

– Доброго дня. Я Келлай, грамматик его мудрости. Чем могу Вам помочь?

– Доброго дня и вам. Я зераклит Ялган Миязимский. Его мудрость назначил мне встречу на сегодня, на это время. Вы могли бы доложить ему, что я уже приехал?

– Да, я вас знаю. Однако, боюсь, здесь произошло какое-то недоразумение. Понимаете, его мудрость сейчас болен и не может вас принять. Странно, что вы получили приглашение от него. Можно взглянуть на бумагу с приглашением?

– Нет, извините. Не взял с собой. Его мудрость болеет уже десять дней. Мне нужно его увидеть.

– Я понимаю ваше желание увидеть его Мудрость, прокоэна Касава, но это едва возможно. Его Мудрость сейчас болен и никого не принимает. Я лично распоряжусь найти человека, отправившего вам от имени его Мудрости приглашение и отнявшего у вас, таким образом, столь много ценного времени и наказать его по справедливости. – Келлай произнёс последнее предложение серьезно, будто правда собирался делать то, о чем говорил. Однако его выдавали глаза. В них читалась ирония и насмешка над самоуверенным зераклитом, решившим, что он в любом случае должен добиться желаемого. Ялган насмешку увидел, и она его задела.

– Не стоит утруждать себя поисками. Уверен, сделавший это не хотел сделать ничего дурного, а просто выполнял свою работу. В любом случае, мне давно необходимо увидеть его мудрость. Даже если он при смерти, я тем более хотел бы его увидеть. Я готов подождать, но не очень долго. Я занятой человек и не могу тратить время на ожидание. – Ялган произнес все тоном, не терпящим никаких возражений. Келлай помолчал некоторое время.

– Хорошо, я спрошу его Мудрость, сможет ли он вас принять. Но если он откажет, вы должны будете прекратить добиваться приема. В противном случае мы силой выдворим вас за стены Библиотеки, что не доставит удовольствия ни вам, ни нам.

– Я пока здесь подожду. Дальше посмотрим. – Ялган спрятал руки в рукава, правую руку в левый рукав, а левую в правый и начал ходить вдоль стены, рассматривая узоры, которых на ней было немало. Келлай постучал в дверь, у которой проходил разговор, подождал совсем немного и вошёл, хотя никакого ответа из-за двери не было. Через минуту грамматик вышел.

– Его Мудрость ждет вас.

– Спасибо. – Сухо ответил зераклит, переступая порог. Келлай закрыл за ним дверь. Ялган Маязимский оказался в совсем небольшой комнате, хорошо освещенной четырьмя большими лампадами, чей свет увеличивали медные пластины, прикрепленные к светильникам. Вся комната была исписана всевозможными буквами. Ялган узнал письмо военных – зерамкарев, письмо священников – зарамиер и еще были какие-то буквы, которых он не знал. В комнате стоял пюпитр для молитвы и деревянная кровать. Посреди комнаты стоял невысокий пожилой человек, абсолютно седой, с небольшой бородой. Левую руку он сжимал в кулак, приложил его к груди, ладонь правой руки лежала сверху на этом кулаке. Голова была немного наклонена, будто он совершал поклон.

– Доброго дня вам. Мне сказали, что вы очень хотели меня видеть? – голос прокоэна был мягким, приятным, даже успокаивающим.

– И вам доброго дня и долгих лет жизни. – Зераклит вошёл в комнату очень раздраженным, но вид этого пожилого человека немного убавил раздражение, хотя я не до конца. – Да, я очень давно хочу вас увидеть. Но все говорят о вашем плохом самочувствии и уже десять дней мне к вам никак не попасть. Хотя выглядите Вы хорошо.

– Да, спасибо, мне уже лучше, но окончательно недуг ещё не отступил. Вы проявили немалую настойчивость. У вас, должно быть, ко мне серьезное дело.

– По другому поводу я вас и не беспокоил бы. Понимаю, что мирские дела вас едва ли тревожат, и все же хочу спросить, слышали ли вы что-нибудь о последних событиях в Галиаре?

– Вы о беспорядках перед дворцом Верховного Синклита Империи и об отстранении Его Величества, Императора Владара от власти? Слышал. – Голос старика оставался таким же мягким и приятным. Пытаться понять его отношение к случившемуся было совершенно невозможно.

– Я зераклит Верховного Синклита Ялган Мияземский, члены Синклита уполномочили меня встретиться с вами, чтобы узнать, поддерживает ли Эхаль и вы лично и вы лично, как глава Эхаля, произошедшие перемены? Мы прекрасно понимаем роль, которую играет Эхаль и духовенство в Империи. Ваше мнение игнорировать нельзя. Поддерживаете ли вы Верховный Синклит, как единственный и главный руководящий орган Империи?

– Простите, у меня нет стола, за которым мы могли бы присесть. Вот, только лавка. – Прокоэн указал рукой на лавку у стены, до этого момента Ялган ее не видел. – Давайте присядем, так будет удобнее разговаривать. Я понимаю ваш интерес и благодарю, что пришли. Эхаль является частью страны и поэтому все, что происходит в Империи или с Империей – очень важно для Эхаля. Но мы не можем быть за кого-то или против. Если что-то произошло, то только потому, что это было записано в книге мироздания, в книгах судеб самим Сефером. Безусловно, как у каждого жителя Империи, у священника, писца, библиотекаря, словом, у каждого каттава может быть личное мнение. Но лучше, если оно будет совпадать с мнением Эхаля.

– То есть можно сказать, что вы поддерживаете случившееся?

– Нет, я этого не говорил. Может быть, вы это услышали, но мной ничего такого произнесено не было.

– Но вы и не против случившегося?

– Нет, не против. Я же сказал, что не оцениваю смену власти с позиций хорошо или плохо.

– Однако, мы зераклины, Верховного Синклита Империи можем сделать для Эхаля больше, чем делалось раньше. Разве это будет плохо?

– Не ясно, к чему это предложение. Да, вы можете сделать много доброго для эхаля. Но вы можете сделать и много плохого.

– Вы понимаете, у императора могут быть… – тут Ялган замолчал на несколько секунд, потом продолжил. – У императора есть сторонники, которые будут отстаивать его власть с оружием в руках. Погибнут люди. Вы можете если не прекратить это противостояние, то повлиять на его ход. Вы должны вмешаться.

– Я соглашусь с вами в том, что нужно сделать все, чтобы избежать человеческих смертей. Междоусобная брань, самое страшное, что может постичь государство. Борьба с врагом, напавшим на твой дом – естественна, а борьба с братьями, с которыми ты делили хлеб – нет. Я лишь могу составить текст, где от имени Эхаля призову всех, кто поднимет оружие на своих братьев – отложить мечи в сторону и начать разговаривать друг с другом. – Прокоэн смотрел в пол, но было видно, что сейчас в его голове роятся сотни мыслей. В то же время он совладал со всеми этими мысли, они не разрывали его тревогой, как это обычно бывает с людьми. Возможно, это было некое управляемое множество, власть над которым имеют лишь единицы.

– А если вас никто не послушает? – с легкой иронией спросил Ялган, – если продолжат убивать друг друга?

– Наш труд будет не напрасным, даже если одна жизнь будет спасена. А вы так уверены в том, что начнется война между сторонниками старой и новой власти?

– Я не уверен в этом, но исключить такой возможности нельзя. Вероятность очень высока. Я спрошу еще раз: Вы выступите с посланием к пастве в поддержку Верховного Синклита Империи?

– Вы знаете мой ответ. Много лишних слов произносить ни к чему. Простите, я устал и хотел бы отдохнуть. Можете прийти завтра, если будет необходимость.

– Хорошо. – Ялган поднялся с лавки, кивнул в сторону прокоэна. Это был прощальный поклон раздраженного зераклита, и пошел к двери. – Всего доброго. Поправляйтесь.

– Спасибо. – Касав на прощание улыбнулся любящей отеческой улыбкой. Она ёще больше разозлила Ялгана. «Старый дурак. Толку от него никакого. Чему он улыбается? Он так уверен в своей безопасности, могуществе? Похоже, он начинает выживать из ума».

Коридор оказался пустым, никого, кто мог бы указать дорогу к выходу из здания, рядом не было, мужчина потратил какое-то время на поиски обратного пути, пока не встретил какого-то монаха, который его и вывел. Ялган принял решение: нет, не по пути ему с этим добродушным стариком. Нужен человек, готовый вершить настоящие дела. Конь мчал во весь опор к дворцу Верховного Синклита Империи. Его ахон был там.

– Скил, собери все, что сможешь о прокоэне, любые сведения. Ёще мне нужны сведения о самых амбициозных старших архикаттавах. Их настроения, отношения к Синклиту, к прокоэну, все, что сможешь найти. Мне нужен человек, имеющий влияние в Эхале, с которым я бы мог работать. И пускай мне принесут вина с корицей, разбавленного водой. Пить хочется. У каттавов гостей угощать, похоже, не принято. Сроку тебе на сбор информации – три дня.

Скил выполнил задание вовремя. У Ялгана на столе лежал свиток, довольно длинный, чтобы изучить его зераклиту понадобилось около трёх часов. Он выделил из всего списка архикаттавов первого священника области святых городов – архикаттава Залдана. Это был довольно молодой архикаттав. В пятьдесят лет он занимал одну из самых важных и почетных должностей в Эхале. Область священных городов находится к юго-востоку от города Галиара. Представляет собой несколько десятков гор, чьи вершины будто срезали. Так, что получаются огромные поля, возвышающиеся над землей. Горы отстоят друг от друга на различном расстоянии, одной, двух, трёх вёрст, но не больше. Где возможно, между плато перекинуты мосты. На этих плато расположены города, состоящие из монастырей и храмов. Там происходит непрерывная молитва, переписываются тысячи текстов, создаются манускрипты, свитки, делаются тонны чернил и красок для книжных миниатюр, варится бумага, обрабатываются шкуры животных под пергамент. Этим обусловлено и значительное количество монастырских и храмовых животных стад в области священных городов. Для производства книг действительно было нужно огромное количество животных. Для одной рукописи могли понадобиться шкуры до пятидесяти животных. В области были разные обители и храмы. В каких-то из них паломникам были рады, в другие паломников вовсе не пускали. Никто не мог сказать, сколько именно в том районе сосредоточено монастырей и храмов. Область эта никогда не знала набегов неприятеля или разбойников. Неисчислимые богатства, что там хранились, берегли монахи и священники. Иногда бывали случаи, что под обличьем пилигрима скрывался вор, но украсть что-то таким людям получалось крайне редко. Наказание было суровым – смерть. Пойманного варили в чане с чернилами.

Первый священник, начальник этой области был человеком весьма уважаемым, как в Эхале, так и светском обществе. Залдан же был достоин уважения и без этой должности. Прекрасное образование, безупречные манеры, приятная внешность, а заодно и немалое влияние при дворе, державшееся на сокровищах вверенной ему области, делали его желанным гостем во многих столичных домах. Благодаря всем названным выше достоинствам прокоэн прощал ему слишком частые отъезды из области священных городов и пребывание в Галиаре подолгу. Залдану столица была гораздо ближе, чем самый богатый подчиненный ему монастырь. Он хотел быть первым в столице, это желание давно поселилось в его сердце. Он не расценивал его как гордыню, но считал совершенно естественным и справедливым. «Кто, если не я? И почему не я?». Прокоэн разгадал сердце Залдана, видел его способности и доброту души, которая у архикаттава тоже была. Прокоэн хотел исцелить сердце собрата, поэтому и направил его в самую святую землю во всей империи. Однако желание власти и почета все же оказались сильнее.

Ялган отложил в сторону свиток. Он видел Залдана несколько раз, однажды они даже общались и успели проникнуться друг к другу взаимной симпатией. Да, это тот человек, который нужен сейчас Ялгану.

– Скил, где сейчас первый священник области священных городов? – слуга сидел тут же, в комнате господина, тоже просматривал какие-то тексты.

– В Галиаре его резиденцией служит монастырь книги Мироздания, вы проезжаете его, когда едете от дворца Верховного Синклита к Высшему Императорскому суду. Простите, к бывшему Высшему Императорскому суду. – Скил встал с места и подошел ближе к своему господину.

– Это огромный монастырь с большими воротами, обитыми медью, на них, кажется выбитые буквы алфавита священников? Ворота со стороны Широкой улицы, так?

– Именно так, господин.

– Я сейчас еду туда. Ты едешь со мной.

– Как прикажете, господин.

Хотя Ялган любил пышные выезды, часто он ездил в одиночку или с ахоном. Доскакали быстро. На Широкой улице людей почти не было, у больших ворот, отливающих на солнцах красной медью, всадники спешились. Молотки, прикрепленные на дверном полотне, были на вид тяжелыми, но на поверку оказалось, что с ними можно управиться одной рукой. Едва Ялган успел убрать руку с молотка, перед этим несколько раз постучав, как окошко в калитке открылось:

– Кто вы и зачем пришли? – спрашивал гладковыбритый лысый мужчина резким голосом.

– Я член Верховного Синклита Империи, зераклит Ялган Миязинский. Мне нужно увидеть первого священника области священных городов Залдана. – Едва привратник узнал, что стучавший в дверь – зераклин, голос стал значительно приветливее, будто другой человек заговорил.

– Конечно, проходите. Сейчас о вас доложат его Святости.

Стражник взял под уздцы лошадей гостей и, вслед за посетителями, ввёл их в монастырский двор. Перед Ялганом и Скилом открылась длинная аллея, с правой и левой стороны ограниченная кустами и деревьями. Было видно, что в разные стороны от аллеи отходят дорожки, прямые, извилистые, змейкой, ломаные. Монастырские стены были высоки, не на много ниже, чем городские. Они остались еще с тех далеких времен, когда монастырь книги Мироздания находился на окраине Галиара, имевшего в древности меньшие размеры. Обитель тогда играла важную роль в системе городских укреплений. Высокие стены, в купе с большой площадью монастыря, разбросанными по его территории скрипториями, библиотеками, часовнями, кухнями, трапезными, бумагоделательными мастерскими и прочими помещениями, делали монастырь похожим на небольшой городок. В конце аллеи находился дворец. Ялган и Скил догадались, что именно там должен находиться Залдан. Они успели только подойти к ступенькам дворца, чтобы подняться на его крыльцо, как на встречу вышел сам первый священник.

– Хвала Творцу! Я не ожидал, что и такая милость записана в книге моей судьбы! Сам Ялган Миязимский, великий зераклит, решил посетить мою обитель! Удивительно, как на одном человеке Сефер может показывать такие разные свои милости. – Залдан был неподдельно рад визиту. – Я все хотел сам вас посетить, но, догадываюсь, сколько сейчас у вас работы. Поэтому все откладывал свой к вам приезд.

Ялгана растрогала такая встреча, Скил сдержанно улыбнулся.

– Я уже начинаю жалеть, что не уделял вам достаточно внимания раньше, ваша святость! – зераклит приветственно обнял священника.

– Спешу вас заверить – это взаимно. Прошу вас пройти внутрь, там мы сможем поговорить.

Несколько минут разговор шел о погоде, о войне, об урожае. Гости восхищались красотой дворца Залдана, и там действительно было чему восхищаться. Стены были украшены фресками с изображением природы, так искусно, что казалось, птицы запоют, хищные звери бросятся на людей из своих укрытий, вода польется со стен.

– Удивительно. Это чудо! Это не мастерство, а волшебство. – восхищался Ялган.

– Да, можете считать так. – Первый священник улыбался довольной улыбкой.

Вежливые беспредметные разговоры продолжались еще некоторое время. За столом начали говорить о приятном вине и фруктах, о печенье, которое подали к вину. Скил за стол не сел, Ялган попросил его просто быть неподалеку на случай, если что-то понадобится.

– Вы, уверен, догадались, что я пришел к вам не просто так, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Хотя и поэтому тоже. – Сказал, наконец, зераклит после недолгой паузы.

– Ну, я сразу понял, что вы по делу. Точно не знаю по какому. Их может быть много. Но дела – это ведь не главное в человеческой жизни.

– Да, их множество, но сейчас меня занимает лишь один вопрос: как вы относитесь к отстранению Императора от власти? – Ялган поставил бокал с вином на стол и посмотрел в глаза собеседнику. Тот улыбнулся.

– Что вы хотите от меня услышать? Тем более, когда вопрос задаете вы? Я в несколько стеснённом положении, не находите? Но разговор вам нужен откровенный и я не буду вам в нём отказывать. – Потом недолго помолчал. – Я хорошо к этому отношусь. Мне тоже казалось, что император не сможет справиться со всеми проблемами, испытаниями, что пришлись на время его правления. На Верховный Синклит Империи я возлагал и возлагаю большие надежды. Думаю, вы не подведете, и Синклит сумеет сделать так, чтобы любые враги очень надолго забыли о любых возможных планах нападения на нашу землю.

– Спасибо. Мне, как и всему Верховному Синклиту Империи, крайне важно было узнать ваше мнение. Признаться, я скорее ожидал от вас услышать что-то в духе: «Я не считаю произошедшее ни плохим, ни хорошим. Это просто случилось». Хотя многие ваши собратья будут говорить, что устранение императора от власти – святотатство.

– Если смотреть со всей строгостью на произошедшие, то, конечно, вы совершили большой грех. Однако удивительным образом так получается, что ваш грех оборачивается благом для всей Империи. Уверен, Сефер простит зераклитам это и другие их прегрешения.

– Ваша Святость, вы даже не представляете, как вы меня удивляете своими словами. Несколько дней назад я был у прокоэна Касава и он говорил мне совсем другие слова.

– Прокоэн… – Залдан улыбнулся, но улыбка очень быстро сошла с его лица. – Прокоэн пожилой человек и не всегда, мне кажется, по достоинству может оценить изменения, происходящие в нашем мире. Он все больше думает о моменте, когда он предстанет перед Сефером и сможет лицезреть его за работой.

– Возможно. Я спрашивал его о возможности выступить с обращением к пастве, где содержался бы призыв поддержать власть Верховного Синклита, он отказал.

– Я бы очень удивился, согласись он на это.

– А что вы об этом думаете? О таком обращении?

– Мне эта идея кажется хорошей. Даже нужной. Возможно, она остановила бы некоторых особо неспокойных сторонников Владара. Такие у него должны быть. – Здесь в подтверждение слов Залдана Ялган кивнул. Первый священник продолжил. – Однако все это лишь мое личное мнение. А его Мудрость совсем отказал в какой-либо помощи?

– Нет, он пообещал обратиться с посланием к пастве, в котором призовет сложить оружие и не начинать междоусобной брани.

– Но вам, полагаю, хотелось бы, чтобы прокоэн, а с ним и весь Эхаль поддержал власть Синклита?

– Разумеется.

– Я вам сочувствую и поддерживаю. Но помочь не могу никак. Впрочем, я могу повлиять на настроения первосвященников в провинциях, так что они будут вас поддерживать не как члены, руководители Эхаля, но как жители Империи.

– Но эти лица, как имеющие авторитет, все равно будут оказывать влияние на паству.

– Уверен, так оно и будет. Конечно, я не могу повлиять на всех первосвященников, но с частью из них я могу переговорить или послать личное письмо.

– С вами приятно иметь дело. Простите, я человек прямой и привык не скрывать, что думаю. Надеюсь, мой вопрос вас не шокирует. Как вы считаете, когда Сефер призовёт прокоэна Касава, кто станет следующим главой Эхаля?

– Ух, – выдохнул Залдан – вы задаете непростые вопросы. Сколько ещё их у вас?

– Не думайте ничего дурного. Я государственный муж, должен задумываться и о таких вещах. Ведь это крайне важный для Империи вопрос. Тем более в нынешнее время. Крепкий союз Эхаля и Империи сейчас важен, как никогда. – Ялган понизил голос и наклонился к собеседнику. – Не предлагаю вам ничего двусмысленного или предосудительного. По крайней мере напрямую. – Зераклит вновь откинулся на спинку кресла и сделал несколько глотков вина. Залдан был несколько сбит с толку такой прямолинейностью своего гостя, однако поводов не верить Ялгану, подозревать его в том, что он проверяет благонадежность первосвященника Залдана к прокоэну Касаву, было бы просто глупо. Зачем ему это? Каким бы ни было на самом деле предложение Ялгана, Залдан решил пока делать вид, что намеки зераклита ему не ясны.

– Да, сотрудничество Эхаля и Империи – верный путь к общему благу, совершенно согласен. Что касается претендентов на престол прокоэна, то все говорят о трёх кандидатах. Я бы выделил двух, ибо третий – фигура скорее номинальная, а не реальный претендент. Первый претендент – это наместник прокоэна в Галиаре, его святость Цадак. Человек, вне всякого сомнения, достойный, ставящий правила нашей святой веры превыше всего. Нрава крутого, но справедливый. В его ведении находятся все писцы, священники, библиотекари, храмы и монастыри на территории столицы. Формально первосвященником царствующего града является Прокоэн, но у него на все не хватает времени и сил, поэтому существует пост наместника Прокоэна в столице. Политикой его святость Цадак не увлекается, больше сосредоточен на своих прямых обязанностях и молитве. Впрочем, её тоже можно отнести к его прямым обязанностям, что относится к любому каттаву, не зависимо от его должности.

– Хорошо, я составил мнение об этом человеке. Мне кажется, он похож на его Мудрость Касава, так? – спросил Ялган.