Возвращение домой. Как исцелить и поддержать своего внутреннего ребенка

Я помню одну клиентку, которая к 32 годам успела выйти замуж пять раз. Она думала, что брак решит все ее проблемы. Если бы она только могла найти «правильного» мужчину, то все было бы прекрасно. И это яркий пример магического мышления, при котором ей не нужно ничего менять в собственном поведении, поскольку все изменения должны были произойти сами собой благодаря появлению в ее жизни другого человека или наступлению какого-то события.

Магическое мышление является естественным для ребенка. Но если в процессе развития потребности ребенка не удовлетворяются и он получает травму, то в действительности он перестает взрослеть. Он вырастает, но при этом остается зависим от магического мышления ребенка.

Вот еще несколько примеров магических мыслей, засоряющих нашу взрослую жизнь:

• Если у меня будет много денег, у меня не будет проблем.

• Если мой любимый человек бросит меня, я никогда не справлюсь с этим или умру.

• Листок бумаги (диплом) сделает меня умнее.

• Если я буду «выкладываться по полной», мир вознаградит меня.

• Счастье придет и на печи найдет.

Маленьких девочек с детства приучают к сказкам, наполненным волшебством. Золушек учат ждать, пока на кухню заглянет парень с туфелькой подходящего размера. Белоснежкам внушают, что если они проявят достаточно терпения, то принц обязательно появится. Мы буквально учим женщин, что их судьба зависит от того, смогут ли они дождаться, пока какой-нибудь некрофил (тот самый, который любит целовать мертвых людей) не окажется мимоходом в лесу в нужное время. Согласитесь, не самая приятная картина!

Мальчиков также приучают к магическому мышлению при помощи сказок. Большинство историй сводится к тому, что в мире существует только одна-единственная принцесса, которую они должны всю жизнь искать и обязательно найти.

И в этих поисках он должен проскакать полсвета, пройти сквозь темные леса и победить опасных и страшных драконов. И когда он в конце концов отыщет ее, то узнает ее из тысячи. (Вот почему многие мужчины так волнуются, стоя у алтаря.)

Нередко судьба мужчины предопределяется волшебными вещами, такими как заколдованные бобы или чудесные мечи. Возможно, ему даже придется пожить какое-то время с лягушкой. И если смелости поцеловать ее все-таки хватит, то, возможно, она даже превратится в принцессу. (У женщин, кстати, есть своя версия этой зоологической истории.)

Для женщин волшебство заключается в том, чтобы сидеть и ждать подходящего мужчину, для мужчин – чтобы отправиться на эти бесконечные поиски подходящей женщины.

Я знаю, что сказки существуют на символическом и мифическом уровне. Они нелогичны и, подобно нашим снам, говорят с нами образами. Многие сказки являются символическим отражением поиска нашей мужской или женской идентичности. Если наш процесс развития проходит гладко, мы в конце концов уходим от буквального понимания этих историй нашим внутренним ребенком и начинаем видеть их символическое значение.

Но когда наш внутренний ребенок ранен, он продолжает заставлять нас идти по этому волшебному пути. И мы, уже взрослые дети, продолжаем ждать и/или искать тот счастливый конец, в котором все мы будем жить долго и счастливо.

Проблема близости в отношениях

Многие взрослые дети мечутся между страхом быть брошенными и страхом быть полностью поглощенными. Некоторые из них избегают каких-либо отношений, потому что боятся, что другой человек задушит или подавит их. Другие не находят в себе смелости отказаться от токсичных и разрушительных отношений из-за страха остаться в одиночестве. Большинство колеблются между этими двумя крайностями.

Херкимер, например, считает, что отношения строятся на безумной любви к женщине. Но как только они становятся достаточно близки друг к другу, он начинает постепенно отстраняться и удаляться от нее. Он делает это шаг за шагом, постепенно пополняя «список критических замечаний». Пункты в списке обычно касаются незначительных, отличающихся от его собственных привычек в поведении, из-за которых Херкимер устраивает небольшие ссоры. Его партнерша обижается на него день или два, после чего следует страстный примирительный секс и глубокое сопереживание. Это продолжается ровно до тех пор, пока Херкимер снова не почувствует себя задушенным любовью и не начнет опять дистанцироваться, затевая очередную ссору.

Афине 46 лет, и она ни с кем не встречается вот уже пятнадцать лет. Ее «единственная любовь» погибла в автокатастрофе. Как говорит она сама, когда ее молодой человек умер, она поклялась, что в память о нем больше никогда не прикоснется к другому мужчине. На самом деле Афина встречалась со своим молодым человеком всего три месяца до его трагической гибели. Она никогда не спала ни с одним мужчиной за всю ее взрослую жизнь. Ее единственным сексуальным опытом было жестокое обращение со стороны ее отчима в детстве. Афина окружила своего раненого внутреннего ребенка стальными стенами. Она решила использовать память о своем умершем молодом человеке как защиту от близости с кем-то еще.

Другая женщина, с которой я работал, на протяжении тридцати лет жила в браке, в котором не было никаких чувств. Ее муж был сексуально зависимым человеком, и она знала о шести его романах (она застала его в постели с одной из его любовниц). Когда я спросил, почему она не развелась, она ответила, что «любила» своего супруга. Эта женщина путала зависимость с любовью. Когда ей было всего два года, ее бросил отец, которого она больше никогда не видела. Ее «зависимость, выдаваемая за любовь», коренилась в глубоком страхе снова оказаться покинутой.

Во всех приведенных выше примерах корнем проблемы является раненый внутренний ребенок.

Он накладывает свой отпечаток на близость в отношениях, потому что не ощущает свое подлинное «Я». Самая страшная рана, которую может получить ребенок, – отказ от своего истинного «Я». Когда родитель оказывается неспособен поддержать чувства, потребности и желания своего ребенка, он отвергает его подлинное «Я», на месте которого возникает «Я» ложное.

Чтобы убедиться в любви к себе, ребенок начинает вести себя в манере, которая кажется ему наиболее правильной. Его ложное «Я» развивается с годами, опираясь на поддержку системы семейных потребностей и свою культурно-половую роль в ней. Постепенно человек начинает отождествлять свое ложное «Я» с самим собой. Он забывает, что оно лишь адаптация, поведение, основанное на сценарии, написанном для него кем-то другим.

Невозможно выстраивать близкие отношения с кем-то другим, если у вас нет понимания собственного «Я». Как вы можете разделять себя с кем-то другим, если не знаете, кем являетесь на самом деле? Как кто-то может узнать вас, если вы не знаете даже самого себя?

Один из способов развить сильное чувство собственного «Я» – создать вокруг себя нерушимые границы. Подобно границам государств, наши физические границы защищают наши тела и сигнализируют нам, когда кто-то подходит слишком близко или пытается дотронуться до нас в неприемлемой для нас форме. Наши сексуальные границы обеспечивают нам безопасность и комфорт в сексуальной жизни. (Люди со слабыми сексуальными границами часто занимаются сексом, когда на самом деле не хотят этого.) Наши эмоциональные границы говорят нам, где заканчиваются наши чувства и начинаются чувства других, когда наши эмоции обращены на нас самих, а когда – на окружающих. У нас также есть интеллектуальные и духовные границы, которые определяют наши убеждения и духовные ценности.

Когда ребенок получает травму из-за пренебрежения или жестокого обращения, его границы нарушаются. Это пробуждает в нем страх оказаться либо брошенным, либо поглощенным отношениями. Когда у ребенка развито чувство собственной значимости и уверенности в себе, он не боится остаться один. В отсутствии четких границ мы не можем знать, где заканчиваемся мы сами и начинаются другие. Нам трудно сказать «нет» и понять, чего мы хотим, но именно это является решающим фактором в установлении близких отношений.

Проблемы в отношениях в значительной степени усугубляются проблемами в сексуальной жизни. У детей, растущих в неблагоприятных семьях, нарушается сексуальное развитие. Это обусловливается наличием плохой модели сексуального поведения в семье, разочарованием родителей в поле своего ребенка, презрением и унижением, а также пренебрежением его потребностями в развитии.

Отца Глэдис никогда не было дома. Его одержимость работой взяла верх над его жизнью. В его отсутствие Глэдис придумала себе вымышленного отца. Сейчас она состоит уже в третьем браке. Поскольку ее представления о мужчинах нереалистичны, ни один мужчина так и не смог оправдать ее ожиданий.

Джейк постоянно слышал, как его отец оскорбляет мать. Она всегда старалась сгладить это. Джейк понятия не имел, как выстраивать близкие отношения с женщинами. Он был склонен выбирать послушных, молчаливых женщин, к которым быстро терял всякий интерес, поскольку презирал их, как свою мать. Секс доставляет ему удовольствие, только когда он мастурбирует, фантазируя при этом о женщинах, подвергшихся сексуальному унижению.

Многие дети знают о разочаровании родителей в поле своего ребенка: папа хотел мальчика, но родилась девочка, мама хотела дочку, но получила сына. Ребенок начинает стыдиться своего пола, что впоследствии может привести к проявлению различных видов патологического сексуального поведения.

Ребенок, которого презирали или унижали родители, часто склонен к садомазохизму. Мать Джулса, сама ставшая в детстве жертвой инцеста, так и не смогла справиться со своей яростью по поводу того, что с ней случилось. У нее были доверительные отношения со своим сыном, поэтому он перенял от нее эту ярость по отношению к мужчинам. Чуть позже у него развилась нездоровая сексуальная зависимость. Он собрал огромную коллекцию порнографических книг и фильмов и возбуждался, представляя себя униженным доминирующей над ним взрослой женщиной.

Детям нужны четкие ориентиры, чтобы справляться с проблемами и вызовами каждого этапа своего развития. Когда ребенок не может удовлетворить те или иные возрастные потребности, он застревает на данной стадии. Так, дети, которые не нашли удовлетворения своих потребностей в младенческом возрасте, зацикливаются на оральном удовлетворении, что с возрастом может начать проявляться в виде пристрастия к оральному сексу.

Люди, чьи потребности не удовлетворяли в раннем детском возрасте, нередко испытывают тягу к ягодицам. Влечение к тем или иным интимным частям тела называется «сексуальной объективизацией», и она ограничивает наше восприятие или отношение к другим исключительно как к объекту для собственного сексуального удовлетворения.

Сексуальная объективизация – это бич истинной близости в отношениях. Близость требует наличия двух целостных личностей, которые готовы ценить и уважать друг друга. Отношения многих пар, столкнувшихся с созависимостью, основываются именно на сексуальной объективизации и маниакальном влечении к сексу. Это единственный способ, благодаря которому их раненые внутренние дети могут находиться рядом друг с другом.

Недисциплинированность

Термин «дисциплина» происходит от латинского слова disciplina, что означает «обучение». Приучая к ней детей, мы учим их жить продуктивно и с любовью. Как сказал психиатр М. Скотт Пек: «Дисциплина – это способ уменьшить жизненные страдания». Мы знаем, что когда мы говорим правду, сопротивляемся искушению немедленного удовольствия, проявляем честность и несем ответственность за самих себя, мы наполняем нашу жизнь большей радостью и удовольствием.

Дети нуждаются в родителях, которые будут не просто проповедовать, но приучать их к самодисциплине. Дети учатся, наблюдая за тем, что делают родители, а не что они говорят. Когда родители не могут стать образцом дисциплинированного поведения, ребенок начинает проявлять склонность к недисциплинированности. Когда родители проявляют излишнюю строгость в воспитании (не соблюдая при этом собственных правил), ребенок становится слишком дисциплинированным.

Недисциплинированный раненый внутренний ребенок склонен к безделью и прокрастинации, он ищет немедленного удовлетворения всех своих желаний, бунтует, проявляет своеволие и упрямство, действует импульсивно и не задумываясь. Чрезмерно дисциплинированный ребенок жесток и одержим, он послушен и легко управляем, стремится угодить людям, живет с постоянным чувством стыда и вины. Стоит отметить, что большинство из нас, в ком живет раненый внутренний ребенок, колеблются между недисциплинированным и чрезмерно дисциплинированным поведением.

Аддиктивное/компульсивное поведение

Раненый внутренний ребенок является основной причиной развития зависимостей и зависимого поведения. Я стал алкоголиком в раннем возрасте. Мой отец, тоже алкоголик, бросил меня физически и эмоционально, когда я был ребенком. Я чувствовал, что для него время с бутылкой значит больше, чем я. Поскольку его никогда не было рядом, чтобы направлять мое поведение, я так и не смог привязаться к нему, так никогда и не испытал, каково это – быть любимым и значимым для другого человека. Поэтому я никогда по-настоящему не любил и не ценил себя как человека.

В раннем подростковом возрасте я спутался с другими ребятами, которые тоже росли без отца. Мы пили и распутничали, чтобы доказать свою мужественность. С пятнадцати до тридцати лет я страдал сильной зависимостью, постоянно употребляя алкоголь и наркотики. Одиннадцатого декабря 1965 года я закупорил последнюю бутылку. С моей зависимостью было покончено, но мое аддиктивное поведение так никуда и не ушло. Я курил, работал и ел, словно одержимый.

Я не сомневаюсь в том, что мой алкоголизм был обусловлен генетической наследственностью. Существует достаточно доказательств того, что алкоголизм берет свои корни в генетике. Тем не менее его нельзя списывать исключительно на генетический фактор. Если бы это было так, то все дети алкоголиков автоматически становились бы зависимыми. Очевидно, что дело не в этом. Ни мой брат, ни моя сестра алкоголизмом не страдали.

Я посвятил двадцать пять лет работе с алкоголиками и наркоманами, пятнадцать из которых я занимался подростками, злоупотребляющими наркотиками. Я ни разу не встречал человека, чья зависимость была бы чисто химической.

Хотя к некоторым химическим веществам пристраститься довольно легко: я видел, как подростки серьезно подсаживались на крэк всего за пару месяцев. Общим фактором, который я всегда определял, был раненый внутренний ребенок. Это ненасытный корень любого компульсивного/зависимого поведения. Моим доказательством был тот факт, что я ушел от алкогольной зависимости, но обратился к другим способам изменения своего настроения. Я с навязчивым пристрастием работал, ел и курил из-за неутоленных потребностей моего раненого внутреннего ребенка.

Как и все дети из семей алкоголиков, я был эмоционально брошен. А для ребенка это равняется смерти. Чтобы удовлетворить две самые основные потребности ребенка в выживании (у меня неплохие родители и я имею значение), я стал эмоциональным мужем моей мамы и отцом для своего младшего брата. Помогая ей и остальным, я чувствовал, что все в моей жизни в порядке. Мне сказали, и я поверил в то, что папа любил меня, но просто был слишком болен, чтобы выразить свою любовь, и что мама была святая. Все это затмевало собой ощущение, что я значу меньше, чем время моих родителей (отравляющее чувство стыда). Мое ядро состояло из частичных восприятий, подавленных чувств и ложных убеждений. Это стало фильтром, через который я интерпретировал все новые события и впечатления в своей жизни. Подобная примитивная адаптация позволила мне выжить в детстве, но это был паршивый фильтр для выживания во взрослой жизни. В возрасте тридцати лет из-за семнадцатилетней алкогольной зависимости я оказался в Государственной больнице Остина[4].

Обращение к раненому внутреннему ребенку как к основной причине компульсивного/зависимого поведения помогает нам увидеть зависимость в гораздо более широком контексте. Зависимость – это патологическая тяга к любой форме изменения своего эмоционального состояния, которая имеет разрушительные последствия для жизни. Пристрастие к еде является одним из самых сильных факторов, способных повлиять на изменение настроения. Алкоголь, наркотики и еда обладают присущим им химическим потенциалом изменять наше состояние. Но существует и множество других способов изменить наше настроение. Я говорю о пристрастии к чрезмерной активности, когнитивных пристрастиях, зависимостях от чувств или вещей.

К вызывающим зависимость видам деятельности можно отнести работу, шопинг, азартные игры, секс и религиозные ритуалы. На самом деле любой вид деятельности можно использовать для изменения нашего эмоционального состояния. Действия изменяют наши чувства благодаря эффекту отвлечения.

Когнитивная зависимость может стать одним из самых эффективных способов убежать от действительности. Я буквально жил в своей голове на протяжении многих лет. Я был профессором университета. Мышление дает прекрасную возможность забыть о чувствах. Любая зависимость заключает в себе мыслительный компонент, который называют одержимостью.

Чувства сами по себе также могут вызывать зависимость. Я был яростным алкоголиком в течение многих лет. Ярость, единственная знакомая мне грань, скрывала мою боль и стыд. Когда я неистовствовал, я не чувствовал себя уязвимым или слабым – я был сильным и могущественным.

Наверное, каждый знает хотя бы одного зависимого от страха человека. Подобные люди склонны к драматизму и катастрофическому мышлению. И их чрезмерная обеспокоенность не только создает проблемы в их собственной жизни, но и сводит окружающих людей с ума.

Некоторые люди начинают зависеть от грусти и/или горя. Кажется, что они не просто переживают это чувство, а превращаются в саму грусть. Для такого человека грусть становится состоянием бытия.

Но люди, которых я опасаюсь больше всего, – это наркоманы радости. Это хорошие мальчики и девочки, которых заставляли улыбаться и быть веселыми. Улыбка словно застыла на их лицах. Наркоманы радости не видят вокруг ничего плохого. Они могут улыбаться, рассказывая о том, что их мать умерла! И это жутко.

Вещи также могут вызывать зависимость. Самый распространенный тип такой зависимости – это деньги. Однако предметом зависимости может стать все, что угодно, что способно изменить эмоциональное состояние человека.

В основе большинства зависимостей, независимо от генетических предрасположенностей, скрывается раненый внутренний ребенок, который испытывает постоянную жажду и стремление удовлетворить свои потребности. Достаточно провести лишь немного времени рядом с человеком, страдающим зависимостью, чтобы разглядеть в нем эти качества.

Искажение мышления

Великий психолог в области детского развития Жан Пиаже называл детей «когнитивными инопланетянами». Они думают не так, как взрослые.

Дети – неумолимые абсолютисты. Это качество их мышления проявляется в полярности суждений – все или ничего. Если ты меня не любишь, то ты меня ненавидишь. И между этими двумя крайностями нет ничего больше. Если меня бросил мой отец, значит, все люди будут бросать меня.

Дети нелогичны. И это находит свое отражение в определении их мышления как «эмоционального рассуждения». Я чувствую себя определенным образом, следовательно, мир вокруг должен быть именно таким. Если я чувствую себя виноватым, значит, я плохой человек.

Детям необходимо иметь перед глазами здоровую модель, чтобы научиться отделять мысли от эмоций – думать о чувствах и прочувствовать мысли.

Дети мыслят эгоцентрично, что проявляется в их персонализации всего. Если у папы нет на меня времени, это означает, что я плохой, что со мной что-то не так. Большинство случаев проявления насилия по отношению к ним дети интерпретируют именно так. Эгоцентризм – это естественное состояние детства, а не признак морального эгоизма. Дети просто не способны в полной мере воспринять точку зрения другого человека.

Когда потребности человека не находят своего удовлетворения в процессе развития, уже во взрослом возрасте он перенимает образ мышления своего внутреннего ребенка. Я часто замечаю среди взрослых подобное проявление детского сознания. «Америка: правильная или неправильная»[5] – хороший пример абсолютистского мышления.

Я знаю людей, которые испытывают серьезные финансовые трудности, обусловленные эмоциональностью мышления, поскольку они думают, что желание чего-либо является достаточно веской причиной, чтобы что-то купить. Если в процессе развития дети не учатся отделять мысли от эмоций, во взрослом возрасте они используют свои мысли как способ избежать болезненных эмоций. Будто их сердце и голова живут двумя параллельными жизнями. Наиболее распространенные модели такого искаженного мышления – это обобщение и детализация.

Обобщение само по себе не является искаженной формой мышления. Любая абстрактная наука требует от нас навыков обобщения и умения мыслить абстрактно. Обобщение превращается в искажение, когда мы используем его, чтобы оно отвлекло нас от наших чувств. В мире есть огромное количество людей, которые обладают академическими знаниями, но при этом совершенно не могут справляться со своей повседневной жизнью.

В своем экстремальном проявлении обобщение называется катастрофическим мышлением. Мы приходим в ужас, строя абстрактные гипотезы о будущем. «Что, если в системе социального обеспечения не останется денег, когда я выйду на пенсию?» Это пугающая мысль, прокручивание которой в голове вызывает в нас страх. Поскольку мысль не является фактом, а представляет собой чистую гипотезу, человек в буквальном смысле слова запугивает сам себя. Раненый внутренний ребенок зачастую мыслит именно таким образом.

Как и в случае с обобщением, детализация может представлять собой важный интеллектуальный навык: нет ничего плохого в том, чтобы все тщательно обдумывать и взвешивать. Но когда такой тип мышления используется, чтобы заглушить наши болезненные эмоции, это искажает наше восприятие реальности. Компульсивный перфекционизм является хорошим примером того, как погружение в детали позволяет нам избежать ощущения несостоятельности и собственного несовершенства.

Примеры эгоцентрического мышления вы можете встретить повсюду, если начнете прислушиваться. Не так давно я подслушал разговор одной пары в самолете. Женщина листала буклет авиакомпании с предложениями направлений для отпуска. Она невинно заметила, что всегда хотела побывать в Австралии. Мужчина резко ответил ей: «Не знаю, какого черта ты еще от меня ждешь, я и так убиваюсь на работе!» Его раненый внутренний ребенок решил, что она осуждает его за финансовую несостоятельность просто потому, что она хотела поехать в Австралию.

Пустота (апатия, депрессия)

Раненый внутренний ребенок заражает жизнь взрослого человека хронической слабовыраженной депрессией, которая проявляется в ощущении пустоты. Депрессия является результатом того, что ребенок вынужден принимать свое ложное «Я», отказываясь от «Я» истинного. Отказ от настоящего приводит к образованию внутренней пустоты. Я определяю это как феномен «дыры в душе». Когда человек теряет свое подлинное «Я», он обрывает контакт со своими истинными чувствами, нуждами и желаниями. Вместо этого он переживает чувства, навязанные ему ложным «Я». Например, стремление быть «милым и хорошим» является типичной чертой ложного «Я». «Милая женщина» никогда не будет выражать гнева или разочарования.

Принятие ложного «Я» означает необходимость постоянно играть какую-то роль. В этом процессе вы неизбежно вытесняете свое истинное «Я». Как сказал один человек, проходящий курс терапии: «Это похоже на то, будто ты стоишь на обочине и наблюдаешь, как жизнь проходит мимо тебя».

Ощущение пустоты является формой хронической депрессии, поскольку человек постоянно скорбит по своему настоящему «Я». Все взрослые дети ощущают в той или иной степени слабовыраженную хроническую депрессию.

Пустота также находит свое выражение в апатии. Как консультант я часто слышу от взрослых детей жалобы на то, что их жизнь кажется им скучной и бессмысленной. Их жизни свойственно состояние постоянной нехватки или отсутствия, и они не могут взять в толк, как другие люди могут восхищаться и увлекаться разными вещами.

Известный юнгианский аналитик Мэрион Вудман рассказывает историю о женщине, которая отправилась посмотреть на папу римского, когда он посещал Торонто. Она взяла с собой целый арсенал профессиональных фотокамер, чтобы сфотографировать папу. Она была настолько занята своей аппаратурой, что смогла сделать только один снимок папы, когда тот проходил мимо. В действительности она так и не увидела его! Когда она проявила фотографию, то человек, которого она так хотела увидеть, был там, но там не было ее. Она полностью отсутствовала в настоящем.