Вампиры ночи

Еще она беременна.

– Ты возьмешь мои деньги, Джо, а остальную часть получишь, когда я вернусь из отпуска. В противном случае мне придется рассказать твоей жене, что у тебя скоро будет bambino[5] от красивой бразильянки, которая живет на верхнем этаже и не платит за аренду. Capeesh?[6]

– Чушь собачья! Ты не посмеешь. – Но это правда, и он знает, что я посмею. Кроме того, Джованни только что подтвердил мои подозрения и дал мне по крайней мере еще один месяц, чтобы привести в порядок мои финансовые счета. Может, мой дар невеликий, но он чертовски полезен, когда дело доходит до поимки мошенников. Похлопав Джованни по плечу, я подмигиваю ему и ухожу дальше по коридору.

Беру кусок холодной пиццы и, пока жую его, ищу под грудой найденных Армией Спасения вещей свой ноутбук. Мне действительно стоит разобрать этот хлам и приступить к сборам, но придется повременить. Настало время заняться братьями Волковыми.

Сидя за столом у окна, я захожу в «Кровавую хронику». Наш скрытый в темной Интернет-паутине уголок придает разделу с новостями о людях практически то же устрашение, что и сабреддит[7] Гарри Поттера. Этот сайт практически невозможно найти, если вы точно не знаете, где его искать, – это наше место связи и обмена информацией. А любимый источник новостей сверхъестественного сообщества – это мы, «Кровавая хроника».

Каждый день «Кровавая хроника» переводится на двадцать семь языков миллионами читателей по всему миру. Ха! Выкуси «Нью-Йорк Таймс». Хотя моя уверенность в себе не продлится долго, если я как можно скорее не докопаюсь до сути этой истории с русскими криминальными баронами. В случае увольнения, возможно, придется работать в журнале сплетен о Сверхах. Но на самом деле мне не очень-то интересно писать о том, что Пол Радд мог бы быть Вампиром, ведь он не постарел ни на йоту с тех пор, как стал Бестолковым[8].

Нужно собраться духом. Я не могу снова облажаться.

Мгновение, и весь экран занят изображениями русских братьев – Константина и Лукки Волковых. Прочитав о них огромное количество статей, вышедших в течение последних пяти лет, я негромко присвистываю. Джексон был прав. С ними нельзя связываться. Слишком много у них знакомых в сомнительных кругах. Константин владеет рядом предприятий, а его брат является олицетворением слова «мутный».

Но чего Джексон мне не сказал, так это того, что они весьма примечательны и внешне.

Константин – старший. Он не такой, как я ожидала. Строгий костюм, аккуратно уложенные волосы, худощавое телосложение – больше похож на галантного торговца произведениями искусства, чем на шеегрыза. Вся информация о нем, которая мне попадается, описывает его деяния после обращения, но ничего не говорит о том, кем он был в своей человеческой жизни. Предполагаю, что и тогда он уже был важной персоной.

А вот его брат – совсем другое дело. Увеличиваю масштаб фото и начинаю хохотать. Волосы Лукки взъерошены, их кончики выбелены, руки покрыты татуировками аж до шеи, и на одной фотографии он запечатлен с обнаженной грудью перед ярко-желтым «Ламборджини» в мешковатых фиолетовых брюках и того же цвета пустой кобурой для пистолета. С чертовой кобурой для пистолета!

Если бы мне так отчаянно не нужна была эта работа, я бы отвертелась от подобного задания, как любой обитатель Нью-Йорка умеет уворачиваться от засмотревшихся на достопримечательности туристов, но на самом деле мне становится тревожно. Тревога и трепетное ожидание неизвестного ощущаются одинаково, верно? Однако именно ваш мозг решает, от чего и к чему бежать. Возможно, если я продолжу себя убеждать, то в конечном итоге и сама поверю.

Продолжаю поиски, переходя по ссылкам. Чем больше информации я получаю, тем мрачнее и загадочнее представляется мне ситуация. У них определенно достаточно денег. Вместе они владеют огромной строительной компанией, пятью барами, рестораном, акциями небольшой судоходной компании и… в довершении всего… управляют элитным Сверхъестественным стриптиз-клубом Москвы. «Черный кролик». Стильненько.

Пытаюсь найти что-нибудь о его местоположении, но ничего нет.

Желтая полоса загорается внизу экрана. Письмо от Джексона. Здесь ссылка на мой билет на самолет и информация о том, где я буду жить.

Увеличиваю масштаб страницы бронирования. Чертов жмот купил мне билет в один конец. Ясно, что он не собирается тратиться на мое возвращение, пока не узнает, что я пережила свою миссию. Возможно, все иначе, и Джексона волнует моя сохранность, однако он заказывает билеты на обратный путь только в том случае, когда задание выполнено или когда репортеру нужно немедленно уехать. По его словам, так ему не приходится постоянно менять билеты. Хотя он не дурак и прекрасно знает, что мы, репортеры «Кровавой хроники», пропадаем часто.

Тянусь к своей сумочке, достаю толстый конверт и высыпаю его содержимое на стол. Джексон может быть занозой в заднице, боссом с поразительным телом, слишком прекрасным, чтобы тратить весь день на работу в офисе, но он всегда обо всем думает.

Проверяю содержимое по очереди. Деньги, около двух тысяч долларов наличными, документы для въезда в Россию и паспорт. Этот паспорт, конечно, не идеальная фальшивка, но Джексон заколдовал все наши поддельные документы, чтобы ни один пограничник никогда не отказал нам во въезде. В «Хронике» есть наемная Ведьма, которая на это способна, но я никогда с ней не встречалась. Как и все остальное в его жизни, Джексон держит своих специальных сотрудников и информацию о них при себе.

Вот же высокомерный кисеныш! Конечно, он был уверен, что я возьмусь за работу, еще до того, как дала согласие, и продумывал детали моего задания в течение нескольких дней. Не очень понимаю, радоваться мне или обижаться.

Открываю фальшивый паспорт и смотрю на свое мрачное лицо. Видимо, мой босс считает, что, если находишься под прикрытием, невзрачная внешность поможет остаться в тени. С моими мягкими каштановыми волосами, средним ростом и весом я могу легко сойти за девушку из любой западной страны, в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Полезно быть столь обычной на вид, ведь если ты головорез, с красивым личиком и классной задницей, пробраться во многие места бывает трудно. Иногда я крашу волосы или меняю голубой цвет своих глаз на другой с помощью контактных линз, в зависимости от миссии, но сейчас у меня нет на это времени. Братьям-вампирам придется принять меня такой, какая я есть.

Затем замечаю имя в паспорте. Бренда? Проклятье, Джексон назвал меня Брендой? Наверное, это часть наказания за то, что я его разозлила.

Направляюсь в свою спальню, стаскиваю чемодан с верхней полки шкафа и бросаю в него одежду. У меня нет ничего подходящего, что можно надеть в мороз. В последний раз я так тепло одевалась четыре года назад, когда каталась на лыжах с мамой и сестрой в Вермонте. Да, в Нью-Йорке выпадает снег, но это не значит, что у меня есть зимняя обувь.

При мысли о Майкеле сжимается сердце.

Ее фотография висит рядом с моей кроватью. Прикусив губу, я беру ее в руки. Не хочу плакать, за последний год я уже достаточно натворила. У Майкелы было все, чего нет у меня, – она прекрасная, могущественная ведьма, умная и всеми любимая. У нее ЕСТЬ все, чего нет у меня! Нужно перестать думать о ней в прошедшем времени. Она пропала, а не умерла.

Именно из-за сестры я и стала журналистом, и именно поэтому каждую ночь провожу в «Кровавой хронике», пытаясь выяснить, где, черт возьми, она находится. Сомневаюсь, что найду ответы в Москве, но чувствую, что с каждым убитым мною плохим парнем я становлюсь немного ближе к тому, чтобы найти ее и выяснить, кто ее похитил.

Бросаю ее фото в сумку вместе с джинсами, джемперами и ботинками и иду наливать себе водку. Мне многое неизвестно о русских, однако я прекрасно знаю, как у них принято пить.

Глава третья

Второй по величине аэропорт Москвы, Домодедово, кажется намного безлюднее, чем я ожидала, если не считать сварливых сотрудников иммиграционной службы, которые сидят в широких залах, попивая кофе из собственных кружек и зарабатывая себе на жизнь укоризненными взглядами. Здесь нет ни вендинговых автоматов, ни кафе, ни рекламы. Сам иммиграционный контроль – тот еще кошмар. Благодарю ведьминских богов за то, что там, где я живу, есть аэропорт Кеннеди, а не эта проклятая дыра. Жду уже полчаса и осознаю, что пялюсь через стеклянную коробку для отпечатков пальцев на белокурую девушку в болотно-зеленой форме с золотыми погонами.

Молчаливая сотрудница иммиграционной службы смотрит на меня пристально. Я опускаю взгляд на бейджик с ее именем – Светлана.

Светлана выглядела бы очень миленько, если бы так сильно не хмурилась и если бы ее форма не была такого рвотного милитаристского оттенка. Она не отрывает глаз от моего поддельного паспорта и говорит:

– Причина вашего визита?

Расследую дело о двух братьях-Вампирах для самого известного в мире издания о Сверхъестественных явлениях.

– Туризм, – с ноткой сарказма отвечаю я. – Хочу посмотреть на те знаменитые церковные верхушки, похожие на пасхальные яйца. О, и Красную площадь!

Говори быстро, говори много. В этом суть. Тогда они подумают, что ты тупой и тебе нечего скрывать. Конечно, мне не нужно было убеждать ее в своей невинности, ведь заколдованные безвизовые паспорта Джексона всегда срабатывают.

Она перебрасывается парой фраз со своим соседом по кабинке, Степой, который тут же начинает смеяться. Они смеются надо мной. В частности, над моим энтузиазмом. Помню, как делала педикюр во вьетнамском салоне недалеко от моей квартиры в Квинсе, – я никогда не намекала им на то, что знаю, что они говорят обо мне. Знание – это сила и тому подобное. Однако тот салон делает лучший гелевый маникюр, и я не собиралась портить с ними отношения только потому, что они считают мои наряды уродливыми.

Офицер неохотно ставит печать в моем паспорте.

– Приятно провести время.

Я слышу звон лжи, проходя через турникет и выхожу к месту получения багажа.

К счастью, моя сумка цела. Прохожу таможню, и на меня тут же нападает толпа таксистов, кричащих на разных языках. Не обращая на них внимания, заказываю «Убер». Как говорит Джексон, доверяй компаниям, а не людям.

Водитель «Убера» очень мил, предлагает мне жвачку и воду. Он тоже много лжет – о своей жизни, о том, что не был женат, о том, что родился в Москве. Звон его лжи прерывает монотонное техно, пульсирующее из его стереосистемы. Я все это игнорирую, потому что слишком занята рассматриванием странного города, виды которого мелькают за окном. Улицы огромные, с шестью полосами для автомобилей. Движение плотное. Несмотря на то, что уже январь, повсюду развешаны рождественские огни. Гигантские роскошные елки стоят на широких перекрестках. По словам водителя, Рождество в России празднуется в январе.

Летят белые хлопья снега, а когда падают на дорогу, то превращаются в покрытую смогом кашу. С виду не очень красиво, но завораживает.

Чтобы добраться до Строгино, расположенного в 20 минутах от центра города, потребовалось около двух часов. Здания представляют собой массивные советские постройки, заброшенные и покрытые таким слоем смога, что сложно определить, какого цвета они были изначально.

Водитель просит мой номер телефона. Я мило улыбаюсь и говорю, что у меня его нет. Надеюсь, что всем русским будет так же легко лгать.

Набираю код для входа в здание, которое Джексон указал в моем досье, и пересекаю грязный каменный вестибюль. Микроскопический лифт поднимает меня на одиннадцатый этаж, а я проклинаю скупость Джексона. Хозяйка квартиры ждет у двери и смотрит на меня так, будто я уже доставила ей неудобства.

Регина – тучная женщина лет восьмидесяти с сердитым взглядом, который мог бы бросить вызов любому сотруднику иммиграционной службы. Ее седые волосы зачесаны назад и так сильно покрыты лаком, что кажутся шлемом. Она в вязанном кардигане, плотно застегнутом поверх толстого шерстяного платья.

– Никаких вечеринок, никаких мужчин, никакой работы, – говорит Регина, показывая мне крохотную, всю в коврах, квартиру.

Уверена, она имела в виду, что я не могу вести расследование из ее квартиры. Либо это, либо то, что здесь мне нельзя заниматься бизнесом. Представляю, как открываю свою компанию в этой дыре, и мне становится смешно.

Она бросает на меня взгляд с упреком.

Оглядываю убогое жилье. Господи, даже на стенах ковры. Думаю, это помогает со звукоизоляцией, но выглядит так, словно я арендовала заброшенную секцию ковров в «ИКЕА». В углу есть небольшая кухня с закрытым балконом, который заставлен банками с солеными огурцами и помидорами. Квартира украшена парочкой советских рождественских деталей: деревянная голубая фигурка Санты, стеклянная игрушка астронавта, миска с пыльной мишурой. Смотрится убого, но все же мило, если учесть, что лично я даже свою собственную квартиру не потрудилась украсить в это Рождество.

– Когда съедешь, уберись и холодильник освободи, – рявкает она на ломаном английском, прежде чем вразвалку заковылять к стопке простыней рядом с односпальной кроватью. – Я убралась перед твоим приходом.

Звень. Врушка, врушка, старая клушка.

Киваю в ответ.

– Здесь поблизости есть ресторан? Или, может быть, магазин?

Аэрофлотовского перекуса мне не хватило, чтобы наесться. Желудок начинает недовольно урчать.

– Нет, – просто отвечает Регина. Затем отдает мне ключи, надевает шубу, ради которой должны были умереть по меньшей мере шесть зверьков, и уходит.

Распаковываю чемодан и решаю выйти на улицу.

Холод действительно кусачий. Будто какая-то невидимая сила скребется по моему телу в поисках обнаженной плоти. Несмотря на то, что я в перчатках и пальто, мороз ощущается на голых запястьях, а ледяной ветер хлещет по подбородку и щиплет глаза.

Пельмени с мясом, которые продаются в сетевом ресторане дальше по дороге, не так уж плохи на вкус, и я запиваю их рюмкой клюквенной настойки – домашней водки. Она обжигает сильнее, чем холод, но мне нужно набраться храбрости для того, что я собираюсь сделать дальше.

После быстрого просмотра гугл-карт нахожу в Строгино между соединенными друг с другом зданиями самый темный закуток. Закуриваю сигарету с ментолом, хоть и не курю. Во время выполнения своих заданий я поняла, что зажженная сигарета обезоруживает, делает вас доступными. Сажусь на шаткую скамейку, делая вид, что пьяна, и раскачиваюсь из стороны в сторону. После выпитого мною напитка у меня немного кружится голова, но мне не настолько плохо, как это должно выглядеть со стороны.

Вскоре меня кто-нибудь найдет. Первый парень – пьяный неряха, пытающийся приударить за мной, но я показываю ему на нож в сапоге, и он уходит, фонтанируя русским матом. Вторым подходит строитель, который хочет убедиться, все ли у меня в порядке.

Третий подошедший ко мне – болезненно бледный высокий мужчина. И он именно тот, кого я ждала.

Достаю еще одну сигарету, он прикуривает ее для меня. Со стороны может показаться, что это обычный парень, пытающийся подцепить девушку, но я знаю, кто он. Блеск в его глазах слишком ярок, движения слишком плавные, губы слишком бледные.

– Вы говорите по-английски? – кокетливо обращаюсь к нему и соблазнительно выпячиваю губы. – Я заблудилась. Мой отель должен быть где-то здесь.

Хихикаю, как идиотка, для большего эффекта.

– Как называется ваш отель, красавица?

Меня сейчас стошнит.

– Отель «Столичный», – вру я.

– Знаю его! – Он улыбается.

Звень.

– Пойдем. – Он протягивает руку. – Я отведу тебя туда.

Звень.

Я снова покачиваюсь для пущего эффекта, затем беру его за руку и притворно-пьяно ковыляю следом. Он ведет меня к ближайшему подземному переходу.

Не дождавшись, пока мы полностью скроемся в тени, незнакомец разворачивает меня и с силой прижимает к кирпичной стене.

Фу… как грубо!

Его белые клыки блеснули в лунном свете, прежде чем вонзиться в меня.

Мне всегда было интересно, каково это и почему многие мечтают о том, чтобы стать пищей для Вампиров. Вздрагиваю от сладкого укуса, и незнакомец жадно начинает глотать мою кровь. Интересно, чувствует ли он вкус клюквенной настойки?

Менее, чем через минуту, задаюсь вопросом, не была ли моя гениальная идея на самом деле чертовски глупой. Я чувствую лишь слабость и головокружение. Затем, кряхтя и тяжело дыша, этот подонок бросается в сторону. Выпрямившись, я улыбаюсь. Вампир выплевывает остатки моей крови на тротуар и заходится в приступе кашля. Он падает на колени, схватившись за живот, и смотрит на меня с удивлением и отвращением.

Может быть, я все-таки не так глупа.

Постепенно приходя в чувство, подхожу к нему ближе.

– Ведьмина кровь, – говорю ему с улыбкой. – Иначе известна как Вампирский яд.

Моя кровь бурлит у него в горле. Я прижимаю незнакомца каблуком к земле, и он щекой ударяется о тротуар.

– Она смертельна для твоего вида, особенно после того, как ты, жадный маленький поросенок, выпил около стакана.

Вампир корчится и хватается за живот, сумев выдавить из себя несколько русских бранных слов.

Я вдавливаю каблук в его широкую грудь, достаю из заднего кармана маленький пузырек и протягиваю Вампиру. Джексон не единственный, кто думает наперед.

Как дочь высокопоставленной Ведьмы, я в свое время кое-чему научилась. Главный урок: «не разговаривай с незнакомцами», а если ты это сделаешь – всегда будь наготове. В данном случае у меня есть зелье, о существовании которого знает только АМ.

Я трясу стеклянной колбой перед его лицом.

– Без этого противоядия моя кровь тебя убьет.

Незнакомец тянется к нему, но он слаб. Мой ботинок оставляет грязный след на его белой рубашке, когда я сильнее надавливаю на его грудь.

– Мне нужна информация. Я ищу стриптиз-клуб под названием «Черный кролик». Скажи мне, где он.

Он ворчит и ругается матом, пытаясь дотянуться до флакона.

– Говори! – рявкаю я.

– Тупая сука. Я никогда не слышал об этом клубе, – ворчит он.

Звень. Глупый маленький лгунишка.

– Прекрасно. Наслаждайся смертью. – Успеваю сделать несколько шагов, прежде чем он окликает меня.

– В Дедовске, – кашляет незнакомец, – есть заброшенная церковь. Он там!

Жду звона лжи, но его нет. Бинго!

Пристально наблюдая за ним, ставлю пузырек на снег в метре от него.

– Ползи. – Затем разворачиваюсь и убегаю прочь. Не знаю, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до противоядия, но я не собираюсь это выяснять.

После пяти минут беготни по серым джунглям многоэтажек и заброшенных площадей я прячусь в тени и заказываю такси.

– Дедовск? – спрашивает водитель, глядя на адрес, который только что появился на его телефоне.

– Там есть заброшенная церковь.

Он смотрит на меня так, словно я под кайфом. Затем пожимает плечами и заводит двигатель.

Деньги есть деньги.

В окне на фоне угольно-черного неба вырисовывается церковь. Может, я и шутила, когда говорила сотруднику иммиграционной службы, что приехала сюда ради церковных верхушек в виде пасхальных яиц, но должна признать, они действительно выглядят потрясающе. Одна из них переливается золотом, словно букет рождественских побрякушек, сверкающих в ночи.

Выхожу из такси, водитель качает головой, а я стою, разинув рот, глядя на старое здание, словно турист, приехавший сюда именно ради такого зрелища.

– Глупая девчонка, – бормочет он, прежде чем уехать.

Как и сказал Вампир, с этого ракурса церковь действительно выглядит пустой и заброшенной, однако в ее темных углах скрывается нечто большее. Я практически чую Сверхъестественную силу в этом горьком зимнем воздухе. Как можно тише пробираюсь по снегу сквозь кусты за церковь, всматриваюсь в ее запертые двери и высокий забор. Вот она, моя цель. Лестница ведет вниз в подвал, где расположен вход. Перед ним стоит мужчина крупного телосложения. Вышибала. Тут же узнаю в нем мистера Адидаса из папки Джексона. Значит, это то самое место. Отлично, осталось немного.

Спускаюсь по ступенькам к вышибале. У него очень мускулистое тело. Должно быть, он Перевертыш. Возможно, медведь.

Я на девяносто девять процентов уверена, что этот громадный вышибала охраняет вход «Черного кролика».

Подхожу, и он преграждает мне путь, опустив руку, как тяжелое бревно, отчего толстые золотые цепи на его запястьях зазвенели.

– Нет, – произносит он голосом холоднее ночного воздуха.

– Я просто хочу немного повеселиться, – невинно отвечаю я по-английски.

– Нет, – повторяет он.

Что не так с этими русскими и их словом «нет»?

За моей спиной раздаются голоса. Два бизнесмена проходят мимо и входят в клуб.

– Эй! Почему они могут войти? – взвываю я.

Вышибала не обращает внимания на мой вопрос, и тут до меня доходит. Он ждет взятки!

Я лезу в сумочку, достаю примерно сто долларов в рублях и пихаю деньги ему в руки.

Думаю, этого ему хватит, чтобы побаловать себя новеньким костюмом «Адидас».

Он берет их и начинает смеяться надо мной. Буквально, смеяться.

Смеюсь вместе с ним и пытаюсь обойти, но его рука, словно железная решетка, не дает мне пройти, а в глазах угроза. Они черные, совсем как у медведя.

Делаю шаг назад.

– Только клиенты и танцоры, – произносит он на ломаном английском.

– Я клиент, – отвечаю ему.

– Никаких женщин.

– Не очень-то толерантно.

Его взгляд изменился, и теперь он выглядит еще более озлобленным. Не думаю, что смогу отвлечь его своими шутками. Или внешностью.

Слабое рычание вырывается из его горла.

– Убирайся, или я применю силу.

Вышибала не лжет, к тому же я достаточно умна, чтобы уйти самой.

Может, для Вампиров и Перевертышей кровь Ведьмы и ядовита, но это не значит, что он не сможет разорвать меня в клочья просто ради забавы. Не хочется рисковать. Утро вечера мудренее.

Обернулась и посмотрела на церковь.

Чтобы попасть в клуб, придется найти прикрытие. И что-то подсказывает мне, что образ стриптизерши у меня выйдет более убедительным, чем бизнесмена.

Глава четвертая

Найти нижнее белье в Строгино сложнее, чем кажется. Я мало что знаю о стриптизершах, но уверена, что в своем потрепанном розовом белье из «Таргет»[9] мне не быть похожей на танцовщицу с шестом. И я не пройду мимо вышибалы если буду выглядеть как вчера.

Кроме способности распознавать ложь, у меня есть шестое чувство, если дело доходит до поиска дешевых вещей. Ближе к вечеру я прекращаю поиски магазинов женского белья и начинаю искать секс-шоп, где нахожу симпатичный розовый парик, мобильный телефон с русской сим-картой (удивительно, что можно найти тут в секс-шопах) и наряд, который больше похож на запутанную головоломку из черных ремней, чем на нижнее белье. Я с трудом влезаю в него, делаю прическу, самый темный макияж и надеваю туфли на высоченных прозрачных каблуках.

Пришло мое время показать себя!

– Ты не можешь пройти, – угрюмо произносит вышибала на русском языке. Он с отвращением морщится и три морщинки появляются на его толстом, покрытом рубцами носу. Либо ему не нравится мой парик, либо мои духи. Наверное, было бы лучше нанести мед на шею. Если он меня и узнал, то виду решил не подавать.

– Я танцовщица, – отвечаю по-английски, прекрасно зная, что вышибала меня понимает.

– Для прослушивания?

Прослушивания?

– Да, – говорю я, одаривая его своей самой широкой улыбкой и подмигивая для убедительности. Он снова усмехается, хотя на этот раз поднимает руку и пропускает меня. Да! Наконец-то я смогу осмотреть клуб.

– Нет, – рявкает он мне вслед. Ах, опять оно, любимое слово в России. Вышибала указывает на дверь сбоку от клуба с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». – Туда.

Черт! На самом деле я не собиралась идти на прослушивание и думала, что смогу проскользнуть мимо вышибалы в главный клуб, немного прогуляться, смешаться с другими танцовщицами и задать пару вопросов.

Дверь в помещение для персонала тяжелая и громко скрипит. Зайдя внутрь, я вижу перед собой длинный темный коридор с множеством дверей. У каждой есть номер и стеклянные окна, в которых видно девушек, двигающихся возле шестов. Нет, не двигающихся.

Танцующих. Скользящих. Вращающихся словно газели.

Именно сюда отправляются умирать вышедшие на пенсию российские гимнастки, когда им исполняется шестнадцать лет. Они слишком стары для выступления на Олимпийских играх, но все еще могут зарабатывать деньги, придавая своим прекрасным телам невероятные формы. Кроме того, на них дорогое и красивое белье, совсем не похожее на то, что продается в Богом забытых секс-шопах. Поправляю свой дешевый парик. Наблюдаю за танцовщицами через стекло, и мне становится тревожно. Пытаюсь успокоиться. Проклятье! Что бы они ни делали, у меня так двигаться не получится. Нужно скорее выбираться отсюда и найти вход в сам клуб.