И опять Пожарский 3

– Я люблю такой напиток, который называется кофе. Его с мёдом пить не вкусно. Нужен такой сахар, чтобы был сладким, но не изменял вкуса самого напитка.

– Ясно. Сделаем.

Цены этим средневековым учёным нет. Берутся за всё что угодно и делают. Хоть бы кто наградой поинтересовался. Для них творить награда.

На закуску оставался корабельный мастер из Голландии Марк ван дер Фриз. Его Пётр пригласил вместе со старшиной артели корабелов из Нижнего Новгорода мастером Иваном Крайновым.

– Мастера, надоело мне на маленьких лодочках до Урала плавать, нельзя разве корабль сделать пошире и подлиньше.

– Нельзя, – оба ответили.

– Почему?

– Переломится.

– А если железными полосами укрепить. И вообще весь рангоут сделать стальным на болтах собранный, а уже потом деревом обшивать.

– А как это?

– А вот смотрите, – Пётр весь разговор предвидел, и рисунки приготовил и даже скрученные между собой болтом две полосы железа принёс.

– На чудо похоже.

– Я попросил бы вас, господа корабелы, бросить все дела и на мои деньги попробовать вот такую баржу собрать. Если не получится, то и чёрт с ней. Но только постарайтесь. Сделаете, не обижу, даже попрошу царя дворян из вас сделать.

– Я и так дворянин, – набычился молодой голландец.

– Значит, бароном станешь, – не стал спорить Пожарский, – Все железные детали для вас сделают, по любому вопросу обращайтесь к управляющему Зотову. А ещё подумайте, как из этой баржи можно потом морское судно сделать. Что если киль к днищу прикручивать на тех же болтах. Добрался до Астрахани на барже, прикрутил к днищу киль и можно по морю плыть. Над этим тоже подумайте. Всё господа времени нет. Пробуйте.

Событие тридцать девятое

Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков решил, что хватит жить, как попало, и нужно переезжать в Вершилово. В Москве он договорился со своим старым приятелем боярином князем Пуговкой Шуйским Иваном Ивановичем о свадьбе дочери Марфы и сына князя Романа. Роман сейчас рында у Государя. Князь Долгоруков в последнем разговоре с Михаилом Фёдоровичем о своей затее царю поведал и Михаил отпустил Романа с Долгоруким. Кроме того Владимир Тимофеевич забрал из Москвы всё своё подворье в том числе и два десятка боевых холопов. Обоз получился не малый и тянулся по Владимирской дороге медленно, но спешить особо и некуда было. С Петром Пожарским они обговорили, что раньше, чем снег ляжет окончательно, и можно будет сменить телеги на сани они никуда не поедут. Сопровождал князей и десяток стрельцов. Их тоже взяли из полка Афанасия Левшина, у того всё равно уже полк из одной молодёжи и стариков состоит, всех приличных в Вершилово выгребли.

Во Владимире обоз князя Долгорукого догнал другой обоз, спешащий в Вершилово. Обоз был не меньше княжеского и для Руси ужасно необычный. К Петру Пожарскому переезжали из Франции учёные. Трое были наверное холосты и не везли ничего кроме книг, ещё трое, возрастом постарше, были люди семейные и везли с собой всех домочадцев и слуг, тоже с семьями. Необычным было то, что сопровождали обоз двадцать французских мушкетёров. Бедняги явно не особенно понимали, куда они попали и кутались в тоненькие накидки.

Боярин купил всем французам до единого во Владимире тулупы. Зима хоть ещё и не началась, но просиди целый день на лошади на пронизывающем ветру. Вон стрельцы, французов сопровождающие, одеты, как положено.

Дальше ехали вместе. Разговаривать с учёными не получалось. Из всех русских слов они знали только «Пурецкая волость», да «Пожарский». Единственное, что понял князь, что эти учёные все математики. Оно и понятно, у зятька уже столько денег, что простой ключник и не сосчитает, обязательно математик нужен. Снег застал их в дороге. Всё время пока обоз тащился по новенькой замечательной дороге от Владимира до Нижнего Новгорода, он валил и валил, словно природа вознамерилась помочь замыслам Долгорукова и Пожарского и обеспечить их хорошим санным путём.

А в Вершилово уже всё готово было к началу военной компании, припасы собраны, в сани загружены, вот только снега и боярина Долгорукова с царёвой грамотой и ждали. Пока боярин улаживал домашние дела, Пётр общался с французами, размещал их в новеньких теремах и прожарки от вшей устраивал.

Выехали первого ноября. Пётр взял с собой всех стрельцов, кроме тех двух десятков, что пришли с последним обозом, да и на что они нужны, всё равно ни стрелять толком не умеют, ни каким другим воинским хитростям вершиловским не обучены. Их оставили смотреть за порядком в городе. А вот французских мушкетёров с собой забрали, не потому, что без них не обойтись, а потому, что оставлять их в Вершилово без присмотра опасно, дикий народ, ещё без ушей останутся. Мушкетёры все поголовно согласились с условиями контракта на пять лет. А то, что сразу на войну, так на то они и военные.

Боярин Долгоруков своих двадцать боевых холопов тоже с собой забрал. Ему безухие не нужны и подавно. Он ведь в Вершилово жить собирается.

Событие сороковое

Фёдор Пожарский страшно злился на старшего брата. Тот не взял его на войну. Сам ведь в тринадцать лет уже разгромил банду казачьего атамана Сокола, а потом ещё и татей Медведя. А Фёдору уже почти четырнадцать, а он как дитё малое на уроках во втором классе сидит. Правда в их классе совсем детей и не было, в него собрали, как раз ровесников Фёдора или детей чуть помладше. Всё равно обидно. Вон когда воины уезжали из Вершилова, то на груди у некоторых аж по три медали висело. Это Пётр турнир устроил: «Вершиловский стрелок». Всем желающим дали стрельнуть десять раз, тем, кто попал все десять, дали ещё десять, и так до ста выстрелов. Осталось из более пятисот человек только семнадцать. Вот им и выдал брат медали. На одной стороне нарисован мушкет, а на второй надпись «Снайпер» и чуть ниже поменьше буковками «вершиловский стрелок». Фёдору медали не досталось, он на седьмом десятке срезался. А после похода Пётр ещё и за этот поход медаль выдаст и у некоторых будет целых четыре медали. А Фёдора не взяли. Да ещё так глупо он промазал.

Брат, правда, пообещал такие соревнования проводить ежегодно и всегда медали выдавать победителям. Он потренируется зимой и обязательно станет снайпером. Ещё Пётр клятвенно пообещал, что Фёдор поплывёт вместо него весной в Миасс. Даже если война ещё не закончится, флот всё равно пойдёт на Урал. Вот его Фёдор Пожарский и возглавит. Ему тогда уже полных четырнадцать лет будет.

Были и положительные моменты в том, что войско ушло без него. Во-первых, не сегодня, так завтра выйдет второй том «Дон Кихота». Его, наконец, перевели на русский язык и «отредактировали». Что это значит, Фёдору объяснили. Во-вторых, рядом будет Елена Долгорукова. Они недавно поговорили, и княжна на вопрос выйдет ли она за него замуж, фыркнула и сказала, что ему ещё подрасти надо. Понятно раньше пятнадцати жениться нельзя, так чуть больше года осталось. Фёдор сейчас тренируется с новыми стрельцами и подрастёт точно. В-третьих, он теперь командир вершиловской милиции. Это старшие юноши ходят вечером по улицам города в новой красивой форме и смотрят за порядком, а то все стрельцы почти ушли на войну, а вдруг кто волю почувствует и безобразить начнёт. Вот пусть знает, что есть в Вершилово милиция, и уши они отрежут не хуже воеводы Заброжского.

А самое главное, они вместе с немцем Арнольдом Швайцером закончили работу над книгой «Легенды древнего Мира» и скоро эта замечательная книжица про древних богов и героев будет напечатана. И в этом есть и его Фёдора заслуга, он выбирал, какую историю стоит печатать, а какую нет. Он уже довольно неплохо освоил немецкий, а профессор усиленно учит русский и когда они встречались последний раз, то герр Арнольд предложил Фёдору вместе попытаться перевести на русский язык великую книгу древнего грека Гомера «Одиссею», про войну греков с троянцами. Вот это будет книга, уж Фёдор постарается.

Всё равно обидно, что войско ушло без него, он и на стену по верёвке не хуже многих забирается и ножи метать научился. Он бы ляхам показал, как у Руси города отбирать. Подавиться можно. Трудно не подавиться когда нож в горло вошёл.

Событие сорок первое

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский собирал войско в Великом Новгороде для похода к Смоленску, когда к нему пришло письмо от старшего сына. Прочитав его, Дмитрий Михайлович сел на лавку и за голову схватился. Дела закручивались небывалые. Больше всего поразила приписка от Государя на письме от Петруши. Царь собственной рукой написал: «Сделай Дмитрий Михайлович, как сын пишет». И всё. Письмо доставил гонец, который на вопрос, кто тебе это письмо вручил, ответил, что царь батюшка лично. Дела. Даже дьяку не доверили, и Дума боярская ясно ни чего не знает. Что ж, Дмитрий Михайлович взялся осуществлять задуманное сыном. Он собрал в Новгороде Вече, которое не собиралось так долго, что про него и забывать начали. Там перед выборными от концов он объявил о формировании ополчения, чтобы отбить у ляхов земли, которые они отхватили у Руси во время смуты. Купечество и бояр князь попросил тряхнуть мощной и сам первый высыпал в бочку, стоящую на помосте без малого тысячу рублей. Все, что были. И всех призвал в войско записываться.

И народ воодушевился, потянулся и мощной трясти и в ополчение вступать. В это время подоспел и обещанный сыном дальний родственник Роман Петрович Пожарский, которого князь тут же послал в Великие Луки за тем же самым, подымать народ на войну с ляхами. Своё ополчение Роман Петрович должен был привести к Пскову.

В конце октября ополчение новгородское собралось и по первому снежку двинулось к Пскову. Там выборные от дворян и купечества тоже ополчили без малого тысячу человек. Не опоздал и Роман Пожарский. В результате общая численность ведомого Дмитрием Михайловичем войска достигла почти семи тысяч, при этом боевыми холопами, дворянами и сынами боярскими, да стрельцами набралось почти половина. Пожарский, как и советовал сын, разделил войско на пешцев и конных. Пешее войско под командованием Романа Петровича двинулось на Красный, небольшой городок на границе с Речью Посполитой километрах в ста от Пскова. Сам же князь погнал конное войско к Невелю. До него было без малого двести вёрст, но дороги уже промёрзли и снегом покрылись, так что, делая вёрст по пятьдесят в день, утром пятого дня подступили к крепости. Ляхи войско увидели, но шло оно со стороны Полоцка, очередная задумка Петруши и стягами русскими не махала, так что головная сотня ворвалась в город прежде, чем ляхи поняли, что на них напали.

Понятно, все в Речи Посполитой о войне знали. И то знали, что русские со шведами объединились. Но ведь они и другое знали, что шведы пойдут захватывать Ригу, а русские Смоленск. У ляхов ведь воеводы тоже не дураки. Не приняли эти «не дураки» в расчёт только трёх Пожарских. Ну не могло у варварской Московии хватить сил, вооружения и людей на три удара сразу. А их и не было. Чтобы кормить в дороге войско Пожарский по совету сына продал все его подарки, даже самую любимую фарфоровую вазу жены. Пётр обещал после войны всё с торицей вернуть, да ещё и сверху подарками засыпать.

Взяв Невель и отправив, почти без боя сдавшийся гарнизон, под охраной в Великие Луки, Пожарский оставил в городе пятьсот человек, а сам ускоренным маршем погнал воодушевлённое первой победой войско к Себежу. Как на грех им по дороге попался отряд польских гусар, что следовал в Полоцк для усиления гарнизона этого ключевого для обороны всего севера Речи Посполитой города. Только у Дмитрия Михайловича было две с лишним тысячи окрылённых победой русичей, а гусар с их ненужными крыльями всего пятьсот. Стоптали. Те, так далеко от границы, шли обычной походной колонной, а у Пожарского разведка за час до встречи «дружеской» доложила о появлении противника. Разметали хвалёных гусар, как буря мелкие снопики. Своих меньше сотни потеряли, да и то по большей части ранеными, да ушибленными. Их князь назад в Невель отправил. Пленных же ляхов, которых набралось около сотни, под охраной снова в Великие Луки погнали.

Под Себежем оба русских войска и встретились. Роман Петрович с ходу атаковал слабенько укреплённый Красный и в первый же день захватил его. Ляхов отправили гулять пешими под охраной ополченцев во Псков, а поредевшее на полста убитых и раненых, сотню конвоя и триста человек нового гарнизона Красного, войско пошло на Себеж, где и встретилось с конниками Дмитрия Михайловича.

Комендант Себежа, понимая всю тщетность обороны практически не готового к этому городка, против многотысячного войска русских, попытался оговорить оставление города ляхами с оружием и пушками. Но Дмитрий Михайлович, помня наставления старшего сына, ответил, что если гарнизон просто не сдастся на милость победителем, то русские вырежут его весь и если у панов там есть семьи, то и их на кол посадят, всех до годовалого младенца.

И поверили «храбрецы» – сдались. Так десятого декабря, отбив все русские земли, перешедшие к Речи Посполитой по Деулинскому перемирию, войско князя Дмитрия Михайловича Пожарского двинулось к Полоцку.

Событие сорок второе

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский сразу после Нижнего Новгорода пересел от этих двух балаболок в другой возок. Вроде взрослые люди, а ни минуты не могут посидеть с закрытыми ртами. И разговоры всё пустопорожние, то затеют перемывать косточки боярам знакомым, то гадают, что будет с датской невестой Государя. В той истории датчане нашим отказали, тут во время смуты погиб какой-то их принц приехавший жениться на Ксении Годуновой. Наверное, откажут и в этот раз, хотя Пётр посоветовал Михаилу Фёдоровичу послать в Данию немного ваз и прочей вершиловской роскоши.

Отсел он в свой возок и стал, как всегда в путешествии, итоги года подводить. В другое время просто некогда.

За день до отъезда он переговорил со всеми математиками, что приехали с князем Долгоруким. Что ж, пусть осваиваются и готовят уже имеющиеся книги к печати на латыни и переводят на русский, не сами, конечно, есть в Вершилово кому с латыни на русский перевести. После войнушки нужно будет с ними плотно пообщаться. Они, скорее всего, математику лучше Петра знают, и даже, может, лучше Симона Стивена, всё-таки для инженера математика скорее хобби. Но ведь Декарт свою систему координат ещё не изобрёл, так что и Пётр сможет чуть-чуть математику вперёд толкнуть. А главное настроить этих парней выпустить нормальные учебники для четвёртого, пятого и следующих классов. Уже сейчас в четвёртом классе вместо математики пришлось поставить геометрию, просто учебник ещё не написан.

А поздно вечером к нему завалился, приехавший Барак Бенцион. Он привёз очередной воз с какао бобами и несколько возов произведений искусства, в том числе и картины Рафаэля и Леонардо да Винчи. Были и скульптуры. Пётр разбираться не стал, приказал сгрузить всё в Академию Искусств под роспись Питеру Рубенсу. Вот у господ художников челюсти-то поотвисают – картин на полмиллиона рублей.

Поговорили о банке. Пока особых эксцессов не было. Тех, кто решил глупых евреев кинуть, жигало и мальчишки легко вычисляют. Пару изобретателей вечного двигателя Барак привёз с собой, но Петру уже было не до них, утром в поход. Он приказал сдать вновь прибывших на руки Вильгельму Шиккарду, пусть определит, годятся ли эти изобретатели на что полезное.

Ювелир предложил открыть ещё один банк в Лионе или Марселе.

– Не так, дорогой Барак. Нужно и в Лионе и в Марселе, а ещё, там есть рядом вольное графство Франш-Конте Бургундия, вот там тоже нужно открыть. Пусть не во всех трёх городах сразу, появились деньги – открыл.

– А хватит ли у нас денег на это, я имею в виду русские рубли? – засомневался Бенцион.

– Наделаем сколько нужно, я как раз думаю, куда золото пристраивать. Зайдёшь к Лукашу Доничу и возьмёшь у него на пробу новые русские монеты, они по сто рублей. Сумма, конечно, большая, но увидишь монеты, поймёшь.

Пётр решил сделать монеты по образу денег Атлантиды. Так, сто рублей это триста граммов золота, никому такая монета не нужна, а вот если сделать монету в двадцать граммов, а на портрете первого российского императора глаза ему сделать из сапфиров, огранённых, как умеет только Лукаш Донич, то себестоимость монеты снижается до тридцати рублей, тройная выгода. Ну, если брать будут.

Напоследок Пётр попросил Барака попытаться договориться с испанцами и завести в Вершилово несколько лам и альпаков.

Сама война с Польшей Пожарского мало волновала. Он всё рассчитал правильно и ляхи в его ловушку попадутся обязательно. С севера Полоцк возьмёт отец, а с юга Витебск он. И все войска у Смоленска окажутся в окружении без подвоза пороха и продовольствия. Они естественно пойдут на прорыв, вот там их вершиловцы и встретят. Пятьсот человек, это не двести, как в битве со шведами, да и мушкеты другие. И пушки с длинным стволом и настоящей картечью. Теперь главное, чтобы царёво войско сдуру Смоленск раньше времени не заняло. А то получится как в бородинском сражении, Багратиону надо было сдать свои флеши, а он их удержал, и заготовленная Кутузовым мышеловка не сработала. В результате вместо грандиозной победы получилась кровавая ничья. Зато Багратион – герой войны 1812 года. Как бы и тут князь Одоевский не перестарался. Положит кучу народу и возьмёт Смоленск, и войско ляхов, высланное на подмогу, не пойдёт на выручку, не к кому идти. И тогда они всей силой навалятся на Полоцк и Витебск. Вся надежда на огромную новую стену смоленской крепости, что русские починили, перед тем как потерять Смоленск.

Событие сорок третье

Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков отделился от отряда Пожарского в Туле. У него была своя задача, нужно было сформировать новые гарнизоны для тех городов и крепостей, что захватит Пётр. Начинающий привыкать к порядкам Вершилова, князь в Туле, показав царёву грамоту о выделении половины гарнизона для отправки его в Чернигов, был неприятно поражён. Уже пару месяцев, как война идёт, а в городе сонное царство.

Долгоруков уговаривал, грозил, кричал, и снова уговаривал. В результате через неделю войско на конях и возках выдвинулось к границе. Князь проводил его до Орла и начал ту же эпопею там, ну хоть городок был поменьше, здесь управился за пять дней. Войско под командованием воеводы Орла князя Трубецкого двинулось к Севску, а Владимир Тимофеевич погнал коня в Брянск.

Когда они с Петром Дмитриевичем обсуждали эти метания князя, то зятёк как в воду глядел, везде лень и запустение, которое Пожарский именовал на немецкий манер «бардак». Весь план на волоске висит, тут на день опоздал, там, на день, и всё, вырвутся ляхи из готовящегося окружения или не дай бог разобьют русские войска поодиночке. Долгоруков зубами скрипел, но сделать больше, чем делает, не мог. Слава богу, что есть резерв. Во Владимире они вместе с Петром растормошили воеводу князя Василия Матвеевича Бутурлина и он с целым стрелецким полком шёл вслед вершиловскому войску.

Конечно скорость передвижения обычных стрельцов и вершиловцев разная, «наши» все одвуконь и каждый знает, что пока он едет в полевой кухне повар уже готовит обед или ужин, и на привале, высланные вперёд люди, уже развели костры, чтобы согреться. Всё движение продумано на сотню вёрст вперёд. Эх, если бы все русские войска были так организованы и оснащены. Но нет.

В Брянске история повторилась. Не могут стрельцы выступить немедля к Трубчевску, собираться надо. И опять угрозы и уговоры. Всё равно пять дней понадобилось. Хорошо хоть самому Долгорукому больше ни куда не надо мчаться, он должен именно с отрядом из Брянска встретиться с Петром Пожарским в Трубчевске.

Между городами около ста вёрст. Вершиловцам пары дней бы хватило, а тут тащились пять дней. И ещё и двадцать человек из трёхсот не досчитались, кто заболел, кто дезертировал. Князь Долгоруков проклял весь Брянск десяток раз. К вечеру пятого дня показался посад Трубчевска, сама крепость стояла на другом берегу Десны. Берег был крутой. Если в городе до сих пор ляхи, то подходящих со стороны восхода русских стрельцов заметили бы издалека. Могли и из пушек пальнуть.

Но бог миловал. Князь Пожарский был уже в городе. Долгоруков Владимир Тимофеевич облегчённо вздохнул. Он успел привести гарнизоны во все захваченные крепости. Трубчевск обманом Пётр Дмитриевич взял только позавчера. Переодетые в польскую форму, и с польскими знамёнами, вершиловцы въехали в город под приветственные крики гарнизона. Почти и убитых не было. Сейчас почти две сотни ляхов отправляли с конвоем из собранного местного ополчения. Русские люди столько натерпелись от ляхов за пять лет их правления, что Пожарский опасался, доставят ли пленных живыми, в Брянск. Пришлось ещё десяток стрельцов из и так уже поредевших трёх сотен брянцев отправлять домой.

Пётр поведал боярину, что в Чернигове и Стародубе уже русские гарнизоны стоят, и завтра отряд выступает на Рогачёв, до которого чуть больше двухсот вёрст.

Событие сорок четвёртое

Князь Баюш Разгильдеев прибыл в Севск на десять дней раньше Петра Пожарского. Он показал воеводе городка дворянину Онуфрию Тихоновичу Зубову царёву грамоту и приказал тому готовить ополчение и имеющихся в городе стрельцов к походу. Воевода грамотой впечатлился и стал собирать дворянское ополчение. К приходу войска Петра Пожарского в городе было уже без малого пять сотен готовых к походу воев.

Пётр обнял Баюша и пригласил на совет, что проходил в детинце севской крепости. Выступать на Чернигов решили через день, утомлённые переходом почти в тысячу вёрст, вершиловцы нуждались хоть в коротком, но отдыхе. Воевода послал вестовых, чтобы те оповестили всех жителей Севска, пусть топят бани. Правда, во всём Севске и трёхсот дворов не было. Тем не менее, жители тепло встретили русское войско идущее вернуть Чернигов, и попарили и угостили, чем бог послал. Удивило народ лишь то, что треть воска были немцы и французы. Немцы пошли в баню с удовольствием, а вот французы отказались. Ну и пусть ходят, как черти не умытые.

От Севска до Чернигова больше двухсот вёрст. Князь Разгильдеев успел рассказать Пожарскому и про встречу с Государем и о разговоре с боярином Одоевским. Баюш с радостью заметил, что Пётр Дмитриевич этим новостям рад. Князь Разгильдеев и сам был доволен, что смог рассказать воеводе Одоевскому, о том плане, что они обсуждали с Петром, когда думали о том, как бы отбить Смоленск у ляхов. Если его советы помогут князю взять Смоленск и отбить наступления обязательно высланных на помощь польских войск, то это будет просто замечательно.

Чернигов стоял на правом высоком берегу Десны и что самое плохое, Десна хоть и покрылась тонким льдом, но перейти по нему реку на конях и тем более с санями было нельзя. Посовещавшись, решили пройти, не показываясь в виду города, дальше на юг, в сторону Киева и там найти переправу. Уже поздно вечером добрались до брода. Вот всю ночь, чтобы не попасться местным на глаза и переправлялись. Все вымокли и продрогли. Пришлось останавливаться и разводить костры, как только въехали в небольшой лес.

В этом лесу князь Пожарский и совет устроил, собрал всех сотников и командиров подразделений, был и Баюш.

– Есть два способа взять Чернигов. Первый простой, но если он вдруг не сработает, то потом даже и не ясно, что делать. Можно переодеться в польскую форму, и открыто, со стороны Любеча, подъехать к городу. Перед своими ворота закрыть не должны. Но, говорю, если, что заподозрят и закроют ворота, то потом будет масса проблем, город ведь не маленький. Второй способ тот же, каким Ям брали. Два десятка Афанасия Бороды и десяток Бебезяка подкрадываются ночью к стене и залезают на неё, нужно перебить охрану ворот и открыть их. Ну, а дальше и так понятно. Кто за какой план? Высказывайтесь.

Решили действовать по второму. Так надёжнее. Чернигов взяли практически без потерь. Ляхи убили одного лучника из десятка Бебезяка. Ещё потеряли двоих рейтар Шварцкопфа. Кроме того было одиннадцать раненых, но доктор ван дер Бодль обещал девятерых быстро вернуть в строй. Двоих же стрельцов с более тяжёлыми ранениями оставили в Чернигове. У ляхов убитых было больше сотни и почти две сотни пленных. Всего гарнизон насчитывал триста человек. Два дня ждали, пока подойдёт отряд воеводы Севска Онуфрия Зубова. Пётр за это время обошёл почти всех мастеров Чернигова и даже уговорил почти два десятка семей перебраться в Миасс и Вершилово. Ещё он собрал и вооружил почти сотню человек, которые должны были доставить пленных ляхов в Севск, там для них уже и острог расширяли.

А перед выходом войска к Стародубу Пожарский озадачил князя Разгильдеева.

– Баюш, а ты случайно вашей национальной одежды не прихватил с собой? – хитро прищурился Пётр.

– Конечно, прихватил. Я все твои хитрости наперёд чувствую, – рассмеялся татарский князь.

– Вот и замечательно. Снимайте эту шведскую форму, переодевайтесь в татарское и двигайтесь в сторону Рогачёва через Любеч и Гомель. В города понятно не суйтесь. А вот по деревням и сёлам пройдитесь. Грабьте шляхтичей и самое главное, если там есть католический или униатский священник, то сажайте его на кол, а всё церковное имущество забирайте себе. Только если священник православный, то ни в коем случае не трогайте. Возьми с собой несколько больших возов. Только с отрядами ляхов в бой старайтесь не вступать, а то ещё наткнётесь на большое подразделение. Если, что, лучше бросайте награбленное и уходите. Жизнь дороже. Всё, что добудете – твоё. Купишь себе пару деревенек, и нормальные условия крестьянам создашь, как в Вершилово. Встретимся у Рогачёва. Если прибудете раньше нас, то у города не показывайтесь, схоронитесь где-нибудь в лесу. Как тебе такой план?