Смерть волкам. Книга 2

– Гилмей, – тихо произнёс он, – в этой книге написано всё об оборотнях. Всё, что известно, и всё, что неизвестно… Они не звери, Гилмей. Ликантропия – это болезнь. Просто болезнь. Их лечить надо, а не убивать.

– Как это – не убивать? Рэйварго, да неужели ты поверил в этот бред?

– Не называй её бредом, ты не читал! – гневно воскликнул Рэйварго. – Ох, извини, Гилмей… Я просто так взвинчен!

Он подозвал Гилмея к столу и осторожно открыл «Ликантропию».

– Если это твой дед так о ней заботился, я преклоняюсь перед ним, – тихо сказал Рэйварго. – Посмотри – все страницы проложены калькой, были заклятия от паразитов, сырости – правда, уже довольно изношенные, я ночью наложил новые. Ей не меньше восьмисот лет. Как она могла уцелеть, не представляю.

Он бережно перевернул несколько страниц и, оставив открытым один разворот, выжидательно уставился на Гилмея.

– Видишь? – тихо сказал он.

– Что? Тут пустая рамка.

– Да, пустая, но раньше в ней была гравюра. Чёрный слон. Это священное животное у одного арпианского племени. Дропос пишет, что изучал их магию, чтобы избавиться от оборотничества, и ему она здорово помогла.

– А куда слон-то подевался? – не понял Гилмей.

– Он… в общем, гравюра оказалась заколдованной. Знаешь, приём «рыба в лукошке»? Бриний Ярглонец изобрёл такие сюрпризы. Похоже, Дропос тоже этим воспользовался, или попросил Бриния, они же были современники. Здесь был оставлен знак, отмечающий каждую такую гравюру, я попробовал её расколдовать, и вот.

Он вытащил из кармана что-то и протянул это Гилмею. Юноша взял в руку непонятный предмет и поневоле почувствовал трепет.

Это оказалась маленькая фигурка, вырезанная из чёрного и гладкого камня. Она изображала слоника, стоявшего на трёх ногах. Правую переднюю он слегка поднял, и весь как-то подался назад, словно отступая. Хобот слона был высоко задран, бивни выставлены, рот разинут, а его крошечные глазки – Гилмей мог поклясться в этом – полны страха.

– Знаешь, из чего он сделан? – взволнованно спросил Рэйварго.

– Из камня, – пожал плечами Гилмей.

– Это не просто камень, – проговорил Рэйварго. – Это обсидиан, вулканическое стекло. Вещество, которое для оборотней так же опасно, как серебро…

– Что я слышу! – Гилмей насмешливо изогнул красивые, тонкие брови. – Уж не заделался ли ты охотником на оборотней?

Рэйварго эти слова не очень понравились. Он молча забрал протянутую ему фигурку и бездумно сунул её в карман брюк.

– А если серьёзно, – холодно заявил Гилмей, – лучше оставить всё как есть.

Рэйварго метнул на него непонимающий взгляд из-под бровей:

– То есть как?

– Не надо издавать эту книгу. Просто забудь о ней, и всё. Это всего лишь сборник легенд, Рэйварго. Не ввязывайся в это, и меня не впутывай.

– Что же ты так боишься сборника легенд? – улыбнулся Рэйварго.

– Не хочу иметь никакого дела с оборотнями! Вообще никакого, понимаешь? – сердито сказал Гилмей.

– А по-моему, тут нет ничего опасного. Гилмей, неужели ты не понимаешь – эту книгу восемьсот лет считали исчезнувшей! Восемьсот лет! А она – вот!

– Ну и что? Ну и что, Рэйварго?

– Да ведь… – Рэйварго беспомощно замолчал, и тут ему в голову пришёл аргумент, который точно должен был произвести на Гилмея впечатление:

– Да ведь если мы с моим отцом издадим эту книгу, наш магазин здорово на этом заработает.

– Вот с этого и надо было начинать, Рэйварго, – с видимым облегчением заявил Гилмей. – Это я ещё могу понять. Но когда ты начинаешь говорить что-то там о том, что оборотни такие же, как мы – это я, извини, не понимаю.

– Закроем тему, – нахмурился Рэйварго. – Ты хочешь отдать мне книгу?

– Отдать? Тебе? – не понял Гилмей.

– Она была в доме, а дом твой. Значит, и она твоя, – он пододвинул книгу к Гилмею. – И слон, – он запустил руку в карман.

Гилмей помотал головой и отступил на полшага:

– Не надо мне её! Забирай, если ты так, хочешь, а мне она не нужна! Ты можешь считать меня психом, Рэйварго, но у меня такое чувство, что лучше бы мы оставили эту книжку там, где она лежала…

– Спасибо, огромное тебе спасибо! – воодушевлённо сказал Рэйварго, благополучно пропустив мимо ушей его последние слова. Затем он начал бережно упаковывать книгу в её вчерашнюю сбрую.

– Ты что, хочешь уехать уже сейчас? – спросил Гилмей.

– Через полтора часа отсюда отправляется автобус до Альрета. Я доеду туда за три часа, а потом поездом в Донирет. Её надо поскорее доставить моему папе.

– Но тебе совсем не надо ехать в Альрет. Мой отчим пообещал забрать нас отсюда сегодня во второй половине дня, я могу попросить его увезти тебя в Увик, а оттуда до Донирета всего ничего.

– Да, но тот состав, что идёт из Увика в Донирет, ходит только по чётным числам, а сегодня уже двенадцатое. Я на него опоздаю.

– Ну что ж, – вздохнул Гилмей, – тогда иди.

Благодарно улыбнувшись, Рэйварго перевязал книгу бечёвкой и убрал её в свою сумку. Затем они с Гилмеем попрощались, и Рэйварго вышел на улицу. Ночью прошёл дождь, воздух был влажным и свежим. Радостно улыбаясь, Рэйварго быстрым шагом пересёк двор, обернулся и помахал дому. Но Гилмей уже успел отвернуться от окна и не увидел этого.

Городок выглядел ещё более унылым, чем вчера – наверное, из-за сырости. Огибая лужи и горки мусора, Рэйварго сталкивался взглядами с мрачными и усталыми местными жителями, и мало-помалу его радостное настроение начало сдуваться. Добравшись наконец до вокзала, он узнал пренеприятную новость: на сегодня все рейсы отменяются.

– На дороге произошло обрушение, открылся карстовый провал, – сухо сообщила женщина за окошком кассы и захлопнула окошечко. Рэйварго отошёл, печально нахмурившись. Вот незадача! Может, и вправду вернуться к Гилмею и уехать вместе с ним днём?

– Эй, парень, – услышал он голос за своей спиной и обернулся. Возле него, прислонившись плечом к стене вокзала, стоял небритый потрёпанный мужчина лет сорока пяти, а может, и старше.

– Тебе так сильно нужно ехать в Альрет? – спросил он, пожёвывая сигарету. Рэйварго кивнул:

– Да, у меня очень важное дело.

– У меня тоже. Там, в Альрете, у меня брат живёт. Мне надо ему кое-что послать, да вот только ты сам знаешь, какая у нас почта… Сегодня мой сынишка должен был с утра поехать туда на лошади, но свалился с жаром. Ты умеешь ездить верхом?

– Да, – кивнул Рэйварго. – Но ведь вы меня совсем не знаете, как же вы мне доверите такое дело?

– Я не посылаю с ним ничего такого уж ценного, – махнул рукой горожанин. – Да и вообще, сразу видно, что ты не из таких, кто лазает по чужим сумкам.

Рэйварго был польщён. Горожанин продолжал:

– Конь у меня хороший, ему, правда, уже десять лет, но я за ним хорошо ухаживаю. Доберёшься до шоссе и дальше будет всё проще простого, указатели через каждые сто шагов. Ну как, возьмёшься?

– Хорошо, – согласился Рэйварго.

Полчаса спустя он уже ехал по окраине Тенве верхом на крепком буланом коньке, к седлу которого был приторочен небольшой тюк, туго обвязанный ремешками, завязанными так хитроумно, что вздумай посланник и в самом деле ограбить хозяина коня, ему пришлось бы перерезать ремешки ножом. Рэйварго обогнул вокзал и направил коня на шоссе, но буквально через пятьдесят шагов наткнулся на заграждение поперёк дороги. Рядом стояли двое полицейских, сообщивших ему, что дальше путь перекрыт на два километра, и ему придётся обогнуть этот участок по тропе, которая ведёт через обступивший шоссе лес. Нахмурившись, Рэйварго повернул коня на указанную тропу и быстро поехал по мокрому, ароматному весеннему лесу. Тропа оказалось хорошей, проторённой. Сразу было видно – здесь часто ходят и ездят. По пути Рэйварго мысленно перебирал в голове всё, что знал о «Ликантропии».

За много веков об этой книге сложились десятки, сотни легенд. Говорили, что инквизиторы, не нашедшие последнюю копию книги, заранее прокляли того, кто её отыщет. Говорили, что тот, кто прочтёт «Ликантропию», сойдёт с ума; что прочитавший её человек станет вервольфом, а вервольф – человеком; что страницы этой книги сделаны из тщательно выделанной волчьей кожи, а писана книга волчьей же кровью; любители историй пострашнее утверждали, что страницы сделаны из человеческой кожи. Говорили, что последняя «Ликантропия» хранится в подземном лабиринте под монастырём в Инене; что её упрятали в железный ящик и спустили на дно океана; что против неё бессилен любой огонь, кроме драконьего; что загадочная смерть тонианской королевы Эрнейниль связана именно с тем, что эта любознательная женщина прочла «Ликантропию» и отдала за это свою жизнь. Много чего говорили и про её автора, Дропоса Анфа. В одной легенде он был аристократом, сменившим имя, в другой – обыкновенным бродягой; то говорили, что он победил самого кошмарного оборотня за всю историю – Улгмора, Кровавого Волка, убившего и обратившего около миллиона человек; в других слухах Дропос представал его ближайшим сподвижником. Кто-то говорил, что Дропоса сожгли инквизиторы на костре из его собственной книги и её копий, кто-то – что легендарный оборотень сгинул в дальних краях, кто-то – что его разорвали оборотни из стаи Улгмора, мстя за своего вожака. Говорили, что Дропос обрёл бессмертие. Говорили, что, кроме «Ликантропии», он написал ещё одну книгу, и описал там открывшиеся ему тайны мироздания. Были и такие, кто утверждал, что никакого Дропоса и не существовало, просто несколько людей подписались этим именем, написав «Ликантропию». А кое-кто считал, что вся эта история – просто мистификация, и не было никогда ни книги, ни автора.

Сейчас, когда Рэйварго ехал в Донирет, ощущая, как бесценная книга оттягивает ремешок сумки, он казался себе точкой, в которой сошлись все эти слухи, домыслы и легенды. Мысли, одна другой страннее и смелее, бродили в его голове. Он думал о том, какой фурор вызовет «Ликантропия», когда они с отцом её напечатают. Какие споры поднимутся в научных институтах, газетах, журналах! Как разнесётся эта весть по всему миру! Ведь «Ликантропия» уже легенда, этакий образ недостижимого знания, и её столько десятилетий ищут и ищут безумцы, еретики и романтики, а нашёл – он, обычный студент когда-то блистательного, а теперь захудалого института Ретаке! И где нашёл – в подвале дома сумасшедшего старика! А когда эту книгу примут всерьёз – как изменится положение оборотней! Рэйварго сам не замечал, как радостная улыбка осветила его лицо, когда он подумал о том, как будут закрываться один за другим все эти мрачные ликантрозории, где живые люди измываются над такими же живыми людьми, как много людей смогут вернуться к нормальной жизни, перестанут убегать в леса, скрываться, голодать! Сердце его колотилось в эти мгновения так гулко, и сильно, и быстро, как никогда даже в минуты самых сильных вспышек любви. Рэйварго был заражён обычной болезнью молодости – жаждой подвига.

Мечтая, он вёл коня по лесной тропке, и не замечал, как постепенно лес вокруг затихал. В самом начале пути было ещё слышно, как щёлкают своими клювами клесты, покрикивают сойки и изредка томно зовут друг друга кукушки. Но сейчас, когда Рэйварго вдруг очнулся от своих дум, он вдруг понял – все звуки кругом исчезли. Только падали мелкие капли воды с веток. Всё вокруг как будто вымерло. Конь явно беспокоился. Он дёргал ушками, то и дело нервно вертел головой. Сделав несколько шагов, он вдруг остановился, мелко дрожа и неуверенно переступая ногами.

– Что это с тобой? – проговорил Рэйварго, склоняясь и гладя крутую шею коня. Тут он вдруг заметил, что тот участок тропы, на котором они стоят сейчас, весь зарос низкой травой. Рэйварго мысленно наградил себя недобрым словцом – замечтался и пропустил поворот! Теперь на старой, нехоженой тропе! Как бы не заблудиться!

Впереди вдруг что-то блеснуло. Рэйварго соскользнул с лошади, сделал несколько шагов вперёд и замер. Перед ним над тропинкой, пересекая её, протянулась туго натянутая леска. Рэйварго показалось, что он знает, кто соорудил эту ловушку.

– Пойдём-ка отсюда, – пробормотал он и подошёл к коню. Тот вдруг сильно вздрогнул и издал короткое жалобное ржание. Сразу после этого он попятился назад. Рэйварго так изумился, что в первые несколько секунд даже не велел коню стоять, как вдруг откуда-то слева, из-за зарослей, послышался далёкий крик боли.

Юноша замер, крепко держа обеими руками поводья и затаив дыхание. Он вслушивался, не раздастся ли крик снова.

И он раздался. Теперь было ясно – кричал мужчина.

Рэйварго вскочил в седло и круто развернул лошадь в то сторону, где кричали, однако животное фыркало, вырывалось, норовило побежать обратно. В конце концов конь развернулся и поскакал по тропе туда, откуда они приехали. Рэйварго не мог с ним справиться. Только в один момент он вдруг заметил: дорога впереди снова приняла хоженый вид. А на одном участке от неё влево, туда, откуда слышался крик, сворачивала ещё одна тропа. Не сомневаясь, Рэйварго резко натянул поводья и конь на всей скорости повернул туда.

Здесь ветки деревьев низко протянулись над дорогой, и, чтобы не лишиться глаз, Рэйварго пригнулся к шее коня. А тот, видимо, ошалел от страха – оборотень был, вероятно, впереди, а конь бежал на него со всех ног.

Где-то слева сквозь зелёное кружево забрезжил свет, и спустя несколько секунд конь вырвался на поляну и взбежал на небольшой пригорок. Рэйварго увидел нечто непонятное. На поляне стояло трое мужчин, одетых в какие-то лохмотья. Один из них был огромного роста и на лице у него был кошмарный зашитый шрам, второй, тщедушный, прижимал окровавленные руки к животу, третий склонился ко второму. А спустя миг Рэйварго увидел лежащего на земле мальчишку-подростка со связанными руками. Мальчик и мужчины оторопело взглянули на него, Рэйварго не менее потрясённо уставился на них, и тут великан взмахнул рукой.

Левое плечо Рэйварго вдруг пронзила такая боль, что он вскрикнул и покачнулся. Несчастный конь с воплем поднялся на дыбы. Рэйварго попытался ухватиться за поводья, но рука его скользнула по воздуху, а потом всё перед глазами у него завертелось, и он понял, что лежит на земле, а конь убегает прочь. Повернув голову, Рэйварго охнул – в плече у него торчал нож.

Потом что-то сдавило его лоб и виски, и больше он уже ничего не помнил.

5

Рэйварго пришёл в себя оттого, что кто-то дышал ему на лицо. Открыв глаза, он ничего не увидел, кроме бледных, неясных очертаний чьего-то лица в темноте, и тут же тихо застонал от пронзившей плечо невыносимой боли.

– Живой! – раздался чей-то радостный голос совсем рядом с его лицом.

Чьи-то руки обхватили Рэйварго за плечи и попытались приподнять его, но Рэйварго сдавленным шёпотом попросил не трогать его – плечо болело так ужасно, что, казалось, ещё немного, и он снова потеряет сознание.

– Извини, – сказал человек. Голос у него был молодой, почти мальчишеский, но какой-то хрипловатый. – Я забыл. У тебя ещё не зажила рана… Ты же не оборотень.

– Оборотень? – пробормотал Рэйварго непонимающе, и вдруг встрепенулся и зашарил вокруг себя руками.

– Книга! Где книга?

– Какая книга?

– Которая была со мной! – в отчаянии воскликнул Рэйварго.

– Здесь нет никаких книг. Ты не в библиотеке, приятель, – мрачно откликнулся невидимый собеседник.

– О нет! Нет… Я её потерял, – простонал юноша.

Раздалось скептическое хмыканье.

– Тебе надо сейчас о собственной шкуре волноваться, а не о какой-то там книге, – заявил сосед, но Рэйварго не ответил. Тут парень смягчившимся голосом сказал:

– Если она была у тебя в сумке, значит, она где-то недалеко. Её тоже забрали.

– Кто забрал? – мрачно спросил Рэйварго.

– Оборотни. Мы сейчас находимся в их стане.

В этот момент на лицо говорившего попал луч света, и Рэйварго увидел перед собой очень странного человека. Судя по голосу и гладкой коже лица, он был очень юн, но в тёмных волосах была заметна седина, а синие, как васильки, глаза были усталыми и серьёзными, как у взрослого человека. Они как будто были старше лица лет на тридцать. Но в первую секунду не на них обратил внимание Рэйварго, а на длинный светлый шрам, тянущийся наискосок через смуглое лицо юноши. Он начинался на лбу, под волосами, пересекал переносицу и заканчивался на левой щеке.

– Меня зовут Октай, – представился паренёк. – А тебя?

– Рэйварго.

– Давно я уже не знакомился с человеком, – проговорил Октай.

– С человеком? – растерялся Рэйварго. – А ты, что ли, не человек?

Октай хмыкнул.

– Нет, разумеется. Я уже четыре года, как оборотень.

– Ах, вот оно что, – пробормотал Рэйварго, трогая осторожно раненое плечо.

– Ты меня не боишься? – странным каким-то голосом спросил Октай. Как раз в этот момент Рэйварго прикоснулся к самой ране, и из глаз у него от боли брызнули слёзы.

– Чего мне тебя бояться! – сердито проговорил он. – До полнолуния у нас ещё далеко, если я, конечно, не провалялся тут без сознания целую неделю… Ох, как же больно! За что тебя сюда посадили?

– Я для них предатель, отступник, – медленно проговорил Октай. Рэйварго показалось, что голос его нового знакомого чуть потеплел. – Понимаешь, я не из их стаи, и вообще я ни в какой стае не состою. Я одиночка… почти.

– Не понимаю, – нахмурился Рэйварго. – Что из этого?

– Они – бандиты, – коротко сказал Октай, ткнув пальцем куда-то в пространство, очевидно, в сторону двери. – Живут особняком, слушаются только вожака – здесь это женщина, – он сердито скривился, – нападают на деревни, воруют, убивают, грабят – иначе ведь им не выжить. Охота такую стаю не прокормит. А я – вольный.

Удивлённый Рэйварго уже открыл было рот, чтоб поподробнее расспросить Октая, но тот вдруг напряжённо выпрямился:

– Слышишь?

Откуда-то сверху до них донёсся топот, а потом где-то наверху распахнулась дверь, и юноши разом зажмурились от яркого света. Рэйварго успел только разглядеть, что находится у подножия деревянной короткой лестницы, которая, собственно, и ведёт к открывшейся двери, и несколько тёмных фигур, промелькнувших в пятне света. Рэйварго приподнялся было, но тут же на него сверху навалился кто-то огромный. Жёсткое широкое колено вжалось в его грудь, повалив его на землю, и чья-то рука грубо стиснула шею.

– Не дёргайся! – рявкнул нападавший. Затуманенными от боли глазами Рэйварго вгляделся в склонившееся над ним лицо и коротко, со свистом, вздохнул от ужаса: это был тот самый громила с зашитым лицом, который ранил его.

– Узнал? – прокряхтел оборотень. – А теперь лежи смирно и не шевелись, пока я не скажу, что можешь вставать…

Он убрал колено от его груди и быстро перевернул Рэйварго на живот, а потом резко заломил раненую руку назад. Это было так больно, что на несколько секунд Рэйварго потерял сознание, а когда очнулся, похититель уже скрутил руки ему за спиной. Судя по короткому вскрику и звукам борьбы, то же самое сделали и с Октаем. Потом ребят подняли и выволокли наружу.

Рэйварго сощурился: бледный свет пасмурного раннего дня показался ему после темноты мучительно ярким.

– Шагай вперёд! – раздался за его спиной ставший уже знакомым голос. Огромная рука Шва (так Рэйварго окрестил его про себя, и не подозревая, что ни капельки не погрешил против истины) подтолкнула его в спину. Будь Рэйварго чуть более хлипкого сложения, он наверняка упал бы на колени, но он лишь покачнулся и, быстро выпрямившись, зашагал, глядя по сторонам пока ещё часто моргавшими глазами.

Он сразу понял, что находится в деревне, но в деревне какой-то странной: все дома были тёмными от сырости, покосившимися, с провалившимися крышами и замшелыми наличниками окон – их давно следовало отремонтировать. Кое-где у дверей – на поросших одуванчиками ступеньках крылец или прямо на земле – сидели грязные, худые, очень плохо одетые люди – мужчины, женщины, дети, подростки. Возле некоторых домов были разведены костры, и женщины и девушки что-то варили или жарили на них. Из многих окон глядели бескровные мрачные лица, поросшие бородой или завешенные спутанными сальными волосами. Рэйварго поражался про себя тому, какие затравленные, дикие глаза у всех, с кем он сталкивался взглядами. В этих людях как будто почти не осталось человеческой крови. Это были наполовину дикие звери, существа безымянные, как те чудовища, в которых им предстояло превратиться через неделю. Оборотни мрачно или с любопытством глазели на пленников, а некоторые шли или бежали вперёд, туда, куда, как видно, вели Октая и Рэйварго.

Наконец их вывели на утоптанное пространство между домами. Очевидно, это было что-то вроде площади. Позади неё возвышался старый, покосившийся дом с чердаком, который, однако, выглядел куда лучше, чем все остальные. Со всех сторон этот клочок земли уже обступили обитатели деревушки. Там охранники резко остановились, и Октай и Рэйварго оказались лицом к лицу с двумя оборотнями, одетыми куда более хорошо и добротно, чем все остальные. Эти оборотни были мужчина и женщина. Мужчина выглядел совсем стариком, лицо его было в морщинах, тощая спина согнута, длинные нечёсаные патлы, свисающие из-под шляпы, настолько грязны, что невозможно определить их цвет. Женщина же, высокая, крепко сложенная, казалась мужественной и сильной, но лицо её было таким жестоким, даже зверским, что она невольно внушала ещё большее отвращение, чем тот, кто был рядом с ней. Рэйварго даже не сразу распознал, какого она пола, и чуть было не ахнул от удивления, уловив очертания груди под её замызганной курткой.

– Мы привели их, Морика, – сказал Шов, для верности ещё раз пихнув Рэйварго. Октай вдруг вздрогнул и его челюсти судорожно сжались.

– Вижу, – коротко, как отрезав, сказала женщина. Потом она ровным шагом подошла к пленникам, холодно окинула их взглядом. Она была выше Октая и ниже Рэйварго. Протянув руку, она короткими, хищными пальцами взяла Октая за подбородок и подняла его лицо вверх, почти без всякого выражения вглядываясь в него. Юноша резко мотнул головой, сбрасывая её руку. На его лице застыли вперемешку ненависть и отвращение. Морика презрительно глянула на него и вытерла ладонь о штаны. Рэйварго и сам почувствовал к ней дикую антипатию.

– Оборотень, – негромко проговорила она. Октай ответил ещё более дерзким взглядом. Рэйварго мрачно подумал, что его новому знакомому, вероятно, просто надоело жить на свете.

– Как его зовут? – выдавил вдруг седой оборотень в шляпе. – Спроси, как его зовут!

– Помолчи, Щен, – коротко сказала ему женщина и обернулась к Рэйварго. Его как будто обдало холодом из её глаз. Морика оценивающе поглядела на могучие плечи молодого человека, его широкую грудь, сильные ноги и сдержанно молвила, обращаясь к охранникам:

– Неплохая работа.

Те прямо-таки расцвели. Морика тем временем вновь обернулась к Рэйварго:

– Что у тебя в кармане? – спросила она. Рэйварго ожидал какого угодно вопроса, но не этого.

– В каком кармане? – растерялся он.

Морика указала взглядом на правый карман его брюк. Рэйварго опустил голову. Карман еле заметно оттопыривался.

– Не помню, – честно сказал Рэйварго. – Вытащите и посмотрите.

– Длиннота уже пытался, – злобно ответила Морика, – и вот посмотри, что с ним стало. Кожа слезла.

Она махнула рукой куда-то вправо, и юноши разом, как по команде, повернули туда головы. Справа от Морики, от них слева, стоял высокий и тощий оборотень с длинным лицом и водянистыми глазами, в котором Рэйварго сразу узнал одного из тех, которые напали на него сегодня – или уже вчера? Кончики пальцев его правой руки были красными, как сырое мясо. Через секунду до Рэйварго дошло: у Длинноты на самом деле кожа слезла.

– Вот чёрт, – пробормотал Рэйварго.

– Сейчас тебе развяжут руки, и ты сам покажешь нам, что у тебя в кармане, – спокойно заявила Морика. – Только без глупостей! Попробуешь сбежать – я… – Морика слегка призадумалась, подбирая для Рэйварго подходящую кару. – Для начала выколю тебе глаза.

Октай еле слышно скрипнул зубами.

– Спроси, как его зовут! – в голосе седого оборотня со странным именем Щен послышались капризные, беспомощные нотки ребёнка, у которого перед носом размахивают игрушкой, не давая её ему в руки.

Тем временем охранники освобождали Рэйварго, а тот пытался вспомнить, что же у него в кармане? Под взглядами всех присутствующих он запустил правую руку в карман, на миг замер, ожидая боли, а потом дотронулся пальцами до непонятного предмета. Боли не последовало. Предмет был гладкий и прохладный. Тут Рэйварго вспомнил: в этот карман он вчера сунул каменного слоника.

Сжав статуэтку в кулаке, он вынул руку из кармана, протянул её вперёд и раскрыл ладонь. В полном молчании оборотни изумлённо взирали на руку Рэйварго, чистую, здоровую, и на чёрного слоника на ней.

Вздох, словно лёгкий порыв ветра, пролетел по рядам оборотней.

– Так ты колдун, – проговорила Морика. Лицо её еле заметно побледнело. Пожав плечами, Рэйварго убрал статуэтку в карман. Стоявшие вокруг него оборотни, в том числе и Октай, проводили её глазами. Инстинктивно все они чувствовали, что в этом несчастном куске камня для них заключена опасность, но любой скорее дал бы отрубить себе руку, чем попытаться отнять его.