Крутень

– Ты уж извиняй, Матрена Андреевна, ошибка в прошлый раз получилась. А во всем я виноват, не серчай. Дозволь сватовство продолжить.

Матрена молча посмотрела на Дмитриевых и, кивнув головой, пошла в избу. Следом за ней прошли и сваты. Снова все уселись за стол, только на этот раз Матрена хлопотать не стала и бутылка вина, поставленная Дмитрием, одиноко стояла посреди пустого стола.

– Семён Васильевич, Матрена Андреевна, давайте забудем прошлое, и пусть наши дети поженятся, если так уж любят друг друга, – предложила Авдотья.

– А мы сейчас у невесты спросим. Подрасти она, правда не успела, но сказать за себя сможет, – Матрена повернулась к Вале, – ты как, дочка, согласна выйти замуж за Михаила?

– Согласна, – тихо произнесла Валя, сердито посмотрев на Мишу.

– Ну, тогда и мы согласны, – сказала Матрена, – если, конечно, не сбежите, как в прошлый раз.

– Прости, Матрена Андреевна, – обрадовался Дмитрий, – бес попутал, ей богу, как на духу говорю.

Матрена встала, достала из буфета забытую Пановым бутылку и поставила ее рядом с первой.

– Тогда можно и погулять по этому поводу. Я сейчас на стол соберу. Валя, помоги мне.

7

В надвинувшейся на село темноте ослепительно сверкнула молния, а через секунду раздался сухой треск грома, перешедший в басовые раскаты. Дождя еще не было, но поднявшийся холодный ветер обещал в скорости доставить и пролить его на ссохшуюся, растрескавшуюся землю. Черные тучи шли против ветра с угрожающей скоростью.

Фёдор Рогозин в это время возвращался с покоса. Он посмотрел на небо и решил не испытывать судьбу, пересидеть ненастье в сенном сарае Соколовых, стоявшем на отшибе села. Незапертые ворота сарая громко хлопали на ветру, готовые вот-вот сорваться с петель.

– Хозяева. Хоть бы ворота заперли. От такого ветра и сарай то унести может, – подумал Фёдор, заходя внутрь.

Он закрыл ворота и запер их на внутреннюю щеколду. В сарае сена было ещё немного, но на одну корову хватило бы с лихвой. Денис Соколов был самым богатым человеком на селе. Ещё до революции он гонял обозы с хлебом во Владимир и дальше. После революции Денис немного притих, но все знали, что денег у него водилось в достатке. Он никогда не верил в пустые бумажки, всегда обменивал их на золото. Как только объявили НЭП, он тут же открыл лавку в просторной пристройке и занялся торговлей. Оборотистый был мужик и хитрый как черт.

Фёдор с удовольствием растянулся на свежем сене. На покосе он намахался так, что рубаха стояла колом от пота, а руки тупо ныли с непривычки. По крыше забарабанил дождь. Сначала нехотя, лениво упало несколько тяжёлых капель, как бы пробуя землю на прочность, потом резко обрушился целый поток воды, заглушаемый временами раскатами грома. Ветер шатал ворота, грозя снова их открыть. Сквозь весь этот шум Фёдор услышал шелест сена у стены сарая. Он вскочил и чуть не столкнулся в темноте с поднявшейся девушкой.

– Ты кто? – хрипло спросил Фёдор, пытаясь разглядеть её.

– Я-то это я, а вот что ты тут делаешь? – раздался звонкий голос Ольги, дочери Дениса Соколова, – и с каких же это пор ты, Федя, по чужим сараям шастаешь?

– Это ты, Ольга, – Фёдор снова сел на сено, – я от дождя прячусь. Ты чего ворота не закрыла, ветер видела какой? Сорвёт и унесёт вместе с сараем.

– Не унесёт, а унесёт, не твоя забота, – Ольга присела рядом с Фёдором, – с покоса идёшь?

– С него, будь он неладен. А ты чего тут сидишь?

– Так ведь и я дождя опасаюсь, а то, как бы не растаять, – весело ответила Ольга.

Она была всегда весёлой и бойкой, многие парни побаивались вступать с ней в разговор. Ольга любила высмеивать их недостатки. Её острый язык находил темы, которые ставили парней в не совсем удобное положение. Ольга ничего и никого не боялась. За её спиной всегда были её братья, готовые любого порвать в клочья. Ходили слухи, что один из них, Сергей, одно время скрывался в лесах в банде Юшко, но доказательств на этот счёт не было. Однако, как раз в то время его года три не было в селе. Ольга к тому же была очень красивой. Высокая, стройная с черными, как смоль волосами она многим нравилась. К её отцу несколько раз приезжали сваты. Были даже из Посада. Но она всем дала отказ. В свои девятнадцать лет Ольга не подпускала к себе никого. Это была знающая себе цену девушка.

– Тебе это не грозит, ты ведь из стали сделана, – заявил Фёдор.

– С чего вдруг такие выводы? – Ольга вдруг стала серьёзной.

– С парнями не гуляешь, всех игнорируешь. Конечно, из стали. Про таких ещё говорят каменные. Но ты не каменная. Ты стальная, – пояснил Фёдор.

Ольга замолчала. Она низко опустила голову и задумалась. Это было на неё не похоже.

– А может, я своего единственного жду. Только он все мимо проходит, не видит своего счастья. Бегает за другой, которой совсем не нужен, а на меня даже не посмотрел ни разу.

Фёдор от удивления даже приподнялся. Он вглядывался в девушку и не узнавал ее. Ольга подняла голову. По её щекам текли слезы. Она открыла глаза и посмотрела на Рогозина. У Фёдора защемило в груди. Не осознавая, что он делает, Фёдор обнял Ольгу и крепко поцеловал долгим поцелуем. Девушка прильнула к нему и крепко обняла.

– Федя, Феденька. Никто мне не нужен кроме тебя. Я давно за тобой смотрю, а ты словно слепой ходишь, – горячо зашептала она, – я знала, что ты здесь пойдёшь, ждала тебя.

Фёдор целовал её мокрые солёные от слез щеки, губы. Ему стало жарко. Голова кружилась. Такого он ещё никогда в жизни не испытывал, а Ольга все шептала и шептала ему что-то, прижимаясь к Фёдору.

Гроза уже прошла, и вечернее солнце снова осветило окрестности села, весело играя в лужах. Тучи кружили уже где-то над Суздалем, все ещё сверкая и грохоча. Земля запарила, отдавая лишнюю влагу, и в воздухе запахло прелью.

Из сарая Соколовых вышел Фёдор и, не глядя по сторонам с глупейшей улыбкой на лице, пошёл домой. Он сам не заметил, как вошёл в избу и уселся за стол, за которым сидела его бабка и пила чай. На неё он обратил внимание только тогда, когда бабка заговорила.

– И где это тебя, милок, носило. Вся башка в сене. Не иначе, как с сеновала свалился.

Фёдор, не переставая улыбаться, молча смотрел на бабку. У него перед глазами все ещё стояла красавица Ольга. Он до сих пор ощущал её жаркое молодое тело. Обретя, наконец, реальность, он достал кисет.

– Курить иди к печке, а лучше на улицу, – заворчала бабка, – тебя, Федя, молнией, что ли шибануло? Посмотри на него, Аксинья, сам не свой парень то у нас.

Мать только рукой махнула. В кои-то веки сын на семью поработал, а не в сельсовете просидел. Палку свою он на днях выменял все-таки на муку у Новиковых и мать немного смягчилась. Фёдор встал из-за стола и вышел на улицу. Присев на ступеньки крыльца, он свернул папиросу и закурил, пуская густые клубы табачного дыма. Сегодняшний вечер выбил Рогозина из привычной деловой колеи. Ни о чем, кроме Ольги он теперь думать не мог. Он без конца прокручивал картинку свидания, и незнакомая истома приятно бродила по телу. Шаря невидящим взглядом по грязной улице, он неожиданно увидел Клима Новожилова. Тот шёл по направлению в сельсовет. При виде председателя Фёдора пронзила мысль:

– Ольга же дочь лавочника. А как я теперь….

Там, в сарае, он совершенно забыл, кто она такая, из какой семьи. Улыбка уже не озаряла его лицо, а взгляд и вовсе потух. Он вернулся на грешную землю и понял, что на ней не все так просто, но отказаться от чувств, прогнать из сердца неожиданно обретённую любовь Фёдор уже не хотел, не мог. Со злостью бросив окурок и втоптав его в грязь, Рогозин забрался на сеновал и зарылся с головой в сено. Так он и пролежал до утра, то засыпая, то просыпаясь и терзая себя вопросом о своём будущем.

Рано утром Фёдор кое-как позавтракал и снова ушёл в луга на покос. После вчерашнего ливня перестоявшая трава легла, и косить было тяжело. Парень вымотал себя, напрочь затупил косу, а под конец и вовсе сломал её косовище пополам, вогнав полотно наполовину в землю. Работающий по соседству дед Еремей подошёл к Фёдору и покачал седой головой, увидев сломанную косу.

– Ты, парень, не в атаку идёшь, а траву косишь. Здесь умение нужно. Мы с тобой вместе начали. Однако ты скоро свалишься, а я пока ещё даже и не вспотел, как следует, хотя старше тебя лет на сорок. Пятку надо к земле прижимать, а носок кверху. Тогда и не воткнёшь ее в землю. Вот ты вчера косил как надо, а сегодня смотреть тошно. Перепахал землю так, что хоть засевай.

Фёдор вытащил полотно из земли, обтёр его скошенной травой и присел на свежий валок.

– Садись дед, закуривай. Косец из меня сегодня и впрямь никудышный. Ты взялся бы починить косу, да и отбить её надо. Я не мастак в этом деле.

Дед Еремей присел рядом с Фёдором и стал набивать трубку.

– Я, конечно, помогу тебе, не вопрос. А вот ты ответь мне, как член сельсовета. До каких пор мы с тобой будем пластаться на этих полях до последнего издоха, а иметь за это шиш?

Рогозин искоса посмотрел на деда, глубоко затянулся крепким дымом и устало ответил:

– Долго ещё. Сломать всегда быстрее, чем построить. Вон как косу. Тут тоже умение нужно. Ты на собрании тоже не больно-то и рвался в коммуну. Боишься, а спрашиваешь.

– Это верно. Не рвался. А почему? Да потому что не верю я в эту коммуну. Клим верно рассудил. Рано нам ещё объединяться, не готовы мы начинать жить по-новому. Вон на селе снова к старой жизни вертаются. НЭП ввели. Только он не для нас с тобой. Он для Соколова да Панова придуман. Так кому же верить прикажешь, если власть им послабление дала?

– Это все временно, обстановка того требует. Я сам ещё не во всем разобрался, но то, что будет и на нашей стороне праздник, в это я верю.

– Ну-ну, поживём, посмотрим. Я косу твою возьму, завтра зайдёшь, заберёшь.

Дед встал и, захватив инвентарь, отправился в село. Фёдор докурил папиросу и тоже пошёл домой. Сегодня вечером они с Ольгой договорились встретиться в сарае. Ещё с утра Рогозин решил не ходить на свидание, но чем ниже садилось солнце, тем дальше уходила его решимость, а когда стемнело, он, без всякого сомнения, отправился в сарай.

Ворота были не заперты. Фёдор зашёл в тёмное помещение, ощупью добрался до сена, но сесть не успел. Сзади его обхватила Ольга и, повернув его к себе, страстно поцеловала. Фёдор стиснул девушку в своих объятиях, и они повалились на сено. Парень, не отрываясь от ее губ, расстегнул пуговицы платья и сунул в него руку. Ладонь тут же обожгла горячая грудь Ольги. У Фёдора перехватило дыхание.

– Федя, Федя, не дури, – зашептала Ольга и откинула его руку, – не время ещё.

– А когда время будет? – спросил Фёдор.

– Когда сватов зашлёшь, тогда и будет.

– Твой отец никогда не согласится.

– Согласится. Ты плохо меня знаешь. Скажу и согласится. Ты только не тяни. Если любишь, засылай сватов. Скоро осень, как раз свадьбу справлять. Построим свой дом и заживём.

– Какая ты быстрая. Мне строить не на что, сама знаешь, а у твоего отца я одалживаться не хочу.

– Так и не надо. Он за мной такое приданое даст, что на жизнь хватит.

– Ещё чище. Мужик на приданое жены хоромы отгрохал. Будем жить, как положено, у меня, если, конечно, ты согласна.

– Я с тобой на все согласна. Как скажешь, так и будет, – хитро улыбаясь, согласилась Ольга.

Девушку Фёдор проводил до самого дома. По селу шли не стесняясь под ручку и Фёдор впервые почувствовал, как это приятно, вот так просто пройти с девушкой на виду у всех. У ворот Соколовых он поцеловал Ольгу и, дождавшись, когда за ней закрылась калитка, закурил. Назад Фёдор прошёл мимо сельсовета. Там ещё виднелся жёлтый свет от керосиновой лампы. Клим часто засиживался допоздна. В другое время Рогозин обязательно бы зашёл на огонёк, но сейчас он вжал голову в воротник и прошёл мимо, стараясь не глядеть в окно. Ему казалось, что все знают о его свиданиях с Ольгой, и непременно будут осуждать за связь с лавочниками. Что делать дальше он и сам пока не знал, но сватов засылать, пока не торопился.

Утром в дому Соколовых завтракали. За большим столом сидело все семейство. Степенно пили чай. Двухведёрный самовар с медалями на сверкающей меди красовался на столе. Глава семейства Денис Давыдович восседал в центре. Он пил по нескольку стаканов за раз, пока обильный пот не выступал на его полном лице. Ни бороды, ни усов хозяин не носил, считая их за излишество. Стригся то же предельно коротко. Сыновья по этому поводу придерживались отцовской линии. У них уже были свои семьи, но отделяться Соколовы не торопились. Двухэтажный дом вмещал всех. Снохи содержали его в идеальном порядке. Жена Дениса Давыдовича, Таисия Петровна, сидела рядом с хозяином и по употреблению чая от него не отставала. Если в делах семьи заведовал Денис, то в доме она наводила свои порядки.

– А Олька-то наша скоро мужиком обзаведётся, – вдруг заявил Сергей, – видел я вчера, как он провожал её.

Отец посмотрел на Ольгу, но ничего не сказал. Он никогда не торопился высказываться, предпочитая сначала всех выслушать, а только потом делать выводы. Ольга, казалось, внимания на слова Сергея и вовсе не обратила.

– А знаете, кто в провожатых был? – Сергей для пущего эффекта взял паузу, – Рогозин Федька. Сельсоветчик и беспорточник.

За столом по-прежнему стояла тишина. Все сосредоточенно пили чай. Ольга первая положила чашку и вышла из-за стола. Она все так же спокойно поднялась к себе в комнату, и только, оставшись наедине, сердито сжала кулачки. Губы её закаменели, а глаза сузились. Она сейчас была готова отколотить своего болтливого братца.

Завтрак к тому времени подошёл к концу и мужчины вышли во двор покурить. Они уселись на скамейку под навесом.

– Рассказывай что знаешь, – повернулся отец к Сергею.

– Да ничего я не знаю, – ответил Сергей, – видел только, как Федька проводил Ольку до калитки. Целовались ещё. Мы сегодня, папаня, ему агитаций на роже наставим, что бы, не совал своё поганое рыло в чужой огород.

Соколов набил трубку табаком и с большим наслаждением закурил. Немного подумав, он заговорил:

– Сделаем так. Рогозина не трогать. Наоборот, кто к нему сунется, мослы начистите, особо Илюхе Панову. Я слышал, что на днях этот самодур Рогозина с Новожиловым чуть не уходил. Сделайте Панову внушение.

– Это как так понимать, папаня. Мы вместо того, что бы их уничтожать, должны ещё и защищать, – справедливо возмутился Ромка, второй сын Соколова, – а Олька, значит, пусть с Федькой гуляет?

– Своего ума в недостаче, так у отца займи, – сердито сказал Денис Давыдович, – Если с ними что приключится, нас первыми к стенке ставить будут. Вы не смотрите, что власть торговлю разрешила. Советы ещё никто не отменял, а с ними дружить надо, а не воевать. Война, милые мои, кончилась. И мы её проиграли. Теперь пригни голову, засунь гордость в штаны и живи согласно обстановке. Понятно объясняю, или до вас до сих пор не дошло, что жизнь-то в корне в сторону вильнула и назад вряд ли уже когда вернётся.

– Надо за границу уходить. Там для нас место всегда найдётся, – проговорил Сергей.

– Что же ты не ушёл, когда в Одессе был? Переоделся в гражданское и к Юшко подался, однако, – озлобился отец.

– Тогда ещё надежда была, что власть переменится, да и дома жена с детьми. Куда же я без них, – оправдывался Сергей.

– А в банду, зачем полез? Совсем у тебя соображалка не работает, Серёга. Не дай бог, кто дознается, всем цугундер пропишут, – не отставал отец, – торговлю тихо надо вести, а землю в аренду сдать. Ни к чему она сейчас, все равно отнимут. Сейчас главное воспользоваться НЭПом. Набить мошну и тогда можно подаваться хоть за границу, хоть куда, а лучше туда, где нас никто не знает. Федьку за Ольгу отдадим, если до сватов дело дойдёт. Свой человек во власти нам до зарезу нужен.

– Это Рогозин-то свой? Он нас первый к стенке ставить будет, – вскочил Ромка, – ты, папаня, хитро задумал, но с Федькой такой трюк не пройдёт.

– Пройдёт. При нем спектакли будем разыгрывать. За новую власть радеть. И не только при нем, а везде, где только можно. Федька должен поверить. А если он поверит, то и другие поверят.

Сыновья поняли замысел отца и полностью с ним согласились. Другого пути у них просто не было. Докурив, они молча разошлись по дому. Отец отправился открывать лавку. Сегодня была его очередь вести торговлю. Серёга отправился в свою комнату. Он был сильно не в духе. Отец напомнил ему о прошлом, которое хотелось забыть, вычеркнуть из жизни как дурной сон.

8

Сергея Соколова призвали в армию незадолго перед революцией, так что на немецком фронте он успел побывать и даже отличиться. С детства смышлёный и отчаянный, Сергей не отсиживался в окопе и не прятался за спинами товарищей. Может поэтому пули и штыки щадили его. В первом бою молодой поручик повёл их в штыковую атаку. Серёга бежал вместе со всеми, судорожно сжимая в руках винтовку. Бежал молча, видя перед собой приближающегося немца. Почему Серёга именно его выделил из всей линии, он не знал, но смотрел только на него одного. Рядом падали солдаты, но Сергей не обращал на них никакого внимания. Его цель приближалась. И вот он уже прямо перед ним. Сергей помнил, чему их обучали в случае штыковой атаки, но сделал все по-своему. Он бросил свою винтовку и, уйдя от штыка противника, перехватил его винтовку и резко дёрнул ее в сторону. Немец никак не ожидал такого манёвра. Он выпустил из рук оружие. Сергей быстро перехватил винтовку и вогнал штык немцу в спину по самый ствол. Тот выгнулся и рухнул на землю, а Сергей уже бежал вперёд, орудуя чужой винтовкой как на учениях. В этот раз они сломили атаку немцев и заняли их окопы. Усевшись на бруствер, Сергей достал кисет и, свернув толстую папиросу, жадно закурил. Он не заметил, как к нему подошёл поручик, командир взвода

– Как фамилия, – спросил офицер.

Сергей вздрогнул от неожиданности и, спрыгнув на землю, вытянулся по стойке смирно, приложив руку к голове.

– Соколов, ваше благородие.

– Молодец, Соколов. Это кто тебя научил так со штыком обращаться?

– Никто, ваше благородие, само как-то получилось, – ответил Сергей, – наверное, с перепуга.

– С перепуга люди в штаны делают, а ты действовал очень хладнокровно. Сколько немцев положил?

– Четверых, ваше благородие.

– Представлю тебя к награде, такое геройство нужно будет отметить.

– Рад стараться, – растянул губы в довольной улыбке Сергей, прикладывая руку к шапке.

– Старайся, солдат, с такими орлами мы немца в два счета прогоним, – проговорил поручик и зашагал вдоль окопа.

К награде в этот раз Соколова не представили и над ним долго потешались в роте. Сергей обозлился, но вида не показывал, молча слушал насмешки и злился на поручика. Он уже побывал в нескольких сражениях, научился правильно принимать решения и в атаку уже сломя голову не бежал, а хладнокровно рассчитывал каждый свой шаг. В одном из боев где-то возле небольшого украинского городка в начале сражения убило командира отделения, и взводный приказал Соколову взять командование на себя. В этот раз им пришлось отступать, немцы применили танки, эти страшные машины, извергающие снаряды и поливающие ряды солдат градом пуль. От отделения Соколова осталось только шесть человек, но они стояли вместе со всеми до последнего.

Сергея отметили в этот раз, наградив орденом Георгия третей степени. Кроме того, видя его сноровку в бою, отправили на курсы прапорщиков, которые он закончил с отличием. В свой родной полк Сергей вернулся уже унтер-офицером, ему дали в подчинение отделение той самой роты, в которой он служил. Но повоевать молодому прапорщику на немецком фронте больше не пришлось. В столице скинули царя, и революция внесла в русскую армию свои коррективы. Их полк отвели на переформирование и на передовую он так и не попал. Целый год они находились то в резерве, то охраняли подступы к Петрограду. В ротах появились агитаторы, причём от разных партий. Простые солдаты и так не очень понимали, что произошло и чего ждать, а тут ещё каждый оратор нёс свою правду, и все они полностью противоречили друг другу. Дисциплина в полку, несмотря на смутные времена, ещё как-то держалась, поэтому половину агитаторов просто перестреляли, остальные разбежались самостоятельно. Сергей к тому времени уже влился в коллектив младших офицеров и придерживался позиции большинства, воевать с германцами до победного конца. Иного он себе не представлял. Ближе к восемнадцатому году в полку стали все больше появляться люди с красными бантами на груди. Тогда он впервые услышал слово большевики. Наступало время принимать самостоятельное решение о своей принадлежности. Полк раскололся. Многие перешли на сторону тех самых большевиков, которые обещали свободу крестьянам и пролетариям.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.